добросовестно исполняя роль ополченцев, глазели на зеленое с фиолетовым
оттенком море. Лайк (тогда я еще не знал его имени и для себя называл
просто "человек в плаще") не захотел пробираться через альфийский лес,
равно как и не захотел ждать корабля. От пристани мы повернули налево. Мы
шли в Верхний Путь, ближайший от Златограда селентинский город.
День второй. Вообще-то мысль идти пешком туда, куда можно доплыть,
для селентинца, мягко говоря, необычна. Но спорить... Я брел к неведомой
цели, а когда идешь к цели, о которой тебе ничего не известно, кроме того,
что она есть, - слушай старших и вспоминай курс военной теории для тяжелых
пехотинцев. Ты знаешь, что все недаром, - и это главное; неизвестность,
опасность, трудности пути - все оправдано, - и мир кажется большим,
загадочным, невероятно интересным. Хотя что значит - кажется? Он на самом
деле такой!
День третий. Места вокруг пошли абсолютно незнакомые. Здесь дозорный
отряд тяжелой златоградской пехоты никогда не появлялся. Заповедный край.
Пространство между замками. Но ведь как здорово: я иду, я открыт ударам
справа и слева, - но готов отразить все удары, выйти победителем из любой
схватки. Луций не раскается: при необходимости я смогу защитить этого
Лайка...
День четвертый близился к концу, когда мы сели отдохнуть шагах в ста
от воды.
Устал я все-таки. Для рыцаря преодолевать большие расстояния своим
ходом - последнее дело. И если он специализирован для защиты - последнее
дело, и если он рыцарь штурмовой - тоже, поскольку штурмовой пехоте
удобней и привычней атаковать чужие позиции с моря. Мы не альфы. Вот те,
говорят, полной армией через лес до Верхопутья за шестеро суток добегали.
А нам еще переставлять ноги и переставлять.
Лайк Александр достал из мешка флягу, сделал несколько глотков и
протянул мне. Кофе, напиток простонародья. Для крестьян, рыбаков и
ополченцев. И чего он так к нему привязался? Человек явно не простой...
Сидеть было хорошо. Гораздо лучше, чем идти. Я подумал, что сидеть бы
так и сидеть - глядя вдаль, никуда не спеша... И стоило мне об этом
подумать...
- Гилденхом, - сказал Лайк, - узнай, что за холмом.
Я встал, опустил пальцы на рукоять и двинулся на разведку.
Итак: справа море и узкая песчаная полоса; слева трава, кусты с
широкими, как лопата, листьями и редкие деревья вдалеке. Впереди холм и
слева от него - холмик поменьше. Главное - правильно оценить ситуацию,
учил Луций. Остальное вспомнит тело. При необходимости.
Обойти или подняться наверх?
Береговая линия за холмом, по всей видимости, поворачивает. Дьявол, и
щит бросили на златоградском дворе! Правда, со щитом я бы далеко не ушел.
Все-таки лучше справа, по бережку, но на песок не заходить - на песке
резко не развернешься и быстро не побежишь.
Говорят, здесь и на юг от Златограда, вдоль всего побережья, водятся
громадные теплолюбивые рыбы. Когда лет пять назад недалеко от пристани
затонул торговый корабль - никто не выплыл. Говорят, альфы умели ими
управлять.
Еще говорят, что на исконном Западе море синего-синего цвета. Как
флаг над крепостью. И лунная дорожка как молния.
Увидеть бы хоть во сне...
Холм был уже слева. Да, поворачивает берег. Поживее надо, поживей.
Вот зайду я за тот камень, а там отряд ждет, при полном вооружении.
Например, отряд этих... как их... А чей, собственно, отряд? Кто может в
311 году от основания поджидать в засаде воина-селентинца?
Альфы не могут. Нет больше альфов, всё, кончились. А те, что
остались, давно уже подданные и граждане Селентины. Зеленое золото недаром
идет один к одному с синим.
Всадники Солнца тоже не могут. Нет больше всадников Солнца, в помине
не осталось. Последний голубоглазый воин геройски погиб лет сто назад,
если не раньше. И золота их никто никогда не видел. Луций рассказывал, у
них просто не было золота, не знали они собственных денег, а с нашими
купцами расплачивались червленым, ярочьим, захваченным в походах на Волчий
Замок.
И ярки не могут напасть, бывшие дикие кочевники. Бывшие - потому что
постигла их та же участь: исчезли с лица земли, много зла наделав и
альфам, и солнечным наездникам, но все же проиграв в борьбе с последними.
В руинах страна ярков и в руинах страна всадников Солнца. Уцелевшие ярки
ушли на запад и приняли подданство, но не гражданство Селентины. Кто им
даст гражданство, бродягам потерянным? Впрочем, их очень мало осталось, я,
например, ни одного ярка так и не видел.
Не могут напасть желтые варвары. То есть напасть-то они могут, но не
должны и даже обязаны не! В 301 году, десять лет назад, приняли варвары
союзные предложения Селентины, и огромная желтая страна, занимающая весь
юг, спустя четыре года подчинилась нашему Королю. Селентина неожиданно
победила и, что ценнее всего, победила не с помощью силы, не захватив и
разрушив чужую столицу: культура победила варварство, цивилизация одолела
жестокость, да еще когда! - когда численное и территориальное
превосходство, пусть небольшое, было на стороне варваров. Что принесло
победу Лунной Заводи? Свобода и притягательность ее государственного
устройства. Да здравствует синеглазый народ! Да здравствует Король и пусть
вечно процветает Республика!
Короче говоря, желтые варвары сидеть в засаде вроде бы не должны.
И вроде бы не должны там таиться белые воины древнего
города-королевства Мартона, того, что на самом юге, на краю расколовшейся
пустыни. Мартон никогда не был нашим врагом, ни в начале истории, ни
теперь. Да и слишком он далеко, чтобы быть нашим врагом.
В общем, из семи существующих народов пять не враждебны, а шестой -
сами селентинцы.
Пришла пора решать: либо по крутому склону, либо перебираться на
песок.
Вот тут-то они и окажутся, вот еще несколько шагов... Восьмерка
горных хнумов, с севера, из тех, что разрушили страну Всадников Солнца. В
шкурах, с оскаленными лицами. Из тех, что в 167 году уничтожили в своих
обледенелых ущельях всю селентинскую экспедицию, цвет боевой аристократии
Лунной Заводи и Аристона, до последнего воина, и растерзали Верховного
Стратега Грей-Дварра Несчастного. Еще шаг... И я побегу назад, чтобы
успеть предупредить Лайка Александра, а когда он издалека увидит меня,
резко развернусь. Он успеет уйти. Меч я уже держал перед собой. Еще шаг...
Я обошел холм, осмотрел местность и вернулся обратно. Нигде не
нашлось даже следов человека или животного. Горные хнумы мерзли в диких
северных замках. Белые воины жарились на краю пустыни и ломали голову, как
поскорее подружиться с Селентиной. Желтые варвары изучали грамоту и
строили первые корабли. Я возвращался к Лайку прямо по песку и у ног моих
лежало зеленое море. Фиолетовый оттенок сейчас был незаметен.
Лайк сидел и все так же держал в руке флягу. Спиной сидел - ко мне, к
подозрительным холмам... Даже не увидел бы ничего.
- Безопасно, - сообщил я.
Он обернулся.
- Ночевать есть где?
Вот на это я как раз не обратил внимания. Но на всякий случай
решительно ответил:
- Да, есть.
И спросил, указывая в то место на небесном своде, куда только что
были устремлены глаза вверенного мне Александра:
- Что там?
- Орел, - ответил он.
И протянул руку.
- Это самое важное из всего, что я видел, Гилденхом.
Я пригляделся: черная точка на горизонте перемещалась вправо от
заходящего солнца.
День пятый. Да, впервые меня называли Гилденхомом, и не единожды, не
случайно, а постоянно. Звук этого имени - ГИЛДЕНХОМ - напоминал: жизнь
повернулась другой, еще неизведанной стороной. Дома для братьев-рыцарей я
всегда был Гнеем, а прочие златоградцы: хозяин таверны, смотрительница
производящей башни, продавцы в лавке, - использовали третье имя Артур.
Иногда, в случаях официального наименования, к третьему имени прибавлялось
еще четвертое и получалось - Артур Грин. АРТУР звучало как судьба, как
единственный смысл: первые имена одинаковы для всех, Гнеем может быть и
рыбак, и башмачник, но рыцарей в Республике со дня основания звали только
Артурами. Или Александрами.
Александры встречались реже, намного реже, исключительно редко, - но
они почему-то обязательно оказывались на первых местах: и Король третьим
именем Александр, и Казначей, и бывший Верховный Стратег, ныне покойный.
Собственно, все. Больше я об Александрах не слыхал. Нет, вот еще лет
шестьдесят или семьдесят назад пошла, говорят, мода называть младенцев
Александрами. Но мода как пошла, так и прошла, потому как эти Александры
не только никак себя не проявляли особенным образом, но даже чересчур
быстро гибли - в каждом бою первыми.
Пятого имени я не имею. Да и кто я такой, чтобы иметь пятое имя?
Впрочем, все впереди!
Однако если бы уже сейчас меня звали, допустим, Гней Гилденхом
Александр, а Лайка, скажем, Лайк Артур, - возможно, он по вечерам ходил бы
на разведку, а я сидел бы себе и попивал кофе. Вот только у меня во фляге
был бы не кофе, а чай.
День шестой. Наверное, таков закон всех дорог: радостное недоумение
первых дней уступает место усталости, а на смену усталости приходит
состояние привычности и нормальности происходящего.
Я словно и не уходил из Златограда. Точнее, я словно и не жил в нем.
Мне кажется, я иду уже давным-давно, всю жизнь, и иначе просто не бывает,
- не бывает ничего, кроме кофе, не холодного и не горячего, и
расплывшегося в руке шоколадного батончика.
Все как всегда: справа море, мы то отдаляемся от берега, то
приближаемся к нему. Кое-где полоска песка превращается в настоящие дюны,
и они отодвигают лес на один-два йона. Кое-где, наоборот, лес подступает к
самому берегу и обрывом нависает над нами, идущими по щиколотку в воде.
Где опаснее - тот еще вопрос. Однако Лайк шагает с таким видом, будто его
задача - преодолеть расстояние от таверны до лавки и опередить других
покупателей. В лавке его ждет расшитый золотом плащ с изумрудными
застежками, всего-то за синий золотой, да две головки джессертонского сыра
впридачу. Ну и заблудиться он, разумеется, не способен даже вконец
объевшись ледяным шоколадом. Вот с каким видом он шагает.
День седьмой. Привыкни, подданный, быть гражданином, - И ночью Луна
улыбнется тебе!
Конечно, привычка много значит! Привыкнуть - значит принять.
Дорога... Дорога - это такая штука...
День восьмой промелькнул, как и все предыдущие.
День девятый. Естественно, я не могу не думать, что понадобилось
Лайку Александру в Верхопутье. Тем более, времени думать предостаточно.
В Верхопутье у Лайка безусловно какие-то важные дела и сам он
безусловно в Верхопутье нужен, иначе он не получил бы рыцаря Артур Грина в
качестве провожатого. Рыцарей Артур Гринов не выделяют для охраны каким
попало бродягам в серых плащах. Но вот дальше... Останусь ли я с ним в
Верхопутье дальше или вернусь в Златоград? Мне-то Луций ничего не сообщил.
А может, это только там, в городе, и решится?
Александр... Он и сам рыцарь, но, возможно, необученный для боя.
Бывает такое: по происхождению, по задачам своим человек боец, а
искусство-то боевое у него как раз и отсутствует. То есть ополченца он все
равно в любом случае одолеет, но по большому счету... Хотя, может, совсем
оно и не так. Может, в Верхопутье Лайк именно для войны необходим. С
другой стороны, с кем там воевать?
Непонятно...
Чаю хочется крепкого, без сахара, вот что.
А может, он финансовый гений? Как Грингольд Альф Счастливый? Тот ведь
