одновременно.
Тогда Тесей осторожно, как в замедленной съемке, опустился перед Корой
на колени и опрокинул при этом журнальный столик, правда этого не заметив.
Почему-то он принялся целовать ей руки, что было, конечно, очень красиво и
сентиментально, но, с точки зрения Коры, пустой тратой времени после всех
лет ожидания.
Так что Коре ничего не оставалось, как осторожно извлечь свои пальцы из
его рук и, сжав ими щеки бывшего царя и будущего короля, поднять его голову
поближе к своим губам.
Густав не сопротивлялся, особенно после того, как сообразил, что от
него требуется.
-- Я так ждал этой минуты, -- прошептал он. Кора позволила ему
склониться к ней и поцеловать ее с искренним древнегреческим энтузиазмом.
Кора подозревала, что длительное пребывание в древнем мире превратило
рагозского студента в опытного любовника -- правда, пока лишь подозревала...
Поцелуи Густава становились все жарче, и он уже как-то приспособился на
диване рядом с Корой, так что наступал тот момент, когда надо было решать,
начинать ли сопротивление, хотя бы из тактических соображений, либо плюнуть
и не сопротивляться.
...Комиссар Милодар, конечно же, угадал ее мысли. Это, к сожалению,
отличает его от остальных людей в Галактике.
-- Молодые люди, -- сказал он. -- Я вам искренне сочувствую, но работа
еще не закончена, и я категорически возражаю против того, чтобы мои агенты
позволяли себе отвлекаться на любовь в то время, когда работают
телохранителями.
Кора вырвалась из-под обалдевшего Густава, вскочила с дивана и
почему-то принялась ставить на место опрокинутый журнальный столик. Густав,
опомнившись, встал на колени на ковер, чтобы собрать с него разбитые чашки и
прочую мелочь, свалившуюся со стола. Он старался не смотреть на Милодара.
-- Я вам этого, комиссар, никогда не прощу, -- искренне заявила Кора.
-- И если бы я не знала, что это вовсе не вы, а только ваша голограмма, то я
бы задушила вас собственными руками.
-- Голограмма! -- воскликнул Густав. -- А я-то ломаю голову, когда
господин комиссар смог забраться на корабль, если мы отлетали без него.
С этими словами он кинул в Милодара книгой воспоминаний первой жены
физика Эйнштейна, которую схватил с рояля. Комиссар инстинктивно отшатнулся,
но книга все равно прошла сквозь его плечо.
-- Правильно, -- сказал Густав. -- Это только голограмма.
-- Тем не менее я категорически возражаю против метания в меня
предметов, -- заявил Милодар. -- Я нахожусь при исполнении обязанностей, и
вы нанесли моральную травму высокому должностному лицу.
-- Что вас принесло, комиссар? -- обиженно спросила Кора, которая уже
пришла в себя. Она наклонилась и подобрала с пола книгу.
-- Разумеется, завтрашние дела, -- ответил Милодар. -- Я спешил сюда,
будучи совершенно уверен, что молодые люди обсуждают завтрашнюю тактику
поведения. Ведь именно завтра нас может ждать засада. Все четверо убийц из
Рагозы исчезли еще до возвращения принца Густава и агента Орват. Их поджидал
быстроходный корабль. У них в запасе было несколько часов, чтобы подготовить
встречу и уничтожение принца. Поэтому естественно, что я отложил все дела и
примчался к вам. К сожалению, я застал совершенно непотребную эротическую
сцену. Я подозреваю, что в своей Древней Греции в результате непрерывного
общения с сатирами, нимфами и другими козлами вы совершенно распустились и
думаете лишь о сексе. И мне стало стыдно... -- Комиссар понурился.
-- А теперь позвольте мне сказать два слова. -- Принц Густав остановил
поднятой рукой готовую уже броситься в бой Кору. -- Я разговариваю сейчас с
вами как глава независимого государства, комиссар, и прошу об этом помнить.
Хорошо?
-- Хорошо, -- произнес Милодар на тон ниже. Он был чуток на перемены в
политической обстановке.
-- И хоть вас это совершенно не касается, -- продолжал Густав голосом и
тоном царя Тесея, -- для вашей информации могу заверить вас, что агент Кора
Орват, которая по крайней мере трижды спасла мне жизнь и находилась при моей
особе несколько субъективных лет на труднейшей работе, ничем -- ни жестом,
ни словом -- не дала мне надежды на какое бы то ни было сближение с ней. И
никаких иных чувств, кроме глубочайшего уважения к госпоже Коре, я не
испытывал. Да, сейчас, в нашем времени, в безопасной обстановке, наступила
реакция. И я позволил себе дотронуться до госпожи Коры. Я прошу за это у нее
прощения. Но не у вас, комиссар. Густав протянул Коре руку, и та сказала: --
Спасибо, ваше высочество. -- Для тебя я -- твой друг Тесей, -- ответил
принц. -- Да, Тесей. Но я должна сказать, что для меня в жизни не было более
сладкого поцелуя, чем тот, который у нас с тобой почти получился, но был
прерван этой жалкой копией сексуального извращенца, липового гражданина
государства Кувейт...
-- Кора! -- взмолился комиссар. -- Давай не будем переходить на
личности. Я к вам не приставал, а то, что позволил себе пошутить... Бог мне
судья! Любите друг друга, дети мои, и я буду счастлив.
Голограмма позволила себе скатить по щеке большую слезу, которая
сорвалась и упала на ковер.
-- Не обращай внимания, -- попросила Кора принца. -- Это его обычные
штучки.
-- Тогда, если вы не возражаете, -- сказал Милодар, -- я хотел бы
начать обсуждение возможных событий завтрашнего дня и нашей тактики. В нашем
распоряжении не так много времени -- одна ночь. И мы будем работать.
Черт побери, вздохнула Кора, одна ночь! Ну почему ее нужно губить
тактикой и стратегией? В конце концов я всего лишь влюбленная женщина.
-- Навигатор, -- произнес Милодар, -- попрошу вас принести все
последние материалы по обстановке в Рагозе.
Навигатор вошел почти мгновенно -- крейсер "Честь-2" невелик. Он нес
чемоданчик с документами и кассетами.
Интересно, давно ли он стоял за дверью? Мы совсем забыли, что не одни
на корабле. А будем ли когда-нибудь одни? И Кора поняла, что это в высшей
степени сомнительно. Она кинула взгляд на Тесея, но тот уже перебирал пачку
вчерашних газет и журналов, только что телепортированных через Галактический
центр.
-- Пока они не прилетели, -- сказал Густав, -- может быть, у нас
остается шанс, что они не успеют подготовить народное восстание, чтобы нас
достойно встретить.
-- Это вчерашние газеты, -- сказал Милодар. -- Не надо себя утешать.
Крейсер "Честь-2" опускался к столице Рагозы осторожно, прощупывая эфир
в поисках опасностей. Но ничего чрезвычайного услышать не удалось.
-- Опускайтесь! -- приказал комиссар. -- В конце концов нас не возьмешь
даже прямой наводкой. Мое присутствие на борту остается тайной. Я буду
посредником между вами и Галактическим центром. Никто не должен догадаться,
что я здесь.
По лицу Тесея, который, как и Кора, успел прикорнуть лишь на два часа,
скользнула усмешка.
-- Милый, -- сказала Кора, заметив усмешку. -- Не забудь, что наш
комиссар Милодар оставляет на борту только свою голограмму. А ей ничего не
грозит, так что считай, что дядя шутит. И не стоит его недооценивать.
-- Мудрые слова, -- согласился Милодар, -- можно составить славное
кладбище из героев, которые меня недооценили.
-- Где опускаемся? -- спросила Кора, пропустив браваду мимо ушей.
-- На столичном Космодроме, -- сказал Густав. -- Мне стыдно таиться.
-- Но на вас может быть совершено покушение! -- возразил Милодар.
-- Милодар! -- возмутился Густав. -- Я потратил полночи, чтоб убедить
вас в том, что дома, на глазах у всей страны, они ничего не посмеют сделать.
Иначе зачем им было тратить столько сил, чтобы убивать меня в Древней
Греции?
-- Я все понимаю, -- сказала голограмма. Но потом махнула рукой.
Впрочем, если и оставались сомнения, то они были тут же разрешены
посланием с планеты: "Кораблю "Честь-2", исполняющему специальное задание
ИнтерГпола по доставке принца Густава. От Центральной диспетчерской. Вам
предлагается посадка на площадке "один" Центрального космопорта. Наводка
производится нами".
-- Мы подчиняемся? -- спросила суровая оружейница по внутренней связи.
-- Разумеется, мы подчиняемся, -- заявил Милодар. --Но я не пожалею
жизни на то, чтобы узнать, кто мог сообщить сюда о нашем прилете и дать
заранее координаты? Я их всех уничтожу! Всюду предатели!
-- Извините, комиссар, -- ответил навигатор "Чести-2", который слышал
эту грозную филиппику голограммы. -- Данные о нашем корабле в соответствии с
правилами полетов я выдал Центральной диспетчерской уже два часа назад на
ближних подступах к системе. -- Тогда считайте, что вы уволены! -- Простите,
не скажете ли, за что? -- спросил навигатор. Он был молод, подтянут и,
видно, намеревался сделать космическую карьеру.
-- За то, что слишком прямолинейно понимаете правила. Правила
существуют для слабых. Мой крейсер правилам подчиняться не намерен. Тем
более когда я нахожусь на его борту!
-- Простите, а когда вы появились на его борту? -- нагло спросил
навигатор, которому уже нечего было терять. -- В судовой роли вы не
значитесь. -- Я сейчас на борту!
-- Командир корабля, каковым являюсь, -- заявил навигатор, -- несет
ответственность лишь за тех, кто находится на борту, и принимает приказ от
вышестоящего начальника, только если он находится на борту. В ином случае я
рассматриваю вас как самозванца и попрошу покинуть корабль!
-- Покинуть? Вы выбрасываете меня в космос! Внезапно навигатор
отвернулся от экрана.
-- Приготовиться к посадке. Держать связь с диспетчерской, -- приказал
он своему помощнику. Затем экран погас. Пассажирам незачем присутствовать в
навигационном отсеке во время посадки. -- Какой мерзавец! -- воскликнул
Милодар. -- Он прав, комиссар, -- вежливо сказал Густав, забирая в свою руку
пальцы Коры и легонько сжимая их. -- И если вы намерены его рассчитать, я
хотел бы взять его в свой флот. Мне нужны решительные навигаторы, которые не
лебезят перед сумасбродными голо-графическими копиями своего начальства. --
Да как вы смеете! -- Я смею, комиссар... Не так ли? Голограмма Милодара
обворожительно улыбнулась в ответ. Конфликт был исчерпан.
-- Приготовиться к посадке. Посадка через две минуты, -- сказал
навигатор. Кора поцеловала Густава.
Поцелуй был коротким, но нежным. Милодар отвернулся. Он был мрачен.
Они пошли собираться. Следовало появиться в Рагозе в соответствующем
виде.
-- Какое огневое прикрытие потребуется пассажирам? -- спросила
оружейница у Милодара.
-- Никакого огневого прикрытия, -- ответил комиссар. -- Наше с вами
присутствие -- лучшее огневое прикрытие в мире. Меньше всего рассчитывайте
на ракеты, моя юная подруга. Нам еще не раз придется вместе летать и потому
советую прислушиваться к человеку с боевым и жизненным опытом. -- Слушаюсь!
-- ответила оружейница. На том разговор закончится. Кора поспешила в свою
каюту, чтобы переодеться.
Далее происходило нечто невероятное. Площадь космодрома, внушительная
своими размерами и количеством вышедших из употребления, но не вывезенных
из-за хронической нехватки средств кораблей всевозможного вида и преклонного
возраста, была заполнена ликующим народом. Тысячи и тысячи рагозийцев,
оставив свои дела, с утра, когда какими-то своими путями руководство державы
дозналось о прилете принца Густава, начали собираться туда. Одни из
любопытства, другие, движимые страстью к реформам и в надежде на выход из
периода исторического застоя. Были тут и многочисленные члены и слуги клана
Рагозы, которые законопослушно готовились приветствовать завтрашнего
сюзерена. Там стояли рука об руку горячие сторонники свободы и
