подругой Юлией Львовной было обсуждение способов предохранения от неже-
лательной беременности, а так же поведения женщины в том случае, если
эта нежелательная беременность все же наступила. Для своих 17 лет Андрей
Харитонович проявлял в этом вопросе недюжинные способности, прекрасно
ориентировался в анатомии женского организма и мог похвастать знанием
множества способов, что делать до и после. Юлия Львовна эти разговоры
недолюбливала, но терпела, так как Андрей Харитонович в их классе был
самым симпатичным парнем. После того, как он уехал поступать в медицинс-
кий институт, Юлия Львовна познакомилась с Иваном Сергеичем, 25-летним
водителем троллейбуса, от которого сразу же "залетела" и в последствии
родила симпатичную девчонку.
ГЕНОКОД ДЛЯ БАРОНА
1. НАЧАЛО
Из всего транспорта, что двигался в направлении Москвы по той трассе,
красный междугородний Икарус ничем особенным не выделялся. Был солнечный
денек только-только начинавшей просыпаться весны - шестое марта. Шофер
знал свое дело: по ровной трассе - сто десять, под уклон - сто двадцать,
а в гору - насколько хватало движка. Пассажиров в автобусе было немного.
На втором ряду, на креслах справа сидели парень и девушка. Они к этому
моменту уже целый час беспрерывно целовались, и, по видимому, устав от
этого занятия, теперь просто сидели приобнявшись и смотрели в окна. Мо-
лодые люди ехали в столицу заниматься любовью.
Дорога поворачивала. Солнышко, выглянув из-за леса, сверкнуло в гла-
за; из-за леса моментами показывалась часть какого-то здания, вроде бы
даже красивого, насколько можно было судить по замысловато отделанной
крыше. Парень и девушка засмотрелись на это зрелище. Но здание быстро
скрылось за деревьями.
Дорога тем временем все поворачивала. Шофер сбывил скрость. Поворот
был все круче. Девушка повалилась на парня под действием центробежной
силы. И тут автобус неожиданно выкатился из леса и выскочил на мост че-
рез хилую речушку. После мостика опять оказался подъем и скорость авто-
буса еще уменьшилась.
Взгляду открылась небольшая деревушка. Трасса перерезала ее, как но-
жом. Дома стояли совсем рядом с дорожной насыпью. Автобус подкатил к
единственному перекрестку. С правой стороны на нем находилась группа лю-
дей. При ближнем рассмотрении оказалось, что это похоронная процессия.
На телеге, запряженной невзрачной лошадью, в соломе лежал гроб с покой-
ником, как видно, молодым мужчиной, и за ним шло несколько человек. Про-
цессия была небольшой: обязательные при этом пара-тройка старушек в чер-
ном, какой-то старичок и двое подвипывших мужичков с лопатами, вероятно,
могильщиками. Все довольно обычно. И лишь одна участница процесии прико-
вывала к себе внимание. Это была молодая женщина, в пальто и черной ко-
сынке, и даже сквозь этот траур чувствовалось, что она была красива,
очень красива. Парень даже перегнулся через свою подружку, чтобы получше
рассмотреть женщину. Он вдруг понял, что тот выключатель, который вклю-
чается у человека только раз в жизни, да и то не у каждого, у нее сейчас
был включен. Он прямо-таки прилип к ней взглядом. На его подружку это
зрелище повлияло обратным образом: она нахмурилась и даже слегка оттолк-
нула своего друга от окна. Но тут дорога вновь пошла под уклон и шофер
надавил на педальку. Парень отодвинулся от окна, автобус покатил быст-
рее; покойник и молодая женщина быстро остались позади. Вскоре впереди
появилась синяя новенькая табличка, перечеркнутая красной линией. То
слово, которе на ней было написано, еще невозможно было с такого рассто-
яния разобрать. Но скоро автобус подъедет ближе, и...
Хотя давайте послушаем все с начала.
2. НАТАША
Год тысяча восемьсот тринадцатый. Поручик гусарского полка, Баранов
Алескей Иванович, двадцати пяти лет, возвращался домой со службы на по-
бывку. Возвращался с войны. Там он ходил на француза под картечью, сра-
жался под Бородино, и по морозу гнал Наполеона до самого Ватерлоо. Честь
дворянскую поручик не уронил, и славу русского мундира приумножил. Была
весна, май. Цвела сирень, в воздухе пахло цветами. Дома, в фамильном
имении, поручика ждала невеста, родители, семейный очаг. Нужно сказать,
что род Барановых в те времена являлся вполне богатым и благополучным.
Владели они какими-то фабриками, какими-то сахарнами заводами, некоей
недвижимостью в Санкт-Перербурге и Москве. Были и деньги в достатке. Да
и крестьяне в их деревне, в Бараново, жили, в общем-то, по тогдашним
меркам, более менее благополучно. Были у Барановых в роду и действи-
тельные тайные советники, и доктора наук, и полковники. Короче говоря,
вполне благополучный и уважаемый род.
Алескей Иванович по приезду домой собирался жениться, прожить медовый
месяц ( а может и два, чем четр не шутит ! ) с молодой женой и с родите-
лями в родном имении, да и потом снова отправляться на службу. Настрое-
ние у него было прекрасным. Здоровье отменное, ощущение првильно прожи-
той жизни, победы над врагом отечества владело поручиком, взгляд горел,
улыбка светилась на его лице. Сам из себя Алескей Иванович мужчина был
видный и красивый. Черный курчавый волос, карие глаза, вэ-образная, как
сейчас говорят, атлетически сложенная фигура, приятный голос. Высокий, с
тонкими музыкальными пальцами. Неудивительно, что у женщин он, как гово-
рили тогда, пользовался некоторой благосклонностью. Но тем не менее по-
ручик был джентельменом, жил по божьим законам, "правильно", за что
иногда по дружески, любя, был поддразниваем своими товарищами по полку.
Поручик был помолвлен с одной девушкой на родине своей еще четырнадцати
лет от роду, и хранил верность своей невесте.
И тем более странным и невозможным кажется то, что произошло с нашим
поручиком в одном провинциальном N-ском городке средней полосы россии,
по пути домой. В придорожном трактире, куда поручик заехал перекусить и
дать отдых коню, за широким столом у окна он неожиданно заметил одинокую
девушку в черном платье. Она, по всей видимости, как и поручик, была в
дороге - башмаки ее были в пыли, и на стуле рядом лежала небольшая до-
рожная сумка. Поручик остановился, как вкопанный. Девушка подняла не не-
го глаза. Поручик посмотрел не нее в ответ. И все. На этом правильная,
"божеская" жизнь для поручика безвозвратно закончилась.
Девушка была необыкновенно, хотя и не по русски, красива. Черные,
глянцевые, волосы, но тем не менее почти белая кожа и темно-зеленые гла-
за. Грудь, которая будь хоть чуточку поболее, уже портила бы ее, в меру
тонкая талия, и ноги, красоту которых не могла скрыть даже длинная чер-
ная юбка. Божественные руки. И завораживающий голос.
О чем они говорили в тракитре, да и говорили ли о чем-либо вообще,
история уже не может нам поведать. История сохранила для нас лишь тот
факт, что поручик остался на ночь в том самом N-ском трактире, под пони-
мающие взгляды дородной хозяйки сняв номер на двоих. На следующий день
Алексей и Наташа, так звали восемнадцатилетнюю темноволосую девушку, об-
венчавшись в N-ской церкви, покинули N-ск, и ехали теперь вместе, домой
к поручику. Из вещей у Наташи было лишь чуть-чуть одежды да странной
формы кривой кинжал, очень острый и совершенно не тупящийся. На вид он
был невзрачен, недорог. Наташа отдала его мужу, и поручик, стругая им
как-то раз какую-то палочку, вдруг понял, из какой стали сделан этот
клинок. Но сейчас кинжал лежал в ножнах в сумке, Наташа и Алексей, об-
нявшись, ехали домой. Что делать с ждущей его там невестой, Алексей Ива-
нович Баранов не имел ни малейшего понятия.
Когда Алеша появился в имении, домочадцы ахнули дважды: вначале от
вида девушки, которую он привез с собой, невольно; потом узнав о том,
кем эта девушка приходится Алеше. Отец поговорил с Алексеем. "Люблю," -
только и смог сказать Алексей отцу. Делать было нечего. Невесту, прож-
давшюю поручика Баранова девять лет, написавшую ему много-много писем в
стихах и получив столько же в ответ, назавтра увезли к родителям в со-
седнюю деревню, там она проплакала неделю, потом ее отправили к дальним
родственникам, и уж более ничего о ней слышно не было. У семьи Барановых
с родителями невесты началась серьезная вражда. Но это было делом отца,
Алексей же, нечеловечески влюбленный в свою жену, прожил с ней год в
счастливом, головокружительном любовном дурмане. Казалось, он ничего не
замечал вокруг. То же происходило и с Наташей.
Казалось, само счастье поселилось в доме Барановых, но чувствовали
старики, что счастье это не может быть долгим, уж очень велико и безгра-
нично было оно. Но старики молчали, боясь его спугнуть. И из Москвы
пригласили художника, чтобы он нарисовал портрет Алексея с Наташей. Ху-
дожник приехал, но Наташа оказалась в то время больна. Алексей предложил
художнику подождать и погостить в имении пару-тройку дней, пока ей не
станет лучше, но Наташа вдруг наотрез отказалась позировать, и просила
Алексея, чтобы с нее портрет не рисовали. Странная просьба женщины была
исполнена. Нарисовали лишь Алексея. Портрет получился неплохим, красивым
и очень похожим; его повесили в холле.
Через полгода, к великой радости родителей и мужа, Наташа заберемене-
ла, и через девять месяцев умерла от родов. Случилось это в первых чис-
лах декабря. Тогда еще никто в русской глубинке этого не знал, но у На-
таши оказался отрицательный резус-фактор. Ребенок же, сын, остался жив;
Алексей, убитый горем, как-то его назвал, затосковал, запил. И с тех пор
несчастия прочно поселились в семье Барановых. Все вдруг свалилось на
них: судебные тяжбы, финансовые неудачи, неурожаи. Капитал быстро таял.
Умер от неизлечимой болезни отец, за ним мать. Поручик Баранов, постоян-
но находившийся то в полупьяном, то в сильно пьяном состоянии, в делах
семьи не совершенно не участвовал. Все рушилось и катилось под гору.
Приказчики безбожно воровали. Лишь сын Алексея Борис рос здоровым и ве-
селым мальчиком, как будто вне всех невзгод, свалившихся на Барановых.
По крайней мере пока. Его отдали в военное училище, отец проводил его
пьяными слезами и вскоре скончался от удара.
Толку из Бориса не вышло. Он был зарублен на дуэли из-за женщины. Но
все-таки успел оставить ей сына. Сын оказался нежеланным, его куда-то
приткнули, потом он в наследство получил имение. На ком-то женился,
как-то жил. Короче, к тысяча девятьсот шестому году от некогда богатой и
многочисленной семьи Барановых остался лишь один молодой человек неопре-
деленного рода занятий, заложенное хилое имение с хитроглазым дворецким,
женой да ее шестилетним пацаном, и опустевшая после отмены крепостного
права деревенька Бараново. В России тогда было неспокойно. Проигранная
японская война, стачки. Революционеры. Убийства. Смута.
Имеласть у Баранова беременная в то время жена, и огромные долги,
из-за которых ему пришлось оставить на время, как он рассчитывал, жену и
бежать от кредиторов на третьесортном параходе, в эконом-классе в Амери-
ку. Оттуда он намеревался потом забрать жену и ребенка. Жена безуспешно
прождала его год. Она не знала, что муж ее, даже не достигнув Атлантики,
по русски сильно пьяный, перегнувшись через борт парахода, чтобы не
стошнило на палубу, в сильную качку не рассчитал движений и свалился за
борт. А загадочную пропажу одного русского пассажира обнаружили лишь в
Нью-Йорке.
Она же, с безграничной ненавистью на давно мертвого мужа, которого
когда-то любила все-таки, назвала родившегося ребенка Никитой и решила
отдать его на государственное попечение. Копаясь в мужниных вещах, чтобы
хоть чем-то компенсировать себе обиду, обнаружила кинжал. Покрутила в
руках, не оценила. Дешовка. Как и все у мужа. Вынула из ножен. Попробо-
