развернулся и двинулся вверх по винтовой лестнице. Свет фонаря позволял с
трудом разбирать ступеньки.
Мы поднимались все выше. В сущности, это была та же башня, только
очень узкая. И обитатели ее были уверены: им не придется защищаться.
Никогда.
О Луна, неужели сейчас я поднимусь в чашу?!
Жрец остановился.
- Сюда! - он указал фонарем.
В стене зияло малюсенькое окошечко. Я стал точно под ним, оно
оказалось на два-три пальца выше макушки.
- Так, - сказал жрец.
Он потушил фонарь.
И вдруг я услышал молнию! Чаша не была пуста, ее жрец не спал. Молния
не ревела, не пела, не разрывала воздух, рождая ярость и бросая в атаку,
нет - впервые молния звучала тихо.
Жрец смотрел в окошечко надо мной, я чувствовал его взгляд.
Мою голову соединяли с Луной незримые нити, только узенькое отверстие
в стене пропускало их через себя. Каждый торн, сорвавшийся со струн
молнии, ощупывал их ласково и бережно.
- Это рыцарь, - сказал жрец.
Его резкий голос оборвал волшебство.
Лайк засмеялся.
- Отойди, Гилденхом.
Он встал на мое место.
- Новое учение предписывает брать пробу крови, - сказал он.
- Жрецы Храма не рабы новых учений.
- Гилденхом не одет в форму, - сказал Лайк, - но он рыцарь.
И вновь родился невесомый, прозрачный звук. Кто бы мог подумать, что
молния способна быть еще и такой?! Я слушал, и мне казалось, что сама Луна
спустилась ко мне, только ко мне, специально для меня...
- Это герой, - сказал жрец.
Около минуты было темно и тихо.
Голос Лайка пришел вкрадчивым созвучием тишины:
- Жрец, есть ли еще руны в мире?
Жрец промолчал. Сверху сказали:
- Руны еще есть.
- Где?
Никто не ответил.
Лайк отстегнул от пояса мешочек.
- Вот карта, - сказал жрец.
- Спрашивай! - добавили сверху.
- Хнумы, - произнес Лайк. - Как драться с хнумами?
Жрец молчал.
Лайк изменил вопрос:
- Почему нет комплекса против хнумов?
- Хнумы не имеют оружия.
- Они истребили армии рыцарей!
- Побежденные хнумами умирали от собственного оружия.
- Как?
- Ты убиваешь хнума или убиваешь себя.
Лайк подумал.
- Откуда взялись ярки?
- Жрецам Храма открыты тайны боя. Тайны стратегии скрыты от жрецов
Храма.
- Тебе нужен Храм Оракула, - сказали сверху. - Но знай: он далеко.
- Мне не нужен Храм Оракула, - сказал Лайк. - Знайте: война близко.
И он пошел вниз. Стараясь не упасть в темноте, я спускался за ним.
До утренней молнии оставалось не более двух часов. Такой, как сейчас,
молния уже не будет. Утром она станет жесткой и агрессивной.
Я засыпал, пытаясь сохранить в себе ее нынешний звук.
Руны...
Руны - это ведь тайное знание. Что такое руны, зачем они? Кто может
познать руну? Вот я и к тайному знанию стал причастен. С ума сойти... Само
слово "руна" для меня всегда означало что-то высшее, недоступное. Откуда
оно?
Квинт Арета сказал: "После полнолуния пойдем вместе!" А ведь он
сейчас спит и ничего не знает о рунах. Вообще хорошо бы после полнолуния
пойти вместе. Что мы станем делать, пройдя Храм? Нельзя же просто так
вернуться в Златоград, сначала хорошо бы совершить нечто. Прочесать
восток, например. И идти рядом с Квинтом Аретой, с Лайком, с другими
рыцарями - вот будет отряд! И только потом, с той стороны пролива
вернуться в Позолоченный Дом.
А может, мы встретимся с хнумами и вступим с ними в бой? Что за война
грядет? С кем может быть война, если не с хнумами? О них ничего не
известно... Хотя нет, что-то известно: что их мало, что всего два замка
под серым знаменем, что сил для войны у хнумов нет. Что дикари они, дикари
хуже варваров, и в расцвете своем были дикарями; что последний хнум в
пределах Королевской Республики появлялся лет двадцать назад. Неужели
избитое племя осмелится дерзнуть?!
Кстати, я только теперь вспомнил: перед тем как Лайк меня разбудил, я
видел какой-то сон. Какой же? Я так редко вижу сны, очень жаль упускать
этот... Сон мог бы дать хороший совет... Какой же сон я все-таки видел...
Живым или мертвым, ты должен побеждать! Ты должен делать то же, что
все, но лучше других. Железо оживает в твоих руках, и острие меча как
взгляд, как губы, как пальцы - как часть твоего тела. И потому ты не
можешь иначе, но только вот так, вслед за стальным ритмом...
Это была ночь снов.
Я заснул, и опять что-то видел, и опять, проснувшись, не сумел
вспомнить - что.
Лайк стоял на террасе. Из молелен выходили воины. Лайк сказал:
- Я видел сон, Гилденхом.
И улыбнулся.
Он улыбался ночью и улыбнулся сейчас.
Квинт Арета, покинув молельню одним из последних, зевнул во весь рот
и расправил плечи.
Мы побежали во двор, и каждый, выхватив оружие, занял свое место.
Миновал еще один день.
С самого утра я внимательно наблюдал за Лайком и вспоминал ночь.
После испытания под чашей цветка в Александре появилось нечто новое. Он
стал притягивать взгляд.
Я ждал.
Вечером Лайк позвал меня.
Я ведь не знал, чего жду, но был уверен: сегодня он позовет меня.
Когда все уснули, мы вошли к Квинту.
Входить в чужую молельню нельзя - таково правило Храма. Но войти в
башню жрецов здесь тоже никому не приходило в голову.
- Арета, - сказал Лайк, - это я.
В темноте звякнула сталь - Лайк Александр встретил молниеносный удар
Разрушителем, укрыв от него меня и себя.
- Это я, Арета! - повторил он.
- О, свет Луны! - проговорил Квинт Арета Артур Рейз и шумно вздохнул.
- Зажги фонарь!
Рыцарь-бригадир выполнил просьбу, я увидел его недоумевающее лицо. Он
поднял с пола кружку и отпил. Квинт Арета обожал холодный чай. Кружка была
серебряная, с гравировкой - Арета не терпел дешевой посуды.
- Я ухожу на север, - сказал Лайк, - и пришел звать тебя с собой.
Я вздрогнул.
Квинт помотал головой. Казалось, он не расслышал.
- Как?
- Я ухожу из Храма, - сказал Лайк, - и хочу, чтобы ты пошел со мной.
- Из Храма?!
- Да.
- Нет, - сказал Квинт Арета, - нет!
Лайк, не отрываясь, смотрел ему в глаза.
- После полнолуния! - сказал Квинт Арета. - Пойдем вместе!
- Нет, Арета. После полнолуния будет поздно.
- Нет?
Квинт Арета не понимал, что происходит. Признаться, он был не до
конца одинок в своем непонимании.
И Лайк заговорил. Он и так за день сказал больше, чем когда бы то ни
было, но сейчас... Только Путник и только в поэме говорил так страстно и
убедительно. Только Путник и только в редкие моменты мог изыскать столько
слов сразу. Слова пришли к Лайку во сне, без сомнения, они пришли к нему
этой ночью.
- Пойми, Арета... - сказал Лайк. - Пойми...
Севернее и восточнее началось движение. Об этом предупреждал Путник,
это привиделось Королю. Ярки неспроста, ярки - не рассеянные бродяги. Ярки
идут к хнумам. Вместе они двинутся на Селентину. А Селентина не знает об
этом, во всей Республике никто не знает об этом!
- Ты нужен! Ты нужен Королю, ты нужен мне, Арета.
- Дозорные отряды... - начал было Квинт.
- Какие отряды? Столица далеко, полуостров далеко. Людей нельзя
выводить из тумана, это же Храм! Через семь долей они станут силой. Но ты,
Арета, ты и без Храма великий рыцарь! Ты мне нужен! Сейчас, а не после
полнолуния! За семь долей можно столько успеть...
Великий рыцарь молчал и отчаянно мотал головой. Видно было, что он не
хочет, страстно не хочет, но еще чуть-чуть - и поддастся натиску Лайка
Александра.
- Хнумы не сдались, Арета, они таятся на севере! Сегодня они слабы,
сегодня у них только два города - да! Но Даркдваррон - это цитадель, это
оплот, об него разбился Верховный Стратег, и есть еще Гриффинор, помнишь
слова Путника? А Гриффинор не город, он опаснее города! И он в кольце,
Арета, понимаешь, туда не попасть! Значит, остается Даркдваррон! Это их
столица, их настоящая столица! Мы должны, мы обязаны войти в нее! Так
хочет Луна!!!
Квинт Арета гордо поднял голову и поглядел на мир свысока. Сейчас он
был невероятно красив. Он был блистателен, великолепен, величествен в
своей гордости.
- Я согласен! - ответил Квинт Арета.
"Интересно, - подумал я, когда мутная завеса проплыла перед фонарем
Квинта и туман остался за спиной, - а есть еще люди, которые были в Храме,
но не прошли Храм?"
Шаг, еще шаг - и снова, снова я был во власти пространства между
замками. Храм - тот же город. Мы покинули Храм - и перед нами встала
неизвестность. Жизнь в Храме, требующая постоянного напряжения, но
размеренная и просчитанная, сменилась бесконечными шагами, свободой и
непредсказуемым темным лесом.
Заплечный мешок был туго набит шоколадом, сухарями, печеньем и
копченым мясом: путь предстоял неблизкий. Кердалеонские вездеходы белой
кожи плотно облегали ногу и приятно пружинили при каждом шаге. Их привез в
Храм тот же купеческий корабль, на котором уплыл Путник. Лайк не
поскупился: кердалеонская обувь считалась самой роскошной в Республике,
вездеходы высшего качества превосходили даже знаменитые альфийские
сандалии, не говоря уже о селентинских ходиках.
Еловые лапы цепляли одежду, фонарь в руке Квинта качался в нескольких
свордах впереди.
Нет, это не мы были во власти пространства между замками, это
пространство отныне было в нашей власти. Я не боялся леса. Я припоминал
безопасную дорогу из Златограда в Верхний Путь, как я шел тогда,
непрерывно ожидая чего-то страшного, и считал себя готовым отразить,
всего-то четыре с половиной доли назад. Сейчас я не шарахался от каждого
дерева, я просто знал, что мне по силам, и, главное, с восхищением
представлял, что могут мои спутники. Загадка Лайка наполняла все вокруг
смыслом, а мощь Квинта - стальной уверенностью.
Север ждал нас, ждал со всеми своими подарками: холодом, хнумами,
непроходимыми горами и пустынными перевалами.
Я размышлял, мы шли, я думал о жрецах, о том, почему у хнумов нет
оружия, и так промелькнули два часа, три, четыре - половина ночи. Я думал
о сущности расстояния, когда покой ночного леса прервал приглушенный вой.
И следом, словно в назидание, раздался короткий звук: "Гау!" Вой тут
же оборвался.
Лайк и Квинт, как по команде, остановились. Квинт погасил фонарь.
- Волки! - сказал Квинт.
- Собака! - сказал Лайк.
Они говорили очень тихо, но мне казалось, что голоса их наполняют лес
грохотом. Рука моя сама легла на рукоять, и каждая мышца напряглась
независимо от воли.
С обычным волком все просто, сказал жрец. Но собака из Волчьего Замка
- совсем другое дело. Встречается редко, но если уж встретится, то без
"лесного зверя" с перекрестьем - отточенным, выполненным по всем правилам
- не обойтись. И волки при ней становятся другими. А если к тому же
придется сражаться на болоте...
- Ночью селентинец сильнее всех, - произнес Лайк.
- Да, - подтвердил Квинт Арета.
- Потом наступит утро - не лучшее время. И собака пойдет по следу.
- Да, - подтвердил бригадир.
Я, как умел, попытался объяснить, что по следу собака не определит,
кто прошел мимо, рыцарь или нищий изгой; что Волчий Замок, родина
собак-оборотней, давно разрушен, разорен, а если там одни волки, то они
двинутся на Храм, а в Храме их во имя Луны встретят. Но, видимо, у меня не
получилось.
- Это заслон, - сказал Лайк.
- Ты должен? - спросил Квинт Арета.
- Что?
- Пройти.
Лайк не ответил. Он сказал:
- Надо убрать собаку. Волки легче теряют след.
Короткий, как слово, низкий лай вновь оборвал вой на первом же торне.
