- Ее живот был как чаша цветка, - проговорил он. - Так рассказывал
мне твой сын, прежде чем умереть.
Сунильд застыла. Это юное, ко всему равнодушное, любопытствующее
существо наполняло ее безотчетным ужасом.
Легкость, с которой он произнес последнюю фразу, раскрыла перед ней
его бесчеловечность - вернее сказать _н_е_человечность - куда ярче, чем
его необычная внешность или даже его бессмертие.
- Какой сын? - еле слышно спросила она.
- Наш сын, - спокойным тоном ответил он и снова глотнул вина, на сей
раз из другого бокала. - А у этого какой-то другой вкус. Ты наливала из
разных бочек, я правильно угадал?
- Сигмунд?
Он кивнул, не отрываясь от бокала. Сунильд схватила его за руку.
- Скажи, он умер окончательно? Он не вернется больше?
- Нет. Почему ты так взволнована, женщина? Я опять сделал что-то
оскорбительное?
- Мне больно, - еле слышно выговорила она. - Если бы ты знал,
мальчик, как мне больно...
- Да, он тоже так говорил, - с важностью кивнул Младший Бог.
Казалось, он был рад продемонстрировать свою осведомленность хоть в
чем-то, касающемся человеческой жизни. - Умирая, наш сын говорил те же
самые слова. Пока человек живет, он чувствует боль.
- Это правда, - сказала Сунильд. Она поднялась. Ей лицо окаменело. -
А теперь уходи, Младший Бог. Уходи отсюда. Я не хочу тебя больше видеть.
Хильда поставила на стол миску с репной кашей. Конан посмотрел на
кашу с откровенным отвращением.
- Неужели ты не нашла ничего получше, женщина? Ты бы мне еще сена
насыпала. Я все-таки не конь, - недовольно пробурчал он.
Хильда испуганно моргнула.
- В доме больше ничего не было, господин. Я сварила то, что нашла.
- И я тебе не господин! - разозлился варвар.
- Простите... - Хильда чуть не плакала, в то время как Конан
раздраженно ковырял кашу пальцем, не решаясь приступить к трапезе.
Конан поднял голову и окончательно уничтожил ее пронзительным
взглядом.
- Вот когда станешь хозяйкой в этом доме, тогда и будешь
скупердяйничать. А сейчас могла бы и расщедриться, за чужой-то счет.
- Как я могу стать хозяйкой? - пролепетала Хильда, смешавшись.
Конан выразительно повел своими пудовыми плечами.
- Очень просто. Как ваша сестра пролезает в сердце мужчины? Тебе
виднее, девочка. Тут глазами поморгала, там рожицу плаксивую скривила -
вот уже дурак-мужчина и растаял и начал делать разнообразные глупости...
Она заплакала. Конан плюнул с досады.
- Думаешь, этим ты меня разжалобишь?
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - тихо сказала Хильда.
- Арванд старый дурак, совсем голову из-за тебя потерял. Вот о чем я
говорю. Как тебе это удалось - понятия не имею. До Амалазунты тебе далеко,
я сам смотрел. А я даже из-за такой женщины, как Амалазунта, головы не
теряю. Так что ты, скорее всего, действительно ведьма...
Он сердито махнул рукой и принялся есть кашу. Арванд с утра пропадал
в казарме - разбирался с наследством, надо полагать. А эта хилая девчонка
уныло слонялась по дому и вздрагивала от каждого шороха. Теперь вот, желая
угодить своему единственному имеющемуся под рукой защитнику, осчастливила
его репной кашей. Стоит рядом, переживает - боится навлечь немилость.
Под окном послышался шум. Топот копыт - видно, подъехал отряд конных.
Загалдели мужские голоса. Конан отодвинул кашу, встал, потянулся за мечом.
Хильда, безмолвно раскрыв рот, бросилась к нему и прижалась всем телом к
могучему боку варвара. Конан отшвырнул ее от себя, жестом показав на
кровать. Девушка покорно спряталась среди одеял и разоренных перин. Она
настолько была мала, что, скорее всего, ей удастся остаться незаметной.
Киммериец приготовился сражаться. У него не было ни малейшего
сомнения в том, что за ним явилась городская стража, чтобы препроводить в
тюрьму, а после казнить за все совершенные им в Халога преступления. Он
собирался подороже продать свою жизнь. Вмешивать в это чисто мужское дело
всяких щуплых девчонок в его намерения никак не входило.
В дверь загремели рукоятью мечи.
- Открывайте! - крикнул мужской голос.
- Кто вам нужен? - отозвался варвар. - Назовитесь, кто вы такие!
- Нам нужен киммериец по имени Конан. Мы знаем, что он здесь.
- Если он вам так нужен, то входите и заберите, - заорал в ответ
Конан. Он был сыт по горло ожиданием и недомолвками и потому, желая внести
в дело ясность, присовокупил к приглашению длинное, смачное и очень
грязное ругательство.
Громовой хохот загремел под дверью в ответ на это. Затем заговорил
другой голос, детский:
- Конан, это вы? Я - граф Амальрик, вы провели однажды ночь в моем
доме.
- Было дело, - мрачно отозвался варвар. - Какого дьявола тебе нужно,
постреленок? Помнится, я еще тогда предупреждал, что когда-нибудь перережу
тебе горло.
- Прошу вас, идемте со мной, - сказал мальчик. - Даю вам слово, что в
моем доме с вами ничего не случится.
- А за порогом твоего дома, малыш? Прости, я не могу поверить клятве
гиперборейца.
- И за порогом моего дома вы будете в такой же безопасности, - твердо
сказал мальчик.
Конан свистнул и помотал головой, как будто собеседник мог его
увидеть. Но мальчик, судя по всему, догадался о реакции киммерийца, потому
что ясный детский голос звонко и отчетливо произнес такое ругательство, от
которого Хильда покраснела - да так густо, что сквозь одеяла было видно.
Конан расхохотался. Ему показалось, будто в душу ему плеснули чем-то
простым и светлым, и одним ударом сапога он распахнул дверь, едва не сбив
с ног графа Амальрика.
- Здравствуй, малыш, - сказал он. - Ты все-таки подобрал ключик к
этой двери.
- Здесь, в доме, больше никого нет? - спросил юный граф.
Конан сердито отвернулся.
- Если и есть, то это нас с тобой никак не касается, - отрезал он.
Киммерийцу подвели лошадь, и он уселся в седло. Трудно было сказать,
кто из двоих испытывал больше недоверия: конь к седоку или седок к коню.
Во всяком случае, глазами косили оба одинаково.
Войдя в дом, Конан остановился как вкопанный. Первое, что он увидел,
было ненавистное и знакомое до мелочей лицо Синфьотли. Асир сидел в кресле
с высокой спинкой. На нем была забрызганная кровью одежда. Светлые волосы
слиплись и повисли, кое-где коричневые от запекшейся крови. Справа и слева
от него стояли слуги Амальрика, удерживая Синфьотли за руки, чтобы он не
упал.
Мгновение Конан смотрел на это, потом повернулся и молча набросился
на мальчика. Миг - и страшные лапы варвара уже держат его за горло, грозя
удавить. Слуги бросились было к нему, но Конан взревел:
- Стоять на месте! Еще шаг - и я успею сломать ему шею.
Слуги замерли. Дружина за спиной киммерийца застыла в напряжении.
Конан спиной ощущал на себе выжидающие взгляды. Он знал, что они готовы
напасть в любую секунду.
Не испугался только мальчик. Жестом он показал Конану, что хочет
что-то сказать. Варвар чуть-чуть ослабил хватку.
- Ну, - повелительно сказал он, - говори. Только не лги мне, малыш. Я
ведь не погляжу на то, что ты граф, придавлю, как щенка.
- Отпусти меня, - сказал мальчик. - Я не сделал тебе ничего плохого.
- Только привел меня в лапы моего врага, - заметил Конан.
- Отпусти! - рассердился царственный ребенок.
Удивляясь сам себе, варвар выпустил его и отступил на шаг. Дружинники
шагнули было к нему, но Амальрик остановил их движением руки.
- Конан, - сказал он, - посмотри на него внимательно.
- Чего на него смотреть, - проворчал Конан. - Лучше бы мне его
никогда не видеть. Скоро во сне его рожа начнет сниться.
- Кто это - Сигмунд или Синфьотли?
- Синфьотли, - не раздумывая ответил Конан.
- Ты уверен?
- Мальчик, - с досадой проговорил Конан и, пошарив глазами, двинулся
к мягкому креслу, чтобы сесть поудобнее. - Мальчик мой, мне ли его не
знать. Он захватил меня в плен, когда я был уже вымотан боем. Я уложил
человек десять из его отряда, а под конец прикончил его братца, этого
оборотня Сигмунда. И вот тогда он явился на все готовенькое. Раз-два - и
нет киммерийца. Связал меня, как барана, и поволок на бойню.
- Значит, ты уверен.
Конан хмыкнул.
- Да, это _б_ы_л_ Синфьотли.
- Почему "был"? - насторожился мальчик.
Конан мгновенным движением очутился на ногах и схватился за меч.
- Потому что я сейчас его убью.
В ту же секунду мальчик метнул кинжал, пригвоздив рукав варвара к
стене. Клинок прошел в нескольких миллиметрах от руки, не задев ее. Конан
выдрался, оставив на кинжале клок ткани.
Только тут он обратил внимание на то, что Синфьотли сидит совершенно
неподвижно и как будто не замечает того, что происходит вокруг.
Амальрик как ни в чем не бывало продолжал:
- Когда мы встретили этого человека, мы тоже подумали, что это
Синфьотли. Посмотри, у него шрам на лице. У Сигмунда не было шрама.
- Я знаю, - машинально пробормотал Конан, вспоминая, как сравнивал
братьев на гладиаторских играх.
- Но потом возникли серьезные опасения. Он не помнит себя. Твердит
имя Соль и все время призывает Младшего Бога, называя его своим отцом...
Конан тяжело опустился в кресло, положив меч себе на колени.
- Подожди, малыш. Откуда тебе известно, что Сигмунд был сыном
Младшего Бога?
Мальчик улыбнулся.
- Я следил за твоим поединком с вервольфами из окна и велел слугам
помочь тебе.
- Ты знал все с самого начала? - поразился Конан.
- Конечно.
Конан пошевелил бровями, что можно было расценить и как одобрение, и
как некоторую растерянность.
- В конце концов, неважно, откуда, а ты это знаешь. Важно, что ты
знаешь это, вот так-то. - Он посмотрел в неподвижное лицо Синфьотли и
покачал головой. - Все-таки это Синфьотли. Знаешь, малыш, я думаю, что
брат заставил его стать чем-то вроде своего "второго я". Мне он показался
придурочным еще в тот день, когда явился за мной в казарму. А где теперь
Сигмунд?
- Исчез.
Конан почесал в ухе, потом сказал:
- На твоем месте, если ты так уж печешься об этом полоумном, я
пригласил бы хорошего жреца, который умеет изгонять злых духов. А когда он
поправится... Обещай мне, что сделаешь то, о чем я попрошу.
- Обещаю.
- Пусть подарит Арванду девчонку по имени Хильда. Скажи ему, что
никакая она не ведьма. Хотя я бы побил ее камнями за одну только ее
стряпню.
С этими словами варвар поднялся и принялся шарить по столу, который
слуги накрыли к обеду. Он по-хозяйски снял со стены колчан, сунул туда
пару гусиных ляжек, добавил полбуханки хлеба, поломав его на части, и все
это повесил себе на плечо. Мальчик, забавляясь, смотрел на него и молчал.
Конан завернулся поплотнее в свой плащ и подошел к Синфьотли. Тот
по-прежнему вглядывался куда-то вдаль невидящими глазами.
- Синфьотли, - сказал Конан. Он поднял руку, чтобы ударить своего
бывшего хозяина по щеке, и опустил. - Если боги вернут тебе рассудок,
молись им как следует. Молись, чтобы я не встретил тебя в чистом поле.
С этими словами он повернулся и вышел. Никто не шевельнулся, чтобы
остановить его, и киммериец беспрепятственно выбрался за городские ворота.
ЭПИЛОГ
Всю ночь и утро, до полудня, Конан бежал, отмахивая милю за милей по
бескрайним равнинам. Сильные ноги в сапогах утопали в снегу, плащ хлопал
за спиной. Он бежал не потому, что боялся погони или стремился поскорее
уйти от стен города. Хотя, по правде говоря, эта земля не казалась ему
приветливой - слишком уж гладкой она была, слишком ровной. Варвару не
