Нет! Жизнь на земле не может быть столь бессмысленна! Бесконечная
цепь рождений и смертей должна иметь какое-то глубокое значение, но -
видимое с другой стороны!
Как и где можно достичь этой другой стороны? Где найти человека,
посвященного в эту тайну? На земле всегда были люди, говорившие с
непоколебимой уверенностью о тайне жизни. Например, Сократ. Но откуда
он получил свое знание?
И сейчас на земле живут такие посвященные, и должен быть какой-то
путь к посвящению - к великой инициации.
Я верю, что Библия - это не собрание сказок, а книга, написанная
посвященными для передачи нам истины тайным языком. И Библия говорит
нам: "Ищите и обрящете; стучитесь, и вам откроют".
Я повиновался! Я стал искать, где только мог - в книгах и у людей.
И я нашел! Сначала изредка, внутренним слухом, слышал я голос
истины, звучащий в книгах или в словах человека. Этот тайный голос вел
меня как нить Ариадны. Мой путь приводил меня ко все более знающим
людям, говорившим мне все больше об инициации и о смысле жизни. Иногда
это было в моем родном городе, иногда - в других странах.
Однажды я оказался в обществе старой женщины, живущей уединенно,
как в монастыре, и работающей в очень узком духовном сообществе, с
двумя молодыми людьми - из Индии и с Запада (второго она назвала
сыном).
Это была высокая, величественная женщина, однако, очень простая и
естественная в обращении. Ее глубокие синие глаза были необыкновенно
большими, а длинные темные брови придавали им удивительное выражение.
Они дружески улыбались и были полны понимания, но их проницательный
взгляд смущал большинство людей, на которых она смотрела. Они
чувствовали, что эта женщина видит их насквозь - их мысли и весь строй
их души. Очень часто, когда у меня во время лекции возникали вопросы,
она, продолжая говорить, улыбалась, а в одной из следующих фраз
отвечала на мой невысказанный вопрос; и у многих слушателей было то же
самое. Чем больше я узнавал от нее, чем больше раскрывалось мое
духовное зрение, тем значительнее она представлялась мне. Но чем дольше
я оставался около нее, тем меньше ее понимал. Каждый раз она казалась
мне другим человеком. Потом я понял, что она заключает в себе и может
проявлять все разнообразие человеческих индивидуальностей и поэтому
сама не имеет вообще индивидуальности, ибо быть всем - означает
одновременно быть ничем.
Однажды я спросил ее, кто же она на самом деле. - "Кто? А что
такое "кто"? Существует только одно, и каждый человек, животное,
растение, планета - только орудия для проявления этой одной сущности.
Различие лишь в том, что не всякое живое существо знает себя самого и,
значит, не может проявить все признаки своей "самости" (сущности). Но
для знающего себя доступно проявление всех качеств, существующих во
вселенной, т.к. они все - лишь разные стороны одного и того же бытия,
одной и той же сущности. Внешняя форма, о которой вы думаете как о
совсем "я" - лишь средство, с помощью которого эта сущность проявляет
ту свою сторону, которая необходима в каждое данное время. Поэтому не
задавайте таких глупых вопросов, как "кто я"? "Я - никогда не
рождалось, эта истинная, божественная личность совершенна, и развитие
ее невозможно. Это тело рождается и должно развиваться, чтобы суметь
проявлять все более высокие вибрации своей истинной личности. Создание
тела - всегда цепная реакция, всегда имеющая начало, и, после
прохождения различных стадий развития, приходящая к концу. Ни одна
материальная форма проявления не может избежать этого закона. И
параллельно с развитием тела меняется, конечно, и состояние сознания".
Я попросил ее рассказать о том пути развития, который прошла она,
чтобы и другие узнали, как можно использовать переживания и понять
уроки, содержащиеся в каждом событии. Она ответила, что каждый должен
достигнуть самопознания своим путем, а путей - бесчисленное множество,
однако, согласилась рассказать о своем опыте; о тех переживаниях,
которые постепенно проясняли для нее внутренние законы жизни; об
отношениях, связавших судьбы различных людей, о событиях, которые
помогли ей достичь просветления и о своем посвящении.
На следующий же день она начала рассказывать мне историю своей
инициации. Так была написана эта книга.
1. ПРОБУЖДЕНИЕ
Боль пронзила мое тело, и правая рука безжизненно повисла. Я
вбежала в комнату и, плача, кинулась к красивой женщине, рядом с
которой чувствовала себя в безопасности. Она всегда говорила "мама";
показывая на себя, поэтому мы звали ее мамой. Взглянув на мою руку, она
воскликнула: "Роберт! Быстрее сюда!" - и в комнату вошел человек с
лицом цвета слоновой кости, черными как смоль волосами и блестящими
черными глазами, весь излучающий силу. Я смутно знала о нем, что он жил
с ними и как-то принадлежал к нам. Он немедленно послал за доктором, но
меня разочаровало и испугало, что взрослые не могут сами успокоить мою
боль и вернуть руку в прежнее правильное положение.
Доктор посадил меня на стол, вызвав новую волну мучительной боли,
от которой я закричала, засмеялся и сказал: "О, как эта маленькая
девочка безобразна, когда она плачет!" Я была ошеломлена. Как можно
знать, что я некрасива, когда плачу? До сих пор я всегда думала, что
можно видеть все вокруг меня - взрослых, канарейку, игрушки, даже мои
руки, - но что я сама - остаюсь невидимой.
Доктор вправил вывихнутую руку и сказал, что я скоро забуду этот
случай. Но он ошибся: я никогда не забыла этого случая, связанного с
первым моим пробуждением из несознательного состояния. С тех пор мое
сознание, моя память постоянно бодрствовали, и я наблюдала все вокруг
себя с неизменной сосредоточенностью. Я поняла, что живу в доме, где
хозяин - высокий темноволосый мужчина, сила которого распространяется
на нас всех и еще на много тысяч людей. Мать называла его "Роберт", мы
должны были звать "отец", и всякий, кто попадал в сферу его влияния,
получал помощь и защиту. Он был для меня исключительной личностью, тем
же, что "Великий Учитель", который выше всех и волю которого все должны
исполнять. Его слово - закон, и он, конечно, безупречен, иначе он не
был бы "Великим Учителем". Но в те дни я мало интересовалась отцом.
Только когда мы выходили на прогулку, и он брал меня за руку, переводя
через улицу, я чувствовала, что его рука излучает огромную силу. Просто
он давал мне прочное ощущение безопасности. Мать излучала любовь и
тепло, при ней я никогда не чувствовала себя одинокой или покинутой. Я
знала, что могу положиться на нее и полностью доверяла ей.
Времена года сменяли друг друга, после зимы всегда приходило лето,
которое мы всегда проводили в деревне, и я могла чувствовать себя
вполне счастливой, если бы не неприятности, причиняемые мне время от
времени стрижкой ногтей. Я уже заранее боялась этого дня: кожа под
ногтями была у меня такой чувствительной, что когда мать обрезала
ногти, любое соприкосновение кожи с чем-либо, даже с воздухом,
причиняло мне ужасные страдания. Каждый раз после этого я плача бегала
по комнате, растопырив пальцы и стараясь ни к чему не прикоснуться. Это
даже была не боль, а какое-то невыносимое чувство. Врач объяснил
матери, что у меня сверхчувствительные нервы и что надо делать после
этого теплые ванночки. Ванночки в какой-то мере помогли, но прошло
много лет, пока моя кожа окрепла и я перестала испытывать это
невыносимое ощущение при стрижке ногтей.
2. ЛЕВ И СВЕТ
Так прошло несколько лет, и я услышала, что мне четыре года.
Однажды я увидела сон, который снился мне потом очень часто. За мной
гнался лев, а я бежала от него по тропинке, ведущей к маленькому
домику. В дверях стояла женщина, не похожая на мою мать, но во сне это
была моя мать. Она протягивает ко мне руки - и я спасена: лев исчезает,
а я просыпаюсь с колотящимся сердцем.
Я очень любила, когда мне читали и однажды попросила отца
объяснить мне значение букв. Он показал мне буквы в слове "книга", и
меня озарила как бы вспышка света - я могу читать! Все были удивлены,
а я стала читать все подряд. Что только могла достать. Я хотела
учиться, учиться, учиться!
3. МОИ РОДИТЕЛИ - НЕ "МОИ РОДИТЕЛИ"
Однажды, когда мне было около пяти лет, отец заговорил как-то о
своем начальнике; я была поражена, что есть кто-то выше отца, что есть
некий "Он", к которому отец иногда обращается за советом. Но ведь "Он"
- это совсем не то, что мы называем личностью, а отец выше всех людей,
как же у него может быть начальник. Я стала внимательно наблюдать за
ним и поняла, что он не был "моим отцом". Да, здесь он мой отец, но в
моем доме - нет; то же и моя мать. Они милые люди и любят меня, но я
называю их "мать" и "отец" только по привычке. Мне стало вдруг
совершенно ясно, что я была здесь не дома, не в своем доме. Родители не
понимали меня, я чувствовала себя чужой, хотя все восхищались моими
способностями: я хорошо рисовала, вышивала, очень любила музыку. Родные
часто называли меня "странным ребенком", т.к. их удивляли вещи,
совершенно очевидные для меня.
Подсознательно во мне росло убеждение, что только "Он" мог бы
вполне понять меня. Все вокруг казалось мне маленьким и бесцветным, а
ощущение одиночества и отчужденности, не покидавшее меня всю жизнь,
становилось все яснее, все отчетливей.
Когда мне исполнилось шесть лет, мать отвела меня в школу. Здесь,
среди сверстников, чувство одиночества стало еще сильнее. Они играли с
куклами и мячами, говорили о всяких пустяках, а я была очарована
книгами, легендами, музыкой и музеями.
Я стала учиться музыке, и мне представлялись внутри музыкальных
отрывков разные геометрические фигуры - маленькие кубы, точки. А
однажды на прогулке я увидела в струе фонтана танцующих фей и гномов. И
танец воды в фонтане тоже был музыкой: я ее не слышала, но видела. Но
другие дети не видели этого и смеялись надо мной. И постепенно я
поняла, что большинство других детей и взрослых имеют совсем другие
глаза и уши, чем я.
4. ВОСХОД СОЛНЦА - ДРУГОЙ
Весной я совершенно потеряла аппетит, побледнела, и врачи
посоветовали провести лето на берегу моря.
Мы ехали ночью, и я проснулась очень рано. Часто слыша о красоте
солнечного восхода, я решила не пропустить его и села у окна. Небо
постепенно стало светлеть, но солнца еще не было, и это удивило меня.
Как может быть светло, когда солнце еще не поднялось? Наконец, оно
взошло, и небо стало пурпурно-красным, но гораздо бледнее, чем я
ожидала. Какое разочарование! Ведь солнце должно появиться на темном
небе, и все становится светлым и ярким: все небо и земля заливаются
красным светом. Где-то глубоко во мне жила память о настоящем восходе,
но я ничего не могла доказать.
Потом за окнами появилось мое дорогое, мое любимое море, и я была
взволнована и счастлива. Я точно знала, что уже была знакома с ним, что
вижу его не в первый раз. Сколько раз я поверяла ему свои радости и
горести, а оно слушало, понимая, и давало мне утешение своей глубиной и
бесконечностью.
Как-то летом мы посетили маленькую церковь в той местности, где
отдыхали. Моя мать и остальные, преклонив колени, долго молились там, а
я не могла. Я стояла и наблюдала за другими, зная, что Бог в этом не
