тается в полном сознании до самой смерти. Смерть обычно наступает из-за
удушья, когда затвердевают грудные мускулы. Норман наблюдал за их агони-
ей. И его рассудок не смог перенести этого.
По мнению доктора Стейнера, изменения в его сознании произошли в тот
момент, когда он писал предсмертную записку. Конечно, он заранее сплани-
ровал текст такой записки; Норман прекрасно умел подделывать почерк ма-
тери. Даже придумал причину "самоубийства": что-то насчет беременности и
невозможности выйти за Консидайна, потому что у того уже была семья на
Западном побережье, где он жил под другим именем. Стейнер говорит, что
даже стиль записки должен был насторожить любого внимательного человека.
Но никто ничего не заметил, никто не заметил, что произошло с самим Нор-
маном.
Тогда все видели только одно: у парня была истерика от шока и пере-
напряжения. Но вот чего никто не смог увидеть: пока Норман писал эту бу-
магу, он изменился. Теперь, когда все уже было сделано, он не мог пере-
жить потерю матери. Он хотел, чтобы она вернулась. И вот, когда Норман
Бейтс выводил буквы ее почерком, писал записку, адресованную Норману
Бейтсу, он в буквальном смысле ИЗМЕНИЛ САМОМУ СЕБЕ. Он или какая-то
часть его ПРЕВРАТИЛСЯ в свою мать.
Доктор Стейнер говорит, что такие случаи вовсе не так уж редки, осо-
бенно если имеется изначально нестабильная личность, наподобие Нормана.
А горе, которое он испытал при виде мертвой матери, было чем-то вроде
последней, капли. Его скорбь была так безутешна, что никому и в голову
не пришло сомневаться в достоверности истории с самоубийством. Так что и
Консидайн, и мать Бейтса покоились на кладбище задолго до того, как Нор-
мана выписали из больницы.
- И он как только вышел, сразу выкопал ее из могилы? - спросила Лила.
- Да, очевидно, он сделал это самое большее через несколько месяцев
после возвращения. Он давно увлекался изготовлением чучел и знал, что
надо делать.
- Но я не понимаю. Если Бейтс думал, что он - его мать, как тогда...
- Все не так просто. По мнению Стейнера, Бейтс теперь не просто
"раздвоился", у него было по меньшей мере три личины. Он существовал од-
новременно как три разные личности. Во-первых, НОРМАН - маленький
мальчик, который жить не мог без любимой мамы и ненавидел каждого, кто
мог встать между ними. Потом НОРМА - мать, она должна была вечно жить
рядом с Норманом. Третьего можно назвать НОРМАЛЬНЫЙ - взрослый мужчина
Норман Бейтс, которому приходилось ежедневно делать то, что делают обыч-
ные люди, поддерживать свое существование и скрывать от мира существова-
ние остальных. Конечно, эти трое не были самостоятельными личностями,
они переплетались, и каждая содержала в себе какие-то элементы другой.
Доктор Стейнер назвал такую ситуацию "адской троицей".
Но все же "взрослый" аспект Нормана достаточно твердо контролировал
ситуацию, и Бейтс смог выйти из больницы. Он вернулся к себе и стал уп-
равлять мотелем. Вот когда он впервые ощутил лишившее его покоя напряже-
ние. "Взрослого" Бейтса в первую очередь угнетало сознание того, что ма-
тери больше нет и он виновен в ее смерти. Сохранять в неприкосновенности
ее комнату было явно недостаточным. Он хотел точно так же сохранить и
ее, навсегда сохранить ее тело: иллюзия того, что она живет вместе с
ним, заглушит чувство вины.
Так он принес ее обратно в дом, можно сказать, вытащил из могилы и
вдохнул в мать вторую жизнь. Ночью укладывал в кровать, днем одевал и
выносил в гостиную. Естественно, Бейтс скрывал это от посторонних, и
вполне успешно. Должно быть, Арбогаст тогда действительно увидел мумию,
посаженную возле окна, но, по-моему, за все прошедшие годы он был
единственным, кто что-то заметил.
- Тогда, значит, ужас скрывался не в доме, - прошептала Лила. - Этот
ужас был у него в голове.
- Стейнер говорит, что все было примерно так, как у чревовещателя,
когда он говорит за свою куклу. Мать и МАЛЕНЬКИЙ Норман, очевидно, по-
долгу беседовали друг с другом. А ВЗРОСЛЫЙ Норман скорее всего пытался
рационально объяснить возникшую ситуацию. Он был способен притворяться
нормальным человеком. Кто знает, какими знаниями он обладал? Бейтс увле-
кался оккультизмом и мистикой. Очевидно, верил в спиритуализм так же
крепко, как и в волшебные оберегающие возможности искусства набивки чу-
чел. Кроме всего прочего, он не мог отвергнуть или попытаться уничтожить
другие части своего "я": тогда он уничтожил бы самого себя. Он одновре-
менно жил тремя различными жизнями.
- Ему удавалось сохранять равновесие и скрывать свою тайну от окружа-
ющих; все шло хорошо, пока не...
Сэм умолк, не зная, как сказать это, но Липа продолжила за него.
- Пока не появилась Мери. Что-то произошло, и он убил ее.
- НОРМА убила твою сестру, - поправил Сэм. - Мама. Невозможно с точ-
ностью воссоздать, как все происходило, но доктор Стейнер уверен, что
каждый раз, когда возникали трудности, доминирующей личностью станови-
лась НОРМА. Бейтс начинал пить, затем терял сознание, и в это мгновение
главной становилась она. Естественно, когда он был в таком состоянии, он
надевал ее платье и прятал мумию, потому что был убежден, что настоящая
убийца - она. Значит, надо было обеспечить безопасность Мамы.
- Так, значит, Стейнер убежден, что Бейтс не отвечает за свои поступ-
ки, что он - сумасшедший?
- Психопат, он употребил именно это слово. Да, боюсь, что так. Он со-
бирается в своем заключении рекомендовать, чтобы Бейтса поместили для
лечения в госпиталь штата. Там он пробудет; скорее всего, до самой смер-
ти.
- Тогда никакого суда не будет?
- Я как раз пришел сообщить тебе об этом. Да, суд не состоится. - Сэм
тяжело вздохнул. - Мне очень жаль. Поверь, я понимаю, что ты чувству-
ешь...
- Я довольна, - медленно произнесла Лила. - Так будет лучше. Странно,
как это получается в жизни. Никто из нас не знал истинной правды, мы
просто брели вслепую и в конце концов добрались до истины, хотя шли не-
верным путем. А теперь я даже не испытываю ненависти к Бейтсу за то, что
он совершил. Должно быть, он сам страдал больше, чем любой из нас. Мне
кажется, в чем-то я почти понимаю его. Во всех нас таится что-то темное,
что может в любой момент вырваться наружу.
Сэм поднялся, и она прошла с ним до двери.
- Что ж, теперь уже все позади, и я попытаюсь забыть. Просто забыть
все, что связано с этим делом.
- Все? - еле слышно произнес Сэм. Он не смел взглянуть ей в глаза.
Так закончилась эта история. Точнее, почти закончилась.
-17-
Подлинный конец наступил, когда пришла тишина. Тишина пришла в ма-
ленькую, изолированную от мира комнату, где так долго, смешиваясь, сли-
ваясь, бормотали разные голоса: мужской голос, женский голос, голос ре-
бенка.
Что-то вызвало их к жизни, и голова словно по сигналу расщеплялась
натрое, взрываясь этими голосами. Но теперь каким-то чудом все слилось
воедино.
Оставался лишь один голос. Так и должно быть, ведь в комнате сидел
один человек. Остальных никогда не существовало, все это просто грезы,
Теперь она твердо знала это. Она знала это, и радовалась своему зна-
нию.
Так жить несравнимо лучше: сознавать себя целиком и полностью такой,
какая ты есть НА САМОМ ДЕЛЕ. Безмятежно упиваться собственной силой,
уверенностью в себе, чувством полной безопасности.
Она теперь могла смотреть на прошлое как на дурной сон. Да ведь это и
был просто дурной сон, населенный призраками.
Там, в том сне, был плохой мальчик, мальчик, который убил ее возлюб-
ленного и попытался отравить ее. Где-то в темной пучине сна возникали
посиневшие лица, руки, судорожно сжимавшие горло, задыхающиеся стоны,
свистящие, булькающие звуки. Во сне была ночь, и кладбище, и пальцы,
вцепившиеся в рукоятку лопаты, напряженное дыхание, треск открываемого
гроба, сознание того, что цель достигнута, - миг, когда глаза впервые
увидели, что лежит внутри. Но то, что там лежало, на самом деле не было
мертвым. Теперь она уже не была мертвой. Вместо нее мертвым стал плохой
мальчик, и это правильно.
В дурном сне был еще плохой мужчина, он тоже стал убийцей. Он подс-
матривал в дырочку в стене и пил алкоголь, читал грязные книжки и верил
в разную бредовую чепуху. Но, что хуже всего, он был виновен в смерти
двух несчастных людей - молодой девушки с прекрасной грудью и мужчины в
серой шляпе-стетсоне. Она, конечно, знала о том, что происходит, - вот
почему она помнит все вплоть до мелочей. Потому что она постоянно наблю-
дала за ним. Больше ничего не делала, только наблюдала.
Плохой мужчина - вот кто совершил все убийства, а потом попытался
свалить вину на нее.
МАМА УБИЛА ИХ. Так он сказал, но это была ложь.
Как могла она убить кого-то, если она только наблюдала, и даже сдви-
нуться с места было нельзя, потому что приходилось все время притво-
ряться чучелом, обычным чучелом, которое не может никого обидеть, кото-
рое нельзя обидеть, которое просто существует, существует вечно?
Она знала, что плохому человеку никто не поверит, а теперь и он тоже
был мертв. Плохой мальчик, плохой мужчина - оба мертвы, а может, это
просто видения из дурного сна. Теперь сон исчез, рассеялся навсегда.
Оставалась только она, только она существовала реально.
Понимать, что существуешь только ты, что ты реально существуешь, -
значит пребывать в здравом рассудке, разве не так?
Но просто на всякий случай надо и дальше притворяться, что эта сидя-
щая женщина - просто чучело. Не шевелиться. Вообще не шевелиться. Непод-
вижно сидеть в этой крошечной комнате, вечно сидеть здесь.
Если она ни разу не шевельнется, они ее не накажут.
Если она ни разу не шевельнется, они поймут, что она нормальная, нор-
мальная, нормальная, абсолютно нормальная.
Она сидела так уже довольно долго, а потом прилетела муха, жужжа,
проникла сквозь решетку.
Муха села ей на руку.
Она могла легко раздавить ее.
Но она не сделала этого.
Она не раздавила муху и надеялась, что они сейчас наблюдают за ней.
Потому что это доказывает, какой она человек на самом деле.
Да ведь она и мухи не обидит...
Перевод Р. Шидфара
