физик-теоретик, из Киева, кажется... Он вообще не из героев, как вы
заметили, но однажды... Ну что, рискнем, Степан?
Степа пожал плечами и первым шагнул в проход. Там оказалось еще
темнее, воздух был сух и наполнен пылью. Косухин прислушался - тишина была
мертвая, но где-то вдали ему почудился легкий шорох. Он нерешительно
остановился.
- Пойдемте, Косухин. Что бы тут ни было - все лучше, чем в компании
ваших краснолицых...
- Почему моих? - обиделся Степа.
- Ах, уже не ваших, господин красный командир? Тем лучше...
Они прошли несколько шагов. Протянутая рука Степы уткнулась в стену.
Зажженная спичка высветила небольшую, совершенно пустую комнату, в одном
из углов которой виднелась еще одна дверь, скорее лаз - небольшой, едва ли
больше метра высотой.
- Теперь надо подумать... Косухин, у вас есть папиросы?
Степа похлопал себя по карманам. К счастью, курево он не забыл. Они
закурили, присев прямо на каменный пол. Наташа глубоко затянулась и
вздохнула:
- Это ужасно, Степан! Курю, как крючник... К счастью, папиросами нас
снабжают... Ну вот, доскажу. Этот мой коллега как-то был вызван наверх, к
какому-то здешнему обер-упырю. Такой кудрявый, в пенсне.
- Гольдин...
- Ну да из этих... Гольдиных... Обсуждали монтаж главной установки -
ну, вы видели, там уже установили несущую ферму... Так вот, ему показали
план нижних этажей. Память у него абсолютная, он этот план запомнил и
перечертил. Оказалось, что в соседнем коридоре, как раз в этом, есть
несколько помещений, одно из которых вроде бы выводит наружу. Я считала
шаги, по-моему, мы не промахнулись.
- Вы думали бежать?
- Думали... - огонек осветил невеселую улыбку. - Конечно думали! Но,
во-первых, мои, так сказать, коллеги, смертельно напуганы. Вы же сами
видели, даже сейчас никто не решился. В общем, они правы - нам показывали,
что здесь бывает с теми, кого ловят...
- А что?
- Не надо... И так невесело. Ну, а во-вторых, мало выйти из
монастыря. Вокруг охрана, насколько я поняла, в два эшелона. Дальше -
горы, местные жители или перебиты, или выселены, к тому же зима...
- Да, - кивнул Степа, затаптывая унтом окурок. - Видели,
чердынь-калуга. Хуже колчаковцев!...
- Сравнили, Косухин! Остальное понятно. Наш страж отправился вас
ловить, я человек любопытный - выглянула. Признаться, успела испугаться,
но вы его здорово... Я, честно говоря, думала, что их берет лишь основной
кол...
- Да причем здесь кол! - поморщился Степа, вставая. - Значит, надо
туда?
Он кивнул в сторону неразличимого в темноте лаза.
- Вероятно. Терять нам нечего. Живой им в руки я больше попадать не
собираюсь, да и вам не советую. Револьвер хоть у вас есть?
- Есть, - пробормотал Косухин, холодея. Оружия, кроме серебряного
стилета, у него не было. С запоздалым сожалением он подумал о винтовке,
которую оставил у трупа на площадке.
- Ну, пошли. Могу пойти первой, чтобы придать вам храбрости.
Степа, мягко отстранив Наташу, осторожно протиснулся в лаз.
- Ну-ка, поглядим, что за пещера Лейхтвейса... - Берг зажгла спичку.
Неяркий огонек на мгновенье осветил помещение. Здесь также было пусто, в
противоположной стене чернела еще одна дверь, но уже повыше, по бокам
стояли короткие каменные лежанки. В последний миг, перед тем, как спичка
погасла, Косухин успел заметить на стенке что-то напоминающее масляный
фонарь, которым пользовались монахи.
- Наташа, зажгите еще спичку! Тут, кажется...
Это был действительно фонарь, и даже заправленный маслом. Через
минуту, после третьей спички, он загорелся, осветив помещение неровным
розоватым огнем.
- Вовремя, - заметила Берг. - А то у меня уже кончался коробок. Пока
нам везет...
Степа шагнул к следующей двери, держа фонарь повыше. Темнота чуть
расступилась, и в ту же минуту Берг вскрикнула - прямо поперек прохода
лежал высохший труп. Череп в ошметках сгнившей кожи смотрел прямо на
незваных гостей.
Косухину тоже стало не по себе, но отступать он не собирался. Он уже
занес ногу, чтобы переступить через мертвеца, но передумал и аккуратно
обошел его, держа фонарь над головой. Кажется, они попали из огня да в
полымя.
Трупы - высохшие, почти без кожи, и просто скелеты лежали вдоль стен.
Некоторые, впрочем, были устроены чуть поудобней, они сидели, причем возле
двоих даже стояли большие чаши. На противоположно стене, где чернел
проход, прямо над ним было выбито такое же лицо, как и в коридоре -
трехглазое, с закрытыми веками и невеселой улыбкой на тонких губах.
- Видать, кладбище, - как можно спокойнее заметил Степа, вспомнив
слова монаха.
- Вы правы, Степан, - девушка уже пришла в себя. - Это обыкновенные
честные мертвецы, которые не желают никому зла. Наверное, поэтому те,
другие, не любят это место...
Минуту они стояли в нерешительности, осматривая склеп. Да, похоже,
это и есть старое кладбище Шекар-Гомпа. На некоторых телах уцелели обрывки
желтых плащей, а на высоких черепах можно было различить коротко
остриженные волосы.
- Простите, - негромко проговорила Берг. - Мы не хотели тревожить
вас...
Косухин хотел перекреститься, но сдержался, и осторожно шагнул к
следующей двери. Он ожидал увидеть что-либо столь же невеселое, но комната
вначале показалась ему пустой. Правда, это было лишь первое впечатление.
Когда фонарь осветил ее, стало ясно, что это тоже склеп. Но похоронен
здесь был лишь кто-то один.
Этот неизвестный лежал на небольшом возвышении слева от входа. Сразу
же стало понятно - это не монах. Высохшее тело покрывали почерневшие
остатки когда-то роскошного плаща, в ногах лежал изъеденный ржавчиной меч,
вынутый из богато украшенных ножен, чуть ниже находилось то, что осталось
от лука и кожаного колчана. Лицо покойного прикрывала маска из тусклого
золота.
- Какой-то воин, - предположила Берг. - Смотрите, Степан, здесь
барельеф. Наверное, это он...
Степа поднес лампу поближе. На большом, на всю стену, барельефе, был
изображен всадник в острой монгольской шапке. В левой руке он держал лук,
а правую поднимал к небу. Изображение было старым, руки мастера не везде
точными, но Степа сразу же узнал всадника - точно такой же был изваян
возле входа в пещерный храм, где их встретил странный старик. Косухин
всмотрелся в барельеф, и ему показалось, что он видел всадника не только
там. Что-то знакомое было в повелительном жесте руки, в гордой, надменно
поднятой голове и даже в фигуре замершего в напряжении коня...
...Свет фонаря упал на золотую маску, и Степа тихо охнул:
- Командир Джор...
- Что вы сказали? - удивилась девушка.
- Н-ничего, - пробормотал Косухин. - Это я так...
Золотой лик был спокоен, в неровном свете фонаря казалось, что
недвижимые губы слегка улыбаются. Степа вздохнул и тихо отошел от мертвого
тела. Надо искать выход. Косухин обошел все углы, но в комнате ничего,
кроме двух каменных лежанок, не было.
- Тупик, - проговорила Наташа, - не может быть... Косухин, здесь по
плану есть проход! Господи, ну ищите же!
Косухин вновь обошел небольшую комнату. Стены, высеченные в скале,
гладко отесаны, на них нет даже следов двери или прохода. Пол каменный,
ровный. Оставалось осмотреть потолок.
Внезапно где-то поблизости, со стороны в оставленного ими коридора,
послышались резкие злые голоса. Кто-то крикнул, раздались ответные крики,
а затем чей-то резкий голос позвал: "Сюда!"
- Быстро это они! - прошептал Косухин. - Вот, чердынь...
- Они не должны войти сюда, - отозвалась Берг. - Я уверена, Косухин!
Иначе они не оставили бы здесь все это...
Степа не был в этом столь уверен, а посему продолжал внимательно
осматривать потолок. Увы, и потолок был обыкновенным, каменным,
вырубленным в цельной скале.
Крики в коридоре стихли, послышался резкий, пронзительный голос, в
котором мало что оставалось от человеческого:
- Косухин! Берг! Немедленно выходите и сдавайтесь! Повторяю! Косухин!
Берг...
- Вот щас прямо, - пробормотал Степа, продолжая внимательно
осматривать склеп. - Наташа, а где должен быть этот проход?
Берг огляделась по сторонам и на минуту задумалась.
- Н-не помню... Кажется... Нет, забыла. Вроде бы, на юг...
- Где б этот юг, чердынь-калуга, найти!
Между тем голоса в коридоре начали что-то громко обсуждать, затем
кто-то, как показалось Степе, уже им виденный и слышанный, заговорил,
спокойно, даже мягко. Слова, видимо усиленные каким-то устройством,
звучали отчетливо, как будто говоривший находился рядом:
- Степан Иванович! Наталья Федоровна! Прятаться не имеет смысла. Вся
эта средневековая мистика вам не поможет. Через несколько минут мы просто
взломаем стену...
- Значит, через дверь тебе, зараза, не пройти! - хмыкнул Косухин. -
Наташа, а чего это они своих бхотов не пошлют? Они хоть люди.
- Бхоты боятся. Ищите, Степан! Тут должен быть проход! Обязательно!
Знаете, как-то очень не хочется превращаться в краснолицую вампиршу со
стеклянными глазами...
- ...К сожалению, в этом случае мы не сможем вам помочь, - в той же
мягкой, почти доброжелательной манере продолжал голос. - То, что войдет
сюда, не остановиться, пока не доберется до вас. Это будет весьма
неэстетично, поверьте... И поспешите - у вас осталось всего несколько
минут...
- Спасибо, что сказал, - отреагировал Степа, думая совсем о другом.
Выбор невелик: четыре стены, пол и потолок. Стена, где был проход в
комнату, наполненную мумиями, отпадала. Две стены были совершенно ровными,
высеченными в скале. Потолок было не так легко разглядеть, но Косухин
здраво рассудил, что строители едва ли стали пробивать там проход. Проход
нужен для того, чтобы им можно было воспользоваться быстро и без помощи
лестницы. Оставался пол и одна из стен, находящаяся за возвышением, на
котором лежал мертвец в золотой маске.
Степа осторожно обошел высохшее тело воина, чье запечатленное в
золоте лицо так напоминало Джора, и стал внимательно рассматривать
барельеф. Света было мало, приходилось то и дело перемещать фонарь.
Мягкий голос смолк, послышались крики, затем все вновь смолкло. И тут
вдали послышался негромкий, но гулкий звук, словно что-то огромное упало
на каменный пол коридора. Звук повторился, затем еще - кто-то шел, его
шаги с каждой секундой слышались все громче и громче. Это не были шаги
человека или зверя. Что-то, нетерпеливо приближавшееся из глубин
подземелья, ступало мерно, с тяжелым механическим грохотом, словно по
коридору двигалась ожившая каменная глыба.
- Косухин... - девушка повернулась к Степе. - Вы... вы слышите?
- А чего? - пожал плечами тот, не отрывая глаз от барельефа. - Они ж
обещали! Сейчас, гад, стену крушить будет... Вот, кажись нашел!
Через весь рельеф, в правой его части, сверху до низу тянулась
тонкая, словно паутинка, трещина. Косухин легко дотронулся до края, затем
надавил посильнее - камень не двигался.
Страшные шаги гремели уже совсем близко. Послышалось сиплое дыхание -
казалось, в коридоре работает небольшая паровая машина. Впрочем, сходство
было невелико - в тяжелом протяжном вздохе слышалось какое-то неясное
бормотание, угрожающее и одновременно чем-то напоминающее плач...
Степа, стиснув зубы, сосредоточился на барельефе. Лампа начала
чадить, масло кончалось, и приходилось спешить. В центральной части,
изображающей всадника, ничего, похожего на трещину, нет. Оставалось
осмотреть левую часть, находившуюся в головах покойного...
