возникли из ниоткуда... Знаешь что? Давай посмотрим, что будет утром. Как мы
друг друга будем чувствовать. Может, что-то и определится наброском...
Принеси вина, пожалуйста. У меня есть дерзкое желание - угомониться как
можно позже, вот только не знаю, как ты к этому отнесешься, вымотанный
гладиатор...
- Это заманчиво,- сказал Мазур, поцеловал ее и пошел к столу.- Буду
следовать за вашими желаниями, сеньорита, доколе... как там?
- Доколе не померкли солнце и свет... Брат дедушки был аббатом. Представь
себе, самым настоящим аббатом в монастыре Сан-Бартоло. И ревностным... Когда
он гостил у нас, мог, да простит он мне такую вульгарность, заездить
экзаменами на знание Библии. Правда, потом я вынуждена была признать, что
книга Екклезиаста - и в самом деле произведение редкого гения.- Ольга
поудобнее присела у стенки и, покачивая стаканом совершенно черного в
сумраке вина, продекламировала: - Наслаждайся жизнию с женою, которую
любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем
на все суетные дни твои; потому что это - доля твоя в жизни и в трудах
твоих, какими ты трудишься под солнцем... Если человек проживет и много лет,
то пусть веселится он в продолжение всех их, и пусть помнит о днях темных,
которых будет много: все, что будет, суета!" - и серьезнее добавила: - Да
простит мне Пресвятая Дева, если это невольное богохульство, но я-то очень
надеюсь, что нет...
Мазур, относивший себя "нерадивым верующим", в библейских текстах был не
столь искушен, единственное, что он помнил наизусть, кажется, вовсе не
принадлежало Екклезиасту: "Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не
понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и
пути мужчины к девице". Маловато, чтобы включаться в беседу на библейские
темы с двоюродной внучкой самого настоящего аббата...
- Вряд ли богохульство,- сказал он, подумав.- Коли уж в Библии есть Песня
Песней...
- Вот кста-ати! - прищурилась Ольга.- Очень своевременная тема, мой
кабальеро... "Возлюбленный мой протянул руку сквозь скважину, и внутренность
моя взволновалась от него". Это намек, сеньор полковник, если вы не поняли.
- Понял,- сказал Мазур, чуть задыхаясь.- Полковники иногда бывают
сообразительны...
Он залпом осушил свой стакан и пошел к кровати, навстречу дразнящей
улыбке самой неожиданной в его жизни женщины. Там и дороги-то было - три
шага, но сколько за это время успел передумать: что будет дальше, любит он
или попросту тоскует по той, и, главное" как же теперь жить в постоянном
страхе за нее... За эту.
Глава тринадцатая
ОНИ УХОДЯТ
И утром не произошло ничего, изменившего бы новые отношения. Все
повторилось: естественно, просто, сонно и уже знакомо, после чего Ольга
ускользнула, в полном соответствии с незнакомым ей, разумеется, шлягером -
то ли девочка, то ли видение,- пояснив, что даже в такой дыре, как эта,
девушке из обще-ства, снабженной солидными рекомендательными письмами,
следует самую малость заботиться о репутации, все всё могут знать, но никто
не должен ничего видеть... В чем и состоит, добавила она с ухмылкой,
хваленая латиноамериканская мораль, ничем особенным не отличающаяся от всех
других моралей.
Оставшись один, Мазур прошелся по комнате, чувствуя, как физиономия
расплывается в глупой усмешке - синяки побаливали, правое ребро, третье
снизу, зудело особенно пронзительно, но никаких переломов и трещин,
определил он привычно, не было, а все происшедшее ночью и утром окрыляло
настолько, что на боль следовало наплевать...
Должно быть, здешние обитатели, на три четверти иностранцы, давно
переняли у местных обычай вставать с самыми ленивыми петухами - шел десятый
час, но в поселке стояла тишина, и в отеле тоже, только слышно было, как
шумит вода в "душе", куда ушла Ольга.
Кацуба вторгся без стука - попросту попробовал дверь и, обнаружив, что
она незаперта, жизнерадостно ввалился. Присел у стола, без церемоний налил
себе стаканчик вина, потянул ноздрями воздух:
- Хорошие духи. Итальянские. Дорогущие. Жаль, мон колонель, вы не видите
свою физиономию - столь забавной смеси некоторого смущения и горделивости я
уж давненько не зрел... Воздержусь от комментариев, дабы не задеть ваши
чувства. Развлекайтесь, как хотите, лишь бы не вредило делу. Правда, мудрый
старец Екклезиаст учил: "И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она
- сеть, в сердце ее - силки, руки ее - оковы; добрый пред Богом спасется от
нее, а грешник уловлен будет ею".
- Ну, знаешь ли, у Екклезиаста есть и нечто весьма даже противоположное,-
сказал Мазур с авторитетным видом, хотя не смог бы подробно процитировать
услышанное от Ольги.
- Верно,- сказал Кацуба.- Однако там нет ничего, противоречащего другой
мудрости: "Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в
могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни
мудрости".
- Навострился,- беззлобно проворчал Мазур.- Хоть в богословы записывай.
- Насчет богословов не знаю,- серьезно сказал Кацуба,- но пару лет назад
бродил я по здешним южным департаментам в личине шизанутого проповедника -
попадаются такие в глубинке - и была ситуация, когда знание Библии не просто
выручило, жизнь спасло... Оденься-ка в темпе. Я понимаю, мыслями ты еще в
объятиях Беатриче, но дела повернулись так, что срочно нужно поработать...
Пока все спят, мало ли...
Мазур прыгнул в штаны, быстренько зашнуровал ботинки. Потянулся за
кобурой, но Кацуба остановил:
- Нет нужды. Нам пройти-то три шага...
Он вышел первым, прислушался - тишина, только вода шумит в душевой,-
наискосок пере-сек узкий коридор и отпер дверь номера кошачьего антиквара.
Хозяин именно там и находился - связанный по рукам и ногам со всем умелым
старанием, с надежным кляпом во рту. Судя по доступной для обозрения части
лица, настроение у Фредди было прескверное, как у любого на его месте.
Не задавая вопросов, Мазур присел в углу.
Кацуба тихо сказал:
- Я тебе не буду подробно объяснять все, с самого начала. Слишком долго.
Короче говоря, в определенный момент стали зарождаться подозрения.
Подозрения со временем перешли в уверенность, не осталось недомолвок,
пришлось срочно принимать меры... Гляди. Это в ящике было, там двойное дно,
сверху кошки, а в тайнике - очередной изыск Силиконовой долины...
Осмотрев черный предмет размером с книгу, с кнопками, парой маленьких
дисплеев и черной шишечкой выдвижной антенны, Мазур с пониманием кивнул:
- Рация, а?
- Скорее радиотелефон,- кивнул Кацуба.- Спутниковый, отличный. Я с собой
не стал волочь много шпионских штучек - мало ли что, не стоит зря
рисковать,- но парочку полезных приспособлений прихватил. Вчера подсадил ему
микрофон и вдоволь послушал, как он связывается с начальством, докладывает о
нашем прибытии, просит дальнейших инструкций - причем, заметь, на довольно
чистом и грамотном английском, без этого плебейского косноязычия, которое
несколько дней демонстрировал... Увы, не было возможности слушать ответы -
вот этот кругляшок к уху прикладывается, а микрофон встроенный... Как он
совал баксы Бедуину, я видел своими глазами, и отрубите мне голову, но речь
определенно шла о том, чтобы тебе что-нибудь сломать...
- То-то он мне так упорно целил по ключицам...- сказал Мазур.
- Вот именно. Какой из тебя подводный пловец со сломанной ключицей,
вывихом или сотрясением мозга? Тебе объяснять, кому это больше всего нужно,
или сам догадаешься?
- Сам,- угрюмо кивнул Мазур.
- Такие дела,- Кацуба извлек из внутреннего кармана пятнистой куртки
"вальтер" с глушителем, подошел к пленнику и выдернул у него изо рта кляп.-
Теперь можно поговорить.
- А он...
- Успокойся. Не будет он орать. Он профессионал, вроде нас с тобой, а с
таким всегда приятнее иметь дело. Сам видишь, не орет благим матом, не
ссылается на цепь роковых совпадений, не пробует себя выдать, скажем, за
посланца ревнивого обожателя Ольги, который пустил за ней частного сыщика...
Правильный клиент, уважаю. Такого и прихлопнуть приятно - а то до сих пор
такая шпана лезла на мушку...
Мазур видел, как лоб Фредди мгновенно покрылся крупными каплями пота.
Кацуба с циничной ухмылочкой поинтересовался:
- Друг мой, а почему бы вам не заявить нечто вроде: "Не дурите, парни!"
А?
- Вряд ли это имеет смысл,- сказал Фредди.- Лично вас такая реплика
остановила бы? Не думаю...
- Профессионал,- не без уважения сказал Кацуба.- Толковый, рациональный.
Ведет себя достойно, хотя еще не понял, будем мы его кончать или нет...
- Простите, а зачем? - улыбочка у Фредди была все же кривой, вымученной,
что в его ситуации вполне понятно и даже простительно.- Вы же не любители. В
разведке убийство - всегда крайняя мера. Я пока не вижу причин, по которым
ее следовало бы ко мне применить. В конце концов, на ваши жизни никто не
посягал. Вам могли и нанести определенный вред, согласен, но убивать вас
никто не собирается. Не столько из гуманности, сколько из упомянутого вами
же рационализма. Два убитых дипломата - перебор... Можно, конечно,
залегендировать правдоподобную ситуацию - скажем, вы передавали герилье
оружие и инструкции, погибли в случайной перестрелке,- но это требует
времени, сил, серьезной работы... Гораздо проще вам воспрепятствовать, не
более того...
- Как в поезде?
- Не забудьте, я сам был в том поезде...
- Это же не ответ.
- Да поймите вы! - воскликнул Фредди.Я не резидент, я всего лишь
"пилигрим". Вжился в определенный образ, отработал определенный маршрут, на
котором примелькался и стал своим. Сделал задел на будущее, в рамках
рутинного освоения конкретного района. При необходимости "пилигримов"
активизируют. Вот и все. Мне приказали сесть вам на хвост - я сел. Если бы
приказали вас убрать - простите, выполнил бы приказ. Но такого приказа не
было.
- Все равно,- сказал Кацуба.- Кое-что может знать и скромняга
"пилигрим"...
- Да ничего я не знаю! И не тычьте вы в меня глушителем! Вы ведь еще в
начале маршрута, ничего, собственно, не успели сделать, вам идти и идти...
Стоит ли вешать на шею такой труп? Мало ли как может обернуться... Учтите, я
не знаю, подстраховывают меня в данный момент или нет, дублируют или нет.
Рядом может оказаться кто-то еще, которого я не знаю,- и причинить вам массу
хлопот. Дипломатов, конечно, никто не арестует за убийство, но начнется
бюрократическая волынка, пойдет огласка...
- Переводя на человеческий язык - клиент хочет жить,- сказал Кацуба.
- Вполне естественное желание, не находите? - огрызнулся пленник.
- Нахожу,- задумчиво ответил Кацуба.- Вполне понимаю. Ну, а вы, в свою
очередь, должны понимать: нам необходимо выкачать из вас все, что возможно.
Коли уж выдалась такая оказия... Вполне естественное желание, не находите? -
передразнил он.- Так вот, все зависит от того, милейший, насколько глубока в
вас вера в жизнь загробную. Если вы верующий, без дураков - можете и не
особенно испугаться, надеясь, что, погибнув от руки лютого врага, воссядете
на облаке с арфою... А вот если вы агностик и прекрасно понимаете, что
вместе с жизнью теряете все -это качественно иной расклад...- Кацуба
всмотрелся и удовлетворенно хмыкнул: - Я ведь тоже профессионал, как вы
изволили подметить. И все сильнее убеждаюсь, что имею дело с агностиком...
Не правда ли? Вы теряете все. Ну, внесут ваше имечко на мемориальную доску,
наградят медалькой... вы-то этого не увидите с небес, поскольку не верите в
существование таковых... Короче.
