даже не среагировал. Похоже, к обстрелу начинали привыкать.
- Все в порядке, "Мономах", осталось пять минут...
Теперь снаряды падали совсем близко. Один разнес небольшое строение
метрах в трехстах от ракеты, второй взорвался за рубкой. Свет на мгновенье
погас, затем снова загорелся. Кто-то не выдержал и закурил. Арцеулов
достал кисет и нож, но сдержался - оставалось совсем немного времени, и
можно потерпеть...
- Три минуты, - сообщила Берг. - "Мономах", вы готовы? Начинаю
отсчет...
- У нас все готово, - подтвердил Лебедев. - С Богом!
Берг включила очередной тумблер. На панели управления загорелась
очередная лампа, на этот раз зеленая. На небольшом табло начали
выскакивать цифры в убывающей последовательности: 175... 174... 173...
Обстрел на какое-то время прекратился. Арцеулов облегченно вздохнул и
достал собственные часы. На циферблате серебряного "Буре" был без двух
минут полдень.
- Включаю системы зажигания, - негромко проговорила девушка,
поворачивая какой-то тумблер. Через мгновенье в нижней части ракеты из
огромных сопел ударили фонтанчики огня. Послышался низкий мощный гул. На
табло по-прежнему выскакивали цифры: 63... 62... 61...
- Минута, - почти крикнула девушка. - Система зажигания работает!
"Мономах", как у вас?
- Полный порядок, - на этот раз ответил Семен Аскольдович. - Наталья
Федоровна, вы кнопки не перепутаете?
Трудно было понять по тону, шутит ли Богораз или говорит всерьез.
Впрочем, Берг, лучше других знавшая странного студента, усмехнулась и
стала быстро переключать какие-то тумблеры, отчего зеленая лампа погасла,
а на смену ей зажглась красная. Гул двигателей усилился, языки пламени
теперь достигали земли. Бетон стартовой площадки почернел и начал
дымиться. 20... 19... 18... - отсчитывало табло.
И тут вновь ударили невидимые пушки. На этот раз они били часто,
словно боясь не успеть. Цепь разрывов прошла по полигону, один снаряд
задел решетчатую ферму, и Арцеулову показалось, что громада "Мономаха" еле
заметно содрогнулась.
10... 9... 8... Ростислав ждал, что девушка и в самом деле будет
нажимать на какую-то кнопку, но она достала из маленького шкафчика длинный
плоский ключ и осторожно вставила в гнездо, скрытое между двумя тускло
мигающими лампами.
- Зажигание, - громко сказала она и резко повернула ключ. В уши
ударил грохот. Из сопел ракеты хлынуло темное, густое пламя, нижняя часть
"Мономаха" начала окутываться белым паром. Огромный корпус ракеты дрогнул.
- Есть! - послышался еле различимый сквозь шум голос Лебедева. -
Движемся!
Сквозь облако пара было заметно, как "Мономах" медленно, как бы
нехотя, приподнялся и словно повис, не решаясь расставаться с землей. Но
струи огня ударили гуще, и ракета, окутанная струями пара, стала
неторопливо подниматься ввысь. Казалось, она росла - гигантский дымящийся
столб пламени делал ее еще выше. Земля гудела, стены рубки мелко
подрагивали, лампы на пульте мигали, словно передавая какой-то неведомый
сигнал.
- Старт прошел нормально, - прокричала Берг в микрофон. - Счастливо,
"Мономах"!
- Счастливо, Земля! - послышался слабый, еле различимый сквозь грохот
голос Лебедева. - До встречи!
- Счастливо! - донесся голос Богораза. - Мы обязательно вернемся!
Мы...
Грохот заглушил его слова. Ракета уже была высоко. Сквозь толстое
стекло можно было видеть лишь объятую огнем и дымом стартовую площадку.
Берг, придвинув окуляр перископа, продолжала наблюдать, что-то быстро
записывая на клочке бумаги. Перископов в рубке оказалось несколько, и
участники пуска теперь имели возможность видеть уходящую в небо ракету.
Арцеулову перископа, естественно, не досталось. Он хотел выскочить
наружу, но сдержался. Для праздного любопытства времени не оставалось.
- Поздравляю, господа, - Берг улыбнулась и спрятала уже ненужные
очки. - Кажется, удалось...
Все зашумели, бородатый подполковник - руководитель старта, -
поцеловал девушке руку, остальные окружили Наташу, что-то возбужденно
говоря. Впрочем, в наступившем шуме что-либо уловить было трудно.
Арцеулову и самому хотелось подойти поближе, поздравить Наташу и всех
остальных, но разрыв очередного снаряда тут же вернул его к реальности.
- Господа! - крикнул он. На мгновение в рубке воцарилась тишина. -
Полигон под обстрелом. Предлагаю немедленно начать эвакуацию!
- Да-да, - закивал подполковник, как-то странно взглянув на Берг. -
Надо собираться, господа! Нас ждет грузовое авто...
- Уходите, - продолжал Арцеулов. - Через несколько минут я взрываю
объект...
- Меня не надо, - Берг улыбнулась, но улыбка вышла невеселой.
- Наталья Федоровна, - удивился капитан, - надо уходить! Нас ждут.
Все в порядке, "Мономах" взлетел...
- Я останусь... - Берг покачала головой и перевела взгляд на мигающие
огоньки и на табло, где лампочка высвечивала какие-то цифры. - Я должна
убедиться, что "Мономах" вышел на орбиту. Если что, я смогу им помочь...
- А-а... Сколько понадобится времени? - Арцеулов взглянул на часы,
прикинул расстояние между полигоном и позициями, которые до полудня должен
защищать красный командир Косухин, и понял, что у них есть едва ли
полчаса.
- Минут двадцать... Может, больше... Уходите, Ростислав
Александрович, я все равно остаюсь...
- Ладно, - Арцеулов повернулся к подполковнику, растерянно
посматривавшему то на него, то на светящийся лампочками пульт. - Уходите,
господа. У вас еще остался какой-нибудь транспорт?
- Мотоциклет, - сообщил кто-то из техников. - Я могу подогнать его к
выходу.
- Хорошо. Уходите. Ждите нас с мадемуазель Берг до... часу дня. Если
нет - значит, не судьба...
- Я останусь, - решительно заявил бородатый подполковник. Некоторые
из офицеров согласно кивнули, но другие стали переглядываться, посматривая
в сторону выхода.
Надо было что-то решать. Арцеулов оглянулся на Берг, по-прежнему не
отрывавшую глаз от пульта, и отозвал подполковника в сторону:
- Уводите людей, господин подполковник. Здесь вы уже ничем не
поможете. Против китайского полка ваши люди не продержатся и минуты.
- Понимаю, - тихо ответил офицер, стараясь, чтобы не услышала
девушка. - Но я считал бы бесчестным, господин капитан...
- А за своих людей вы разве не отвечаете? Уходите, мы вас догоним...
Подполковник подумал, затем кивнул и приказал всем уходить. Через
минуту в рубке остались только Ростислав и Наташа.
- Вы что, вообразили себя Ланцелотом? - поинтересовалась девушка, не
поворачивая головы.
- Представьте себе, - капитан принялся не спеша сворачивать
самокрутку. - А вы принимали меня за кого-то другого?
- Не задавайтесь, - Берг на мгновение обернулась, и Ростислав
заметил, что от прежнего волнения на ее лице не осталось и следа. - Вы
даже на Дон Кихота не тянете, Ростислав Александрович, - слишком мрачны...
- Зато ваш Косухин - весельчак! - ляпнул капитан.
- Мой Косухин, - мечтательно повторила девушка и рассмеялась. -
Господи, какие вы все еще мальчишки!..
Арцеулов, невнятно пробормотав о желании покурить на свежем воздухе,
поспешил подняться наверх.
У рубки было пусто и тихо. Обстрел прекратился, над полигоном повисла
звенящая, почти невероятная тишина. Внезапно где-то совсем рядом
послышался стук металла. Капитан резко оглянулся и увидел бородатого
подполковника - тот сидел на корточках возле пулемета, без особого успеха
пытаясь вставить ленту.
- Я отправил всех на авто, - сообщил он, уловив взгляд Арцеулова. -
Господин капитан, вы не поможете? Честно говоря, я не занимался этим делом
еще с училища...
Арцеулов вздохнул и пошел к пулемету, прикидывая, где лучше будет его
установить.
Позиция Косухину сразу же не понравилась. Кто-то, организовавший
оборону полигона, явно дал маху, проведя линию окопов прямо перед грядой
невысоких холмов. В результате китайцы оказались в явном преимуществе,
имея возможность обстреливать защитников Челкеля с высот.
Степа не терял времени, приказав установить под покровом ночи
несколько рядов мин, оставив - на всякий случай - лишь неширокий проход,
обозначенный ветками. Именно по этому проходу аккуратно пробирались
парламентеры - двое солдат в серых шинелях с меховым воротником и офицер в
такой же шинели, но с большими красными петлицами и в меховом кепи. Офицер
- командир батальона - сносно говорил по-русски, и Косухин имел
возможность кое-что понять помимо повторявшегося каждый раз требования
сдать полигон.
Генерал Мо не спешил. Степе даже показалось, что китайский милитарист
- а этот Мо явно из их числа - вообще не желает связываться с русскими,
ограничиваясь лишь формальным выполнением приказа. А может, генерал просто
не желал терять своих людей, ожидая, покуда защитники Челкеля уйдут сами.
Степа не унывал. Он поставил к пулеметам членов "штаба" и троих
офицеров-фронтовиков, раздал подвезенные с полигона гранаты и, чтобы не
дать личному составу расхолодиться, велел углублять траншеи и рыть "лисьи
норы" на случай обстрела. Время шло, китайцы молчали, Косухин приказал
всем укрыться в окопах, - и вовремя. Что-то грохнуло, затем еще, и на
позиции обрушились первые снаряды.
Кое-кто сплоховал. Несколько солдат выскочили наружу и тут же были
скошены осколками очередного взрыва. Кто-то завопил, и над окопами
пронеслась хорошо знакомая Косухину бессмысленная и страшная фраза:
"Братва! Окружают!"
Их, конечно, не окружали, но китайская батарея стреляла точно и
метко. Часть снарядов проносилась высоко над головой, и Степа понял, что
еще одна батарея начала обстрел полигона.
Косухин разослал по окопам всех членов "штаба" и троих обстрелянных
офицеров, надеясь погасить панику. Удалось это лишь частично. Снаряды
продолжали рваться, то и дело поражая солдат, и даже для опытных
фронтовиков положение выглядело далеко не блестящим. Впрочем, сработал
инстинкт самосохранения - из окопов уже никто не выскакивал, лица
ожесточились, и кое-кто уже стал постреливать из трехлинеек в сторону
невидимого противника.
Обстрел начал понемногу стихать. Косухин обрадовался, но вновь
выглянув из траншеи, увидел, что положение изменилось - китайцы быстро и
деловито занимали позиции прямо по гребню холмов. Теперь окопы были под
прицелом вражеских пулеметов, а выкурить неприятеля оттуда не
представлялось возможным.
Степа, устав ругаться и агитировать, присел траншее и задымил "козьей
ногой". Здесь его и нашел фельдфебель Гаврилов. Председатель
"революционного штаба" был изрядно напуган и поспешил сообщить, что уже
без пяти минут двенадцать, а значит, пора начинать эвакуацию. Слово
"эвакуация" было произнесено особо выразительно.
Косухин взглянул на вождя здешних революционеров так, что тот
мгновенно прикусил язык. Будь это, к примеру, где-нибудь под Черемховым,
Степа предпочел бы не заниматься педагогикой, а уложить "напоминальщика"
на месте. Но случай был особый, и Косухин напомнил, что им предстоит
держаться до самого запуска "Мономаха", а все паникеры будут, как и
положено в подобных случаях, отправлены прямиком "в штаб Духонина".
Гаврилов не понял, и Степе довелось уделить минуту-другую истории
славных событий 17-го года, после чего он, вняв просьбе фельдфебеля,
согласился взглянуть на карту.
В план приходилось вносить коррективы. В отряде было десятка полтора
