сблизилась бы с каким-нибудь рудокопом или космонавигатором. Но вряд ли она
представит интерес для навигатора в образе курицы, даже если убедит, что ее
шкура -- временная. Ведь бравые штурманы не ждут, пока лягушки сбросят
пятнистую кожу и превратятся в принцесс.
Значит, этот путь расследования, самый плодотворный, если ты молода и
хороша собой, исключается. Придется работать в одиночку.
Чтобы не терять времени даром, она решила проникнуть в квартиру Гальени
-- в собственную квартиру. Как она поняла, никто еще специально ее не
осматривал, но чем больше ей удастся узнать об убитом, тем больше шансов
понять, кто же убийца.
День уже клонился к закату. Кора проголодалась. Ей не хотелось идти по
больничному коридору в столовую или на кухню -- она знала, что ей предложат
обычную кашу или бутерброды. Бутерброд она еще могла съесть, но без всякого
удовольствия. Каша была ей противопоказана. Попробуйте хлебать кашу, если у
вас клюв!
Голод стал дополнительным позывом к походу в дом археологов. Почти
наверняка там сохранилась какая-то пища -- зерна, крупа, орехи -- мало ли
что вкусное может там оказаться! В крайнем случае она выцыганит что-нибудь у
ассистента.
Разумеется, лучшим путем к бегству из больницы было окно, но Кора не до
конца верила в силу своих крыльев и потому избрала самый обычный способ --
лестницу.
У входа в сад за столиком сидела медсестра в наколке. -- Хотите
погулять в саду? -- спросила она, тем самым избавив Кору от необходимости
придумывать. Кора кивнула.
-- Через час ужин, -- улыбнулась снисходительно сестра. -- У нас
сегодня сырники.
От слова "сырники" у Коры что-то перевернулось внутри -- видно, курицы
не выносят сырников. Она попыталась вежливо улыбнуться, хоть куриная
физиономия и не приспособлена для этого.
-- Да, -- вздохнула сестра. -- Нелегко вам приходится. -- Нелегко.
-- А когда вам... рожать? -- Сестра не хотела показаться назойливой --
это было выражением сочувствия. Ну кому охота рожать за другую женщину!
-- Не знаю, -- сухо ответила большая курица и поспешила по ступенькам в
скудный полярный сад, где на лавочках сидели ходячие больные с посетителями.
Ее появление не прошло незамеченным. Люди смотрели ей вслед, шептались, даже
перекрикивались -- конечно же, в таком небольшом городке, да еще на краю
Галактики, новости путешествуют мгновенно. Здесь все знали о смерти
археолога и трагедии в космопорту, где погибли две женщины -- Кора и
Гальени-папа. Так что всем было ясно, что под перьями громадной курицы
скрывается гибкое тело земной девушки.
Кора прошла в глубину сада, где кусты сблизились настолько, что
скрывали ее от любопытных глаз. Вот и забор -- высокий кирпичный забор.
Через него надо еще перебраться. Но как?
Кора решила, что забор-то одолеть можно. Потому, отыскав свободную от
кустов полянку, примыкающую к забору, она разбежалась и отчаянно замахала
крыльями, надеясь перелететь через забор. Ей это почти удалось -- но все же
она со всего размаха ударялась грудью о верхнюю часть забора и, ушибшись,
медленно сползла на траву.
Тут же вспыхнула тревожная мысль: как бы не разбить яйца!
Она прислушалась, сидя у забора и вытянув вперед короткие желтые
когтистые ноги. Внутри все молчало! И все же перелетать через забор
придется. Кора отошла подальше от забора и мысленно прицелилась к перелету с
большим запасом. Крыльями она начала бить так, словно плыла на скорость.
В нужный момент тело послушно оторвалось от земли и перелетело через
забор так, что между животом и вершиной забора оставался пробел сантиметров
десять.
Рожденный курицей летать не может! Кто это написал? И имелась ли в виду
курица? Нет, кажется, речь шла о робких пингвинах.
Перелетев через забор, Кора довольно плавно опустилась на пешеходную
дорожку, до смерти перепугав мирно гулявшую розовую лохматую собаку. Собака,
как назло, оказалась небольшой, но совершенно бесстрашной. Она угадала в
гигантском существе самую обыкновенную курицу и кинулась вслед за ней. Кора
поняла, что ей нельзя ждать от собаки добра. Она припустила по улице и
нырнула в первый же проулок. Проулок был узок, так что крылья пришлось
прижать к телу. Собака, не ведая страха, кинулась следом за Корой и готова
была уже схватить ее за пятку. Вот тут-то Кора остановилась и, подождав,
наклонила тело вперед таким образом, чтобы загнуть голову под брюхо и
посмотреть назад.
Когда собака подбежала, завывая от предвкушения того, как она сейчас
вонзит зубки в куриное тело, Кора резко выставила назад ногу. Ударившись с
ходу о костяную пятку, собака полетела назад и скрылась на основной улице.
Она обогнала свой собственный визг, который еще несколько секунд бился в
проулке в поисках выхода.
К счастью, проулок не был тупиком, и Коре не пришлось встречаться с
опечаленным хозяином собачки. Она проследовала дальше и вскоре вышла к дому,
где жили археологи.
К тому моменту голод завладел всеми ее желаниями -- она была рабыней
собственного желудка. И даже понимала, в чем дело: ведь она была будущей
матерью, ей приходилось кормить не только себя, но и как минимум три яйца.
Дверь в дом была открыта. Кора вошла в коридор и позвала: -- Господин
Орсекки, где вы? Я к вам пришла в гости.
Дом молчал. И молчание отзывалось пустотой. Было очевидно, что никого
дома нет.
Кора сразу прошла на кухню. Это никуда не годилось: дело должно стоять
на первом месте. Но Коре хотелось есть.
Не таясь, она зажгла свет и поразилась тому, насколько иначе устроена
кухня в доме археологов, чем в человеческих домах.
На кухне не было плиты и печки. Вокруг комнаты шли широкие полки, на
которых стояли мешки с различными зернами и орешками. В большинстве своем
они были Коре незнакомы, но по запаху и вкусу очень приятны.
Тело Коры знало, как устроиться на круглой плоской метровой подушке,
лежавшей на полу рядом с другими такими же подушками. Тело даже подсказало,
какую из подушек занять и за каким из мешков с орешками протянуть когти.
Высыпав орешки в приятного размера неглубокую миску, Кора поставила ее
на круглое возвышение. Затем Кора принялась клевать орешки -- наконец-то она
почувствовала себя естественно и свободно. Голова наклонилась вперед -- не
надо было ее подгонять, клюв сам раскрывался, хватая орешки, все тело
радовалось, словно слушало небесную музыку. Наклевываясь и тяжелея, Кора
поводила взором по полкам, размышляя, в чем бы лучше унести с собой орешков
и крупы в больницу. Хватит мучить себя бутербродами и супом из
консервированных шампиньонов, хватит пожирать ватрушки и кулебяки -- мы
курицы, в конце концов!
Впервые наевшись вкусно и сытно, Кора хотела было тут же проследовать в
комнату профессора Гальени, но ее сморила дремота. Три минутки, сказала она
себе, три минутки, и я встану.
Не поднимаясь с уютной подушки, Кора сунула голову под крыло и
задремала.
Ей снилось, что она летит высоко над равниной, а за ней клином десятки
птенцов -- это мои дети, думала она во сне. Это мои кровиночки!
Когда Кора проснулась, за окном было совсем темно. Часы показывали
половину одиннадцатого вечера.
В больнице ее, наверное, уже хватились и поднимается тревога. Еще бы --
проспала три часа. Кора была сердита на себя.
Но все же первым делом собрала мешок с орешками для больницы и лишь
затем проследовала в комнату Гальени. Там было все как прежде.
Кора проследовала за широкий и низкий письменный стол профессора.
Положила мешок с крупой на пол, затем зажгла настольную лампу.
Затем Кора начала последовательно открывать, выдвигать ящики
письменного стола и знакомиться с их содержимым. Именно за этим она пришла в
дом к археологам.
Она совершенно не представляла, что может отыскать здесь, и более того,
не знала, что может лежать в ящике у ксера. Но любое действие лучше
ожидания.
Более всего в ящиках оказалось тонких папок, набитых листками бумаги,
исписанными словами на непонятном языке, -- пускай этим займется переводчик.
Когда приедет.
В нижнем ящике нашлись две видеокассеты. Кора сунула их в мешок с
орешками -- иной сумки с собой она не взяла.
Справа под очередной папкой она увидела небольшую странную фотографию.
На ней было изображено нечто подобное кораблю викингов -- вид сверху на
сохранившиеся линии корпуса. Ничего подобного Кора еще не видела. Она
разглядывала фотографию, стараясь понять, может ли она представлять интерес
для следствия, и тут почувствовала, что кто-то тихо вошел в комнату и стоит
за ее спиной -- совсем близко, даже склонился, чтобы разглядеть фотографию,
которую она держит в руке.
Кора даже не успела испугаться. Почему-то она решила, что это
возвратился домой ассистент Орсекки и, увидев свет в кабинете, пришел к ней.
-- Поглядите, -- произнесла Кора. И в тот же момент нечто тяжелое ударило ее
в висок, да так сильно, что вместо фотографии образовался звездный дождь,
фейерверк, который быстро погас, оставив Кору в беспросветной ночи.
Кору нашел Орсекки. Он пришел около двенадцати. Он увидел, что дверь
приоткрыта, а в кабинете профессора Гальени горит свет.
Странно, подумал он, не грабитель ли залез? Но что может понадобиться
грабителю в кабинете археолога... К тому же он не слышал, чтобы на этой
слабонаселенной планете уже появились собственные грабители.
Войдя в освещенный лишь настольной лампой кабинет, Орсекки сразу увидел
лежащую на полу пузатую курицу.
-- О нет! -- завопил ассистент так, что в соседних домах начали
открываться окна и жители их перекрикивались, полагая, что на город напали
пещерные тигры.
Ассистент постарался поднять курицу на крылья, чтобы вынести наружу, но
это было слишком тяжело, и тогда он положил тушу на пол и бросился к
видеофону, чтобы дозвониться до больницы. Пока он вызывал машину, Кора
пришла в себя. Она не сразу сообразила, где находится, иначе бы пресекла
бурную деятельность Орсекки. Но ее настолько поразило зрелище гигантских
куриных ног у ее глаз, что она решила, что спит и ей видится кошмар. Прошло
несколько секунд, прежде чем она вспомнила, что это ноги археолога, а сама
она -- такая же птица, только лежит на полу.
-- Погодите, -- сказала она наконец. -- Лучше помогите мне подняться.
-- Вы живы! -- радостно воскликнул ассистент и пропел петушиную песню
облегчения. Чем еще более смутил окрестных жителей.
-- А почему я должна умереть? -- сказала Кора и стала с его помощью
подниматься, но сделать этого не смогла, потому что страшная боль пронизала
ее голову. Она чуть было вновь не потеряла сознание.
-- Отпустите меня, -- приказала Кора и уселась в подушку -- кресло
профессора. Орсекки нежно поддерживал ее.
Постепенно в голове сформировалось воспоминание. -- Орсекки! --
воскликнула Кора, не обращая внимания на боль. -- Разве это не вы ко мне
подошли? -- Куда подошел? -- спросил ассистент. -- Я сидела вот здесь, я
смотрела... просматривала... что я просматривала?
-- Когда я вошел, вы лежали на полу без движения.
-- Значит, ничего не рассматривала. А где же тогда фотография? -- Какая
фотография?
-- Я рассматривала фотографию, конечно же, фотографию ладьи викингов. И
тут вы подошли и стали смотреть мне через плечо. -- Я не подходил и не
смотрел! -- Если это были не вы, то где же фотография? Кора опустила голову
-- боль была страшная. Но ей хотелось поглядеть, нет ли следов на полу.
Следов не было... только маленький значок, маленький круглый значок с
