дышат кислородом, и я знала, что относительно состава дыхательной смеси
сложностей не будет, и в каюте будет поддерживаться достаточное для меня
давление воздуха.
Терадиане были негуманоидами второго типа, а это значило, что
ускорение гиперпространственного звездолета введет моего спутника в
состояние полной прострации, если только он не примет особый препарат. И
действительно, почти все время полета он провел без сознания в своем
гамаке. Единственная каюта находилась довольно далеко от носовой части
корабля. Она имела форму шаровидного гнездышка и была достаточно уютной.
Стены сферы были изнутри выложены мягкой пеной, чтобы пассажиры не набили
себе шишек во время передвижений, когда наступит невесомость, а меблировка
каюты была изготовлена с учетом того, чтобы им не вышибло мозги при ударе
о твердые поверхности. Внутри сферы было три гамака, уютных колыбели, на
вращающемся центральном стержне - во время старта пассажир лежал в них, в
ударно-гасящей пене и с дыхательным аппаратом Гаренсена, и мог спать в
безопасности. Я увидела пару встроенных отделений с маркировкой "Багаж" и
немедленно перенесла кое-что из своих мелочей в один из них, закрыла
дверцу и тщательно завернула болты.
Я облазила всю каюту, чтобы ознакомиться с нею раньше, чем явится мой
необычный сосед по каюте.
Ширина каюты в поперечнике составляла около четырнадцати футов.
Кольцевидный люк-диафрагма открывался из узкого коридора в грузовой отсек
и каюты экипажа, а второй люк вел в помещение, выполнявшее роль ванной
комнаты. Впервые попадающие на звездолет обычно бывают несколько
шокированы видом устройств гигиенического назначения. Но если им
понадобится удовлетворить свои естественные потребности в невесомости, они
поймут, что без этих устройств им не обойтись.
Я шесть раз пересекла Галактику, провела в космосе много месяцев и
поднаторела в пользовании ими - я могла бы даже помыть лицо в невесомости
и не захлебнуться. Фокус состоит в том, чтобы воспользоваться губкой и
всасыванием. Но вообще-то говоря, я отлично понимала, почему члены экипажа
в полете обычно выглядели несколько неряшливо.
Я вытянулась на мягкой набивке каюты и ожидала с нарастающей тревогой
появления негуманоида.
К счастью, оно не продлилось долго, диафрагма люка расширилась и в
него просунулась странная, суженная сверху физиономия.
- Варгас мисс Хелен, - услыхала я негромкий свистящий голос
терадианина.
- Да, это мое имя, - быстро отреагировала я, встала и добавила, хотя
в этом и не было особой нужды. - А вы, наверное, Хаалфордхен?
- Такая у меня идентификация, - подтвердил чужак, и вслед треугольной
головы в отверстии люка показалось длинное, тонкое, странно сложенное
тело.
- Очень рад, Варгас мисс, разделить помещение по необходимости.
- Для вас, может и радость, - заносчиво сказала я. - Все мы предпочли
бы оказаться дома прежде, чем начнется война.
- Война может быть предотвращена, я имею все надежды, - сказал
нечеловек. Он вполне понятно изъяснялся на Галактик Стандарт, но его фразы
были лишены интонаций. Голосовые связки терадиан расположены во внутренней
паре губ, и потому их голоса кажутся свистящими и лишенными выражения.
- Вы еще знаете, Варгас мисс, они могли вышвырнуть меня с этого
корабля, чтобы отдать комнату подданному Империи, если бы вы милостиво не
согласились разделить ее со мной.
- Вот те на! - вырвалось у меня. - Мне об этом ничего не было
известно!
Я воззрилась на него. В это было невозможно поверить. По действующим
положениям капитан не имел никакого права поступать подобным образом.
Неужто он хотел запугать терадианина с тем, чтобы тот отказался от
зарезервированного места?
- Это я должна благодарить вас, - произнесла я, пытаясь скрыть свое
замешательство.
- Поблагодарим друг друга и будем в согласии, - произнес бесцветный
голос.
Я разглядывала негуманоида, не в силах скрыть свое любопытство.
Внешне терадианин был немного похож на гуманоида - но только немного.
Короткие и толстые руки его заканчивались клещевидными кистями, а
удлиненная острая физиономия чем-то напоминала сказочного эльфа. К тому же
он постоянно гримасничал.
У терадиан отсутствовали лицевые мускулы, которые создают у людей
модуляцию голоса. При телепатическом обмене мыслями, само собой, такое
подчеркивание чувств с помощью голоса было излишним. Я не ощущала ни
малейшего отвращения к негуманоиду, которое по идее обязано было
возникнуть у меня. Я чувствовала себя, как если бы общалась с другим
человекообразным разумным существом. Никакого страха от присутствия
совершенно чужеродного создания я не ощущала. Даже при том, что он был не
только негуманоидом, но и телепатом, а неприязнь нашей расы к телепатам
насчитывала тысячи лет.
Мог ли он читать мои мысли?
- Да, - услыхала я его голос с другого конца каюты. - Прошу извинить
меня. Я пытаюсь создать ментальный барьер, но это не так просто. Энергия
вашей мыслепередачи настолько велика, что экранирование не выдерживает. -
Чужак замолчал на пару секунд. - Не надо смущаться, пожалуйста. Это тоже
мешает мне сосредоточиться.
Как раз перед этим я подумала, что бы такое сказать в ответ члену
команды звездолета, одетому в черную кожаную униформу, который
бесцеремонно просунул голову через диафрагму, и категорическим голосом
потребовал:
- В гамаки, пожалуйста.
Он уверенно вошел в каюту.
- Мисс Варгас, может, вам помочь пристегнуться?
- Благодарю, я и сама справлюсь, - нашлась я.
Я поспешно забралась в гамак и начала застегивать ремни и закреплять
на груди аспирационные трубки аппарата Гаренсена. Негуманоид снял с рук
защитные рукавицы и начал неуклюже устраиваться. У него на руках было
всего по два пальца, так что справиться с земными приспособлениями было
для него почти неразрешимой задачей. К тому же плоть его "рук" покрыта
тонкой слизистой мембраной, которая легко рвется при соприкосновении с
твердым или острым материалом.
- Помогите лучше Хаалфордхену, - обратилась я к члену команды. - Мне
приходилось делать это десятки раз.
Впрочем, я могла не надрываться. Как будто не слыша, он подошел ко
мне и стал проверять, достаточно ли прочно закреплены МОИ ремни и трубки.
Он занимался этим достаточно долго, причем его руки позволяли себе
несколько больше, чем требовалось для проверки. Я лежала, придавленная
тяжелыми принадлежностями аппарата Гаренсена, и меня обуяло такое
бешенство, что я даже не протестовала.
Наконец он выпрямился и подошел к гамаку Хаалфордхена. Он небрежно
подтянул один-два ремня и повернул лицо в мою сторону, осклабившись.
- Старт через 90 секунд, - произнес он и выскочил из каюты.
Хаалфордхен взорвался потоком самарранских слов, которых я,
естественно, не поняла. Но мне показалось, что он был в ярости. Как ни
странно, но я разделяла его чувства. Все происшедшее было
несправедливостью и позорно для чести землянина. В конце концов,
терадианин заплатил за проезд и заслуживал хотя бы предписанного правилами
минимума внимания к своей особе.
Я ему так и сказала:
- Не обращайте внимания на дураков, Хаалфордхен. Ремни на вас
закреплены достаточно хорошо?
- Я не знаю, - сказал он в отчаянии. - Оборудование незнакомой
конструкции...
- Послушайте, - я колебалась, но правила приличия требовали сделать
это. - Я уже проверила свои устройства; можете ли вы прочесть в моем
мозгу, как правильно все закрепить?
- Я попробую, - шевельнулись его губы. Я сосредоточила мысли на
аппаратуре и ремнях.
На мгновение у меня возникло странное ощущение. Как будто что-то
коснулось моего мозга, и заворочалось там, внутри, оно проникло в сознание
помимо моей воли, это что-то, не имевшее ни вкуса, ни цвета...
Я старалась справиться с волной почти физического отвращения,
накатившей на меня. Не удивительно, что люди всегда стремились держаться
подальше от рас-телепатов.
Дальше я увидела, скорее, даже не увидела, образ возник
непосредственно в моем сознании - его, лежавшего в гамаке под ремнями и
трубками. Я глядела его глазами! Этот вид настолько обеспокоил меня, что я
позабыла о неудобствах, которые причиняло мне вторжение в собственный
мозг.
- Ты не пристегнут, как надо, - пробормотала я. - И у тебя не
подсоединены дыхательные трубки. Матрос не мог этого не заметить. - Я
замолчала и начала в отчаянии возиться с своими ремнями. Может быть, у нас
еще было время до старта.
Но времени не осталось. Внезапно я была оглушена ревом сирены - это
было последнее предупреждение. Сквозь стиснутые зубы я промычала:
- Приготовься! Сейчас стартуем!
И тут же нас накрыла ударная волна. Мне показалось, что мои легкие от
внезапно навалившейся тяжести не могут ни вдохнуть ни выдохнуть. С той
стороны каюты, где был чужак, послышался странный хрюкающий звук. Он
обеспокоил меня сильнее, чем если бы это был человеческий стон. Вторая
ударная волна была настолько мощной, что я закричала от ужаса. И тут в
глазах у меня потемнело.
Видимо, я недолго была без сознания. Прежде я никогда не вырубалась
во время взлета, и я почувствовала в первый момент некоторое смущение.
Потом до меня дошло, что корабль перешел уже в свободный полет и наступило
состояние невесомости, потому что надо мной в воздухе парил тот самый
матрос, который предупреждал нас о скором старте. Он казался
обеспокоенным.
- У вас все в порядке, мисс Варгас? - заботливо спросил он. - Взлет
был несколько более резким, чем обычно.
- Да вроде все нормально, - уверила я его. Мои плечи дернулись и
дыхательный аппарат издал свистящий звук, когда я, приподнявшись, начала
трясущимися пальцами отсоединять трубки.
- Как там терадианин? - спросила я. - Его аппарат не был присоединен.
Вы плохо позаботились о нем.
Матрос заговорил медленно и спокойно:
- Минуточку, мисс Варгас, - сказал он. - Вы, видимо, забыли? Почти
все время, пока я был здесь, я провел возле терадианина, застегивая ремни
и подключая дыхательный аппарат.
Он подал мне руку, чтобы помочь подняться, однако я оттолкнула ее
настолько резко, что сама отлетела к противоположной стене каюты. Я
схватилась за скобу, вделанную в стену, и взглянула вниз, на гамак, где
лежал терадианин.
Хаалфордхен был недвижим, расплющенный под аппаратурой. Его острая
мордочка эльфа была сморщенной и вызывала страх, рот казался сплошным
кровоподтеком. Я наклонилась ближе, а затем резко отшатнулась, так что
меня швырнуло назад через всю каюту, чуть ли не в объятия матроса.
- Вы только что пристегнули его ремни, - сказала я обвиняющим тоном.
- Перед взлетом они не были закреплены. Это преступная небрежность, и если
Хаалфордхен умер...
Матрос ответил мне ленивой, презрительной улыбкой:
- Мое слово против вашего, и только, сестричка.
- Из уважения к правилам приличия, из человеколюбия... - я
почувствовала, как срывается и дрожит мой голос, и не стала продолжать.
- Я думал, вы обрадуетесь, - сказал матрос без тени улыбки, - если
эта вонючка помрет при взлете. Вы так сильно беспокоитесь об этой вонючке
- странно все это.
Я схватилась за раму гамака и заякорилась. Я была еще слишком слаба,
и говорить мне было тяжело.
- Вы что же, - выдавила я наконец, - хотели убить терадианина?
Злобный взгляд матроса впился в меня.
- Может, вам лучше заткнуться? - спокойно произнес он, но зловещий
тон не предвещал мне ничего хорошего. - Если вы не будете молчать, то мы
