В тот летний день она нашла мужа у лодочного причала, где он
возился с яхтой. Разложив паруса, чтобы просушить их на солнце,
адмирал хлюпал вокруг них мокрыми ботинками.
Он шагнул ей навстречу, не в силах скрыть волнения.
- Ну?
- Ну-у. - Она попыталась напустить на себя печальный и
разочарованный вид, чтобы подразнить его, но невольно расплылась в
улыбке. - Твой доктор сказал, что это мальчик.
- О-о... - У него вырвался долгий красноречивый вздох. Он
подхватил ее на руки и закружил.
- Эйрел! Сумасшедший! Не урони меня!
- Никогда.
Он позволил ей соскользнуть на землю, и они поцеловались, а
потом расхохотались.
- Мой отец будет в восторге.
- Похоже, ты и сам не очень-то огорчен.
- Да, но ты еще не видела, в какой экстаз впадает типичный
барраярский отец семейства при известии о новой веточке его
родословного древа. Отец, бедняга, уже столько лет страдал в
убеждении, что наш род закончится на мне.
- И он простит мне то, что я инопланетная простолюдинка?
- Не хочу тебя обидеть, но думаю, что его совсем не
интересовало, какую жену я приволоку домой, - лишь бы она могла
родить. Думаешь, я преувеличиваю? - добавил он в ответ на ее смех.
- Подожди, сама увидишь.
- Сейчас не слишком рано думать об имени? - с надеждой
спросила Корделия.
- Тут и думать нечего. Первородный сын - на этот счет обычай
строг. Его называют в честь обоих дедов. Первое имя - по отцовской
линии, второе - по материнской.
- Так вот почему в вашей истории так трудно разбираться. Мне
все время приходится ставить даты у этих повторяющихся имен, чтобы
хоть как-то за ними уследить. Петер Майлз. Гм. Ну, наверное, я
смогу к этому привыкнуть. Я думала... О другом.
- Может, в следующий раз?
- О! Какие планы!
Схватка продолжалась недолго. Корделия уже выяснила, что в
определенном настроении муж боится щекотки сильнее, чем она. Она
хорошенько ему отомстила, и бой кончился смехом - оба лежали на
траве.
- Это чертовски несолидно, - пожаловался адмирал, когда она
позволила ему встать.
- Боишься шокировать соглядатаев капитана Негри?
- Их не шокируешь.
Корделия помахала рукой далекой лодке, но сидевший там
человек упорно игнорировал ее жест. (Поначалу она страшно
возмущалась, узнав, что Эйрел находится под постоянным надзором
службы безопасности, но потом привыкла, сочтя, что это
естественная плата за его участие в тайной и смертоносной
политической игре, прикрытием для которой стала вся эскобарская
война.) - Может, нам пригласить его на ленч? У меня такое чувство,
словно мы с ним старые знакомые - ведь они столько знают про нас с
тобой... Интересно, мелькнуло у нее в голове, записал ли человек
Негри разговор, который они сейчас вели? Установлены ли
прослушивающие устройства в их спальне?
- Он не сможет воспользоваться твоей любезностью, -
усмехнулся адмирал. - Они не едят и не пьют ничего, кроме своего
пайка.
- Господи, что за бред! Неужели это действительно
необходимо?
- Иногда. У них опасная профессия. Я им не завидую.
- На мой взгляд, сидеть тут и наблюдать за тобой - недурной
отпуск. Он, наверное, прекрасно загорел.
- Нет, ждать - это самое трудное. Он может просидеть так
целый год, а потом вдруг от него потребуется пять минут
активнейших действий, от которых зависят жизнь и смерть. И весь
год им надо быть в постоянной готовности к этим пяти минутам.
Ужасное напряжение. Поэтому сам я всегда предпочитаю атаку
обороне.
- И все-таки я не понимаю, зачем кому-то может понадобиться
тебя тревожить. Я хочу сказать - ты ведь всего-навсего отставной
офицер, живешь в глуши. Таких опальных аристократов, как ты,
должны быть сотни... Форкосиган, не ответив, посмотрел в сторону
далекой лодки, потом вдруг вскочил.
- Пошли. Сообщим радостную весть отцу.
Да, теперь Корделия все это понимала. Граф Петер подхватил
ее под руку и увел в столовую, где принялся за еду, одновременно
требуя от невестки подробного отчета о самочувствии и потчуя ее
свежайшими деликатесами, привезенными из поместья. Она послушно
ела виноград.
Граф поужинал, и они под руку направились в холл. Проходя
мимо закрытых дверей библиотеки, Корделия услышала громкие голоса.
Слова разобрать ей не удалось, но тон был повышенный, и она
остановилась, ощутив внезапный укол тревоги.
Спор в библиотеке оборвался, как будто собеседники разом
исчерпали все свои аргументы. Тяжелая дверь распахнулась, и оттуда
гордо вышел богато одетый мужчина. Через открытую дверь Корделия
увидела мужа и графа Фортелу. Адмирал был мрачнее тучи, а Фортела,
высохший морщинистый человечек с покрытой пигментными пятнами
лысиной, окруженной венчиком седых волос, кирпично покраснел от
шеи до самой макушки.
Незнакомец решительным жестом подозвал ожидавших его
ливрейных слуг, которые выстроились позади него с невозмутимыми
лицами. На вид ему можно было дать лет сорок. Выпуклый лоб,
упрямый подбородок, небольшие, аккуратно подстриженные усы - лицо
энергичное, но вполне заурядное, не привлекающее внимания ни
красотой, ни уродством. Однако сейчас все его черты были искажены
гневом. Увидев в холле графа Петера, человек замедлил шаги и - с
явной неохотой - вежливо кивнул в знак приветствия.
- Форкосиган, - хрипло произнес он.
Старик в ответ чуть склонил голову набок, подняв брови.
- Фордариан.
В его тоне слышался вопрос.
Кулаки Фордариана бессознательно сжимались и разжимались в
такт ходившим по скулам желвакам.
- Попомните мои слова, - отчеканил он, - вы, я и все
достойные люди Барраяра еще пожалеют о том, что произойдет завтра.
Граф нахмурился, но в его глазах мелькнуло беспокойство.
- Мой сын никогда не предаст дворянство, Фордариан.
- Вы себя обманываете.
Его взгляд задержался на Корделии, хотя и не настолько,
чтобы это можно было счесть оскорбительным. С видимым усилием
принудив себя к прощальному поклону, Фордариан стремительно
удалился вместе со своей свитой.
Премьер-министр с регентом вышли из библиотеки. Форкосиган-
младший прошел в холл и мрачно уставился в темноту за узорчатыми
окнами. Фортела успокаивающе положил руку ему на плечо.
- Пусть уходит, - произнес он. - Обойдемся без его голоса.
- Я и не собирался бежать за ним, - огрызнулся адмирал. -
Тем не менее... В следующий раз поберегите свое остроумие для тех,
у кого хватает ума по достоинству оценить его, ладно?
- Что это за тип? - небрежно спросила Корделия, стараясь
рассеять тягостное впечатление от инцидента.
- Граф Вейдл Фордариан, - с вынужденной усмешкой отозвался
адмирал. -Коммодор граф Фордариан. Я иногда сталкивался с ним по
службе, еще в штабе. Сейчас он возглавляет вторую по
консервативности партию Барраяра. Не тех полоумных ретроградов,
которые пытаются повернуть историю вспять, а вполне нормальных
людей, просто полагающих, что Барраяр - не место для социальных
экспериментов.
Он украдкой взглянул на отца.
- Имя Фордариана упоминалось при обсуждении кандидатур в
регенты, -заметил Фортела. - Боюсь, он и сам метил на этот пост.
Очень старался наладить отношения с Карин.
- Ему следовало бы налаживать отношения с Эзаром, - сухо
сказал Эйрел. - Надеюсь, за ночь он придет в себя. Попробуйте
снова поговорить с ним утром - и на этот раз помягче, ладно?
- Беречь самолюбие Фордариана - чертовски изнурительное
занятие, -проворчал Фортела. - Он проводит слишком много времени
за созерцанием своей родословной.
Адмирал поморщился, соглашаясь.
- Он не исключение.
- А послушать его - так не скажешь, - заключил премьер-
министр.
Глава 3
На заседании Объединенного совета у Корделии был официальный
сопровождающий - капитан лорд Падма Ксав Форпатрил, не только
подчиненный, но и двоюродный брат ее мужа, сын давно умершей
младшей сестры матери Эйрела. Лорд Форпатрил стал первым - после
свекра - близким родственником Эйрела, с которым познакомилась
Корделия. Причиной тому было вовсе не аристократическое чванство
новой родни, чего вполне можно было ожидать, а гражданские войны.
Эйрел с Ксавом были единственными уцелевшими детьми предыдущего
поколения своих семей, поколения, представленного теперь одним
только графом Петером. Форпатрил, рослый, атлетически сложенный
мужчина лет тридцати пяти, выглядел очень представительно в своем
парадном зеленом мундире. Нрава он был веселого и общительного, и
Корделия сразу прониклась к нему симпатией, особенно когда узнала,
что он служил младшим офицером на корабле Форкосигана - еще до
высадки на Комарре и ее трагических последствий.
Корделия расположилась на затейливо украшенной галерее,
откуда хорошо просматривался весь зал Совета. Слева от нее уселся
Форпатрил, справа -Друшикко. Убранство зала было на удивление
строгим, если не считать деревянной обшивки стен, что бетанка
Корделия по-прежнему воспринимала как сказочную роскошь. Вдоль
стен стояли деревянные столы со скамьями. Сквозь витражные окна
под самым потолком вливались лучи утреннего солнца. Внизу неспешно
разворачивалось удивительное по красоте и слаженности действо,
будто сцена из исторического фильма.
Пурпурно-черные мантии императорских министров на фоне
позолоченных кресел поражали воображение своей эффектностью. На
дубовых скамьях, все в алых камзолах с серебряным шитьем,
разместились шестьдесят графов-землевладельцев, по одному от
каждой провинции. Кое-где среди них виднелись одетые в красные с
синим парадные мундиры более молодые аристократы, состоящие на
действительной службе. Форкосиган находил эту форму излишне
пестрой, но сейчас, под сводами старинного зала, пронизанного
разноцветными лучами солнца, яркие краски казались вполне
уместными. "Эйрелу так идет дворцовый мундир", - подумала
Корделия.
Грегор и его мать восседали на троне, поставленном на
возвышении у дальней стены. На принцессе было закрытое черное,
расшитое серебром платье с длинным рукавом. Маленький принц
походил на темноволосого эльфа в красно-синем мундирчике. Корделия
отметила, что для своего возраста ребенок ведет себя поразительно
спокойно.
Здесь присутствовал и старый император - на экране
головидео. Для этого случая Эзар надел полный мундир, и Корделия
содрогнулась, представив, скольких страданий ему это стоило.
Трубки и провода, опутывавшие тело императора, были скрыты. Лицо
Эзара Форбарры было мертвенно-бледным, кожа казалась почти
прозрачной, он словно на самом деле медленно уходил из жизни -
прямо на глазах у всех тех, кем так долго повелевал.
Галерея была забита женами графов, их подчиненными и
охранниками. Женщины сияли элегантными нарядами и драгоценностями.
С интересом их рассмотрев, Корделия засыпала капитана Форпатрила
вопросами.
- Вас не удивило, что Эйрела назначили регентом? - спросила
она.
- Не слишком. Может, кто-то и принял всерьез его отставку
после Эскобара - но только не я.
- А я думала, что он и в самом деле решил уйти на покой.
- О, нисколько не сомневаюсь. Первый, кого Эйрел вводит в
заблуждение своими попытками удержаться в образе простого
солдафона, - это он сам. Наверное, ему всегда хотелось быть именно
таким. Похожим на отца.
- Гм. Да, я тоже заметила, что в разговоре он то и дело
сбивается на политику. И непременно в самый неподходящий момент.
Например, когда делал мне предложение.
Форпатрил рассмеялся.
- Могу себе представить! В молодости он был консервативен -
ярый поклонник традиций: если требовалось узнать мнение Эйрела по
любому вопросу, достаточно было спросить графа Петера, а затем
усилить. Но ко времени нашей совместной службы он уже начал... Э-
э... Менять свои взгляды. Если нам удавалось его завести... Глаза
Форпатрила заискрились от какого-то озорного воспоминания, и
Корделия поспешила его раззадорить.
- А как вам это удавалось? Его завести? Я считала, что
офицерам запрещено рассуждать о политике.
Капитан фыркнул.
- С тем же успехом можно запретить дышать. Скажем так:
правило существует, но оно проводится в жизнь время от времени.
