ситуация, несмотря на всю неординарность, подходила под категорию
чрезвычайных обстоятельств, а Клавдия недаром уже столько лет работала в
экспедициях. Если ситуация имеет объяснение, если ей существует аналог:
люди терпят бедствия, нуждаются в немедленной помощи,- Клавдия могла и
умела действовать быстрее, чем любой другой человек в Галактике.
Павлыш и Салли еще стаскивали с себя шлемы, а Клавдия уже знала, что
на станции не один человек - изможденный, дикого вида косматый юноша в
звериной шкуре. Кроме него, еще двое. Мальчик, лежащий на диване в
кают-компании, и очень худая девушка, без сознания, в бреду, со страшно
распухшей ногой.
Спокойно и строго Клавдия сказала Дику:
- Садись и отдыхай. Не вмешивайся.
Павлыш входил в кают-компанию, когда Дик уже послушно опустился в
кресло.
- Сначала мальчик,- сказала Клавдия Павлышу.- Может быть, он еще жив.
- Нет,- хрипло сказал Дик.
- Салли! - Клавдия не обратила внимания на слова Дика.- Горячую воду.
Много горячей воды. И немедленно набери приказ станции, чтобы прекратить
консервацию.
К счастью, роботы не успели добраться до стенного медицинского шкафа,
и пока Павлыш шел через каюткомпанию к Казику - десять быстрых шагов,- она
успела открыть шкаф, выхватить диагност и кинуть его Павлышу, уверенная,
что тот догадается протянуть руку и схватить прибор.
Разумеется, она была права.
Дик не помогал им. Он смотрел, как быстро и деловито двигаются люди с
Земли, и ему с каждой минутой становилось все более стыдно, что он вел
себя как дикарь, как животное. Люди хотели помочь. Люди могли сначала
ошибиться - каждый может ошибиться, если увидит такое чудище, как житель
поселка. Они, наверное, и не ждали, что здесь кто-то живет. Ну как им
догадаться! Ведь Сергеев говорил, что поселок отыскать очень нелегко, даже
с самыми современными приборами - он как часть леса.
Дику хотелось подняться и посмотреть, что люди с Земли делают с
Казиком и Марьяной. Они негромко переговаривались, и из их слов нельзя
было понять, помогут они ребятам или уже поздно. Но Дик знал, что если
сидеть тихо и внимательно слушать, то обязательно поймешь. Главное - не
вмешиваться, потому что они и так считают меня почти за обезьяну. Может,.
они даже думают, что нас на планете всего трое. Трое дикарей. Они,
наверное, удивились, услышав, как я им крикнул. И Дик продолжал сидеть
неподвижно, стараясь уловить смысл слов. Ему страшно хотелось пить, но он
не просил.
Павлыш и женщины говорили очень мало. Пульс Казика почти не
прощупывался. Он потерял столько крови, что непонятно было, почему в нем
еще теплится жизнь. Некоторые из его ран были глубокими. Разорвана
брюшина, сломаны ребра... Эти данные выдавал диагност, а они молча
считывали их. Салли приготовила воду, собрала прибор для переливания
крови, отыскала сухую универсальную плазму, приготовила ее. Заживляющего
пластыря не хватило бы на все раны этого парнишки, и Салли на несколько
минут сменила Павлыша, пока он запускал синтезатор. На Дика не обращали
внимания. Правда, раза два, входя в кают-компанию, Салли бросала на него
настороженный взгляд, но дикарь сидел окаменев - вспышка агрессивности
миновала. Все же Салли улучила минутку и накапала в стакан с водой
транквилизатора. Она дала его Дику. Тот послушно взял стакан, но не выпил,
пока Салли не велела ему пить. Вода была странная, горьковатая, но Дик
допил до конца. Он должен был вести себя, как цивилизованный человек.
Девушкой занималась Клавдия. Павлыш, оторвавшись на минуту от Казика,
заглянул к ней. За Марьяну он не беспокоился - случай был тяжелый, но он
знал, что они вытащат девушку в несколько часов. Гангренозное воспаление,
крайнее истощение - неприятно, но ничего страшного.
Марьяну раздели, Клавдия обтерла ее губкой. Тело девушки было таким
худым - все кости наружу, таким грязным, так густо покрыто шрамами и
царапинами, что трудно было определить ее возраст. Ей могло быть
пятнадцать лет, могло быть больше.
Когда освободился аппарат для переливания плазмы, Салли перенесла его
в лабораторию и передала Клавдии. К тому времени Клавдия уже приготовила и
ввела Марьяне питательный раствор. Все было бы проще, окажись в экспедиции
два реанимационных аппарата. Но аппарат был один, и. он был нужнее
мальчику. Он уже окутал мальчика датчиками и осторожно ввел в основные его
сосуды свои питательные нити. Микрощупы проникли в грудную клетку,
массируя сердце, поддерживая его ритм. Павлыша беспокоило, нет ли
изменений в мозгу - все же мальчика вытаскивали из клинической смерти. Он
вновь и вновь заставлял диагноста сообщать, как функционирует мозг.
Дик услышал, как мужчина и большая женщина разговаривают в той
комнате, возле Марьяшки. Они говорили очень тихо, думали, что он не
услышит. Они не знали, что Дик - дитя леса и слух его втрое чутче, чем у
них.
Сначала были фразы, полные медицинских слов. Дик понимал, что это
медицинские слова. По тону он уже догадался, что Марьяну они вылечат.
Голоса их становились тревожнее, когда они смотрели на Казика. К своему
удивлению и суеверной робкой радости, Дик понял, что Казик не мертв. Или
эти люди обладают способностью оживлять мертвых? Дик не слышал о таком от
Старого, только в сказках, которые ему когда-то рассказывала мать.
- Надо накормить его,- тихо сказала большая женщина в соседней
комнате.
Маленькая женщина куда-то вышла.
Дик понял, что слова относятся к нему.
- Не укусит? - еще тише, с усмешкой в голосе, произнес большой
мужчина, которого они между собой называли Славой.
- Проблемы только начинаются,- ответила женщина.
- Феномен Маугли?
Дик удивился - откуда они знают о Маугли, но тут же догадался, что
они имеют в виду другого Маугли, который жил в лесу и которого воспитывали
волки. А что за феномен - он не знал. Но знакомое имя услышать было так
странно, что он даже не обиделся на слова мужчины.
- Интересно, он видел когда-нибудь тарелку? - сказала женщина.
- Видел,- вырвалось у Дика.- И ложку видел.
- Но он внятно говорит,- сказал мужчина.- Хоть они прожили здесь
двадцать лет.
- Это какая-то невероятная тайна,- сказала большая женщина.- Сколько
их, как они существуют, где? Как они умудряются сохранить человеческий
облик... одежду, наконец?
- Воздушный шар,- сказал мужчина.
- И разгром на складе.
- Слава,- сказала женщина громче.- Она приходит в себя.
- Дик,- услышал Дик слабый голос Марьяны.- Дикушка...
И тут его словно выбросило из кресла. Он забыл о гордости, о том, что
надо молчать.
Дик вбежал в комнату. Марьяна лежала на диване. Лицо было бледным,
они, оказывается, раздели ее и накрыли простыней.
- Марьяшка,- сказал Дик, наклоняясь над ней.- Ты как?
- Все хорошо.- Марьяна открыла глаза.- Казик живой?
Взгляд ее остановился на мгновение на лице Дика, потом скользнул к
Павлышу, замер, встретившись с улыбкой Салли.
- Спасибо,- сказала Марьяна.- Мы так боялись, что не найдем вас.
- Девочка,- сказала Салли и вдруг заплакала.- Бедная моя! Твой Казик
будет жить, обязательно. Все будет хорошо.
Клавдия появилась в дверях. Она молчала.
- Дик вам рассказал? - спросила Марьяна.
- Нет,- сказал Дик.- Некогда было. И они не спрашивали.
- Небольшое недоразумение,- сказал Павлыш.- Но последнее.
- У вас есть корабль, чтобы лететь в поселок? - спросила Марьяна.-
Наши вас так ждут.
x x x
С Диком в поселок полетела Салли. Павлыш и Клавдия остались с
ранеными.
Дик был сыт, впервые сыт за много дней, и его мутило. Но жаловаться
было нельзя, потому что Салли очень спешила в поселок. И Марьяшка, прежде
чем заснуть - Павлыш дал ей снотворное, чтобы снять возбуждение,- тоже
сказала:
- Дикуша, пожалуйста, они же так волнуются...
Дик подумал: она боится, что Олег, не дождавшись их, ушел к кораблю.
Она боится за Олега.
Если бы не так мутило, Дик, конечно, воображал бы, как спустится над
поселком катер, как все выбегут из домов, как он выйдет первым и скажет:
вот эта женщина с Земли, ее зовут Салли. Но теперь ему было все равно.
Катер летел низко, под облаками, чуть не касаясь вершин деревьев. Дик
точно знал направление и был уверен, что они не промахнутся. Лес сверху
казался сплошным серо-зеленым морем.
Они перелетели через реку. Трудно было даже представить, что
переправа через нее заняла у них три дня - это была совсем не широкая
река. Слева пронеслись, стеной врезаясь в облака, стволы гигантских
деревьев.
- Мы там были,- сказал Дик.- Наверху.
- Да,- сказала Салли,- мы видели воздушный шар. Но не сразу
догадались. А я не поверила. Это Слава сообразил.
- Жалко,- сказал Дик.- Надо было раньше сообразить.
Он смотрел на ее руки. Руки были такие белые и гладкие, что непонятно
было - может, она никогда не снимает перчаток? Руки лежали на пульте и
легкими движениями пальцев заставляли катер наклоняться, подниматься выше.
Дику захотелось попросить Салли, чтобы она разрешила ему сесть на ее место
и управлять катером. Но конечно, он промолчал.
Салли увеличила скорость, зелень внизу слилась в неясную ровную
массу. И Салли первой, раньше, чем Дик, увидела прогалину в лесу и
поселок.
Она сбросила скорость, но все же катер пролетел над поселком, и
пришлось сделать круг, снижаясь у изгороди. Старый дежурил у ворот в
изгороди, накинув на голову накидку из рыбьей кожи, потому что снова
зарядил дождь, а Старого мучила простуда. Но какое-то шестое чувство
заставило его сбросить накидку в тот момент, когда катер выскочил над
вершинами деревьев, совсем низко, и начал делать круг над поселком.
Старый дико закричал и начал бить колотушкой тревогу, словно из леса
лезло целое полчище шакалов. Люди выскакивали из домов и ничего не
понимали, потому что Старый колотил, кричал и при этом почему-то прыгал на
месте, словно укушенный змеей.
Салли разглядела сверху обширную пустошь, огороженную покосившейся
длинной изгородью. На пустоши кое-где росли невысокие кусты, видны были
неровные грядки, пятна луж, отражавших сизые облака.
И еще Салли увидела дома, в которых жили люди. Кривые, жалкие,
покосившиеся хижины тянулись в два ряда вдоль грязной полосы улицы. Полоса
загибалась к проходу в изгороди и ветвилась, протягиваясь к двум косым
навесам, над одним из которых поднимался серый дымок. Если нарочно
изображать бедность и ничтожество, до которого может докатиться человек,
то, наверное, ни один художник не придумал бы столь грустной картины.
Катер опустился на пустоши, возле крайнего дома.
Салли выключила двигатель и посмотрела на Дика.
Но Дик молчал. Салли смотрела на него, ощущая вину за то, что она в
скафандре, что она не смеет снять его. Дик медленно повернулся к ней и
посмотрел в упор. Глаза возбужденно горели, но рот был сжат и казался
злым. "Господи,- подумала Салли,- тебя бы под душ, тебя бы отмыть".
Голубоватая бледность кожи лишь угадывалась под слоем копоти и грязи.
Длинные черные волосы прилипли к щекам. Дику было жарко в кабине
вездехода, ему было очень плохо, и он из последних сил старался не
показать этой чистой женщине, как ему плохо. И Салли его не поняла.
Дик начал дергать люк со своей стороны, Салли наклонилась и помогла
ему открыть люк.
Дик выскочил из вездехода. Салли вышла за ним.
И тут она увидела ребятишек. Они бежали по грязи, по лужам, голые,
лохматые, босые. Они кричали и махали руками.
