Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Русская фантастика - Кир Булычев Весь текст 699.2 Kb

Сборник рассказов

Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3 4 5 6  7 8 9 10 11 12 13 14 ... 60
     - Прививку Курлова?
     - Нет, прививку нашего института. А  что  вас  остановило?  Ведь  вы,
по-моему, согласились на трудный хлеб баскетболиста.
     - Он слишком труден. Кидать мячи - недостаточно.
     - Поняли?
     - Не сразу.
     Лифт остановился на шестом этаже.  Курлов  распахнул  дверь  и,  стоя
одной ногой на лестничной площадке, сказал:
     - Я на днях зайду к вам. Расскажете об ощущениях?
     - Расскажу. Только заранее должен предупредить,  что  я  сделал  лишь
одно открытие.
     - Какое?
     - Что могу большие деньги зарабатывать на спор. Играя на бильярде.
     - А-а-а... - Курлов был разочарован. Он ждал, видимо, другого ответа.
- Ну, - подумал он несколько секунд, - детей мы не будем учить этой  игре.
Особенно за деньги. Зато хотите  верьте,  хотите  нет,  но  наша  прививка
сделает нового человека. Человека совершенного.
     - Верю, - сказал я, закрывая дверь лифта. - К сожалению, нам  с  вами
от этого будет не так уж много пользы.
     - Не уверен, - ответил он. - Мы-то сможем играть на бильярде.
     Уже дома я понял, что Курлов прав. Если  через  несколько  лет  детям
будут вводить сыворотку, после которой их руки будут делать точно то, чего
хочет от них мозг, это будет уже другой человек.  Как  легко  будет  учить
художников и чертежников! Техника будет постигаться ими в несколько  дней,
и все силы будут уходить на творчество. Стрелки  не  будут  промахиваться,
футболисты будут  всегда  попадать  в  ворота,  и  уже  с  первого  класса
ребятишки не будут тратить время на рисование каракулей -  их  руки  будут
рисовать  буквы  именно  такими,  как  их  изобразил  учитель.  Всего   не
сообразишь. Сразу не сообразишь. И, придя домой, я достал  лист  бумаги  и
попытался срисовать висевший на  стене  портрет  Хемингуэя.  Мне  пришлось
повозиться, но через час передо мной лежал почти такой же портрет,  как  и
тот, что висел на стене. И у меня несколько улучшилось настроение.
     А на следующий день случилось сразу два события. Во-первых,  принесли
из прачечной белье, и  там  я,  к  собственному  удивлению,  обнаружил  не
сданную мной казенную форму. Во-вторых, в то же утро я  прочел  в  газете,
что по второй программе будет передаваться репортаж о матче моей  команды,
моей бывшей команды. В той же газете, в спортивном обзоре,  было  сказано,
что этот матч - последняя надежда команды удержаться  в  первой  группе  и
потому он представляет интерес.
     Я долго бродил по комнате, глядел на разложенную на  диване  форму  с
большим номером "22". Потом сложил ее и понял, что пойду  сегодня  вечером
на матч.
     Я не признавался себе в том, что мне хочется посмотреть  вблизи,  как
выйдут на поле Коля и Толя. Мне хотелось взглянуть  на  Валю  -  ведь  она
обязательно придет посмотреть, как играют  последнюю  игру  ее  ребята.  А
потом я тихо верну форму, извинюсь и уйду. Но я забыл при этом,  что  если
команда проиграет, то появление мое лишь  еще  больше  расстроит  тренера.
Просто не подумал.
     Я пришел слишком рано. Зал еще только начинал заполняться народом.  У
щита разминались запасные литовцев, с  которыми  должны  были  играть  мои
ребята. Все-таки мои. Мое место было недалеко от площадки, но не в  первом
ряду. Я не хотел, чтобы меня видели.
     Потом на площадку вышел Андрей Захарович с массажистом. Они о  чем-то
спорили. Я отвернулся. Но они не смотрели в  мою  сторону.  И  тут  же  по
проходу совсем рядом со мной  прошел  доктор  Кирилл  Петрович.  Я  поднял
голову - и встретился  с  ним  взглядом.  Доктор  улыбнулся  уголком  рта.
Наклонился ко мне:
     - Вы обтираетесь холодной водой?
     - Да, - ответил я резко. Но тут же добавил: - Пожалуйста, не говорите
тренеру.
     - Как желаете, - сказал доктор и ушел.
     Он присоединился к тренеру и массажисту, и они  продолжили  разговор,
но в мою сторону не смотрели. Значит,  доктор  ничего  не  сказал.  Андрей
Захарович раза два вынимал  из  кармана  блокнот,  но  тут  же  совал  его
обратно. Он очень волновался, и мне было его жалко. Я посмотрел  вокруг  -
нет ли здесь его жены. Ее не было.  Зал  заполнялся  народом.  Становилось
шумно, и возникала, охватывала зал особенная  тревожная  атмосфера  начала
игры, которую никогда не почувствуешь, сидя  дома  у  телевизора,  которая
ощущается лишь  здесь,  среди  людей,  объединенных  странными,  явственно
ощутимыми ниточками и связанных такими  же  ниточками  с  любым  движением
людей на площадке.
     А дальше все было плохо. Иванов  несколько  раз  промахивался  тогда,
когда не имел никакого права промахнуться. Коля  к  перерыву  набрал  пять
персональных и ушел с площадки. Сергеев почему-то прихрамывал и  опаздывал
к мячу. Андрей Захарович суетился, бегал  вдоль  площадки  и  дважды  брал
тайм-аут, что-то втолковывая ребятам.
     Валя и ее подруги сидели в первом ряду. Мне их было видно.  И  я  все
надеялся, что Валя повернется в  профиль  ко  мне,  но  она  не  отрываясь
смотрела на площадку. К перерыву литовцы вели очков десять.  Задавят.  Зал
уже перестал болеть за мою команду. А я не смел подать голос,  потому  что
мне казалось, что его узнает Валя и обернется. И тогда будет стыдно. Рядом
со мной сидел мальчишка лет шестнадцати и все время повторял:
     - На мыло их! Всех на мыло. Гробы, - и свистел. Пока я не огрызнулся:
     - Помолчал бы!
     -  Молчу,  дедушка,  -  ответил  парень  непочтительно,  но  свистеть
перестал.
     Когда кончился перерыв, я спустился в раздевалку.  Я  понял,  что  до
конца   мне   не   досидеть.   Мной   овладело   отвратительное    чувство
предопределенности. Все было ясно.  И  даже  не  потому,  что  наши  плохо
играли. Хуже, чем литовцы. Просто они уже знали, что проиграют. Вот и все.
И я знал. И я пошел в раздевалку, чтобы, когда все уйдут,  положить  форму
на скамью и оставить записку с извинениями за задержку.
     В раздевалку меня пропустили. Вернее, вход в нее никем не  охранялся.
Да и кому какое дело до пустой раздевалки, когда все решается на площадке.
     Я вошел в комнату. У скамьи стояли в  ряд  знакомые  сумки  "Адидас".
Наверное, это какая-то авиакомпания. Я  узнал  пиджак  Толи,  брошенный  в
угол. И я представил себе раздевалку на базе, там, под соснами.  Она  была
меньше, темнее, а так - такая же.
     Я вынул из сумки форму и кеды и  положил  их  на  скамью.  Надо  было
написать записку. Из зала донесся свист  и  шум.  Игра  началась.  Где  же
ручка? Ручки не было. Оставить форму без  записки?  Я  развернул  майку  с
номером "22". И мне захотелось ее примерить. Но это было глупое желание. И
я положил майку на скамью.
     - Пришли? - спросил доктор.
     - Да. Вот хорошо, что вы здесь! А я форму принес.
     И я попытался улыбнуться. Довольно жалко.
     - Кладите, - кивнул доктор. - Без записки обойдемся.
     - Все кончено? - запинаясь, спросил я.
     - Почти, - ответил доктор. - Чудес не бывает.
     А когда я направился к двери, он вдруг негромко сказал:
     - А вы, Коленкин, не хотели бы сейчас выйти на площадку?
     - Что?
     - Выйти на площадку. Я бы разрешил.
     - Мне нельзя. Я не заявлен на игру.
     - Вы же еще пока член команды. За суматохой последних дней  никто  не
удосужился вас уволить.
     - Но я не заявлен на эту игру.
     - Заявлены.
     - Как так?
     - Перед началом я успел внести вас в протокол. Я сказал тренеру,  что
вы обещали прийти.
     - Не может быть!
     - Я сказал не наверняка. Но у нас все равно короткая  скамейка.  Было
свободное место.
     - И он внес?
     - Внес. Сказал, пускай вы  условно  будете.  Вдруг  поможет.  Мы  все
становимся суеверными перед игрой.
     И я вдруг понял, что раздеваюсь. Что я быстро стаскиваю брюки, спешу,
раздеваюсь, потому что время идет, ребята играют там, а я прохлаждаюсь  за
абстрактными беседами с доктором,  который  меня  недолюбливает,  зато  он
хороший психолог. И я вдруг подумал, что, может быть, я  с  того  момента,
как  вышел  из  дому  с  формой  в  сумке,  уже  был  внутренне  готов   к
бессмысленному поступку. К сумасшедшему поступку.
     - Не волнуйтесь, - сказал доктор. - Вряд ли ваше появление поможет. И
когда выйдете,  не  обращайте  внимания  на  зрителей.  Они  могут  весьма
оживленно прореагировать на ваше появление.
     - Да черт с ними со всеми! - вдруг взъярился я. - Ничего со  мной  не
случится.
     Я зашнуровывал кеды, шнурки путались в пальцах, но доктор замолчал  и
только кашлянул деликатно, когда я рванулся не к той двери.
     А дальше я потерял ощущение времени. Я помню только, что  оказался  в
ревущем зале, который вначале не обратил на меня внимания, потому что  все
смотрели на площадку. Я услышал, как воскликнула Валя:
     - Гера! Герочка!
     Я увидел, как Андрей Захарович обернулся ко мне и  с  глупой  улыбкой
сказал:
     - Ты чего же!
     Он подошел и взял меня за плечо, чтобы увериться в моей реальности. И
не отпускал, больно давя плечо пальцами. Он ждал перерыва  в  игре,  чтобы
вытолкнуть меня на площадку. Краем уха я услышал, как сидевшие  на  скамье
потные,  измученные  ребята  говорили  вразнобой:  "Привет",  "Здравствуй,
Гера". Раздался свисток.  Нам  били  штрафной.  И  я  пошел  на  площадку.
Навстречу мне тяжело плелся Иванов, увидел  меня,  ничуть  не  удивился  и
шлепнул меня по спине, как бы передавая эстафету.  И  тут  зал  захохотал.
Насмешливо и зло. И не только надо  мной  смеялись  люди  -  смеялись  над
командой,  потому  что  поняли,  что  команде  совершенно  некого   больше
выпустить. И я бы, может,  дрогнул,  но  высокий,  пронзительный  голос  -
по-моему, Тамарин - прорвался сквозь смех:
     - Давай, Гера!
     Судья посмотрел на меня недоверчиво. Подбежал к  судейскому  столику.
Но Андрей Захарович, видно, предвидел  такую  реакцию  и  уже  стоял  там,
наклонившись к судьям, и водил пальцем по протоколу.
     - Как мяч будет у меня, - шепнул мне Толя, -  беги  к  их  кольцу.  И
останавливайся. Ясно? С мячом не бегай. Пробежка будет.
     Он помнил о моем позоре. Но я не обиделся. Сейчас важно было  одно  -
играть. Я успел посмотреть на табло. Литовцы были впереди на  четырнадцать
очков. И оставалось шестнадцать минут с секундами. Литовцы перешучивались.
     Наконец судья вернулся на площадку. Литовец подобрал мяч и кинул. Мяч
прошел мимо. Литовец кинул второй раз, третий. Мяч провалился в корзину. В
зале раздались аплодисменты. Я глубоко вздохнул. Я не должен был уставать.
А красиво ли я бегаю или нет - я не на сцене Большого театра.
     Я успел пробежать полплощадки и обернулся к Толе. Он  кинул  мне  мяч
из-под нашего щита. Я протянул руки, забыв дать им поправку на то, что мяч
влажный от потных ладоней. Я не учел  этого.  Мяч  выскользнул  из  рук  и
покатился по площадке.
     Какой поднялся свист! Какой был хохот! Хохотал стадион. Хохотала  вся
вторая программа телевидения. Хохотали миллионы людей.
     А я не умер со стыда. Я знал, что в следующий раз  я  учту,  что  мяч
влажный. И он не выскользнет из рук.
     - Давай! - крикнул я Толе, перехватившему мяч.
     Какую-то долю секунды Толя колебался. Он мог бы кинуть и сам.  Но  он
был хорошим парнем. И он мягко, нежно, высокой  дугой  послал  мяч  в  мою
сторону. Я некрасиво подпрыгнул и бросил мяч в далекое кольцо. И мозг  мой
работал точно, как часы.
     Мяч взлетел выше  щита  и,  будто  в  замедленной  съемке,  осторожно
опустился точно в середину кольца, даже не задев  при  этом  металлической
дуги. И стукнулся о землю.
     И в зале наступила тишина. Она была куда громче,  чем  рев,  царивший
здесь до этого. От нее могли лопнуть барабанные перепонки.
     Мой второй мяч,  заброшенный  от  боковой  линии,  трибуны  встретили
сдержанными аплодисментами. Лишь наши  девушки  бушевали.  После  третьего
мяча трибуны присоединились к ним и скандировали: "Гера!  Ге-ра!"  И  наша
команда заиграла  совсем  иначе.  Вышел  снова  Иванов  и  забросил  такой
красивый мяч, что даже тренер литовцев раза два хлопнул в ладоши.  Но  тут
Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3 4 5 6  7 8 9 10 11 12 13 14 ... 60
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (2)

Реклама