комбинезон, но пролилось совсем немного. Осушив бутылочку, Мазур кинул ее в
угол и, не взглянув больше на мертвеца, стал спускаться.
В главном тереме звонко разлетелось стекло. Мазур присел на корточки,
нацелив ствол в ту сторону. Через несколько секунд тягуче заскрипела дверь
конюшни. Мазур был уже на полпути к земле, все звуки долетали четко. Он
побежал, перепрыгивая через несколько ступенек.
Из конюшни выскочил человек - пятном белеет рубашка, белеет смутное пятно
лица,- держа за середину карабин, опрометью метнулся к воротам. Стоявший на
площадке Мазур прицелился с должным упреждением, потянул спуск. Бегущий,
подломившись в коленках, стал падать навзничь. Тишина, только фыркают и
перебирают копытами потревоженные лошади. По двору бесшумно пробежал черный
силуэт с задранной на лоб маской, остановился, увидев, что выскочивший из
конюшни лежит неподвижно.
- Что там?- окликнул Мазур, выбежав из тени башни.
- Все в порядке, сэр,- чуточку возбужденно откликнулся
лейтенант-коммандер.- Выскочил неожиданно, как чертик из коробочки, прыгнул
на подоконник, успел разбить стекло... Парни взяли этих двух, тепленькими.
Старик спал, а молодой смотрел телевизор...
- Сколько жмуриков? - спросил Мазур.
- У нас - двое, про остальных еще не знаю...
- Проверьте конюшню, осторожненько,- распорядился Мазур.
Но в конюшне, кроме лошадей, никого больше не оказалось. Похоже, виктория
была полная - шнырявшие меж строениями черные фигуры одна за другой,
оборачиваясь к Мазуру, подавали ему знаки, гласившие, что все чисто. И все
же он бросил подошедшему майору:
- Соберите людей, как следует прочешите "дворец". Очень уж грандиозная
махина, там где-то еще и подвалы есть...
Сам вынул фонарик из кармана на бедре, зажег и, обернувшись в сторону
опушки, где оставил четверых сподвижников, описал ярким лучом несколько
кругов - сигнал присоединиться к вечеринке, потому что до конца еще было
далеко...
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ОСТРОВ СОКРОВИЩ, ИНКОРПОРЕЙТЕД
Вступление помощницы прокурора на покоренную территорию особой
торжественностью не отличалось и напоминало скорее визит начитавшейся
раннего Хемингуэя "белой охотницы" к пресловутым зеленым холмам Африки.
Мазур поневоле залюбовался - со всей снисходительностью человека,
проделавшего главную и, особо стоит подчеркнуть, грязную работу. Как
выразились бы его далекие предки, чьим любимым занятием было запекать
крестоносцев прямо в доспехах на хорошем огне,- отвалил навал работы. Джен
влетела в калитку, такое впечатление, повизгивая от нетерпения, как и все,
щеголявшая в маскировочном комбинезоне и бушлате в тон,- Джейн, подруга
Тарзана, извольте любить и жаловать. А африканские ассоциации возникли
оттого, что следовавшая за ней троица была нагружена одеждой и прочей
экипировкой тех, кто нагрянул на "Заимку" водным путем, налегке,- бушлаты,
комбезы, высокие ботинки, рюкзаки, аппаратура и даже парочка компактных
одноразовых гранатометов для полного счастья. Народ был привычный и пер на
горбу все это богатство довольно резво - но со стороны три груды экипировки,
из-под которых едва просматривались ноги, выглядели слегка сюрреалистически.
Пришлось распахнуть створку ворот экономии времени ради.
Мазур тем временем успел распорядиться, чтобы акваланги сбросили в
колодец, а сейчас следом отправились и резиновые комбинезоны. Наступал самый
веселый момент - когда приходится сломя голову улепетывать с добычей, тут уж
следует избавиться от любого лишнего грамма. Добычи, правда, они еще не
видели, но Мазур не сомневался, что она есть. Прежде чем одеться, расставил
посты - пулеметчика на вышку, троих по двору, тасовал своих и заезжих, как
карточную колоду, чтобы само собой возникло боевое братство, и все
окончательно перемешались. До сих пор, правда, не было никаких
шероховатостей - как-никак, профессионалы...
Он еще застегивал на себе ремни хитроумной портупеи. к которой можно было
пристегнуть и прицепить уйму всяких полезных вещей, когда к нему подлетела
Джейн, воинственно держа правую руку в кармане пятнистого бушлата.
- Попросили бы кобуру, неужто не дали бы? - проворчал Мазур.-Таскать
оружие в кармане - чистая профанация...
- Вы нашли?
- Еще не искали, признаться,- сказал Мазур.- У нас и так забот хватало...
Он взглянул на часы - время пока что не поджимало, но все равно следовало
поспешить. До Шантары два часа ходу, да еще придется по душам побеседовать с
пленными и, не исключено, долго и вдумчиво уговаривать их быть паиньками...
- Показывайте, где тут наши найденыши,- повернулся Мазур к оказавшемуся
ближе всех Брауну.
Так уж сложилось, что под настоящими фамилиями выступали лишь
лейтенант-коммандер и майор Прагин. Трех молчаливых глаголевских ореликов
Мазур знал, как Иванова, Петрова и Сидорова, а заокеанские, соответственно,
были - Смит, Джонс и Браун. Ради той же экономии времени, чтобы не тратить
время на запоминание подлинных имен, которые все равно предстояло очень
быстро забыть.
Мазур шагнул к терему - и в кильватер ему тут же пристроился походный
штаб в лице майора, лейтенант-коммандера и, конечно, Джен. Точно, начиналось
самое веселое: в полном соответствии с богатыми традициями
кладоискательства. Когда все участники окончившегося успехом предприятия,
нашаривая под тельняшками пистолеты и ножи, начинают оценивающе коситься
друг на друга, заранее подозревая соседей в тех же замыслах, которые питают
сами, прикидывая, не уменьшить ли число пайщиков до самого минимального...
"Пожалуй,- мельком подумал Мазур,- у американцев гораздо тревожнее на душе -
мы как-никак у себя дома, в самом буквальном смысле близ центра России, а
они оказались затерянными в Сибири. На их месте я бы тоже легонько
переживал..." Они шагали по роскошным хоромам, все так же напоминавшим
дурную декорацию из голливудского фильма: сводчатые потолки из полированных
кедровых плашек, повсюду на уступчатых стеллажах сверкают огромные старинные
самовары, на стенах висят дуги, ярко расписанные, с гроздьями колокольчиков,
иконы понатыканы без всякого складу и ладу... Судя по лицам американцев,
окружающая аляповатая роскошь производила на них большое впечатление.
Возможно, они в простоте своей свято верили, что поместья сибирских
латифундистов так испокон веку и выглядели.
- Кого первого, сэр? - спросил шагавший впереди Браун.- Мы их, как вы и
приказывали, оставили там, где взяли...
- Ведите к старику,- сказал Мазур, не раздумывая.- Да зажгите свет, что
ли, теперь никакой разницы...
Первым шагнув в высокую дверь, Браун нашарил выключатель. Ермолай свет
Кузьмич пребывал в тишине и покое - лежал на постели в одном исподнем, умело
и старательно опутанный белыми нейлоновыми веревками, с надежно вставленным
в рот кляпом, и не какой-то импровизированной самоделкой, а надежным
изделием из тех, что выпускают малыми сериями невидимые миру мастерские, где
последний слесарь держит дома в шкафу кителек с погонами. После вульгарной
роскоши терема его комнатушка выглядела весьма аскетически - железная
кровать, двустворчатый шкаф, тумбочка, почерневшая икона в углу с тусклой
лампадкой. Святой пустынник, да и только. Лишь валяющаяся на тумбочке
амуниция портит картину - пистолет из кобуры забрали, а саму оставили за
ненадобностью на прежнем месте.
- Ну, здравствуй, старче божий,- сказал Мазур, присаживаясь на край
постели.- Так и думал, что свидимся когда-нибудь... Ты мне что, не рад?
Лично я, скажу откровенно, радешенек...
Кузьмич, извиваясь, откатился подальше, пока не застрял, привалившись к
стене. В глазах стоял столь откровенный ужас, что Мазур посмотрел, не
расплывается ли из-под старого знакомого лужа. Лужи пока что не было.
Двумя пальцами вытащив резиновый кляп, Мазур, не глядя, отбросил его в
угол, вытер пальцы о растрепанную бороду пленника и, превозмогая яростное
желание выхватить нож, сказал:
- Ну, вякни что-нибудь, старче божий. Ты же, я помню, краснобай, каких
поискать.
Краем глаза он видел, как лейтенант-коммандер, склонившись к уху Джен,
торопливым шепотом переводит. Пожалуй, она и впрямь не понимала по-русски ни
словечка - столь жадное, мучительное любопытство в глазах, пожалуй, не
подделаешь. Американец замешкался, и Джен, не раздумывая, подтолкнула его
кулачком в бок.
- Живучий ты, я смотрю,- сказал Кузьмич, подбирая каждое слово так
осторожно, словно говорил на родном языке впервые.- Неисповедимы пути
господни...
- Бывает,- сказал Мазур.- Погода переменчива...
- Издеваться будешь? - спросил Кузьмич обреченно. Лицо у него сплошь
покрылось крупными каплями пота.
- Что, страшно?
- А кому не страшно? - Он молниеносно окинул стоящих за спиной Мазура
цепким взглядом.- Я вас предупреждаю, гости дорогие: здесь вам не притон, а
серьезный государственный объект, так что на каждого из вас найдется
статья...
- Ну ты и сволочь,- сказал Мазур не без некоторого восхищения.- Может,
еще скажешь, что и ты при погонах?
- Бог не дал,- смиренно сказал Кузьмич.
- Ага, погоны ты больше по другую сторону колючки видел...- Мазур
усмехнулся, видя исказившую лицо старика гримасу.- Ну да, рассказали мне
давеча твою боевую биографию.
- Ошибки молодости,- философски сказал Кузьмич.- Мало ли по юному
неразумию нагрешишь...
- Ладно, хватит,- сказал Мазур.- Я бы с тобой побеседовал как следует, да
времени нет, на твое счастье... Кассеты где? Кто у вас гулял с ключиками от
сейфа - ты или Полковник? Живо, сволочь старая, ты на свете порядочно пожил,
знаешь, когда пора заливаться соловьем, чтобы ремни из спины резать не
начали...
- А что с Полковником? - тут же спросил Кузьмич.
- Да лежит тут, неподалеку,- сказал Мазур.- Спеленутый, как младенчик.
- Вот ты с ним и побеседуй. Он у нас человек государственный, облеченный
полным доверием и всей ответственностью. А я - дворник на подхвате, у меня
биография на ногах гирями висела, так что не делай ты из меня пахана... Если
пошло такое веселье, мне бы и самому побыстрее подальше оказаться...
- Окажешься,- с нехорошей улыбкой пообещал Мазур, похлопал его по плечу и
встал.- Полежи пока, помолись, чтобы у меня свободного времени не нашлось с
тобой о прошлом потолковать...
Комната, куда они переместились, была обставлена не в пример богаче и
современнее. Видеомагнитофон все еще работал, никто не потрудился его
выключить, и на цветном экране две мулатки в хорошем темпе совращали
застенчивую блондинку. На столике у мягкого кресла имел место недурной
натюрморт с бутылочкой джина и закуской. Хозяин же, приснопамятный
белобрысый крепыш, лежал прямо на полу, куда его сшибли, неожиданно
вломившись, еще более тщательно спеленатый, в знакомой Мазуру каппелевской
форме, при золотых полковничьих погонах царского образца. При нем пребывал
молчаливый Сидоров, бдительно сидевший на застланной постели,- единственный,
кто из-за возложенных на него обязанностей не успел снять черный комбинезон
аквалангиста.
- Иди, переоденься,- сказал ему Мазур.- Комбез потом кинешь в колодец...
Размещайтесь, господа, места хватит.- Сам сел в кресло и дружелюбно-легонько
придавил толстой подошвой руку связанного.- Что это вы, ваше
превосходительство, и в полном одиночестве при форме расхаживаете?
- Привыкаешь, знаете ли,- сказал Полковник с гримасой, которая у
нетребовательного зрителя могла сойти за вымученную улыбку.- Проникаешься
атмосферой... Вы, случайно, не собираетесь мне показать ордерок от военного
