только понять, что раса Камеллина ориентировалась по крайней мере по
одиннадцати странам света и четырем пространственным измерениям, с
использованием в качестве ориентиров неподвижные звезды, которые они могли
видеть даже в солнечный полдень.
"Но я так не умею, и потом - звезды ведь движутся."
"Да, я не учел этого." - Камеллин казался озадаченным. - "Впрочем,
эти горы мне хорошо знакомы. Мы находимся совсем недалеко от дороги. Я
буду вести тебя."
"Что ж, веди, Макдуф."
"Понятие неизвестно. Поясни."
Эндрю усмехнулся. "Я думаю, каким путем идти?"
У него снова закружилась голова.
"Нет, нет, прекрати."
"Я только хотел овладеть твоими органами чувств."
Реакция Эндрю была инстинктивной. Ужас пережитого прошлой ночью,
когда Камеллин вышвырнул его в бездну пространства, был еще свеж в его
памяти. "Нет! Ты мог бы овладеть моими чувствами, но однажды ты попытался,
и этим чуть не убил меня. Нет, на этот раз я не дамся."
Ярость Камеллина отозвалась пульсирующей болью в его мозгу.
"Разве у вас отсутствуют понятия чести и достоинства? Как могу я
поступать против твоей воли, находясь в твоем мозгу? Неужто ты полагаешь,
что я не способен сострадать? Мне казалось, что ты просто утомился от
долгого пути по горам, вот и все!"
Эндрю ощутил стыд. "Прости меня, Камеллин. Я был неправ." Тишина была
ответом. Остался только след гнева чужака.
И тут Эндрю расхохотался во весь голос. Чужак реагировал, словно
человек. Камеллин обиделся на него. "Ну и ну!" - подумал Эндрю. - "Если мы
делим одно тело, давай не будем ссориться. Прости, если я задел твои
чувства; ведь все это так ново для меня. Ну, не стоит прятаться в угол и
дуться!"
Да, ситуация была комичной; Эндрю ощутил удивление Камеллина,
подобное мелкой ряби в его сознании.
"Извини, если я обидел тебя. Я привык вести себя в занимаемом теле
сообразно своим желаниям. Но в твоем теле я нахожусь потому, что ты мне
позволил, и потому прошу простить меня."
"Ладно, Камеллин, я принимаю извинения. Ты знаешь, куда я хочу
попасть - я согласен принять твою помощь."
Он на всю жизнь запомнит ужас этого часа. Была кромешная тьма и
головокружение и ощущение, что ноги несут его неизвестно куда, а руки
скользят по скале, не в силах ухватиться, а он, ослепший и оглохший,
заключен в камере своего мозга; он был на грани помешательства. Его спасла
мысль, что Камеллин знает, что делает, и не причинит ему вреда.
Когда зрение, слух и осязание вернулись к нему, и он смог
ориентироваться на местности, он обнаружил себя в устье глубокого и
прямого ущелья, тянувшегося миль на двенадцать. Ущелье было очень узким, в
ширину менее пятнадцати футов. С противоположной стороны ущелья высокая
скала была разрезана, словно ножом; он изумился уровню технологии,
позволившему проложить эту дорогу.
Вход в ущелье был узким, скрыт между скал и занесен толстым слоем
песка; на дно ущелья вели наполовину разрушившиеся ступени. Эндрю
спускался по крутым, широким ступеням и думал о том, что у марсиан были
очень длинные ноги. Спустившись, он прошел все ущелье менее, чем за два
часа - в обход, карабкаясь по скалам, они с Ридом преодолевали горный кряж
трое тяжелых суток.
Вдоль ступеней был проложен пологий спуск, по которому мог бы пройти
транспорт; он был не так сильно занесен песком.
Когда он наконец подошел к выходу из ущелья, казавшийся неприступным
Двойной Кряж высился за его спиной. Отсюда уже было несложно, двигаясь все
время на запад, дойти до тракта, связывавшего Маунт Денвер и космопорт. Он
устроился на ночлег, намереваясь дождаться почтового экипажа. Он
пробудился с первыми лучами солнца и, не теряя времени, проглотил свой
нехитрый завтрак и упаковал свои пожитки; почтовый экипаж был оборудован
ракетным двигателем (для разреженной марсианской атмосферы такой двигатель
подходил наилучшим образом) и развивал на песчаной равнине высокую
скорость; Эндрю следовало быть начеку, чтобы вовремя подать сигнал
водителю почтового глайдера.
Он издали заметил машину по клубам песка, несшимся в его сторону,
скинул куртку и, дрожа от пронизывающего ледяного ветра, бешено завращал
ею над головой. Клубы песка росли, приближаясь, рев турбины усилился и
внезапно стих. Машина резко затормозила подле него; из окна высунулась
голова водителя - два выпученных глаза глядели из-под тяжелого шарфа,
прикрывавшего нижнюю часть лица от пыли.
- Тебя что, подбросить? - услышал Эндрю.
Марсианские правила этикета требовали обязательно представиться.
- Эндрю Слейтон. Я сотрудничаю с Географическим Обществом;
возвращаюсь из партии Рида, с гор в районе Ксанаду. В Маунт Денвер. За
остальными участниками экспедиции.
Водитель сделал приглашающий жест.
- Залезай и держись покрепче. Я слышал о вашей банде. Безумие Рида,
а?
- Некоторые называют это так. - Эндрю сел прямо на раму и схватился
за поручень - как и большинство марсианских экипажей, глайдер состоял из
голого шасси, без дверей, сидений или хотя бы лавок по бокам. Все лишнее
было снято, чтобы повысить грузоподъемность. Водитель с любопытством
поглядывал на него.
- Я слыхал об этом месте, о Ксанаду. Мне рассказывали, что это
нехорошее место, гиблое. После старика Торчевски ты первый, кто вернулся
оттуда. А как там парни Рида, в порядке?
- Когда я уходил, все были в порядке, - ответил Эндрю.
- О'кей. Держись, - предупредил водитель и после утвердительного
кивка Эндрю включил турбины. Пескоход рванулся вперед, пожирая пустынную
равнину.
Маунт Денвер после прозрачности и холода гор казался вонючим и
грязным. Эндрю преодолел лабиринт армейских бараков и теперь сидел в
кают-компании, ожидая, пока свяжутся по интеркому с полковником Ризом
Монтреем.
Он не был удивлен, узнав, что начальником второй исследовательской
партии является полковник, состоящий на действительной службе; армия, хоть
и ограниченная в своих действиях уставом, была озабочена тем, что Рид
может найти в Ксанаду. Крупное открытие, совершенное в Ксанаду, могло бы
оказать влияние на бюрократов с Земли, возбудить интерес общества к Марсу,
что выльется в средства и поставки, которые в последние годы доставались в
основном Венере и Европе.
Монтрей оказался высоким, худым мужчиной. Он говорил с резким
акцентом, присущим коренным уроженцам Лунной Колонии. На рукаве его
мундира повыше армейских шевронов мерцали крохотные звездочки Космической
Службы. Он жестом пригласил Эндрю в свой кабинет и внимательно выслушал
его сообщение вплоть до того момента, как Эндрю покинул лагерь экспедиции.
Затем он начал забрасывать парня вопросами.
- Взял ли Рид оборудование для химических анализов? Имеются ли
средства защиты от газов?
- Полагаю, что нет, сэр, - отвечал Эндрю. Он уже успел позабыть
гипотезу Рида о галлюциногенах, выделяемых Spinosa martis; с тех пор
произошло столько событий, что эта гипотеза казалась ему абсурдной.
- Может, было бы лучше, если бы мы присоединились к Риду? Я мог бы
отправиться хоть через час, но мне следует поставить в известность
Командующего. Он освободит меня от дежурных обязанностей. Кстати, Слейтон,
вы свободны и можете сходить в штаб Географического Общества.
Эндрю пробормотал:
- Я хочу вернуться с вами, полковник Монтрей. Вам не понадобится
аппаратура для анализа газов. У меня был контакт с одним из древних
марсиан.
Монтрей пристально посмотрел на него и потянулся к телефону.
- Вы сможете все рассказать доктору Кренстону в госпитале.
- Я знал, что вы решите, что я сошел с ума, - покорно произнес Эндрю.
- Но я могу показать вам проход, которым вы пройдете через Двойной Кряж за
три часа, а не за три дня - быстрее, чем если бы у вас был пескоход.
Рука полковника, зависшая над телефоном, опустилась. Его серьезный
взгляд уперся в Эндрю:
- Ты обнаружил проход в горах?
- И да и нет, сэр. - Эндрю сжато пересказал свои приключения, не
углубляясь в те моменты, которые касались Камеллина, и более подробно
остановившись на всем, относящемся к горному ущелью. Монтрей выслушал его,
не перебивая, затем поднял телефонную трубку, однако позвонил не в
госпиталь. Он набрал номер бюро занятости, расположенного в бедной части
Маунт Денвер. Ожидая соединения, он рассеянно глядел на Эндрю и бормотал:
- Я планировал выйти через пару недель. Если бы у Рида все прошло
удачно, на следующем этапе он должен использовать армейское снаряжение. -
Полковник прервал размышления и произнес в оживший телефон: - Здесь
Монтрей из Географического. Мне нужны двадцать крепких парней для работы в
пустыне. Прибыть сюда в течение двух часов. - Он нажал на рычаг, снова
набрал номер, на этот раз Дюпона из "Марс Лимитед" и затребовал
первоклассного специалиста-химика, по срочной необходимости. Третий звонок
- Эндрю оставалось только восхищаться тем, как умело использовал Монтрей
телефонную связь - был в штаб Марсианского Географического Общества; после
этого Монтрей встал с кресла и сказал: - Вот и все. Я купил твою историю,
Слейтон. Спустись вниз, - он нацарапал что-то на розовом бланке, - и
реквизируй армейский пескобус, достаточно вместительный, чтобы взять на
борт два десятка парней и снаряжение. Если то, что ты рассказал - правда,
экспедиция Рида уже принесла успех и дальше этим будет заниматься армия.
Но если ты не желаешь в этом участвовать... - он показал жестом, что Эндрю
может идти, и парень осознал, что если он ошибся, самым безопасным местом
для него станет палата психиатрического отделения. Возможно, туда Монтрей
не доберется.
Когда колеса армейской машины начинают вращаться, все идет быстро и
слаженно. Не прошло и пяти часов, как они покинули Маунт Денвер с такой
легкостью и скоростью, которые заставили Эндрю, привыкшего к проволочкам и
скупости Марсианского Географического Общества, только качать в изумлении
головой. Он спрашивал себя, могли бы такие решительные парни спасти
Кингслендера. Втиснутый на переднее сиденье пескобуса, между Монтреем и
химиком, присланным Дюпоном, Эндрю угрюмо размышлял о воинской службе и ее
воздействии на Рида. Интересно, что скажет Рид, когда увидит его?
Ветер усиливался. В сравнении с марсианской песчаной бурей земной
ураган показался бы легким бризом; армейский водитель ругнулся, пытаясь
разглядеть дорогу в клубах песка, поднятых пескобусом; наемные работники,
накрывшись брезентом и обмотав лицо цветными платками, ругались на семи
языках. Химик крепко прижимал к себе чемоданчик с экспресс-лабораторией -
он отказался оставить ее в багажнике под шасси - надвинув на глаза платок,
когда порыв ураганного ветра потряс пескобус. Монтрей крикнул, перекрывая
вой ветра:
- Эта ваша дорога далеко отсюда?
Щурясь, Эндрю приподнялся, пытаясь разглядеть что-нибудь поверх
низкого борта, затем снова присел, стряхивая с лица песчинки.
- Около полумили.
Монтрей хлопнул водителя по плечу:
- Здесь.
Машина с ревом затормозила. Монтрей сжал запястье Эндрю.
- Влезай под брезент, поглядим по карте.
Наклонив головы, они протиснулись под брезент, к остальным парням;
Монтрей включил подсветку "карты", роль которой выполняла аэрофотография,
сделанная летчиком на бреющем полете над горами. С одного края карты
виднелась группа темных пятен, которые могли обозначать Ксанаду, а сама
горная гряда выглядела, как череда капель; палец Эндрю прошелся по
фотографии.
Глядите, это наш маршрут, мы его назвали Проходом Рида. Кингслендер
