солнце зеленое, а звезды голубые?
Отец бросает в костер охапку хвороста, и необъятная вселенная
сжимается до размеров уютного мирка, в центре которого костер.
- Это только кажется, что все голубые. Они разного цвета. Например,
желтые. Видишь четыре звезды, вроде крестика? Это созвездие Утраты.
Там есть еще одна звездочка, совсем маленькая, ее видно только в очень
ясную погоду. Она желтая, и там живут люди.
- Такие, как мы?
- Такие, как мы.
Он протягивает сыну большую деревянную чашку с настоем
дезинфицирующих листьев. Мальчик принимает ее двумя руками, осторожно,
чтобы не обжечься.
- Папа, а почему "Утрата"? Разве те люди что-нибудь потеряли?
- Да как тебе сказать... Есть такая легенда. Будто они построили
машину, которая летает. И самые отчаянные из них решили добраться до
другого созвездия. Но там их машина испортилась, и они не смогли
вернуться.
- Они умерли?
- Нет. По крайней мере, не все. Некоторые до сих пор живут на
другом созвездии.
Мальчик долго, напрягаясь до слез, смотрит в небо. Потом,
завернувшись в отцовскую куртку, ложится поближе к огню. Ему тепло,
уютно, от костра приятно тянет дымком.
- Пап... А мы когда-нибудь построим такую машину, чтобы полететь на
другое созвездие?
- Нет, мой мальчик. Видимо, никогда не построим.
- Жалко, - говорит сын и засыпает. Последнее, что он видит, -
безмолвная фигура отца, смотрящего на звезды.
... На рассвете мужчина спускается к берегу проверить сеть. Небо
посветлело, проступили холмы, заросшие голубоватым кустарником.
Ветерок доносит с реки влажный запах - такой щемящий, такой земной,
что хочется закрыть глаза и представить себя на берегу пруда с желтыми
лилиями, и в ушах стоит птичий гомон, и зеленая листва над головой.
Нет, не надо закрывать глаза. Пора привыкнуть: нет здесь никаких
лилий, нет птиц. Здесь чужая враждебная планета, и сейчас над ней
взойдет чужое враждебное солнце.
- Папа, папа, посмотри, что я нашел!..
Мальчуган подбегает такой радостный, запыхавшийся, что отец
подхватывает его на руки и смотрит снизу вверх серьезными усталыми
глазами.
- Послушай, она поет!
Ординарная ракушка, берег усеян ими. Но этот взъерошенный
семилетний мальчишка, кажется, знает о здешних раковинах что-то такое,
чего не знает больше никто.
...Они спускаются с холма, взявшись за руки, но мальчик то и дело
отбегает в сторону, чтобы получше разглядеть разноцветный камушек или
причудливую мохнатую бабочку. А мужчина смотрит на него и думает, что,
может быть, все обстоит не так уж трагично. В конце концов, этот мир,
это солнце, эти звезды принадлежат ему, его сыну. Это его родина и
родина его будущих детей. И может быть, не так уж он плох, этот
странный мир. Не так плох, если взяться умеючи за его освоение.
ГЕННАДИЙ МАКСИМОВИЧ. ПРИЗВАНИЕ
Источник: "Техника-Молодежи", номер и год неизвестны
OCR & spellchecking by Wesha the Leopard, wesha@iname.com
Когда позвонил Володя, мне настолько было не до него, что даже при
всей своей недогадливости он понял, как мне не хочется с ним
разговаривать. Да и как же иначе, если до защиты диссертации остались
считанные дни, а я никак не мог сформулировать окончательные выводы.
Конечно, я мог не бояться, нас - ПАКов - было еще так мало, что
любое наше исследование воспринималось коллегами как подарок судьбы.
Так что успех моей монографии "Влияние эмоционального состояния
компьютеров на их работоспособность" был обеспечен, но в ней не было
того завершающего аккорда, который и делает обыкновенный перечень
сведений настоящим научным трудом.
Володькин звонок был совсем не ко времени, но он был кибернетиком,
а я ПАКом, то есть психоаналитиком компьютеров, и не ответить на его
зов, в сущности, не имел права.
- Слушай, Кравцов, - начал он, забыв, как всегда, поздороваться. -
Тут один новенький компьютер свихнулся: у нас срочная работа стоит, а
он несет такое, что хоть вешайся. Шеф сказал, что если мы не уговорим
тебя по старой дружбе зайти и посмотреть, в чем дело, то нам крышка.
- Ну-ну, не прибедняйся. Разберитесь там как-нибудь без меня, -
сказал я таким недовольным тоном, что самому стало неудобно.
- Уже разобрались... - сердито ответил Володя. - В конце концов, ты
психоаналитик, а не я, да и машины в твоем ведении. Так что давай
приходи.
В чем-то он был действительно прав - я выбрал себе профессию сам и
должен был помочь ребятам. Тем более что Володя и его вычислительный
центр сыграли решающую роль в моем выборе профессии. Ведь когда я
поступал в медицинский институт, мне и в голову прийти не могло, что я
стану заниматься недугами не человеческими, а компьютерными - разными
сдвигами в их электронном мозгу. Но в один прекрасный день позвонил
мне этот же Володя и пригласил к себе в вычислительный центр.
- Понимаешь, старик, - сказал он, показывая мне очередной железный
ящик, - компьютер - это не обыкновенная машина, как, скажем,
автомобиль или самолет, а где-то немножко и человек. Он способен не
только быстро считать, но и логически мыслить. Мне даже иногда
кажется, что он способен и что-то чувствовать, переживать и тому
подобное. А раз так, то у него, значит, есть и своя психология. Нам,
кибернетикам, разобраться во всем этом просто не по силам. Тут нужны
какие-то свои, специфические знания. Так почему бы тебе, начинающему
психологу, не заняться именно этим вопросом. Только представь
психология компьютера! Это же сумасшедшая тема!
Агитировал он меня долго. Тема действительно была интересной, и я
дал себя уговорить.
Так я и занялся тем, в чем, по сути дела, не очень-то разбирался.
То есть в психологии я кое-что понимал, а вот в компьютерах... К стыду
своему, и сейчас не могу отличить одну интегральную схему от другой,
чем вызываю естественное пренебрежение у некоторых кибернетиков. Но и
они без нас, ПАКов, часто не могут выбраться из психологических
завихрений компьютеров.
Если Володя звонит мне, значит, дело и впрямь интересное. Но ведь у
меня действительно сейчас нет времени идти в их вычислительный центр.
Если я сделаю это, то, значит, сам откажусь от защиты собственной
диссертации.
Историй с этими железными ящиками бывает много. И чем совершеннее
они становятся, тем сложнее в них разобраться. Конечно, самый лучший
способ выяснить, что происходит с тем или иным компьютером, - это
поговорить с ним "по душам". Иногда это удается. Но чаще всего машины
по свойственной им скрытности или отмалчиваются, или без умолку
болтают о чем угодно, только не о том, что меня интересует. И уступают
только при одном условии: когда я сам догадываюсь, в чем дело, и
ставлю их перед фактом, что мне все известно.
В тот раз компьютер в одном из вычислительных центров вдруг начал
заикаться. Специалисты проверили говорящее устройство - все в полном
порядке. Послали за мной. Я несколько дней потратил на выяснение
причин, но так и не смог установить их. Стал действовать по аналогии.
В каких случаях заикаются люди? Чаще всего в результате болезни или
испуга. Первый вариант явно не подходил. Оставался второй. Но что же
могло испугать невозмутимый компьютер? Пришлось побеседовать с ним. И
что же оказалось? Он, видите ли, услышал разговор, что в
вычислительный центр скоро поставят новую машину, а так как места для
нее нет, то придется убрать одну из старых. И почему-то решил, что
уберут именно его.
Пришлось мне его успокаивать как ребенка. Сначала необходимо было
выяснить, действительно ли его хотят убрать. Ведь если уверять
компьютер, что все будет в порядке, и обмануть его, то в дальнейшем на
новом месте работы он не сможет найти контакта с людьми, перестанет
доверять им.
На следующий день я выяснил, что убирать из вычислительного центра
ничего не будут, а просто расширят зал, и тут же сообщил об этом
компьютеру. Но это было еще полдела. Надо было не только успокоить
расстроенную машину, но и отучить ее от заикания.
А как его отучить? Гипноз здесь не поможет. Попробовал научить его
растягивать, распевать слова. И уже через полтора месяца компьютер
научился говорить совершенно нормально.
Другой случай произошел в вычислительном центре одного
министерства. Компьютеров там было много, и вызывали меня туда часто,
так как всегда с каким-нибудь из них что-либо происходило. Я со всеми
сотрудниками перезнакомился, и меня знали отлично. Шеф у них был
колоритной фигурой. Невысокого роста подвижный веселый человек и
яростный борец с курением. Он приказал вывесить в машинном зале
таблички с запрещением курить и убрать все пепельницы. Конечно, все
ребята тайком курили, а вместо пепельниц хладнокровно использовали
горшки с цветами. Не прошло и недели, как земли в этих горшках уже не
было видно за толстым слоем из окурков и пепла. И когда старик увидел
это, то был вне себя от ярости. Как всегда проглатывая "р", кричал:
- Безобазие! Хотя бы цветы пожалели... Но я все авно не отступлюсь.
Чтобы сегодня же цветов здесь не было. - И, увидев у меня в руках
непогашенную сигарету, он переключил внимание на мою персону: -
Кавцов, если вы у нас гость, то это еще не значит, что мой запет не
аспостаняется на вас.
И вот через несколько дней после этого небольшого инцидента меня
опять вызвали в тот же вычислительный центр - один из компьютеров
отказался работать примерно через час после начала рабочего дня.
Дня два я пытался выяснить у этого бастующего компьютера, в чем
дело, и все безрезультатно. Помог случай. После окончания рабочего дня
я остался один и, воспользовавшись этим, закурил. Компьютер заявил,
что, если я сейчас же не выброшу сигарету, он вообще не будет со мной
разговаривать. Это зародило во мне подозрение. Оно окрепло, когда я
обнаружил на верхней крышке компьютера гору окурков. Оказывается,
ребята, пользуясь тем, что их шеф маленького роста, клали "бычки" на
такую высоту, чтобы он не мог их заметить
Так вот, этот компьютер, оказывается, просто оскорблялся, что его
верхнюю крышку используют, так сказать, не по назначению. Утром он
начинал нормально работать, но, как только кто-нибудь клал на него
первый "бычок", объявлял забастовку.
Большинство людей, с которыми я сталкиваюсь по работе, просто не
верят во все это. По большей части они кибернетики или математики, и
для них компьютер - это что-то вроде очень хорошего, быстрого и
надежного арифмометра. А я психоаналитик компьютеров и обязан
разбираться в мыслях и психологии этих рукотворных существ, назвать
которые живыми было бы слишком смело, а назвать их неодушевленными я
не могу.
Вот так и стою на перепутье. С одной стороны, мой руководитель
профессор Нефедов учит, что если я хочу быть хорошим психоаналитиком
компьютеров, то должен подходить к ним как к людям. А с другой
стороны, если я скажу об этом кому-нибудь, кроме коллег, то меня,
возможно, на смех не поднимут, но уж наверняка примут за сумасшедшего.
Да, все это так, но что же произошло у Володьки? А может быть,
все-таки поехать? Работать все равно не смогу, настроение уже не то...
А может, мне не хватает именно этого случая... Решено, еду!
Первое, что я увидел, войдя в вычислительный центр института, был
сияющий светло-серой краской новый компьютер. По сравнению с этим
блестящим красавцем остальные машины казались общипанными динозаврами.
Многие из них были моими хорошими приятелями. И вот в нашей
товарищеской компании появился новичок. Судя по тому, что меня
вызвали, красавец этот с характером. Так установится ли у меня с ним
