Юлий БУРКИН
Сергей ЛУКЬЯНЕНКО
СЕГОДНЯ, МАМА!
Ю. Буркин:
- Сыновьям Константину и Станиславу
С. Лукьяненко:
- ...и всем остальным детям.
Любое несовпадение имен и ситуаций
является случайным.
ПРОЛОГ. О МАМИНЫХ КОШКАХ, ПАПИНЫХ ИНОПЛАНЕТЯНАХ,
И О ТОМ КАК МЫ УЧИЛИ ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЙ
Я проснулся, когда Ирбис [(*1) - здесь и далее см. авторские
комметарии] - красный персидский кот, заворочался на подушке и ткнул меня
в нос хвостом. Хвост был мягкий, на самом кончике белый и особенно
пушистый.
Когда персидские коты линяют - это плохо. А если они при этом еще и
любят спать на твоей подушке, это кошмар. Я осторожно взял Ирбиса за
кончик хвоста и сделал вид, что собираюсь дернуть. Кот презрительно
посмотрел на меня медно-красными глазами и отвернулся. Чихать он на меня
хотел. Двенадцатилетние мальчики нигде не считаются священными, а вот коты
- да: в Египте.
- Стас, - тихонько позвал я. - Стас, ты дрыхнешь?
Брат не ответил, лишь сверху доносилось его сонное посапывание. Он
спит надо мной - у нас двухэтажная кровать, и мой одноклассник Валька
Мельник сказал однажды, что это как в тюрьме. Я не нашелся, что ответить,
а Стас сразу поблагодарил Вальку за информацию, потому что мы в тюрьме еще
не бывали. Вышло так, будто Валька сидел в тюрьме. Он обозлился, обругал
за это Стаса и плюнул в него. Но не попал.
- Стас! - позвал я для порядка еще раз, подхватывая Ирбиса под теплое
толстое брюхо, встал и заглянул на его кровать. Разумеется, брат спал,
подушка у него не была усыпана кошачьими волосами, и только в ногах лежал
маленький беспородный котенок, которого мама принесла вчера вечером.
Я положил Ирбиса Стасу под щеку, чтобы коту не было скучно в моей
пустой постели, а беспородного, не имеющего еще клички котенка засунул ему
под одеяло. Котенок начал искать выход из плена, а я побежал умываться.
В коридоре царило легкое утреннее столпотворение. Папа кормил тех
кошек, что уже соизволили проснуться, а мама, стоя перед зеркалом,
торопливо подкрашивала ресницы. Вот интересно: кошки - хобби мамино, а
возиться с ними приходится нам с папой. Но любит она кошек прямо
ненормально. Хотя вообще-то она не сумасшедшая. Просто у нее есть
"пунктики" - так папа говорит.
Однажды кошки начали беситься, чуть ли не по потолку бегать. Потом
оказалось, что кошка по имени Собака котят ждет, а в этом случае остальные
кошки психуют. Завидуют, наверное. Но мама тогда этого не знала и решила
показать их ветеринару. Приходит в ветлечебницу, и говорит:
- Доктор, посмотрите моих кошек.
- А где они? - спрашивает тот.
- Здесь, - отвечает мама, кладет на стол чемоданчик, и открывает его.
А там лежат восемь кошек, по стойке смирно. Лапы связаны и морды
забинтованы - чтобы не орали. Только хвосты - туда-сюда, влево-вправо...
Вся больница бегала посмотреть...
Так вот, вышел я в коридор, а мама, накрашиваясь, увидела меня в
зеркало и сказала:
- Хухер-мухер [Доброе утро (возможно др.-егип.)], (*2) Костя.
- Хухры-мухры, цурюка, [И тебе доброго утра, подружка (возм.
др.-егип.)] - торопливо пробормотал я.
Мама оторвалась от зеркала, повернулась ко мне и с возмущением
переспросила:
- Цурюка? Зап ардажер, сердев, ынау-мынау! [Подружка?! Я твоя мать,
сын пустынного шакала! (возм. др.-егип.)]
- Эй! - возмутился папа, переставая раскладывать корм по мискам. - Я
тоже немного язык знаю! Это кто же тогда ынау-мынау? Я?
- Ардажер, хухры-мухры, мухры-хухры, - затараторил я. - Зап Сет тага
горк минерап. Зап шердап. Лапсердюк. Ыкувон, генекал ардажер. Ынау-мынау
ардажер ук. Зап ынау-мынау. (Ну, сможете сами перевести? Слабо? Позор...
"Мама, доброе утро два раза подряд. Сет [довольно неприятный
др.-египетский бог (прим. авторов)] отуманил мой разум во сне. Я
кривоязыкий. Мое уважение огромно. Папа, не ругайся с мамой; пустынным
шакалом мама назвала меня. Я пустынный шакал.")
- Вот так-то, - миролюбиво сказала мама, переходя на русский. Из-за
легкого узбекского акцента казалось, что она с родного языка перешла на
иностранный. Мама выросла в Ташкенте. Во время землетрясения ее родители
пропали, и она жила в детдоме. Но рассказывать об этом не любит. Зато о
Ташкенте может часами говорить. Если ее послушать, то на свете нет города
красивее и солнечнее. И люди там особенные, и персики там, и вообще... Это
ее пунктик N_2 - после кошек. Нет, N_3, второй - это древнеегипетский.
На самом-то деле никто не знает, как древние египтяне говорили, ведь
их язык сохранился только в древних надписях, и одни специалисты,
например, считают, что пустынный шакал произносится "ынау-мынау", а другие
- "еня-меня". Но если уж маме пришло в голову учить нас
древнеегипетскому... Мы со Стасом сначала бунтовали, но потом передумали;
никто этого языка не знает, и у нас будет свой секретный шифр.
Проскользнув в ванную, я принялся ожесточенно чистить зубы. Хорошо,
что сегодня суббота. Не надо учить уроки, особенно английский. А то у меня
все перепуталось. В среду был пересказ текста, и я два раза "школу" вместо
"скул" назвал "цурах". [Школа (возм. др.-егип.)] Хорошо еще, что
глуховатая Елена Константиновна, наша учительница, больше внимания
обращает на уверенный тон, чем на то, что говоришь.
Бормоча детскую считалочку: "Каргаз, ушур, нердак тушур" (раз, два,
третий - крокодил), в ванную вошел Стас. На плече у него, вцепившись
когтями в майку и вздыбив шерсть, сидел безымянный котенок. Первым делом
Стас пихнул меня, оттесняя от раковины, и начал намазывать зубную щетку,
не переставая нудить: "Нердак тушур, перум, южур..."
- Будешь пихаться, схлопочешь, каракуц болотный, - предупредил я.
Стасу всего одиннадцать, но все время приходится напоминать ему, кто у нас
старший. - Отпусти котенка, ему же страшно.
- Хухер-мухер, - невинно сказал Стас. - Ничего ему не страшно.
- Он кот или кошка? - поинтересовался я.
Стас скосил глаза на котенка и сказал: - Не знаю. Он еще маленький. И
пушистый. Признаки пола не выражены.
- Это у тебя не выражены, дубина пушистая, - разозлился я. - Его же
назвать как-то надо!
- Назовем Валей, - беззаботно предложил Стас. - Это и мужское имя и
женское.
- А почему именно Валей? - удивился я.
- Мельнику назло. А то плюется, как курдеп [Верблюд (возм.
др.-егип.)], - буркнул Стас, изучая в зеркало свою белобрысую физиономию.
Он весь в папу, а я как мама - черноволосый и худой.
Я вытерся полотенцем и съязвил:
- Что, усы ищешь?
Стас неожиданно покраснел и зашипел:
- Каваока Сет шенгар! [Рот Сета, вымазанный гнилой едой (возм.
др.-егип.)]
- Окавака Сет шенгар! [Нецензурно] - не остался я в долгу.
Дверь открылась, и вошел папа. Как раз в ту минуту, когда мы
готовились вцепиться друг в друга. Папа снял котенка со стаськиного плеча
и спросил:
- Чего-то не поделили, полиглоты?
- Нет, папа, - дуэтом ответили мы.
- Точно? - усомнился папа. - Не ссорьтесь. Чтобы драться не пришлось.
Держа котенка за шкирку, он вышел. А мы со Стасом понимающе
переглянулись. Если папа начал говорить "с уточнениями" ("выключи свет,
чтобы темно стало", "позови Стаса, чтобы пришел"), значит он погружен в
обдумывание...
- Опять инопланетян ищет, - обреченно сказал Стас.
- Точно, - любимым папиным словечком ответил я. - Чтобы жить веселее
было.
Папа у нас тоже не сумасшедший. Честное слово. Он археолог, так же,
как и мама. Просто папа верит в палеоконтакт. Знаете, что это такое? Те,
кто верит в палеоконтакт, думают, что на Землю прилетали инопланетяне.
Только не сейчас, а давным-давно, еще в первобытные времена. И если
покопаться хорошенько в древних развалинах или просто в земле, то можно
найти скелет инопланетянина, его любимый бластер или даже целый
космический корабль. И это вовсе не для того, чтобы прославиться. Просто
папа считает, что когда имеешь перед собой такую трудную задачу, то жить
веселее и интереснее. Я с этим согласен. Жить веселее. Особенно
окружающим. Стас немного помолчал, потом неохотно сказал:
- Ладно, Костя, кеп-хур-ушурбац. [Мир; точнее - "время-между-войнами"
(возм. др.-егип.)]
- Кеп-хур-ушурбац, - согласился я.
И мы пошли завтракать.
Папа ел молча, о чем-то сосредоточенно размышляя, а мама первая
никогда говорить не начинает. Она у нас сдержанная и невозмутимая. "Так и
должна вести себя женщина Востока, - говорит она, - это традиция". А папа
шутит: "За это я тебя и полюбил". А дело было так. Когда папа учился на
четвертом курсе Ленинградского археологического, а мама - на первом, они
на практике вместе попали на раскопки старинной мечети. И папа там выкопал
инопланетный череп. Нужно было срочно бежать за фотоаппаратом и
фиксирующим раствором, но начался дождь. Папа испугался, что пока он
бегает, череп будет поврежден водой. Тут только он и заметил
первокурсницу, которая молча копалась возле него.
- Вас как звать? - спросил он.
- Галина, - ответила наша будущая мама.
- Вот что, Галя, - сказал он, - идите сюда. Чтобы помочь. Это очень
важно. - Он указал на череп. - Я сейчас вернусь, а вы постойте. Чтобы
сберечь. Вот так, - и он продемонстрировал, встав над черепом на
четвереньки.
Папа все никак не мог найти раствор, а дождь стал сильнее и
превратился в ливень. Только минут через сорок с фотоаппаратом, раствором
и зонтиком папа примчался к своей находке... и был поражен тем, что
увидел: первокурсница Галя, о которой он уже и думать забыл, все так же,
не меняя позы, стояла под проливным дождем.
Но еще больше она поразила его позже, когда в Ленинграде, в
студенческой аудитории он горячо защищал свою версию неземного
происхождения найденного черепа. Студенты и преподаватели спорили до
хрипоты, а потом кто-то спросил молчаливую девушку:
- Галя, а ты на этот счет что думаешь?
- Я думаю, это череп ишака, - ответила мама. - Даже не думаю, а знаю.
Я из Ташкента, я там их и раньше видела.
Папа вскричал:
- Что же вы раньше не сказали?!
А она ответила:
- Вы не спрашивали.
Вот тут он в нее и влюбился. Такая у нас семейная легенда...
Мы молча ели, пихаясь со Стасом под столом, а только что названный
котенок Валька думал, что это мы с ним играем и кусал нас обоих за ноги.
Вдруг папа очнулся и, торопливо дожевывая яичницу, спросил:
- Стасик, ты не знаешь, где у нас зубило?
За инструменты у нас отвечает Стас, но от этого вопроса и он
растерялся. Зубилом мы давно не пользовались.
- На балконе, в ящике с инструментами, - сказал он. И, подумав,
добавил: - Наверное.
- Спасибо, Стас, - очень ласково поблагодарил папа, - я посмотрю.
Нужно зубило, чтобы...
Папа замолчал и стал прихлебывать горячий чай. Мама как ни в чем не
бывало продолжала гладить настоящего египетского моа, улегшегося у нее на
коленях. А мы со Стасом переглянулись. Что-то явно затевалось.
Но до самого вечера все было тихо.
Мама собралась, погудела в прихожей пылесосом и ушла в музей - она
там работает старшим научным сотрудником. Через полчаса, подточив зубило
