Сенатор, казалось, был недоволен моим ответом.
- Знаете, насколько я могу судить, нет никаких причин, требующих,
чтобы вы оставались с ним дальше. В роли сиделки могу побыть и я.
Он дружески толкнул меня.
- Давай, Док. Полагаю, это важно.
Расположенный внизу зал совещаний был тщательно изолирован от
внешнего мира. Естественно, на это были свои причины. Но это всегда
раздражало меня. Здесь шла речь о секретах, ради обладания которыми
правительства двадцати государств лишились бы части своих плутониевых
запасов. Когда я вошел, охранник у двери тщательно запер за мной дверь. Я
огляделся.
За столом сидели несколько мужчин. Кое-кого из них я знал по имени,
остальных по их репутации или по фотографиях в журналах. Человек,
восседавший во главе стола, который, казалось, распоряжался здесь, был
одним из руководителей ФБР. Он заговорил со мной первым.
- Садитесь, доктор Редер, - вежливо произнес он. - Что вы можете
рассказать нам о мистере Фландерсе?
Я пододвинул стул, сел и кратко изложил им все, что мне было
известно. Я старался быть предельно откровенным, признавшись, что
происходящее озадачило меня. Когда я завершил свой отчет, Шеф прочистил
горло и поглядел на остальных.
- Я только хотел бы добавить, - ненавязчивым тоном произнес он, - что
не вижу нужды в том, чтобы привлечь еще кого-либо для медицинских
консультаций. - Он откашлялся. - Доктор Редер, по моему мнению, один из
лучших специалистов в Соединенных Штатах, и никто из вас не мог бы не
признать, что пригласить кого-либо извне совершенно невозможно.
Он перевел взгляд на меня.
- Существует ли хоть минимальный шанс, что к мистеру Фландерсу
возвратится память и в ближайшие несколько дней он сможет говорить? -
спросил он прямо. - Я могу сказать вам, доктор, что случай с Фландерсом
следует толковать в более широком значении. Если вам удастся вернуть ему
память и возможность говорить, может быть, удастся предотвратить
гигантскую военную катастрофу. Это важнее, чем здоровье Фландерса.
Последняя фраза мне не понравилась. Как она не пришлась бы по вкусу
любому другому врачу. В то же время я сознавал, что Шеф сказал именно то,
что он хотел сказать. Холодная война, в которой с переменным успехом
участвовала Америка в продолжении последних двадцати двух лет, последнее
время несколько потеплела, что привело к сокращению военных расходов.
Главные солдаты в этой войне не были одеты в мундиры и не таскали с собой
базуки и минометы; подобно Фландерсу, они плели и распутывали нити интриг.
Фландерс отнюдь не был пешкой в этой игре; в тайной иерархии его ранг
соответствовал по крайней мере армейскому званию бригадного генерала, если
бы существовал способ установить это. Я понимал, насколько отчаянным
должно быть положение.
- Мы можем испробовать наркосинтез, гипноз, электрический шок,
наконец. Но я обязан предупредить вас, что сердце Фландерса может в любой
момент отказать.
- Это невозможно! - вскричал кто-то. - Как же мы тогда узнаем, что
произошло?!
Он вскочил и стал стучать кулаком по столу в крайнем возбуждении.
- Шеф, скажите, наконец, Редеру, почему мы должны выжать из головы
Фландерса все, что там запрятано, прежде чем он умрет.
Мужчина во главе стола повернулся в его сторону и сказал
умиротворяюще:
- Конечно, я уже говорил, что доктор Редер достоин полного доверия.
Наступило непродолжительное молчание. Наконец Шеф начал говорить.
Я, естественно, был в курсе того, когда Индия закрыла свои границы. В
этот дом в Вашингтоне новости подобные этой поступают непременно, несмотря
на то, что об этом событии в газетах не появилось ни строчки. Возможно,
даже в Пентагоне об этом не было известно. Но мне не было известно, что
сперва Индия отменила все свои военные заказы.
Об этом я услышал впервые. Около восьми месяцев тому назад Индия
совершенно неожиданно аннулировала все военные заказы, размещенные в
Соединенных Штатах и Англии, на поставки вооружения и военные разработки,
которые были необходимы, по мнению США, для подготовки объединения
Свободного Мира для противодействия государствам по другую сторону
Железного занавеса. Эта акция почти не была замечена миром, разве что
резко упали биржевые котировки на Уолл-Стрите. Представитель Индии в ООН
произнес очередную речь о разоружении. Предложение Индии было встречено
протестующими выкриками и оставлено без голосования. После этого Индия без
предупреждения закрыла свои границы.
Подданным Штатов, Великобритании и других стран было предложено
незамедлительно покинуть пределы Индии. Сперва мы опасались, что действия
Индии возвещают резкое изменение в ее отношении к русско-китайской
коалиции; однако данные радиоперехвата свидетельствовали, что русские,
Китай и Корея также раздражены тем, что их подданные были бесцеремонно
изгнаны из Индии.
Затем стали поступать совершенно невероятные известия.
Индия не вышла из ООН, хотя с разных фронтов были отозваны все
индийские военные формирования. На раздраженные запросы все индийские и
мусульманские дипломаты отвечали уклончиво: мол, принято решение, что
единственным путем к достижению всеобщего согласия может быть только
полное разоружение. Естественно, по нравственным соображениям, их ответы
не попали на газетные полосы. Были состряпаны фальшивые интервью и
фотографии, чтобы не допустить даже намека на действительное положение дел
для широкой общественности. Самолетам, которые пересекли уже границу
Индии, было приказано возвращаться назад, без применения силы, но с
угрозами. Морские порты Индия закрыла, а с севера пришли слухи, что
северные проходы в Индию и гималайские перевалы были завалены путем взрыва
скал.
По всему выходило, что Индия решила отделиться от планеты Земля.
- Любому политику было очевидным, - продолжал свой рассказ Шеф, - что
происходит. Индия создала некое тайное оружие и занялась подготовкой к
завоеванию мирового господства одним могучим искусным ударом. Если бы
безмозглые тупицы в ООН обладали бы хоть капелькой здравого ума, -
продолжал он, - они бы заключили соглашения с Россией, чтобы объединиться
и уничтожить опасность, грозившую Свободному Миру и Русско-Китайской
коалиции. Индия, - возбужденно сказал Шеф, - предала Свободный Мир, и
должна понести за это наказание. - Шеф грозно поглядел на сидевших за
столом и несколько сбавил тон; в общественном мнении все еще преобладала
точка зрения, распространенная крикунами-идиотами, о том, что Индию
населяют индусы, проповедующие ненасилие и неогандизм, проводящие в данное
время акцию разоружения, втайне от всех. И пока мы тянули время, - кричал
он, - Норвегия неожиданно аннулировала все свои военные заказы. Со дня на
день она тоже закроет свои границы. Спад в индустрии вооружений угрожает
миру глубоким экономическим кризисом!
Его свирепость прошла и он продолжал, обращаясь непосредственно ко
мне, тоном напуганного человека:
- Надеюсь, теперь, Доктор, вы понимаете, почему мы обязаны узнать,
что приключилось с Фландерсом. Мы тайно направили его в Индию, чтобы он
выяснил, что там происходит. Примерно неделю тому назад, в понедельник, он
по радио прислал шифрованное сообщение о том, что он в пути. Сегодня
воскресенье. Мне сообщили, что он появился на крыльце здания в пятницу
ночью. Фландерс наверняка в курсе происходящего в Индии!
Он встал из-за стола. Я все еще сидел совершенно обалдевший. В моей
голове не укладывалось, что может произойти что-нибудь подобное.
- Я сделаю все возможное, - произнес я хрипло.
Я испробовал все способы, на которые мог решиться. Нет смысла
вдаваться в детали моих лечебных методик, поскольку обывателю они бы мало
что сказали, и, кроме того, большинство из них все еще засекречены. В них
нет ничего особенного, но я не желаю провести в федеральной тюрьме остаток
своих дней.
Во всяком случае, кажется, в пятницу ночью - это была еще одна
дождливая пятница (прошел почти месяц после того, как я впервые увидел
Фландерса в кровати сенатора, в сухой одежде и покрытых грязью ботинках) -
я понял, что он готов прийти в себя. Я сообщил Шефу и сенатору, который
присутствовал на вех процедурах, чтобы они включили диктофоны. Времени для
расспросов у них будет немного и, конечно, не будет запаса времени для
того, чтобы уточнить неясные места в ответах Фландерса. Мы могли только
фиксировать его слова, пока его силы не иссякнут.
Зажужжал диктофон. Я сделал Фландерсу укол и задал ему несколько
проверочных вопросов. Почти сразу же его тяжелое дыхание сменилось
нормальным, стало спокойным, хотя сердцебиение продолжало оставаться
опасно учащенным. В этой фазе он не сможет продержаться долго. Но память
вернулась к нему и мы были готовы выслушать его. Он начал свой рассказ...
В комнате воцарилась тишина. Только в приставленном к его груди
стетоскопе стучали тяжелые толчки его сердца и время от времени
поскрипывал стул под одним из присутствовавших. Его лицо казалось
посмертной маской, отлитой из желтого воска, его губы едва шевелились и
сквозь них прорывался еле слышный шепот.
- Шеф... сенатор... док. Мне надо что-то сказать... не прерывайте
меня - что-то очень важное. Я не продержусь долго. Я что-то вроде
мины-ловушки, загадки-головоломки. Они отослали меня назад...
заминированную загадку... если вы сможете разгадать меня, вы тем самым
получите ответ. Это - последнее испытание.
На мгновение шепот прервался, и затем он продолжал свой рассказ,
как-будто перерыва не было:
- ...добрался до Индии, куда был направлен, и не установил, где
сейчас находится их правительство. Шеф, у них вообще больше нет
правительства. Только массы счастливых людей. Голода нет. Правительства
нет. Яркие краски, пища, которой вы никогда не пробовали, и корабли,
которые прибывают и уходят каждый день... корабли...
Я думал, что у него начался бред и пощупал его пульс. Он в
раздражении отдернул руку, и я сказал мягко:
- Какие корабли, Фландерс! Все морские порты закрыты.
Он засмеялся в ответ, странным, радостным смехом и пробормотал:
- Не те порты. Я имею ввиду корабли со звезд.
Сенатор прошептал:
- Да он же чокнутый.
- Нет... Док... Шеф, выслушайте, - шепот Фландерса усилился - Я видел
их. Большие корабли, садящиеся на поле. Большой космопорт к северу от
Дели. Я видел одного из прибывших со звезд. Я... - он сделал паузу и
утомленно вздохнул. - Боже, я пытаюсь - я доброволец. Он попросил меня,
если я почувствую, что умираю, принести сообщение обратно. Он сказал, что
я не могу уйти и остаться в живых, поскольку, если они не поверят мне - то
есть, если вы люди не поверите мне - тогда у них не останется никого,
чтобы передать послание. Могу ли я передать вам послание? Вы сможете
записать его? После я могу - удалиться - я так устал...
Шеф начал вставать. Я решительным жестом, пользуясь авторитетом
врача, усадил его на место.
- Успокойтесь! - обратился я с улыбкой к Фландерсу - Мы слушаем вас.
У нас есть диктофон.
Он пробормотал своим ужасным шепотом смертельно больного:
- Покажите... я хочу видеть его... включите... мои слова...
Не обращая внимания на раздраженный жест шефа, я показал Фландерсу
диктофон.
Он откинулся на подушки, улыбаясь. Даже у младенцев я никогда не
видел более счастливой улыбки. Он пошевелился и вытянул руку, и я к своему
