бланк, сохранить его и не рвать так демонстративно, как это делает Борис
Яковлевич Рипкин, которому, кстати, и пожелай он, нечего туда вписать.
Все. А с комиссией я уж как-нибудь сам разберусь. Идите, собирайтесь.
С сумками и портфелями в руках мы гурьбой валили через КПП. Вел нас
Зонов с двумя солдатиками. Сначала я думал, они его от нас охраняют, но
потом мне стало казаться, что наоборот - его-то они как раз и конвоируют.
Старик-сторож, пропуская нас, сердобольно сипел:
- Счастливенько доехать, дураки. Эх, дома-то вам, небось, трудно
будет. Вертайтесь, давайте. Мы зла не помним. У нас-то тут с вами, как с
людями...
- Дураки, свобода! - звонко прокричал на выходе Сан-Саныч.
А часовые так и продолжали расхаживать по периметру.
- Они что, и пустой барак охранять будут, - спросил я Зонова.
- Зависит от вас. Или месяца через три все здесь снесут, или я
приведу сюда новую партию гениальных неудачников.
- А эти зачем? - кивнул я на его "сопровождающих".
- Всякая деспотия рано или поздно оборачивается против своих же
создателей, - не без горечи усмехнулся Зонов. - Вас-то им отпустить
приказано, а меня, на всякий случай, наоборот - арестовать. До прибытия
комиссии и окончания разбирательства.
- И когда оно закончится?
- Когда вы пришлете мне свои подтверждения.
- А вы уверены, что пришлем?
- Поживем, увидим.
- Рискованный вы человек, Зонов, рискованный, - встрял Жора и
злорадно мне подмигнул.
Я внимательно посмотрел на воинов. Очень они были молодые и очень
сердитые. Наверное, других лиц и не может быть у солдат, которые ведут под
конвоем своего вчерашнего начальника.
Мы протопали через пустырь, вышли к лесу и двинулись по узенькой
тропке, которая привела нас в конце концов к автостраде. Верный себе Жора
продекламировал анекдот: "Штирлиц шел по лесу и увидел - голубые ели.
Пригляделся - голубые еще и пили."
"Вот и все, - подумалось мне, - кончилась моя командировочка".
- Вот и все, - словно прочел мои мысли Зонов. - Отсюда до вокзала
ходит "Икарус". Остановка, правда, далеко, но автобус всегда пустой, если
помашете, возьмет. Всего доброго.
Он повернулся и двинулся назад к лесу, но остановился и оглянулся,
услышав визг покрышек об асфальт. Это тормознула прямо перед нами желтая
"Волга" - такси - примчавшаяся со стороны вокзала. Тоненькая, изумительно
красивая девушка, хлопнув дверью, легко побежала к нам.
Элька?
- Элька! - крикнул я, и она тигренком прыгнула на меня, повисла,
обхватив мою шею, "Славка-Сливка - обезьяна...", и мы стояли так, замерев,
наверное, лет двести.
- Как ты меня нашла?
- Я не знаю. Я как будто вспомнила. Я сидела позавчера в библиотеке и
как всегда про себя с тобой разговаривала. Потом задремала, а потом вдруг
вспомнила, что ли. И где ты, и что с тобой... Я сразу на вокзал и сюда.
Господи, да на кого ж ты похож, как ты похудел!.. А это - Зонов?
Он вздрогнул и окончательно обернулся, вскинув удивленно брови. Воины
жадно разглядывали Эльку и, кажется, даже немного оттаяли.
- Эй, Костя, - крикнул я бородачу в джинсах с рюкзаком за спиной, -
слышишь: была обратная связь, была телепатия!
Но он, оказывается, уже и сам расслышал Элькины слова и обо всем
догадался. Два бородача обнялись, по-братски стуча друг-друга ладонями по
спинам. Потом Костя полез во внутренний карман куртки и окликнул все еще
глядевшего на нас Зонова:
- Подождите, Григорий Ефимович, я сейчас...
Он достал из записной книжки сложенный вчетверо бланк, сел по-турецки
прямо на холодную, чуть припорошенную снегом, землю и принялся, развернув,
торопливо заполнять его. А Костин "брат-близнец" сперва нахмурился, потом
пожал плечами, а потом плюнул, махнул рукой и полез в рюкзак.
- Эх, лирики, лирики, - осуждающе произнес Жора, - и изобретение-то у
них какое-то лирическое...
А я подумал: "Завтра все, что здесь пережито, покажется забавным
приключением. А прибор, мой гениальный прибор будет красоваться на столе у
шефа, ребята будут хлопать меня по плечам, радуясь за меня и завидуя мне,
и шеф скажет: "Ну, добре, добре..."
И я осторожно поставил Эльку на ноги, и я сказал ей: "Погоди-ка
минутку..."
ЭПИЛОГ
Минуло уже почти два года и вся эта история, как я и предполагал,
почти начисто выветрилась из моей головы. В памяти осталось только смешное
и приятное. Таково, видно, свойство памяти. К тому же лично для меня итоги
изложенных выше событий стали самыми положительными: во-первых, со дня
возвращения в институт мои дела там резко поправились (сейчас я уже
заведую лабораторией), во-вторых, мы с Элькой окончательно убедились, что
жить друг без друга не можем, со всеми вытекающими из этого последствиями.
Все бы ничего, но с месяц назад в нашем институте я повстречал
Зонова. Он выходил из директорской приемной. Он, естественно, не узнал
меня, сам же я не горел желанием возобновлять знакомство. А вчера я вдруг
обратил внимание на странное копошение людей и машин вокруг территории
института, которое продолжается уже несколько дней: роется траншея,
подвозятся бетонные плиты. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять,
что институт обносится забором. Очень серьезным забором. Кто знает, может
быть и с колючей проволокой. Эти два события - встреча с Зоновым и
строительство забора как-то неприятно срезонировали в моем сознании.
Я, конечно, понимаю, что превратить наш институт в еще один НИИ ДУРА
невозможно, хотя бы потому, что здесь, в городе, живут его сотрудники, их
семьи. Но кто знает, что этот тип выдумал в этот раз? Может быть, не
стоило нам тогда поддаваться чисто человеческому порыву - радости
обретения свободы и жалости к тому, кто ее лишается?..
