Заметка называлась "Первый робот-нумизмат". Домработник вырезал ее и
повесил в рамке на стену возле своего ночного выключателя.
- Какая сегодня будет погода? - спросила Алиса у телеинформатора.
Экран телеинформатора засветился, и на нем появилась дикторша Нина.
Она улыбнулась Алисе и сказала:
- Сегодня будет ясный и свежий день. Ветерок уляжется к полудню, но
жарко не станет. Два больших облака идут к Москве от Ярославля. Но их,
наверно, остановят в Переяславле-Залесском, чтобы полить овощи. Купаться
сегодня еще не стоит, вода довольно холодная. Спасибо за внимание.
- Спасибо, - сказала Алиса.
Она отлично знала, что Нина говорит не в самом деле - это запись, и
каждый может включить ее и прослушать точно такие же слова, - но все-таки
Алисе хотелось верить, что Нина рассказала про погоду специально для нее.
Робот подогрел манную кашу и присел рядом с Алисой. Он подпер
пластиковой рукой свою пластиковую голову и внимательно смотрел Алисе в
рот.
- Хорошая каша, - похвалила Алиса. - Почти совсем нет комков.
- Спасибо, - обрадовался робот. - Вы не пойдете сегодня в школу?
- Нет, у меня уже каникулы, - сказала Алиса. - Занимайся своими
делами. Я сама со стола уберу.
- Хорошо, я тогда почищу медаль за взятие Базарджика, - сказал робот.
- Но ты же ее вчера чистил!
- Я немного оставил на сегодня.
Робот ушел. Алиса допила какао, собрала посуду и отнесла ее в
автомойку. Потом вошла в кабинет отца и прикрыла за собой дверь. Где же
миелофон, о котором писал отец?
Миелофон висел на стене. В сером футляре, на ремешке, он был похож на
кинокамеру. Алиса стала на стул и достала аппарат. Теперь можно идти к
дельфинам.
Дверь медленно отворилась, и в комнату втиснулся марсианский богомол.
Богомол был совсем ручным и ласковым. Сначала, когда первых богомолов
привезли с Марса, некоторые люди их боялись, но богомолы оказались
послушными и полезными в домашнем хозяйстве. Например, они могли колоть
орехи своими твердыми челюстями. А кроме того, богомолы любили
жонглировать разными предметами и умели долго стоять на одной ноге.
- Ой, я даже испугалась! - сказала Алиса богомолу. - Разве можно
входить без стука?
Богомол сложился, как складная линейка, и ушел под стол. Переживать.
Он считал, что Алиса была не права.
Алиса включила видеофон и позвонила Берте Максимовне. Та сидела в
кресле и читала толстую книгу. На Берте был зеленый парик "северная
русалка" и зеленые чешуйчатые рейтузы.
- Здравствуй, коллега, - сказала Берта Алисе. - Что нового?
- У меня каникулы начались, - сказала Алиса. - Как себя чувствует
Руслан?
- Лучше. Вчера прилетал врач с Черноморского центра и сказал, что к
вечеру все будет в порядке. Он, наверно, объелся треской. Кстати, девочка
моя, ты не говорила со своим отцом?
- Говорила. Но вы же знаете, Берта Максимовна, как он относится к
нашей проблеме.
- Значит, они не дадут аппаратуру?
- Папа сказал, что Черноморский институт дельфиноведения получит
аппарат, когда до него дойдет очередь.
Алису так и подмывало сказать, что аппарат у нее в руках. Но она
отлично понимала, что Берта - человек ненадежный. Она раструбит на всю
Москву, что заполучила миелофон, и, даже если ничего не получится, будет
говорить, что получилось.
- Ну ладно, заходи ко мне, крошка, - сказала Берта. - Наши красавицы
тебя с утра ждут не дождутся. Только не сейчас, а через часок, там чистят
бассейн.
Алиса терпеть не могла, когда ее называли крошкой, малюткой, чижиком
или цыпленком. Такое обращение можно еще понять, если ты дошкольница. Но
когда ты перешла в третий класс и имеешь премии за алгебру и биологию,
когда тебе уже девять лет и несколько месяцев (два), всякие "крошки" и
"цыпленки" довольно сильно обижают. Но Берта все равно бы не поняла, если
ей сказать про это. Может быть, даже и засмеялась. И стала бы рассказывать
общим знакомым: "Знаете, эта Алисочка просто прелесть. Я ее зову крошкой,
а она дуется". И так далее.
Алиса взяла синюю сумку, спрятала туда миелофон, чтобы робот не стал
задавать лишних вопросов, и пошла к Берте. По дороге она вела себя не
лучшим образом. Во-первых, съехала с третьего этажа вниз по перилам;
во-вторых, вызвала такси, хотя надо было пройти всего два квартала;
в-третьих, пока ждала машину, съела две порции мороженого в автомате у
подъезда.
Машина выскочила из-за угла, фыркнула, разгоняя воздушную подушку, и
легла пузом на бетон. Алиса уселась на белое сиденье и, вместо того чтобы
набрать адрес Берты, наиграла кнопками сложный и длинный маршрут с таким
расчетом, чтобы проехать мимо бассейна у Института времени, заглянуть в
Кунцевский ботанический сад и посмотреть, смонтировали ли уже в Филях
экспериментальные дорожки. О них говорила вчера дикторша Нина.
Был уже одиннадцатый час, и улицы почти опустели. Москвичи разошлись
кто в школу, кто на работу, кто в детский сад, только на бульварах сидели
бабушки и роботы с детскими колясками.
У марсианского посольства остановился длинный автобус с
герметическими дверями. Марсианские туристы в нем надевали дыхательные
маски, собираясь выйти на улицу. Один марсианин в маске стоял на земле и
ждал, когда можно будет открыть дверь. Само посольство было похоже на мяч,
зарытый до половины в землю. Там, под куполом, у марсиан свой воздух и
свои растения. Когда Алиса была на Марсе, она тоже ходила в маске. Только
богомолам все равно, каким воздухом дышать.
Навстречу на четырех автомобилях ехал свадебный кортеж. Машины были
украшены разноцветными лентами и ехали медленно, покачиваясь на воздушных
подушках. Невеста была в длинном белом платье, и на голове у нее была
фата. Наверно, невеста из тех, кто пишет в газетах статьи, что надо
возрождать добрые традиции, подумала Алиса.
В бассейне, несмотря на предупреждение дикторши Нины, что купаться
холодно, было довольно много народа. Алиса и сама подумала, не выкупаться
ли, но машина уже повернула к мосту, к Ботаническому саду, У сада Алиса
остановила машину и заглянула в киоск у входа. Робот в венке из
одуванчиков дал ей букет сирени, и Алиса положила его рядом с собой на
сиденье. Один цветок, пятилепестковый, Алиса оторвала и съела. На счастье.
Машина ехала по окружному шоссе, по обе стороны которого поднимался
густой лес. Такси замедлило ход и потом совсем остановилось. Из леса вышло
стадо маралов и, поцокав копытами по шершавой пластиковой поверхности
дороги, перешло на другую сторону, к кедровой роще.
- Они в виноградники не забредут? - спросила Алиса у такси.
- Нет, - ответила машина. - Там барьер.
Маралы вдруг подняли головы, принюхались и мгновенно исчезли в чаще.
- Чего они испугались? - расстроилась Алиса. Ей хотелось еще
посмотреть на оленей.
Такси не ответило, да и не надо было отвечать - по шоссе, пригнувшись
к рулям, неслись велосипедисты. Они были: в таких ярких разноцветных
майках, что у маралов, наверно, в глазах круги пошли.
После того как машина проехала молодые посадки каучуковых деревьев,
похожих на осины, Алиса попросила на минутку остановиться в роще финиковых
пальм.
В роще было светло и спокойно. Только белки прыгали по земле,
разыскивая меж мохнатых стволов завалявшиеся с осени финики. По краю рощи
тянулся невысокий барьер сложенного пластикового купола, который
автоматически накрывал рощу, как-только погода портилась. Алиса села под
пальмой и вообразила, что она в Африке и что белки - вовсе не белки, а
мартышки или даже павианы. Одна из белок подбежала к ней и встала на
задние лапки.
- Не попрошайничай! - укоризненно сказала Алиса. - Ты дикое и вольное
животное.
Белка ничего не поняла и постучала себя передними лапами по животу.
Алиса рассмеялась и подумала, что в Африку поиграть не удастся.
Придется ехать дальше.
- Теперь в Филевский парк, - сказала Алиса.
Машина осторожно гуднула.
- Ты чего? - удивилась Алиса.
- Я подумала, что вы забыли о своих делах.
- У меня каникулы, - сказала Алиса. - И кроме того, с каких это пор
машины указывают, как себя вести людям?
- Прошу прощения, - сказало такси, - но, во-первых, я не указывало, а
напоминало, а во-вторых, насколько я могу судить, вы еще далеко не
совершеннолетняя, и потому в данном случае я выступаю и в качестве
воспитателя. Если бы вы были дошкольницей, я бы вообще вас не повезло без
разрешения или сопровождения родителей.
Произнеся такую длинную тираду, такси умолкло и больше до самого
конца поездки не сказало ни слова.
Машина въехала в жилой пояс. Когда-то здесь стояли довольно скучные
пятиэтажные дома, потом их снесли и поставили вместо них восемнадцать
игл-небоскребов, каждый из которых был не только жильем для нескольких
тысяч человек, но и включал в себя несколько магазинов, мастерских,
станций обслуживания, гаражей, посадочных площадок для флаеров, театр,
бассейн и клубы. Можно было прожить всю жизнь, не выходя из такого дома,
хотя это, наверно, было бы очень неинтересно.
Небоскребы стояли на широких полянах и были окружены березовыми
рощами, среди которых росло множество грибов-подберезовиков, семена
которых и грибницы привозили каждый год с севера, так что можно было
собрать за день сто корзин, но на следующее утро грибы вырастали снова.
Подберезовики были гордостью жителей этого района, но сами они грибами
объелись уже давно и потому всегда приглашали знакомых собирать грибы
вокруг своих домов и даже посмеивались над грибниками.
За небоскребами начинался Филевский парк.
На широкой поляне человек сто любопытных смотрели, как работает
экспериментальная дорожка. Техник в синем комбинезоне стоял посреди
серебряной ленты, которая изгибалась, направляясь в ту сторону, в которую
техник велел ей направляться. На груди техника висел микрофон, и он
объяснял любопытным, как дорожка работает:
- Если мне хочется, чтобы дорожка привела меня к тому вон большому
кусту, я мысленно говорю ей: направо. И дорожка поворачивает направо.
Все засмеялись, потому что дорожка так резко повернулась, что техник
не удержался и упал на траву. Дорожка пробежала вперед и замерла.
Алиса хотела было покататься на новой дорожке, но желающих было так
много, что пришлось бы стоять в очереди полдня, прежде чем удалось бы
покататься самой. Алиса решила лучше подождать, пока такие дорожки
построят во всех парках.
На соседней полянке тренировались космонавты, вернее, юные космонавты
из ДОСКОСа - Добровольного общества содействия космонавтике. Люк в учебную
ракету был открыт, и ребята по очереди спускались из него на траву по
тросу. Они, наверно, воображали, что динодуки с Юпитера сожрали их трап.
Алиса вернулась к машине. Пора было ехать к Берте.
Некоторое время машина шла под трубой монорельса, потом повернула по
набережной Москвы-реки и через старый Бородинский мост выехала на
Смоленскую. Солнце спряталось за тучу; наверно, метеорологи опять ошиблись
- даже в двадцать первом веке им верить нельзя. Под тучей висел воздушный
велосипед регулировщика. Велосипед был синий, и регулировщик был в синем,
и туча была синей. Алиса сразу придумала сказку о том, что регулировщик -
сын тучи, и, если станет жарко, он превратится в дождь.
Вот и зеленые арбатские переулки. Алиса почти что вернулась домой.
Она оставила такси на стоянке, устланной разноцветными плитами, забрала
букет сирени, проверила, на месте ли миелофон, и поднялась к Берте
