Уж не собираетесь ли вы опять захворать?
- Да нет, я здоров, я поеду.
- Да, вы должны поехать. Это особый случай. Ну, вперед!..
Они прыгнули в провал люка, крепко ухватившись руками за медный шест,
словно в нем было единственное спасение от взмывавших снизу волн. Но шест
низвергнул их прямо в пучину, где уже фыркал, рычал и кашлял, пробуждаясь,
бензиновый дракон.
- Э-эй!
С грохотом и ревом они завернули за угол - скрипели тормоза,
взвизгивали шины, плескался керосин в блестящем медном брюхе Саламандры,
словно пища в животе великана. Пальцы Монтэга прыгали на сверкающих
поручнях, то и дело срываясь в холодную пустоту, ветер рвал волосы, свистел
в зубах, а Монтэг думал, все время неотрывно думал о тех женщинах в его
гостиной, пустых женщинах, из которых неоновый ветер давно уже выдул
последние зернышки разума, и о своей нелепой идиотской затее читать им
книгу. Все равно, что пытаться погасить пожар из водяного пистолета Бред,
сумасшествие! Просто припадок бешенства. Еще одна вспышка гнева, с которой
он не умел совладать. Когда же он победит в себе это безумие и станет
спокоен, по-настоящему спокоен?
- Вперед, вперед!
Монтэг оторвал глаза от поручней. Обычно Битти никогда не садился за
руль, но сегодня машину вел он, круто сворачивая на поворотах, наклонившись
вперед с высоты водительского трона, полы его тяжелого черного макинтоша
хлопали и развевались - он был как огромная летучая мышь, несущаяся над
машиной, грудью навстречу ветру.
- Вперед, вперед, чтобы сделать мир счастливым! Так, Монтэг?
Розовые, словно фосфоресцирующие щеки Битти отсвечивали в темноте, он
улыбался с каким-то остервенением.
- Вот мы и прибыли!
Саламандра круто остановилась. Неуклюжими прыжками посыпались с нее
люди. Монтэг стоял, не отрывая воспаленных глаз от холодных блестящих
поручней, за которые судорожно уцепились его пальцы.
"Я не могу сделать это,- думал он.- Как могу я выполнить это задание,
как могу я снова жечь? Я не могу войти в этот дом".
Битти - от него еще пахло ветром, сквозь который они только что
мчались,- вырос рядом.
- Ну, Монтэг!
Пожарные, в своих огромных сапогах похожие на калек, разбегались
бесшумно, как пауки.
Наконец, оторвав глаза от поручней, Монтэг обернулся. Битти следил за
его лицом.
- Что с вами, Монтэг?
- Что это? - медленно произнес Монтэг.- Мы же остановились у моего
дома?
Часть 3. ОГОНЬ ГОРИТ ЯРКО
В домах вдоль улицы зажигались огни, распахивались двери. Люди выбегали
посмотреть на праздник огня. Битти и Монтэг глядели, один с сдержанным
удовлетворением, другой не веря своим глазам, на дом, которому суждено было
стать главной ареной представления: здесь будут жонглировать факелами и
глотать пламя.
- Ну вот,- промолвил Битти,- вы добились своего. Старина Монтэг вздумал
взлететь к солнцу, и теперь, когда ему обожгло крылышки, он недоумевает, как
это могло случиться. Разве я не предупредил вас достаточно ясно, когда
подослал пса к вашим дверям?
Застывшее лицо Монтэга ничего не выражало, он почувствовал, как его
голова медленно и тяжело, словно каменная, повернулась в сторону соседнего
дома - темного и мрачного среди окружавших его ярких цветочных клумб.
Битти презрительно фыркнул:
- Э, бросьте! Неужто вас одурачила эта маленькая сумасбродка со своим
избитым репертуаром? А, Монтэг? Цветочки, листочки, мотыльки, солнечный
закат. Знаем, знаем! Все записано в ее карточке. Эгэ! Да я, кажется, попал в
точку! Достаточно поглядеть на ваше потерянное лицо. Несколько травинок и
лунный серп! Экая чушь! И что хорошего она всем этим сделала?
Монтэг присел на холодное крыло Саламандры. Он несколько раз повернул
свою одеревеневшую голову, вправо - влево, вправо - влево...
- Она все видела. Она никому ничего не сделала. Она никого не
трогала...
- Не трогала! Как бы не так! А возле вас она не вертелась? Ох уж эти
мне любители делать добро, с их святейшими минами, с их высокомерным
молчанием и единственным талантом: заставлять человека ни с того ни с сего
чувствовать себя виноватым. Черт бы их всех побрал! Красуются, словно солнце
в полночь, чтобы тебе и в постели покоя не было!
Дверь дома отворилась, по ступенькам сбежала Милдред, сжимая чемодан в
закостеневшей руке. Со свистом затормозив, у тротуара остановилось такси.
- Милдред!
Она пробежала мимо, прямая и застывшая,- лицо белое от пудры, рта нет -
забыла накрасить губы.
- Милдред, неужели это ты дала сигнал тревоги?
Она сунула чемодан в машину и опустилась на сиденье, бормоча как во
сне:
- Бедные мои "родственники", бедняжки, бедняжки! Все погибло, все, все
теперь погибло...
Битти схватил Монтэга за плечо. Машина рванула и, сразу же набрав
скорость до семидесяти миль в час, исчезла в конце улицы.
Раздался звон. как будто вдребезги рассыпалась мечта, созданная из
граненого стекла, зеркал и хрустальных призм. Монтэг машинально повернулся -
его словно подтолкнуло неведомо откуда налетевшим вихрем. И он увидел, что
Стоунмен и Блэк, размахивая топорами, крушат оконные рамы, давая простор
сквозняку.
Шорох крыльев ночной бабочки, бьющейся о холодную черную преграду.
- Монтэг, это я - Фабер. Вы слышите меня? Что случилось?
- Теперь это случилось со мной,- ответил Монтэг.
- Ах, скажите, какая неожиданность!- воскликнул Битти.- В наши дни
всякий почему-то считает, всякий твердо уверен, что с ним ничего не может
случиться. Другие умирают, но я живу. Для меня, видите ли, нет ни
последствий, ни ответственности. Но только они есть, вот в чем беда.
Впрочем, что об этом толковать! Когда уж дошло до последствий, так
разговаривать поздно, правда, Монтэг?
- Монтэг, можете вы спастись? Убежать?- спрашивал Фабер.
Монтэг медленно шел к дому, но не чувствовал, как его ноги ступают
сперва по цементу дорожки, потом по влажной ночной траве. Где-то рядом Битти
щелкнул зажигалкой, и глаза Монтэга, как зачарованные, при-ковались к
оранжевому язычку пламени.
- Почему огонь полон для нас такой неизъяснимой прелести? Что влечет к
нему и старого и малого?- Битти погасил и снова зажег маленькое пламя.-
Огонь - это вечное движение. То, что человек всегда стремился найти, но так
и не нашел. Или почти вечное. Если ему не препятствовать, он бы горел, не
угасая, в течение всей нашей жизни. И все же, что такое огонь? Тайна.
Загадка! Ученые что-то лепечут о трении и молекулах, но, в сущности, они
ничего не знают. А главная прелесть огня в том, что он уничтожает
ответственность и последствия. Если проблема стала чересчур обременительной
- в печку ее. Вот и вы, Монтэг, сейчас представляете собой этакое же бремя.
Огонь снимет вас с моих плеч быстро, чисто и наверняка. Даже гнить будет
нечему. Удобно. Гигиенично. Эстетично.
Монтэг глядел на свой дом, казавшийся ему сейчас таким чужим и
странным: поздний ночной час, шепот соседей, осколки разбитого стекла и вон
там на полу - Книги с оторванными переплетами и разлетевшимися, словно
лебединые перья, страницами, непонятные книги, которые сейчас выглядят так
нелепо и, право же, не стоят, чтобы из-за них столько волноваться, -просто
пожелтевшая бумага, черные литеры и потрепанные переплеты.
Это все, конечно, Милдред. Она, должно быть, видела, как он прятал
книги в саду, и снова внесла их в дом. Милдред, Милдред.
- Я хочу, чтобы вы один проделали всю работу, Монтэг. Но не с керосином
и спичкой, а шаг за шагом, с огнеметом. Вы сами должны очистить свой дом.
- Монтэг, разве вы не можете скрыться, убежать?
- Нет! - воскликнул Монтэг в отчаянии. - Механический пес! Из-за него
нельзя!
Фабер услышал, но услышал и брандмейстер Битти, решивший, что эти слова
относятся к нему.
- Да, пес где-то поблизости, - ответил он,- так что не вздумайте
устраивать какие-нибудь фокусы. Готовы?
- Да. - Монтэг щелкнул предохранителем огнемета.
- Огонь!
Огромный язык пламени вырвался из огнемета, ударил в книги, отбросил их
к стене. Монтэг вошел в спальню и дважды выстрелил по широким постелям, они
вспыхнули с громким свистящим шепотом и так яростно запылали, что Монтэг
даже удивился: кто бы подумал, что в них заключено столько жара и страсти.
Он сжег стены спальни и туалетный столик жены, потому что жаждал все это
изменить, он сжег стулья, столы, а в столовой - ножи, вилки и посуду из
пластмассы - все, что напоминало о том, как он жил здесь, в этом пустом
доме, рядом с чужой ему женщиной, которая забудет его завтра, которая ушла и
уже забыла его и мчится сейчас одна по городу, слушая только то, что
нашептывает ей в уши радио-"Ракушка".
И, как и прежде, жечь было наслаждением - приятно было дать волю своему
гневу, жечь, рвать, крушить, раздирать в клочья, уничтожать бессмысленную
проблему. Нет решения? Так вот же, теперь не будет и проблемы! Огонь
разрешает все!
- Монтэг, книги!
Книги подскакивали и метались, как опаленные птицы их крылья пламенели
красными и желтыми перьями.
Затем он вошел в гостиную, где в стенах притаились погруженные в сон
огромные безмозглые чудища, с их белыми пустыми думами и холодными снежными
снами. Он выстрелил в каждую из трех голых стен, и вакуумные колбы лопнули с
пронзительным шипением - пустота откликнулась Монтэгу яростным пустым
свистом, бессмысленным криком. Он пытался представить себе ее, рождавшую
такие же пустые и бессмысленные образы, и не мог. Он только задержал
дыхание, чтобы пустота не проникла в его легкие. Как ножом, он разрезал ее
и, отступив назад, послал комнате в подарок еще один огромный ярко-желтый
цветок пламени. Огнеупорный слой, покрывавший стены, лопнул, и дом стал
содрогаться в пламени.
- Когда закончите,- раздался за его спиной голос Битти,- имейте в виду,
вы арестованы.
Дом рухнул грудой красных углей и черного нагара. Он лежал на земле,
укрытый периной из сонного розовато-серого пепла, и высокий султан дыма
вставал над развалинами, тихо колеблясь в небе. Была половина четвертого
утра. Люди разошлись по домам: от циркового балагана осталась куча золы и
щебня. Представление окончилось.
Монтэг стоял, держа огнемет в ослабевших руках, темные пятна пота
расползались под мышками, лицо было все в саже. За ним молча стояли другие
пожарники, их лица освещал слабый отблеск догорающих огней.
Монтэг дважды пытался заговорить. Наконец, собравшись с мыслями, он
спросил:
- Моя жена дала сигнал тревоги? Битти утвердительно кивнул.
- А еще раньше то же самое сделали ее приятельницы, только я не хотел
торопиться. Так или иначе, а вы бы все равно попались, Монтэг! Очень глупо
было с вашей стороны декламировать стихи направо и налево. Совершенно
идиотская заносчивость. Дайте человеку прочитать несколько рифмованных
строчек, и он возомнит себя владыкой вселенной. Вы решили, что можете
творить чудеса вашими книгами. А оказалось, что мир прекрасно обходится без
них. Посмотрите, куда они вас завели,- вы по горло увязли в трясине, стоит
мне двинуть мизинцем, и она поглотит вас!
Монтэг не шевельнулся. Землетрясение и огненная буря только что
сравняли его дом с землей, там, под обломками была погребена Милдред и вся
его жизнь тоже, и у него не было сил двинуться с места. Отголоски
пронесшейся бури еще отдавались где-то внутри, затихая, колени Монтэга
сгибались от страшного груза усталости, недоумения, гнева. Он безропотно
позволял Битти наносить удар за ударом.
