девушек..."
- Хоть и жулик, наверное, а приятный мужик, правда? - поделился Леша
впечатлением с Медведем, когда они, после того, как самолет Георгия
взлетел, выходили из здания аэровокзала. Но тот пропустил его слова мимо
ушей, только квадратное его лицо стало еще более непроницаемым.
На остановке автобуса-"экспресса" Медведь сунул руку в карман, достал
одну заклеенную пачку и отдал ее Леше. На перекрещивающейся бумажной ленте
шариковой ручкой было написано число 100. "Так?" - спросил Медведь. Леша
кивнул, хотя все в нем и вскипело от обиды: он ведь видел, какую сумму дал
Георгий. Он не стал дожидаться автобуса, а, просадив половину полученных
денег на тачку, через час с лишним стоял перед дверью квартиры, которую с
подружкой снимала Вера.
- Она мне и открыла. Я не стал темнить, а сразу выложил ей свои
претензии: "Почему я получил стольник, а Медведь - больше тысячи? За одну
работу!" Она тоже ничего не скрывала: "Нам троим причиталось по пятьсот,
такса такая, но раз ты на сотню согласился, нам с Медведем по семьсот
вышло". "Но ведь я-то не знал вашу таксу!" "Это - твои проблемы".
"Выходит, ты меня обманула?" "Почему это? Я что тебе больше обещала? Нет.
Я предложила, ты согласился. И свое получил. В следующий раз -
поторгуешься".
- И следующий раз был? - спросила Маша.
- Сейчас расскажу. В ту ночь я почти не спал. Ты знаешь, я не жадный.
Но меня мучила мысль, что вот такие жулики, как Вера, Георгий и Медведь
имеют все, что пожелают, а мои родители, которые за всю жизнь не взяли
чужой копейки, на пару хороших ботинок отцу копят целый год, а то и
больше... И я - кончу универ, стану адвокатом, и буду таким же нищим. Вот
тут-то мне и пришла в голову мысль, что будь мы с Медведем хорошими
друзьями, взяли бы мы за жабры этого хлипкого Георгия в два счета. И
никакие "хорошие люди" ничего бы нам не сделали - с такими бабками можно
ничего не бояться. Кто нас нашел бы, тот сам бы и пожалел. "Грабь
награбленное", - Ленин еще сказал.
- Ну и чем же ты был бы лучше того жулика, которого обворовываешь?
- А вот чем. Я сразу решил не все, а только часть себе забирать -
чтобы не быть нищим и иметь все, что нужно для работы: оружие,
транспорт... А остальную, большую, часть денег - определять честным и
обездоленным людям: в детские дома, старикам, талантливым, но бедным
музыкантам, художникам...
- Ужасно глупо. Но красиво. Именно так и должен был бы поступать
Атос, которого я себе придумала. И что же дальше?
- Дальше. Дальше я собрал группу ребят-качков, которым я доверял как
себе (потом, правда, в группу вошли и опытные рецидивисты, без них было бы
трудно), и мы, через Веру, стали напрашиваться на участие в разных, сперва
мелких, операциях. Она оказалась опытной наводчицей с богатой сетью
контактов. Через нее я многое узнал. Что называется, "проник в недра
преступного мира". А потом мы начали проворачивать свои дела.
- И все-таки, с точки зрения закона, ты - самый обыкновенный
преступник.
- Я пошел на юрфак, чтобы бороться за справедливость. Но понял, что
законы-то наши созданы вовсе не для того. Но это не значит, что я должен
отказаться от борьбы.
- И чего же справедливого в том, что вы убили Деева? По-моему,
неплохой был дядька.
- Неплохой? А знаешь, как его дружки окрестили? Прорва. Это был гад,
каких мало, Из "генералов". И заметь - никаких телохранителей. Это шушера
разная за свою шкуру боится, а Прорва был спокоен. Ведь все у него
делалось через сеть посредников, они-то свои шеи и подставляли; и никто не
догадывался, куда, в конце концов, стекаются деньги... Я очень рад, что мы
его убили.
- Да ты - монстр. Между нами, монстрами, говоря, я все понимала, пока
дело касалось денег. Но от Деева-то вы ни копейки не получили.
- Пока. Но мои люди сейчас следят за его Лизой, и рано или поздно она
выведет нас к его сбережениям. Я бы даже сказал, к сокровищам.
- Не проще ли было следить за ним самим?
- В том-то и дело, что за ним следить было совершенно бесполезно. А
Лиза не так осторожна. К тому же, и план-то этот у нас появился в процессе
выполнения ее "заказа".
- Это так ты называешь убийство? И много ли у вас уже было
заказчиков?
- Это - первая "мокруха". И первое дело связанное с действительно
крупной суммой. До того - все больше мелочь была.
- И кому вы уже помогли, кого спасли, кому давали деньги?
- Честно сказать, пока никому. Сами только-только встали на ноги.
Вот, машины купили, вооружились, хату сняли... Ты знаешь, сколько, к
примеру, стоит несгораемый сейф, если ты - не представитель официальной
организации?.. Теперь-то я уже понял, что помогать людям, то есть делать
то, ради чего я все это затеял, мы сможем лишь тогда, когда создадим
по-настоящему крепкую организацию с очень солидной базой. То есть, когда
научимся грабить самого главного и самого богатого жулика нашей страны.
- Кого это?
- Государство. И теперь-то мы сможем его грабить.
- Почему?
- Потому что нам поможешь ты.
- Не поняла.
- А что тут непонятного? Человек-невидимка - это чего-то да стоит,
если он - не одиночка, а член хорошо сбитой команды.
- Как ты узнал?
- Что может быть проще? Все трое моих людей, которые участвовали в
последней операции, абсолютно не воспринимают тебя. Мы тут слегка
поэкспериментировали, пока ты была без сознания. И теперь твоя очередь
рассказывать.
Маша нахмурилась. Не понравилось ей все это. Если бы не то, что Леше
она готова доверять беззаветно, она бы заподозрила, что ее пытаются
использовать. Но, поддавшись осторожным ласкам, после часа любви, она все
о себе ему рассказала. И закончила:
- Ладно, я буду вам помогать. Но у меня будет несколько условий. Вот
первое: звать я тебя буду Атос.
Леша засмеялся, он ведь уже знал, что так она уже давно называет его
про себя.
- Ладно, валяй. Вообще-то меня тут Кисой называют. Кислицин - Киса.
Не очень уважительно, зато по-свойски. Ну, Атос так Атос. Но я тебя буду
звать Марусей.
- Это еще почему? - возмутилась она.
- В каждой порядочной банде должна быть своя Маруся. Даже еще лучше -
Маруха...
- Ну уж нет! На Марусю я еще согласна.
- Порядок. Какие еще будут условия?
- Не все сразу, Атос. Я буду предъявлять свои условия по мере
возникновения желаний.
Он снова засмеялся:
- Каприз, возведенный в закон? Что ж, придется терпеть.
- Придется, Атосик. Да ты обязан терпеть мои капризы уже только
потому, что любишь меня. Или не так?
- Так, так.
- И все-таки, я никак не пойму, почему мы с тобой встретились? Питер
- огромный город...
- Все просто. - Он перевернулся на живот. - Оба мы - провинциалы, оба
- чужаки в большом городе. Оба - обладаем силой: я - физической, ты -
сверхъестественной. Нас обязательно должна была прибрать к рукам СИСТЕМА.
А работая в одной системе, даже по разные ее стороны, мы неминуемо должны
были встретиться.
- Не совсем тебя поняла, но я очень рада, честное слово.
- Я тоже.
...Домой она явилась через неделю. Она открыла дверь ключом. На звук
из комнаты в коридор вышел отец. Вид у него был неважный.
- Где ты шляешься? - тихо спросил он, не глядя ей в глаза. - К тебе
мама приехала.
Маша испугалась: если мама приехала несколько дней назад, что она
подумала?
- Давно?
- Сегодня днем.
- И что ты ей сказал?
- Что ты куда-то с утра убежала.
У нее отлегло от сердца.
- Спасибо, папа, - потерлась она щекой о его щеку.
В этот момент из комнаты выглянула мать. И они бросились в объятия
друг друга.
МАРУСЯ
1
Хоть и летнее, но промозглое питерское утро. Желтый газик с синей
полосой посередине корпуса и с надписью "вневедомственная охрана" по этой
полосе остановился перед обитой серой жестью дверью. Маленький мрачный
человечек по фамилии Ляхов в милицейской форме, с кобурой на правом боку и
объемистым кожаным портфелем в левой руке выбрался наружу и, поправляя
густые унылые усы, огляделся. Перед дверью стояла девочка в джинсовке, с
большой цветастой сумкой через плечо. Что-то шевельнулось у Ляхова в душе
- какая-то смутная тревожная ассоциация, но, зная себя, как человека
неоправданно мнительного, он не придал этому значения и бодро прошагал к
двери. Поравнявшись с девчушкой, он бросил:
- Иди-ка, девонька отсюдова, не мешайся под ногами.
- А вы, дяденька, инкассатор? - спросила та.
- Да, да, - раздраженно ответил Ляхов. Топай, говорю, отсюдова.
Но та и не думала уходить. Склонив голову набок, она улыбнулась
Ляхову безмятежной улыбкой и сказала проникновенно:
- Тогда я вас сейчас грабить буду.
И тут он вспомнил. Саня Вахромеев, у которого неделю назад без
единого выстрела шпана двести тысяч отняла, прежде чем его в СИЗО увели,
все о какой-то девке в джинсах кричал. "Была, - кричал он, - и вдруг -
нету!.." Все думали - бредит. Или под психа косит, чтоб не посадили. А вот
она - ДЕВКА.
Ляхов схватился за пистолет... Никого перед ним не было. Он стер пот
со лба, вернулся и сел в машину.
- Ты чего? - спросил его напарник-водитель Колька - жирный, рыжий и
конопатый.
- Да ничего. Так. Показалось.
- Крестись, - недоверчиво хохотнул Колька. - Ты давай быстрее, обед
провозимся. Заболел что ли? Слышь, давай, я, а?
- Иди ты, - огрызнулся Ляхов, - у тебя ж допуска нет. Случись что,
кто отвечать-то будет?
Отерев еще раз испарину, он спросил осторожно:
- Коль, ты девку в джинсах видел?
- Хиппарьку что ли? Вон там стояла.
- Ну, а потом?
- Что потом?
- Куда делась?
- Че ты тюльку гонишь? - надулся напарник и отвернулся. Ляхов вдруг
схватил его за грудки, развернул, притянул к себе нос к носу и рявкнул:
- Куда девка делась?!
- Ты че, белены объелся? (Ляхов рубаху не отпускал.) Ты че, серьезно
что ли?.. Куда, куда... Вы чего-то с ней побакланили, она повернулась и
вон туда, за угол зашла. А чего?
Ляхов отпустил рубаху.
- Ладно. Смотри внимательнее. Не нравится мне тут что-то. Пошел я.
- Ну, ты - артист, - хохотнул жирный, облегченно поправляя воротник.
Но Ляхов так глянул на него, что тот сразу осекся.
Инкассатор, озираясь и выставив зажатый в правой руке пистолет,
кошачьей походкой достиг двери и позвонил. Дверь служебного входа в
магазин Ювелирторга отворилась. Сигнализация сработала, но тут же была
отключена изнутри тем, кто открыл. Ляхов скользнул внутрь.
И в этот момент рыжий Колька увидел ту самую "хиппарьку", выходящую
из-за угла. Уставившись на нее, он распахнул дверцу и выполз наружу. Он
понял, что с ней что-то не ладно, но не мог понять, ЧТО. А потому и не мог
испугаться по-настоящему, и не знал, что следует предпринять.
Она остановилась в нескольких шагах от него, и с минуту они молча
разглядывали друг друга. Потом лицо ее вдруг исказилось гримасой боли, и
она вскинула руки к вискам. Конопатый Колька вздрогнул: на том месте, где
она только что стояла - никого не было. (Два исчезновения за день -
большая, конечно, нагрузка, но терпимая. Несколько часов головной боли
окупятся с лихвой.)
И тут дверь магазина отворилась, и вышел Ляхов.
- Лях, сюда! - закричал ему, остро почуявший надвигающуюся опасность,
Колька. - Бегом! Она была тут! И пропала! Скорей!
Ляхов мигом понял, о ком идет речь, побежал, но тут перед его носом
мелькнуло что-то маленькое, разноцветное и яркое, а в легкие вошло
