суставчатая железная рука.
- Ты что, совсем спятил? Отпусти сейчас же, тебе говорю!
- По положению в подобной обстановке все работы надлежит выполнять
кибернетическим устройствам. Следовательно, на скалу полезу я.
Андрей задохнулся от возмущения и, махнув рукой, зло крикнул:
- Валяй! Иди, бюрократ, перестраховщик! - и устало опустился на
песчаный бугорок.
Робот аккуратно уложил фугас и детонаторы в свою грузовую нишу и
двинулся в путь.
Он плавно скользил по пологим участкам, пауком полз по отвесным
стенам. Иногда скрывался в темных провалах, и только красный
сигнальный огонек показывал, что он продолжает восхождение.
С вершины один за другим срывались большие зазубренные обломки.
Подпрыгивая и разваливаясь на куски, они неслись вниз, и робот,
проявляя чудеса ловкости, уворачивался от них, как горнолыжник от
летящих навстречу сосен.
Наконец красная сигнальная лампочка добралась до вершины. Андрей
представил себе, как гибкие стальные пальцы укрепляют заряд в
расщелине, вставляют детонаторы, а электронные глаза зорко следят за
камнепадом...
Робот установил фугас и понесся назад.
Сердце Андрея гулко билось, и он не мог понять, за что же он больше
переживает: за судьбу станции, а следовательно, и свою собственную,
или за жизнь робота.
Робот быстро спускался по склону. Он уже приближался к подножию
скалы, когда позади него возникло серебристое облако. Андрей скорее
почувствовал, чем увидел, как лавина накрыла робота.
В тот же момент на вершине вырос огненный цветок, и лишь секунду
спустя человек понял, что это долгожданный взрыв. Вершина качнулась и
поползла по противоположному склону. Подстанция была спасена.
x x x
Андрей заблокировал оборванные связи и дал ток высокой частоты.
Индикатор блока возбуждения замигал и наконец залился ровным неоновым
светом. Двигательная часть была почти полностью разрушена, смятые
обрубки манипуляторов торчали из корпуса, как щупальца искалеченного
акулой осьминога.
- Повреждения первой степени, - сказал робот. - Ремонт в полевых
условиях невозможен.
- Да, попал ты в переделку. Когда я нашел тебя там, горящего,
засыпанного щебнем, подумал, что все... Мозг уцелел просто чудом. Пока
вез тебя на станцию, в голове крутилась одна мысль: вдруг блок
возбуждения не потянет? Ведь это как у нас клиническая смерть; кто
знает, справится ли сердце? Но теперь, слава богу, все позади.
Прилетим на Землю, отдам тебя в ремонт. Выйдешь оттуда лучше прежнего.
Мы с тобой еще такого наворотим...
Робот перевел фотоэлементы на человека и сказал:
Андрей, об этом не может быть и речи. По положению ты обязан меня
демонтировать. Из-за аварии у нас резкий дефицит электроэнергии. Ее
может не хватить до прибытия смены. Не мне тебе объяснять, что значит
оставить без энергии систему кислородной регенерации. Если меня не
обесточить или не демонтировать, то одну треть аварийных аккумуляторов
можешь сразу вычеркнуть из баланса. Задумайся: рисковать собственной
жизнью ради робота-калеки! Конечно, киберустройетву небезразлично,
жить или умереть. Ведь у нас, наверное, это тоже похоже на то, что вы
называете смертью. Но здравый смысл заставляет поступить именно так.
Без меня электроэнергии хватит наверняка.
Человек вплотную подошел к роботу:
- Почему именно ты должен жертвовать собой? Почему ты должен
умереть, чтобы жил я? Почему не наоборот? Чем Я лучше тебя? Ну, скажи!
Чем? Ты - робот, я - человек. Ты сделан из металла, пластика,
синтетики, я - из других материалов. Ты видишь мир по-своему, я -
по-своему; Ну и что?! Главное - мы оба живые! Ты - не человек, ты
просто другой: ты - робот! Так почему же наконец не поставить крест на
роботе как на рабе, машине, бездушном работнике? Человек создал живое
существо и должен относиться к нему как к живому существу. Если
хочешь, обсудим такой вариант: я подключаю тебя к аккумуляторам и
вырубаю систему кислородной регенерации. Нравится тебе такой выход? Ах
не нравится? Тогда молчи! Так вот, не будет ни демонтажа, ни
обеcточивания. Ничего этого не будет. А будет третий вариант: все
останется как есть. На Земле разберемся.
Робот мигнул индикаторами и ничего не ответил.
x x x
Робот стоял на стальной плите технического стола и нервно сигналил
огоньками.
За иллюминаторами ревел буран. Тяжелые волны песка наваливались на
станцию; казалось, титановая обшивка не выдержит и вот-вот прорвется,
как тонкая серебряная фольга.
Андрей ушел еще утром. Кислород его был на исходе: если в ближайшие
минуты человек не вернется, он не вернется уже никогда.
На робота впервые нахлынули такие странные ощущения. Он
прислушивался к работе своих органов и с удивлением обнаруживал, что
по корпусу без видимых причин гуляют горячие вихревые токи, некоторые
блоки работают в режиме перенапряжения, а предохранители один за
другим выключаются. Иногда по логическим цепочкам пробегали какие-то
странные сигналы, сбивавшие мышление и направлявшие его в совершенно
непредвиденном направлении. В разрушенных двигательных системах вдруг
появлялось напряжение и, прорвав заблокированные участки, синими
искрами пробивало контакты.
Из логической цепи выбило еще один предохранитель, когда дверь
шлюза распахнулась и в каюту упал Андрей. Он с трудом стянул
гермошлем, ползком добрался до кровати, повалился на нее тяжело, как
мешок со свинцовой дробью, и затих.
x x x
Ночью на Андрея накатился горячий липкий бред. Ему грезились
раскаленные, раскалывающиеся горы, песчаные воронки и бездонные
пропасти, в которые он падал и падал. Его преследовали пустые
кислородные баллоны, к которым он приникал спекшимися губами. Андрей
вскакивал, кричал, бился на смятой комом постели. На него нападало
удушье, и он пытался разорвать на груди прочную скафандровую ткань.
Робот сразу все понял: песчаная лихорадка! Необходима инъекция.
Обрубок щупальца пополз к шкафчику аптечки. Дверца не поддавалась,
и робот проломил ее ударом стального сустава. В секции лежала
продолговатая ампула. Он попытался захватить ее сплющенными
щупальцами, но гладкий цилиндрик соскользнул с манипулятора. Робот
протянул к пролому вторую искалеченную руку, и тут же вышли из строя
два моторных предохранителя. Разорванные контакты искрились,
приваривались друг к другу.
Зажав ампулу концами манипуляторов, робот осторожно вытащил ее из
шкафчика и понес к постели Андрея. Он крепко сжимал цилиндрик,
стараясь в то же время не раздавить его неуклюжими обрубками. Но длина
манипуляторов не позволяла дотянуться до человека: тридцать
сантиметров непреодолимой воздушной преграды отделяли Андрея от
спасения.
Человека выгнуло дугой, и он дико закричал. Мозг робота заволокло
жесткими немодулированными сигналами, и с сухим треском перегорела вся
левая половина блока управления.
Робот начал сокращать суставы торса и неустойчиво закачался на
инструментальном столе. Раскачиваясь вперед-назад, он набирал
амплитуду, потом с грохотом рухнул на пол.
Запахло горелой изоляцией, из-под корпуса вырвались языки пламени.
Щупальца потянулись к Андрею и крепко прижали ампулу к его шее.
Человек вздрогнул и затих.
x x x
Земля встречала свинцовым небом и дрожащей завесой мелкого осеннего
дождя. Низко над космодромом проносились обрывки тумана.
Андрей провел пальцем по иллюминатору, пытаясь остановить
змеившуюся по нему струйку воды. Осознав наконец, что дождь - там, на
Земле, а он еще в корабле, Андрей засмеялся и, вдруг посерьезнев,
прошептал:
- Дождь. Дождик... Отвык.
Из здания космопорта выполз толстый пластиковый хобот и с хлюпаньем
присосался к шлюзу звездолета. Андрей сошел по трапу и оказался в
прозрачном туннеле. Впереди скользила автоматическая тележка, на
которой покоилась груда исковерканного металла.
...Перед дверью с синим крестом Андрей замедлил шаг и, повернувшись
к загорелому бородачу, спросил:
- Значит, сделаешь?
- Успокойся. Сказал - значит, сделаю, - ответил тот и поскреб в
затылке. - Только вот никак не пойму, зачем тебе этот музейный
экспонат? Давай сдадим его в переплавку, а ты возьмешь себе
новенького, а?.. Ну ладно, шучу, - добавил он, заметив, как судорожно
задергалась щека приятеля.
Андрей подошел к тележке и, положив руку на обгоревший корпус, тихо
сказал:
- Слышишь? Это я, Андрей. Давай ремонтируйся и сразу ко мне. Буду
ждать.
Из синтезатора речи вырвалось неотчетливое клокотанье, и
фотоэлементы робота коротко блеснули.
x x x
Андрей сидел за столом и нервно перебирал пожелтевшие бумаги. В
дверь постучали, и он вскочил, чуть не опрокинув стул.
- Войдите!
Дверь плавно отворилась, и в комнату въехал блестящий никелем
робот.
- Здравствуй, хозяин, - ровным голосом произнес он.
Андрей побледнел и бросился к видеофону. На экране медленно выплыла
улыбающаяся физиономия бородача:
- Ну что, доволен? Благодарить не надо, для друга всегда
пожалуйста...
- Что ты ему сменил?! - перебил Андрей.
- Спроси лучше, что я ему не менял. Два дня возился: и рабочие
органы, и систему питания, и блок памяти, разрегулировался он до
безобразия...
- Стоп! Ты старый блок еще не выбросил? - спросил Андрей.
- Не успел, - удивленно ответил бородач.
- Не смей выбрасывать! Через пятнадцать минут буду у тебя.
ЭРНСТ ПАШИЦКИИ. МИСТЕРИУМ
Источник: "Техника-Молодежи", номер и год неизвестны
OCR & spellchecking by Wesha the Leopard, wesha@iname.com
В последние годы роль НФ довольно часто определяют с помощью
нехитрого, но безупречного, казалось бы, логического рассуждения:
фантастика есть часть литературы, а литература - это человековедение;
следовательно, фантастика должна заниматься исключительно человеком,
его внутренним миром и его взаимоотношениями с обществом и другими
людьми. Однако, если принять такое определение, "за бортом" НФ
автоматически оказываются такие ее признанные мировые шедевры, как
"Машина времени" и многие рассказы Г. Уэллса, "Маракотова бездна" и
"Затерянный мир" А. Конан Доила, "Земля Санникова" и "Плутония" В.
Обручева, "Непобедимый" и "Новая космогония" С. Лема, "Грезы о Земле и
небе" К. Циолковского... Словом, все те произведения, главное
содержание которых заключается как раз в новых идеях или в показе
новой реальности, с которой человеку еще не доводилось встречаться.
Но, возможно, придется.
Где же слабое место приведенного выше силлогизма? Очевидно, в его
второй посылке: литература - это все-таки не только "человековедение",
но прежде всего часть искусства. А искусство, в свою очередь, - это
второе (кроме науки) главное средство познания. Познания всего: и
человека, и общества, и природы. И именно НФ в силу своей специфики
позволяет задуматься о том, что такое вселенная, как она началась и к
чему движется, что такое пространство и время, жизнь и разум... За
рубежом существует даже специальный термин "сайенс фэнтэзи" (или
"фантасайенс") для обозначения произведений, настоящими "героями"
которых являются новые идеи и гипотезы, пусть зачастую не совсем
строгие, но заставляющие задуматься о сокровенных тайнах мироздания. К
этой же категории относятся и рассказы о столкновениях людей с
объектами, уже открытыми современной наукой, но пока для нас
недоступными, своеобразные "прогнозы" на тему того, как такие встречи
могли бы происходить. Некоторые из них состоятся в самом скором
