сидел в Белом доме, откуда благополучно ушел, как стрела сквозь туман,-
никому из полупьяных ментов в многочисленных линиях оцепления просто в
голову не могло прийти, что мечущийся по улице заполошным зайцем, жалобно
чирикающий что-то на непонятном наречии негритос в ненашенском костюмчике
может оказаться убежденным русским националистом, известным в Приднестровье
как Неро Драгуле- Черный дракон... Лишь один пьяный сержантик, до того, как
надеть форму, пару лет тусовавшийся со скинхедами, попытался было заставить
черномазого поползать на коленях - вне политической связи с событиями,
понятно, но Франсуа в две секунды отправил его к праотцам с помощью
вульгарной шариковой авторучки, даже не сдергивая автомата с плеча падающего
трупа, резанул очередью по напарнику и растворился в московских просторах...
С тех пор в нем, Данил подозревал не на шутку, что-то сломалось. Как у
многих, оказавшихся перед тягостным осознанием того печального факта, что
дрались они не столько за Россию, порядок и свободу, сколько за амбиции
профессора Хаса и генерала Руцкоблуда... Франсуа вернулся к загадочным делам
своего сыскного агентства, став открыто аполитичным и циничным с ноткой
некоей истерики, что подмечал не один Данил, но все молчали, конечно.
Временами он надолго исчезал в неизвестные дали, а порой работал для
российских клиентов, для Данила в том числе, работал артистически и дерзко,
а в немаленький гонорар, такое впечатление, каждый раз включал некий процент
на лечение души, раненной безвозвратно утраченными иллюзиями.
Но ежели в общем и целом, это был сугубый профессионал, с лихвой
отрабатывавший свое немаленькое вознаграждение, ни разу не проигравший ни
одной операции. По жизни его вели всего-то две заповеди: во-первых, Франсуа
переправлял в мир иной лишь совершеннолетних, во-вторых, никогда не брался
работать против того, кто однажды пользовался его услугами...
Данила он заметил очень быстро, не мог не отметить журнал в руке, но, как
и полагалось при таких вот встречах, прошел, как мимо незнакомого, уверенно
свернул к правому выходу с перрона. Выждав, сколько было необходимо, Данил
пошел следом - и очень быстро определил, что хвоста за Франсуа нет.
Окружающие на негра не обращали ни малейшего внимания - он здесь был не в
диковинку. Еще лет восемь назад Данил своими глазами наблюдал на этой же
привокзальной площади идиллическую сцену: к автобусной остановке семенила
бабуля, по виду типичная деревенская рутенка, а за нею шустро поспешали три
классических негритенка, перекликаясь меж собою и бабкой опять-таки на
чистейшем рутенском с западнодеревенским выговором, бывает. К тому же в
последние годы масса чернокожего народа из весьма неблагополучных стран
прямо-таки хлынула в Рутению, отчего-то решив, что здешние границы в лучшем
случае прочерчены черенком лопаты по целине и охраняются соответственно. Их,
понятно, в массовом порядке вылавливали то рутены, то поляки, и отловленные,
зависнув в самом неопределенном статусе, придавали городу долю экзотического
колорита...
Выйдя из подземного перехода на другой стороне площади, Данил догнал
негра, и они зашагали плечо в плечо.
- Чисто?
- Никого за тобой,- сказал Данил.
- Ну и отлично. Вон как раз лавочка освободилась...
Они присели на скамейку в дальнем уголке крошечного скверика, люди их
опыта с этого места определили бы хвост за версту.
- Итак, перед вами, друг мой, мсье Рене Ламбер, корреспондент газеты
"Ухуру". В Африке масса газет под названием "Ухуру", так что с ходу и не
определишь... Желаешь взглянуть на мои документики?
- Пожалуй что,- кивнул Данил.
Франсуа продемонстрировал ему закатанный в пластик листок белого картона,
где красовалась его фотография, три печати, но главное - роскошный
четырехцветный герб с черной звездой, двумя золотыми руками, красными
шестеренками, слоновьей головой, скрещенными золотыми мотыгами и пальмой.
Гербовый щит с одной стороны поддерживала зебра, с другой - леопард.
- Репюблик дю Котт-Гранжер,- прочел Данил вслух.- Есть такая в
реальности, или?..
- Или,- блеснул великолепными зубами Франсуа.- Ничего страшного, я
проконсультировался насчет Уголовного кодекса этой тихой державы, где мы
сейчас находимся, подделкой документа это считать нельзя, поскольку нельзя
подделать документ или деньги несуществующего государства. И пока я не
пытаюсь с помощью данной ксивы провернуть какое-нибудь мошенничество,
опять-таки четко прописанное в кодексе, беспокоиться нечего. Бзик у меня
такой - мастерить ксивы несуществующих держав, в Москве есть психиатр,
который при нужде это подтвердит и толстенную историю болезни даже
предъявит... Вот ты способен с ходу сказать, какая страна граничит на севере
с Габоном?
- А хрен его знает,- честно признался Данил.- Сомневаюсь, что я вообще
когда-нибудь знал.
- Прекрасно. Интеллигенты тем более не обременены точным знанием
географии. А вот то, что слава их могучего Народного фронта докатилась аж до
знойной жаркой Африки, прямехонько до республики Котт-Гранжер, их заставит
испытать такой оргазм, что ни единого въедливого вопроса не дождешься...
Видишь во всем этом какие-то изъяны?
-Пожалуй, нет,-добросовестно подумав, сказал Данил.- Однако ушки держи на
макушке. Я тебе с ходу могу назвать полдюжины сопредельных и отдаленных
держав, которые подпитывают "возняков" и денежкой, и техникой, а значит, и
агентуру свою к ним давно инфильтровали...
- Я тебе эти державы и сам назову... Не бери в голову. За то ты мне и
платишь, чтобы я рисковал жопой. Ну, а моя забота - отработать денежки,
уберегши при этом жопу... Короче, тебе нужно что-то конкретное?
- Трудно сказать,- признался Данил.- Не знаю пока. Расклад такой: против
нашей фирмы здесь начали работать. Люди- наши люди, я имею в виду - гибнут
при загадочных обстоятельствах, исчезают бесследно, перевербовываются
непонятно кем. При этом народофронтовская пресса, стараясь не делать этого
слишком явно, организовала нехилый наезд. В самое ближайшее время через наши
структуры сюда должны пойти хорошие деньги... Я ничего пока толком не знаю,
но обязан подозревать, что кто-то хочет этому помешать. Вот и все, что тебе
надо знать, ты же и сам не стремишься знать больше?
- Разумеется,- сказал Франсуа.- Чем меньше знаешь, тем крепче спишь и
дольше живешь... Деньги, значит, хорошие?
- Более чем. Ох, более чем...
- Понятно. Значит, мне следует закинуть невод в здешние сточные воды и
трудолюбиво исследовать улов, не обращая внимания на амбре... Так?
- Так,- Данил достал из сумки пакет, который Франсуа тут же ловко убрал в
"дипломат".- Здесь все, что мои ребята накопали в прессе, кое-какие схемы и
построения. И аванец, конечно. В гостиницу, извини за черствость,
устраивайся сам - чем меньше мы с тобой будем общаться, тем лучше. Связь
сейчас тщательно обговорим, просчитаем все возможные варианты. И, я тебя
умоляю, вывернись вон из кожи...
- Кстати, о коже. Мне, не исключено, понадобится помощник с самым что ни
на есть белым цветом кожи. Самому не всегда удобно крутить чисто оперативные
дела...
- Сделаем,- кивнул Данил.- Ты поосторожнее там...
- Что это с тобой? Не припомню, чтобы ты столь трогательно напоминал об
осторожности.
- Стареем,- усмехнулся Данил.
Глава шестая
Ханум Оксана
Сдается, он оказался неплохим актером - со своей унылой мордой
преждевременно одряхлевшего язвенника, дурно скроенным костюмом и понурой
сутулостью. В автобусе, едва он вошел, с сиденья вспорхнуло юное создание
женского пола (невинная мордашка первоклассницы и вполне женская фигурка) и
громко, как полагалось благовоспитанной пионерке былых времен, предложило:
- Садитесь, дедушка!
Звонко это прозвучало, со всей возможной юной безжалостностью. Что тут
сделаешь? Данил без церемоний поблагодарил добрую самаритянку, уселся,
прикрыл глаза. Пытался в десятый раз прокрутить в уме собственные действия и
оценить, все ли было сделано правильно.
Получалось, что - все. Кто бы им ни противостоял - ревнивый обожатель
Оксаны Башикташ, не гнушавшийся откровенным криминалом, или неизвестный
конкурент,- в данной ситуации именно так и следовало поступать. Во-первых,
всегда в таких случаях нужно действовать, исходя из самого худшего варианта.
Подозревать самое скверное. Если перебдишь, ухмылочки за спиной - дело
десятое. Значительно страшнее-недобдить.
И второе... Так следует работать и впредь: в глухой конспирации, будто
Штирлиц в тылу врага" опираясь исключительно на своих "нелегалов" и здешних
знакомых, не входящих в систему. Он на многие кнопки мог бы нажать здесь
совершенно легально, задействовать и здесь, и в столице людей, по влиянию и
значимости даже превосходивших генерала Басенка, но сие противоречило бы не
просто деловой этике - правилам игры. На то ты и поставлен главным
волкодавом "Интеркрайта", чтобы справляться собственными силами, а за
помощью обращаться лишь при крайней нужде...
До "Клейнода" он добрался, опять-таки не отягощенный топтунами.
Учрежденьице, не подозревая о своем истинном - и единственном - грядущем
предназначении, работало в обычном ритме. На Данила, откровенно говоря, не
обратили и внимания, многие его попросту не знали. План действий был
продуман заранее. Поговорив с Бесединым минут десять, Данил немного повисел
на телефоне и, узнав, что "груз 200", то есть рефрижератор в сопровождении
вооруженной охраны, благополучно прибыл в столицу, слегка расслабился.
Самую чуточку. Не больше, чем на одно деление. Расслабиться, скажем, на
два деления не позволял примечательный фактик: с помощью нехитрого, заранее
обговоренного словесного кода Довнар сообщил, что за ними какое-то время
тащилась машина, выполняя, вне всякого сомнения, функции хвоста...
Повесив трубку, он пытливо осмотрел в зеркале свою унылую физиономию,
вышел в коридор и вразвалочку направился к двери, украшенной табличкой
"менеджер по связям с общественностью". Открыл ее без стука - какие
формальности в учреждении в рабочее время - и, убедившись, что хозяйка
пребывает в одиночестве, вежливо осведомился:
- Простите, не помешал?
- Не помешали,- обнадежила хозяйка, послав ему безликую профессиональную
улыбку.- Вы из трансагентства?
- Отнюдь,- сказал он, садясь.- Я из Сибири, из головного, так сказать,
предприятия, Черский моя фамилия, по паспорту, вы только не смейтесь,
Данила, а по отчеству Петрович...
- Ого! - Какой-то миг казалось, что она по-мальчишески вдруг
присвистнет.- Мне встать в знак почтения?
- Да что вы, дамам вроде бы и не положено...
- Данила Петрович...- протянула она.- Смеяться я не буду, я и сама по
паспорту - Оксана Моллаховна. Ужас, верно?
Данил откровенно ее разглядывал, прежде всего, она вовсе не производила
впечатления убитой горем, что для ветреной красотки, которую иные обзывают
вовсе уж непечатно, в общем, объясни-мо... Самую чуточку перефразируя
классика, можно сказать: перед ним сидела совершеннейшая красавица. Вместо
роскошной косы, правда, роскошные распущенные волосы, а вот ресницы и в
самом деле стрельчатые, а уж синие глазищи... черные волосы и синие глаза -
сочетание, будоражащее кровь, можно приревновать и наделать глупостей. Из-за
такой вот - можно.
- Может, мне встать и повернуться вправо-влево? - спросила она с самым
невинным видом.
- Зачем?
- Вы с меня прямо-таки мерку взглядом снимаете...
- А вдруг - раздеваю? - усмехнулся он.
- Да нет,- серьезно сказала она.- Именно мерку снимаете, когда взглядом
