горячими волнами отчаяние, затвердело и превратилось в жесткую корку,
намертво сковавшую сердце. Она еще не осознала перемены в себе. Но глаза
ее высохли. И она трезво прикинула в уме: оставаться тут, в этой машине -
опасно. Возвращаться домой - тем более. "Деньги лишними не бывают", -
вспомнила она фразу, оброненную как-то Атосом и повторенную в тот же день
отцом.
Она вышла из машины, открыла багажник, а за ним, набрав код,
бронированную крышку встроенного сейфа и с трудом извлекла оттуда точно
такой же чемодан, какой Копченый заносил в ресторан. Она открыла его.
Здесь на кейсы места не тратилось: все было плотно забито пачками
новеньких сторублевок. Она сунула одну пачку в карман, закрыла чемодан и,
с трудом волоча его, двинулась в сторону магистрали.
Сигналя рукой проезжающим машинам, она стояла на обочине и
сосредоточенно обдумывала все то, что с нею произошло. Вдруг в сумке
заверещал передатчик. Вынув его, Маша размахнулась-было, но, подумав,
просто отключила и сунула обратно. Вскоре ее - потрепанную, но симпатичную
девочку с огромным чемоданом и мрачноватым выражением лица, - подобрал
веселый конопатый дядька на белом "Москвиче".
- Из дома что ли сбежала? - поинтересовался он.
- Да, - буркнула она и надолго замолчала.
Конопатый мужик что-то не переставая болтал, а она, сидя на заднем
сидении и держась за ручку чемодана, все думала и думала. И становилась
все мрачнее. И кулаки ее сжались сами собой.
- Уничтожу! - неожиданно сказала она вслух.
- Что? - переспросил дядька.
- Ничего, - огрызнулась она и, сунув ему хрустящую сотенку,
скомандовала: - К гостинице "Центральная".
- А поселят? - усомнился дядька, с удовольствием засовывая бумажку в
карман. Но симпатичная мрачноватая девочка не удостоила его ответом.
МАРИЯ
1
- Кажется, мы сможем немного отдохнуть, - усмехнулась Лиза, поднося к
губам бокал шерри, и впервые за последнее время голос ее был не
железно-повелительным, а, как раньше, по-кошачьи мягким.
Они сидели в плетеных креслах на открытой веранде ялтинского
ресторанчика "Люкс", и кремовые лучи из-под шелкового абажура настольной
лампы выхватывали их лица из полутьмы.
Атос-Киса не пожелал принять эту перемену в тоне госпожи, как дар, и,
оставаясь, как и все это время, почтительным рабом, ответил с интонацией
нейтральной:
- Ничто не мешало нам отдохнуть и раньше.
То, что дар ее отвергнут, Шахиню слегка задело, и она заметила со
злой иронией:
- Кто это у нас стал такой смелый? Неужели наш Киса? Тот самый Киса,
который с выпученными от страха глазами метался по Питеру и готов был
голым в Африку бежать, лишь бы не встретиться со своей мстительной
девкой?..
- Я и не говорю, что не боюсь. Наоборот, я и сейчас боюсь. Если бы
она захотела, она бы давно разделалась с нами. И когда мы брали контору, и
когда выбирались из Питера, да когда угодно. А она нигде не мешала нам.
Так почему ты именно сейчас почувствовала себя в безопасности?
- Почувствовала, и все. Слишком долго ничего не происходит. Она
оставила нас в покое. А раньше мне все время казалось, что она стоит у
меня за спиной.
- А мне и сейчас так кажется.
- Нервы, Киса, нервы. И - нечистая совесть. Ты ведь сам сказал, если
бы она захотела, она бы уже давно нас достала.
С минуту они сидели в тишине, и вдруг Атос поднял припухшие от
бессонницы глаза и, устремив их в пустоту над головой Лизы, медленно и
отчетливо произнес:
- Мария, если ты здесь, дай знать о себе. Казни или милуй, только не
молчи, не мучай неизвестностью. Сделай что-нибудь. Пожалуйста.
И вновь - напряженная тишина. И губ Шахини уже коснулась-было
презрительно-торжествующая улыбка, когда раздался легкий щелчок, и
воцарилась тьма.
Шахиня нащупала кнопку выключателя, и лампа вспыхнула снова. Но тут
же кнопка плавно утопилась в подставку, и свет погас опять.
- Официант! - чужим, сиплым голосом крикнула Лиза, - эй!
Официант подошел.
- Что это у вас со светом?
- Одну минуту. - Он нажал на выключатель, и лампа осветила искаженное
ужасом лицо Лизы.
Но вот кнопка поползла вниз, щелчок, и снова сидящих укутала темнота.
- Прошу прощения, - вскинул брови официант, - по-видимому, лампа
неисправна. Перейдете за другой стол?
- Нет, - ответил Атос. - Мы как раз собирались посидеть без света. -
И в голосе его слышались одновременно обреченность и торжество.
- Подожди, - остановила Лиза собравшегося уйти официанта.
- Ты видел сегодня девчонку в старых джинсах и свитере?
- Которая пришла с вами?
- С нами?.. Ах, да. И где она сейчас?
- Не знаю. Вам виднее. А в чем дело?
- Да, ни в чем. Гуляй.
Шахиня повернулась к Атосу:
- Почему же она ничего не сделала раньше?
- Не хотела, - усмехнулся Атос.
- А ты-то чему радуешься? Ведь ей нас убить - раз плюнуть. Эй, ты! -
зло крикнула она в темноту ялтинской ночи, - чего тебе надо? Кису? - и
продолжала уже спокойно: - Так забирай его. Я тебе его дарю. Добра-то...
Маша молча сидела на перилах веранды, и тихие слезы катились по ее
щекам. Если бы она знала сама, чего она хочет. Если бы знала!
- И Кису тебе не надо, - улыбнулась криво Шахиня. - Правильно. На кой
он тебе? Трусливый, жадный, подлый. Он меня вот ненавидит, а спит со мной;
потому что боится. Тебя он любил и предал... Это мне он нужен, потому что
я - такая же. А тебе он - ни к чему.
- Прекрати, Лиза, - тихо сказал Атос, а затем повторил, но уже громче
и - с угрозой в голосе: - Прекрати. Или я тебя убью.
Маша перемахнула через перила - прямо на газон, шагнула к краю дороги
и, утерев щеки ладонью, стала ловить такси.
- Не убьешь, Кисонька, струсишь, - уверенно парировала Шахиня. -
Потому что ты - слизняк. Во всем. Кроме, правда, постели, надо отдать тебе
должное.
Атос схватил со столика нож и замахнулся.
- Ну, давай, давай, ударь! Покажи ей, что ты еще умеешь.
Атос разжал ладонь. Нож выпал. Атос встал и, рванув в сердцах за
край, опрокинул стол. И решительно направился к выходу.
Сидящие на веранде и даже в зале тянули шеи, чтобы разглядеть, откуда
этот грохот и звон бьющейся посуды. Он стоял и в ушах Атоса. Но еще звонче
- несущийся вдогонку победный смех Шахини.
Маша всего этого не видела и не слышала. Она уже ехала в сторону
своего очередного временного жилища (сколько она их сменила!) и пыталась
сосредоточиться, чтобы объяснить хотя бы самой себе, зачем она преследует
Лизу и Атоса, чего ей от них надо.
Сначала, еще в Питере, наблюдая их поспешное бегство (во время
которого они не забыли-таки прихватить с собой не только деевские
сбережения, но и содержимое сейфа кисиной банды), она была уверена, что
собирается расправиться с ними и просто ждет момент поудачнее. Моменты
случались, а она почему-то медлила. И ей стало казаться, что их смерти не
дадут ей искомого удовлетворения, а получит она его лишь превратив в ад их
жизни, изредка обнаруживая свое присутствие, постоянно подтверждая свой
неусыпный над ними контроль и время от времени совершая поступки, которые
приводили бы их в отчаяние. Но вскоре она поняла, что и это почему-то ей
неинтересно. И она наблюдала.
Наблюдала их странный союз ненавидящих друг друга людей. Наблюдала их
мрачное веселье в кабаках. Наблюдала их брезгливую любовь в постелях
гостиничных номеров (ей просто некуда было деться). Наблюдала.
...Перед сном она впервые за много дней открыла "Трех мушкетеров",
книгу, которую словно талисман, всюду таскала с собой. Но, наткнувшись на
имя "Атос", захлопнула ее и, протянув руку к торшеру, выключила свет.
- ...Эй, милая, а кто за все это платить будет? - спросил пожилой
краснолицый мужчина в черном костюме и белоснежной рубашке, указывая рукой
на перевернутый стол. - Вашего кавалера мы остановить не успели.
Лиза не была бы Шахиней, если бы не умела извлечь выгоду из самой
невыгодной ситуации.
- А он тут и не при чем, - заявила она. - Это девчонка какая-то
сделала. Нечего в кабак кого попало пускать.
- Она врет, шеф, - вмешался стоящий рядом с краснолицым рослый
смуглый парень. - Девчонка пришла с ними. Я сам видел. Только она
почему-то не с ними сидела, а вот тут - на перилах. А потом спрыгнула и к
Червонцу в тачку села. А стол парень уже после того перевернул.
На это-то Лиза и надеялась. У нее загорелись глаза:
- Стоп, стоп. Сколько я вам должна; за все? - обратилась она к
пожилому, а парню бросила: - А ты не уходи, дело есть. - И снова
повернулась к краснолицему: - Ну?!
Тот, ни мало не смутившись, назвал баснословную сумму, такую, словно
не столик был перевернут, а обвалилась к чертовой матери вся веранда. Но
Лиза не спорила, а тут же сунула ему деньги - раза в два больше, чем он
требовал, сопроводив этот жест фразой сквозь зубы: Исчезни; чтобы духу
твоего здесь не было". Что тот с удовольствием и предпринял.
Столик был водворен на место, она и рослый парень сели друг против
друга и между ними завязался разговор.
- Значит, ты знаешь таксиста, с которым уехала девчонка?
- Может, сперва познакомимся? - парень с удовольствием ощупывал ее
взглядом.
- Познакомимся. - Она перехватила его взгляд. - И очень даже близко.
Только не сейчас. Ты можешь быстро найти этого таксиста?
- Это будет дорого стоить.
- Узнаешь у него, куда он увез девчонку и найдешь ее. За это - две
штуки. Одна - сейчас, одна - когда сделаешь. Согласен?
- По рукам. Но плюс к тому - близко познакомиться.
- Вот мой телефон в номере, - говорила она, рисуя цифры на клочке
бумаги, - так зовут девчонку, - продолжала она писать, - приезжая;
возможно, остановилась в гостинице, может быть, даже под своим именем. А
вот деньги, - она полезла в сумочку и отдала перевязанную пачку
четвертных. - Сделаешь - звони, получишь остальные. Только быстрее.
- Я позвоню через час. - Он поднялся и шагнул в сторону выхода. Но
Лиза остановила его. Будучи хорошей физиономисткой, она успела в момент
передачи денег разглядеть алчный блеск в его глазах.
Он остановился:
- Ну, что еще?
- Получишь столько же, если найдешь человека, который девчонку
УБЕРЕТ.
Он замешкался, потом сел обратно в кресло, и они обменялись долгими
испытующими взглядами.
- Ладно, - сказал он. - Сколько ты платишь? Если подойдет, я и сам
возьмусь.
Лиза не склонна была торговаться и решила бить наверняка.
- Пятьдесят.
- Мы будем работать вдвоем. Пятьдесят на два - выходит сто.
"Сто тысяч за сопливую девчонку!" - возмутилась Лиза в душе, но
ковать железо следовало пока горячо.
- Интересная у тебя арифметика, - покачала она головой, - а если
вчетвером, то двести? Но я согласна. Сто так сто.
- Жди звонка до утра.
- Но учти, делать все нужно неожиданно. Никакой борьбы, никаких
похищений. Девчонка не простая.
- Ну-ка, не темни. Чего в ней такого особенного?
- Вот этого я тебе говорить не буду, - (Лиза опасалась, что, узнав о
способности Маши становиться невидимой, наемники могут понять выгоды от
такого союзника и вступить с ней в сговор.) - За сто штук я могу позволить
себе такой каприз? А предупреждаю - для вашей же безопасности: делать все
надо быстро и неожиданно, иначе ничего не выйдет, и бабок тебе не видать.
Если сделаете все так, как я сказала, получите свои сто штук практически
задаром. Если же замешкаетесь, нехорошей смертью можете умереть... И еще.
