Перед глазами мелькнуло что-то желтое. Он перевел дыхание и тут же увидел
человека. Он был действительно в желтом - в чем-то, напоминающем плащ или
балахон. Росту невысокого, лицо смуглое, с раскосыми темными глазами, а
непокрытая голова отчего-то бритая.
Человек в желтом смотрел на Ростислава молча, не мигая, затем в
уголках тонких бесцветных губ мелькнула улыбка. Худая костлявая рука
сделала приглашающий жест. Арцеулов, кивнув, шагнул вслед за неизвестным.
Он вдруг понял - этот человек не желает ему зла.
Они отошли на несколько шагов, так, чтобы часовой не мог их заметить,
а затем худая смуглая рука указала вперед, сделав характерный рубящий
жест. Арцеулов вновь кивнул - ему показывали, что тропа надежно перекрыта.
Затем рука указала на Арцеулова, и неизвестный поднял вверх один палец.
Ростислав задумался, сообразил и поднял в ответ три пальца - его
спрашивали, один ли он. Теперь кивнул незнакомец, показав назад. Еще не
веря в удачу, Арцеулов знаками пытался пояснить, что им нужно обойти пост,
но человек в желтом балахоне прервал его, вновь показав на тропу. Капитан
минуту подумал, а затем решился и пошел обратно, на всякий случай не
выпуская из рук карабин. Незнакомец, словно тень, шел рядом, время от
времени бросая на Арцеулова короткие взгляды, словно пытаясь увидеть
что-то очень важное...
Между тем Косухин и Валюженич совместными усилиями разобрались в
сущности мудреной науки "акэолоджи". Степа уже знал, что Тэд занимается
поисками каких-то загадочных "артефактов", причем ищет их как на земле,
так и под землей, если надо, - с риском для собственной головы. Один из
"артефактов" Тэд даже продемонстрировал, достав из мешка тщательно
завернутую в полотно рукопись на непонятном твердом материале. Косухин
осторожно потрогал край манускрипта и долго не мог понять разъяснений
Валюженича, пока тот не произнес "Му!", продемонстрировав пару рожек над
собственным лбом. До Степы, наконец, дошло, он внимательно осмотрел
пергамент и даже высказал собственное мнение, что это не "Му", а скорее
"Бе-е-е".
Тэд как раз прятал рукопись обратно в мешок, когда Степа толкнул его
в плечо и схватил карабин. По тропе возвращался Арцеулов, но не один, а с
каким-то желтым и бритым...
Капитан сделал успокаивающий жест, но Косухин, сжимая оружие в руках
уже соскользнул с уступа на тропу. Тип в желтом балахоне Степе отчего-то
сразу не понравился. Правда, в последний момент Тэд успел произнести свое
обычное "Оу!" и добавить "Монк!", однако ясности это не внесло.
- Впереди пост, - сообщил капитан, кивая на тропу. - Днем не пройти.
Вот, встретил...
Неизвестный внимательно поглядел на Степу, сложил ладони на груди и
быстро поклонился.
- Здрасьте, - сдержано отреагировал Косухин. - И чего дальше?
Арцеулов хотел пояснить, но тут вниз спустился Тэд, волоча с собой
мешки. Он шлепнулся на тропу, вскочил и подошел прямо к незнакомцу. К
удивлению остальных, Валюженич тоже сложил ладони на груди, поклонился и
заговорил на каком-то непонятном языке. Монах поклонился в ответ,
некоторое время внимательно слушал, затем заговорил сам.
Арцеулов и Степа слушали, не понимая, уловив лишь знакомое слово
"Шекар-Гомп". Очевидно, речь шла о монастыре.
- Это буддийский монах, - заявил наконец Тэд. - Его зовут
Цронцангамбо...
- Как? - поразился Арцеулов.
- Цронцангамбо. Так звали знаменитого тибетского короля, который
правил в VII веке и ввел здесь буддизм. Цронцангамбо был монахом в
Шекар-Гомпе...
- Мужики! - не выдержал Степа. - Я ж не понимаю ни фига!
Ростислав быстро перевел, правда имени монаха повторить не решился.
- Сейчас монастырь захвачен какими-то разбойниками, - продолжал
Валюженич. - Они там что-то делают... я не понял, что именно. В общем, он
приглашает нас с собой. У них там какое-то убежище...
- Вот еще! - вскинулся Степа. - А чего это он такой добрый? Чего это
он решил помочь?
Тэд перевел вопрос. Монах улыбнулся - одними уголками губ - а затем
четко и ясно произнес: "Хан Гэсэр!"
- Оу! - воскликнул Тэд.
Степа и Арцеулов переглянулись.
- Хан Гэсэр! - повторил монах и указал на рог, торчавший за поясом у
капитана.
- Ошибся, батя! - покачал головой Степа. - Это нам командир Джор
подарил.
Монах, услыхав имя Джора, кивнул.
Валюженич переспросил что-то у Арцеулова, тот ответил, затем
повернулся к Косухину:
- Монах считает нас посланцами Гэсэр-хана. Помните, Богораз
рассказывал...
- Ну... Но это же сказки! А Джор...
- Джор - настоящее имя Гэсэра. Тэд говорит, что "Гэсэр" - титул,
вроде "кесаря"...
Для Косухина все это было излишне сложно, но он решил не спорить.
По тропинке шли вчетвером - монах и Арцеулов впереди, Степа и Тэд -
чуть сзади. Валюженич то и дело произносил "Оу!", о чем-то напряженно
размышляя. Степа был настороже и даже снял карабин с предохранителя.
До поста оставалось метров сорок, когда Цронцангамбо остановился,
жестом дав понять, что они прибыли на место. Арцеулов удивленно осмотрелся
- сзади шумела речка, а впереди - неприступная скала. Монах вновь
улыбнулся, затем положил ладонь на небольшую выемку в каменном утесе. В то
же мгновение сквозь камень зазмеилась трещина, и огромный валун без звука
отъехал в сторону, открывая низкий темный проход.
- Чердынь его! - только и смог произнести Косухин. - Ну, дают!
Остальные не могли вымолвить и этого. Брови Тэда поползли вверх, и он
чуть слышно присвистнул. Арцеулов лишь вздохнул.
Монах полюбовался произведенным эффектом, а затем указал на вход.
- Ну что, красный командир, - усмехнулся капитан, - рискнем?
- А чего? - Степе не хотелось показать себя трусом. - А с
удовольствием! Как, Тэд?
Валюженич подмигнул Степе, показал большой палец, и первым шагнул
через высокой каменный порог. Монах подождал, покуда все войдут, затем
достал из-за камней старинную масляную лампу, зажег ее, после чего вновь
прикоснулся к каменной двери. Огромная глыба бесшумно закрыла проход. Все
четверо оказались в узком каменном туннеле, освещаемом неярким светом
горящего масла...
Сначала шли по ступенькам - Арцеулов насчитал их двенадцать, а затем
туннель пошел ровно, понемногу расширяясь. Стало заметно теплее. Из глубин
горы шел поток теплого воздуха. Косухин уже не удивлялся балахону монаха,
- здесь и вправду можно ходить без полушубка.
- Оу! - внезапно произнес Тэд, останавливаясь и глядя куда-то в
сторону.
Все остановились. Цронцангамбо что-то негромко произнес и поднес
лампу поближе. Тут уж и Степа не смог удержать удивленного возгласа, а
Ростислав выдохнул воздух и быстро перекрестился.
В каменной стене зияла ниша. Небольшая - не выше полутора метров, и
неглубокая. Ничего необычного в этом каменном углублении не было, если бы
не то, что находилось в нем.
Там был человек. Неяркий свет лампы позволял увидеть лишь лицо с
закрытыми глазами, - лицо старика, - покрытое множеством морщин. Человек
сидел, сложив руки на груди, на нем не было ничего, кроме небольшой
набедренной повязки. Монах поднес лампу поближе. Свет упал на худое
изможденное тело с выпиравшими сквозь коричневую пергаментную кожу
ребрами...
- Мумия? - то ли спросил, то ли просто констатировал Арцеулов.
Тэд спросил у монаха, тот что-то веско и почти торжественно произнес,
поднеся свободную левую руку ко лбу.
- Я не понял, ребята, - растерянным тоном заметил Валюженич. - В
общем, это их бывший настоятель. Но он не мертвый...
Ростислав быстро перевел, после чего Степа потребовал уточнения.
- Он не мертвый, - подтвердил Тэд. - Он вроде как ждет и будет ждать
еще пятьдесят лет. Это не мумия, кладбище находится в самом монастыре...
Монах некоторое время подождал, затем кивнул и пошел дальше. Через
некоторое время свет лампы упал на еще одну нишу, откуда смотрело такое же
морщинистое лицо с закрытыми глазами.
- Фу ты! - Степу передернуло, он повернулся к Арцеулову. - Слышь,
спроси Тэда. Он ведь этот... акэолоджи.
Арцеулов перевел вопрос. Валюженич задумался, затем стал что-то
говорить. Ростислав переводил:
- Тэд говорит, что в Индии есть мудрецы-факиры, которые могут
несколько лет быть в трансе. Ну, в общем, как мертвые. А потом их можно
разбудить. Правда, они могут так пробыть лишь год-два...
- Факиры! - Косухина это не убедило. Он встречал факиров лишь в
цирке. Но цирк - это одно, а иссохшие тела в нишах - совсем другое...
Через несколько минут они увидали впереди неяркий свет. Вскоре под
ногами вновь оказались ступеньки, но вели они уже не вверх, а вниз.
Открылся небольшой зал, скупо освещенный несколькими масляными
лампами. Он был непонятной формы, полукруглый ближе к входу и переходящий
в правильный квадрат в противоположном конце. В самом углу, освещенный
маленькими лампадками, сидел тихо улыбающийся Будда странного
темно-желтого цвета. Больше никаких изображений не было, за исключением
небольшого барельефа на одной из стен, почти незаметного в полумраке. В
зал вели три входа - один, по которому провели гостей, и два - по бокам.
При виде Будды Тэд произнес негромкое "Оу!" и кивнул Арцеулову,
приглашая его оценить увиденное. Ростислав вначале не понял, но
внимательный Косухин отреагировал тут же:
- Чердынь-калуга! Да ведь он золотой!
Арцеулов прикинул, сколько может стоить этот бурхан в его мире и
грустно улыбнулся. Сейчас эти пуды золота были совершенно ни к чему.
Цронцангамбо провел гостей к центру зала и усадил на небольшое
возвышение. Здесь было тепло. Все сняли шапки, а Степа поспешил
расстегнуть свою лохматую шубу. Монах поглядел на гостей, кивнул и
удалился.
Несколько секунд все молчали, затем Степа, шумно вздохнув, достал
пачку папирос.
- Спрячьте, - посоветовал Арцеулов. - Мы вроде как в храме.
Степа не стал спорить, но папиросы не спрятал, а положил рядом.
- Интересно, ребята, - заговорил Валюженич, как следует осмотревшись.
- Это, очевидно, тайное монастырское убежище. Я уже бывал в таких. Здесь
обычно прячут сокровища, реликвии, иногда мумии. Впрочем, тех, в нишах, вы
уже видели.
- Слышь, Тэд, - поинтересовался Косухин, когда Ростислав перевел
слова американца, - а по-какому ты с ним говоришь?
- Это бхоты, - пояснил Тэд. - Их еще называют "боты", но "бхоты" -
правильнее. Я как раз изучал их наречие перед отъездом. Акцент у меня,
конечно, дикий, но, в общем, мы друг друга понимаем...
- А бхоты - они, вообще, кто?
- Оу! Маленький народ или даже племя, живут в западном Тибете, в
общем, ничем не знамениты. Насколько я знаю, Шекар-Гомп - их единственный
известный монастырь. Построили его по-моему еще в VII веке.
- Двенадцать веков! Чердынь-калуга!
Послышался легкий шорох. В зал входили четверо монахов, похожих на
Цронцангамбо, только трое были постарше, а один - очень молодой, почти
мальчик. Сам Цронцангамбо вошел последним, неся большой фонарь, горевший
розоватым светом.
Гости встали. Монахи поклонились все тем же - со сложенными на груди
руками - поклоном, после чего Цронцангамбо жестом пригласил всех встать.
Наступила тишина.
- Эта... здрасьте, - не выдержал Косухин. - От имени трудового
пролетариата России приветствую тибетских товарищей!
Получилось неплохо. Правда, кисло улыбнувшийся Арцеулов и не подумал
переводить это витиеватое приветствие, но монахи вежливо кивнули. Один из
них - самый старший - взглянул на Степу очень внимательно и взгляд его
