лейку, смачно попав мне напоследок за шиворот, и поясняет:
- Лицо у вас странное.
- Что значит странное ? - удивляюсь я.
- Смотрите вы как-то по волчьи, - поясняет она, глядя на меня больши-
ми глазами сверху вниз и улыбаясь.
- Ну прости, - пытаюсь отшутиться я, и получаю за это еще каплю в
ухо, остаточную какую-то. - Да ты не бойся, - продолжаю я уже панибратс-
ким тоном, - я тебя есть не буду.
- А я и не боюсь, - отвечает девочка, и, взмахнув на прощание длинны-
ми светлыми волосами, скрывается с поля зрения. Под самым балконом шага-
ют тем временем две стройные дамы, с умопомрачительно длинными ногами,
которых мне приходится долго провожать тоскливым, и как доплнительно вы-
яснилось, еще и волчьим взглядом.
Иду затем вглубь дома, в квартиру мою, достаю из холодильника пиво.
Бутылочку ноль пять. И снова появляюсь на балконе. Красота ! Погода -
класс, прохожие - прелесть. А те красотки, которых я взглядом провожал,
на пляж скорее всего направляются. На пляже сейчас хорошо, вода теплая,
девочки красивые, мальчики... Прокат водных лыж, наверно, работает. И
тут бутылочка ноль пять подло заканчивается. Заканчивается и хорошая по-
года вместе с ней, красотки успешно ловят мотор и стремительно скрывают-
ся в направлении коммунального моста, оставляя меня в совершеннейшем
одиночестве.
- Эй, сосед, дай пива попить, - слышу я голос справа, с соседнего
балкона. Округлое маловолосатое существо смотрит на меня просящим взгля-
дом, находясь при этом в небритом состоянии.
- Так нету больше, - грешу я против истины, - да и потом как я тебе
передам ? - спрашиваю соседа.
- Как ? Я вон доску протяну, - с готовностью изобретает сосед на хо-
ду, и уже даже отыскивает ее где-то на дне балкона своего. - А ?
- Так нету больше, - грешу я вторично, без каких-либо угрызений со-
вести.
- Жаль, - расстраивается сосед, прилаживая доску обратно, пыхтя при
этом и демонстрируя мощный зад, с дыркой на тренировочных штанах.
- Пойду телевизор смотреть. Футбол. Наши там играют.
И снова я в одиночестве.
Но тем не менее птички чирикают, машины носятся, друг друга обгоняя,
парочки целуются, а в окне напротив некто разгуливает в голом виде, де-
монстративно меня не стесняясь и щеголяя довольно симпатичным бюстиком,
в моем вкусе. Портит идиллию эту переодически появляющееся мужское тело,
в высшей степени антихудожественное, волосатое, насколько можно разгля-
деть с такого расстояния, и чем-то напоминающее слова "кавказ" и "шаш-
лык".
Плюю вниз, как первоклассник на перемене. Плевок летит долго, по от-
весной траектории, до урны не долетает метров с десяток, но и на скамей-
ку, слава Аллаху, тоже не попадает, мирно приземляясь на прямой, соеди-
няющей песочницу и какую-то милую старушку, в точке, разделяющей прямую
в пропорции одна третья к двум третьим, если отсчитывать от старушки.
Кратковременая акция плевания, таким образом, успешно заканчивается, и
снова становится скучновато.
Солнце тем временем прячется за тучку-овечку, к остановке подваливает
чумазый троллейбус, извергая из чрева своего так называемых пассажиров,
много-много разных людишек, спешащих по своим делам и просто прогуливаю-
щихся. Улица на некоторое время становится сильно людной, пестрой, весе-
лой; радостное такое зрелище, которое странным образом наводит меня на
мысли о работе, о службе моей в одной конторе, в обществе многих прият-
ных дам, и дам, приятных, как говорится, во всех отнощениях. Есть там и
мужчины, и много денег. Последних там так много, что даже голова иногда
от этого кружится, приходится кофе в таких случаях у Леночки-буфетчицы
заказывать, черный, с двойным сахаром. Помогает.
Тучка-овечка превратилась тем временем в тучку-зайку, и в туч-
ку-кильку после, солнышко выплюнула, расстроилась конфузу такому и рас-
таяла. А я темные очки надел, отсутствие небритого соседа своего на со-
седнем балконе проверил, и еще за пивом в холодильник сгонял, теперь и
правда за последним. Пить его из-за соседа пришлось быстро, чтобы не
уличил негодяй этот поступок мой бессовестный, да и уважать ненароком
меня из-за этого не перестал. Уважения ведь в наше время вещь о какая
необходимая, куда нам без него, даже вода горячая в квартире неуважаемо-
го человека и то не по всем дням бывает.
В общем, зубы ныли от холодного пива, но темные очки компенсировали -
приятно глаз расслабить в такой солнечный день. Занавески в окне напро-
тив задернули, мелькнув напоследок симпатичным бюстиком, голуби над до-
рогой пролетели, и сирена милицейская провыла стремительно, слева напра-
во, в напралении коммунального моста. Скучно и грустно. Отпуск.
Теперь я девушку внизу наблюдаю. Довольно приятную, и к будке телефо-
на-автомата спешащюю. Заскочила она в него, и тут же, секунд через нес-
колько, телефон в квартире радостно зазвонил - бегу поднимать трубку.
- Алло ! - и быстрее, быстрее, на балкон выбираюсь, с телефонным ап-
паратом, шнуром, как плеткой манипулирую, чтобы за мебель разную не цеп-
лялся.
- Игорь ?
- Я, конечно я. Что-то я тебя не узнал сразу. Тебе этот сарафанчик
очень даже идет, милая моя. - вкрадчивым голосом вещаю, безмерно радуясь
при этом такому достижению прогресса, как телефон, и восхваляя в уме его
изобретателя.
- Ах, этот сарафан... Но откуда ты знаешь ? - удивляется она.
- А я ясновидец, - поясняю, - не хрен какой-нибудь. Надо было знать,
с кем связываешься, - шучу. И усугубляю:
- А вот под сарафаном у тебя... А ну трубку к груди приложи ! Она
прикладывает. Но не к груди. Я неожиданно краснею, кажется. Уши слегка
горят.
- Я же к груди просил, вредная, противная девчонка. В телефонной буд-
ке хихикают, там легкая истерика:
- Ну хватит дурить меня. Ты что, видишь меня, что ли ?
- Чувствую, - отвечаю я. - У меня с тобой тонкая непостижимая беспро-
волочная связь.
- Ага, - саркастически изрекает трубка, - с сарафаном моим. Только не
говори мне, что это любовь.
- Молчу, молчу, о мой повелитель. - отвечаю я и замолкаю покорно.
- Ну ладно, ясновидец, адрес-то давай, я к тебе и подлечу момен-
тально. Я тут из автомата у киоска звоню. Я сообщаю набор слов и цифр,
местоприбывание мое идентифицирующих, и добавляю:
- А ну-ка повернись на двести семдесят градусов по часовой ! И умная
девочка, с университетским дипломом, с золотой медалью за окончание шко-
лы, и с глубокими-глубокими, нежными-нежными, серыми-серыми глазами, по-
ворачивается на девяносто против, демонстрируя скрытый сарафаном бюстик
чуть получше, чем в окне напротив.
- Второй балкон слева на пятом этаже, - сообщаю я, снимаю темные оч-
ки, и ору уже что есть мочи:
- На-таш-ка ! Я здесь !
И машу что есть у меня размаху руками, распугивая при этом разных
пернатых; и трусливых сограждан тоже.
Она замечает меня, машет в ответ, но молча, и убегает искать подъезд.
Я улыбаюсь, и поднимаюсь с намерением пройти ко входной двери квартиры
моей, и предвкушаю поцелуй с любимой девушкой; и тут появляется на со-
седнем балконе небритый сосед, безумно радуя меня своим заявлением с ис-
пользованием ненормативной лексики, что наши опять продули, редиски, лю-
ди нехорошие, что и ноги у них растут не оттуда, и вратарь у них дебил,
и детки его тоже, по всей видимости, дебилы.
- Да тьфу на них ! - резюмирует сосед, отворачивается от меня и про-
должает ворчать, но что именно, разобрать уже совершенно невозможно. И
мне безумно жаль, что не дал я ему пива, ведь Наташка мне нагоняй сдела-
ет, что напился, а соседу что, ему нагоняй делать некому, холостяк на
пенсии, пиво для него - святое. Дзинь-блям - входной звонок подал приз-
наки жизни. Мчусь открывать. И вот она - Наталия - передо мной во всей
своей красе, с пакетом в руке, а в пакете какие-то книжки. Поцеловались
мы, конечно, и нагоняй, естественно, я сразу и получил:
- Ах ты опять напился ! А еще экстрасенс. Мне тоже дай.
- Больше нет. - мне стыдно, - Я не знал, что ты сегодня будешь. - А
почему экстрасенс ?
- Ну а кто мое нижнее белье угадывал ? Да, между прочим, угадал ?
- Наташка смеется, - А пива ты мне зря не оставил. Тут я жестом фо-
кусника извлекаю из-за спины цветок неизвестной породы, взращиваемый на
балконе моими родственниками, в надежде хоть как-то загладить позор от-
сутствия пива. И презентую его даме сердца.
- Ой, как мило ! - радуется Наташка.
Угадал нижнее белье я парой минут позже. В разных книжках мне доводи-
лось читать, что в любви быват так называемые будни, которые надо уметь
успешно преодолевать. Так вот сегодня имели место быть явно не они, се-
годня, сейчас, у любви скорее всего имел место быть праздник.
Освободив даму сердца от верхней одежды, я увидел, что нижнее белье
присутствовало на ней лишь в виде трусиков черного цвета, вполне, на мой
взгляд, симпатичных, под которыми находилась моя женщина, не работающая
моделью по непонятным мне причинам. Потом события развивались следующим
образом: мы приняли позу, в котрой джентельмен хорошо видит потолок, а
леди предоставляется прекрасный вид из окна, котрорым она, честно гово-
ря, в этот момент интересовалась мало, а интересовалась она как раз бо-
лее всего джентельменом, медленно покрывающимся испариной и пребывающим
в уверенности, что все происходящее кругом - дьявольски приятная и весе-
лая штука. И вот как раз в тот момент, когда интерес этот уже подбирался
к максимуму, раздался телефонный звонок.
К чести моего телефона следует сказать, что событие это для наших ле-
ди и джентельмена не явилось большой помехой. При чем здесь телефон ? Да
при том, что звонок его интеллегентен и ненавязчив, и в высшей степени
вежлив и тактичен. Будь это телефон из моей конторы, мне ничего бы не
оставалось, как умереть от апоплексического удара, или выпрыгнуть из ок-
на в лучшем случае.
Быстро закончив, Наташка, тяжело дыша, наклонилась, подхватила шнур
от аппарата и аккуратно потянула к себе. Телефон ехал по паркету, про-
должая звенеть и все приближаясь к нам.
- Это муж, - удивила меня Наташка, - как всегда не вовремя.
- Алло ? - спросила она.
На том конце провода действительно оказался муж. Процент нежности в
разговоре Наталии со своим супругом имел значение около семидясети - се-
мидясети пяти.
- Привет, милый. Да, у подруги. Нет, у нее не получается. Да не могу
я ее позвать - в туалете она.
Наташка засмеялась.
- Не знаю, не знаю... По большому, наверное, судя по звукам... Нет.
Да. Нет, не волнуйся, все в порядке. Ага. Угу. Да нет... Сейчас буду,
через полчаса. Машину поймаю. Пока. Да-да... Ну пока. Наташка положила
трубку. Вид у нее сразу стал какой-то деловой.
- Ехать надо, - сказала она, медленно поднимаясь.
- И что у тебя за муж ? - поинтересовался я.
- О, муж у меня - душка. Большой и толстый, с баритоном, и приятным
запахом. И бреется каждый день.
- И пиджак у него красный ? - спросил я.
- Ну почему же... - задумчиво произнесла Наташка. - Он у меня на кон-
дитерской фабрике работает. Менеджером там каким-то. Сладкий человек, -
Наташка рассмеялась, - мы с ним на презентации познакомились. Он меня
конфетой угостил, трюфелем. Потом на своей машине до редакции подвез. А
на следующий день предложение сделал. Во время этих слов Наташка быстро,
как солдат, одевалась, красилась, причесывалась, приводила себя в состо-
яние полной боевой готовности.
- Вот только нетерпеливый он у меня, Гогочка мой любимый, - посетова-
ла Наташка. - Ну ладно, я побежала. Проводи меня.
- Я поднялся, накинул любимый халат и проводил даму сердца до двери.
- Пока !
- Пока !
И застучали по лестнице каблучки. Щелкнул английский замок. Сразу
стало как-то грустновато. Пива больше не было. Я вышел на балкон, весь в
слюнях и всклокоченный, основательно наводящий созерцающих меня особ на
