чувствовать его, как он чувствует их.
Но сейчас это больше не имело значения. Небрежность наконец дала свои
столь запоздалые плоды.
8
Его поместили голым в сырую камеру: узкое помещение, по стенам
которого, покрытым пожелтевшей штукатуркой, беспрерывно сочилась вода и
стекала вниз, уходя в водостоки по краям. Он мог определить, когда
наступал день, так как в каждой из четырех стен имелись мутные окошки с
толстыми стеклами, в которых возникал и исчезал наружный свет. По частоте
этих изменений он мог бы с точностью рассчитать, в каком именно месте на
Бодейсии он находится, будь у него хоть малейшее сомнение, что он в
Друидсфолле. Сырая камера представляла собой обратный вариант подземной
темницы, помещенной высоко над поверхностью Бодейсии, скорее всего
гипертрофированный зубец одной из башен Управления Предателей. По ночам с
потолка сияло пятое окошко, за которым находилась натриевая лампа,
окруженное легким облачком пара от пытавшейся сконденсироваться на нем
влаги.
Побег был бессмысленной фантазией. Вознесенная в небо сырая камера
даже не имела традиционного облика стен этого здания, не считая одного
пятна на штукатурке, которое могло сойти за нижнюю часть детской ступни; в
остальном прожилки на стенах были издевательски бессмысленными.
Единственный выход вел вниз, в отверстие, через которое его засунули сюда,
и которое теперь было заткнуто, как дырка неработающего туалета. Если бы
ему удалось голыми руками разбить одно из окошек, он оказался бы голый и
исцарапанный на самой высокой точке Друидсфолла, с которой не было выхода.
А он был гол. Они не только выдернули ему все зубы в поисках
спрятанных ядов, но и разумеется, забрали его пряжку. Он надеялся, что они
начнут экспериментировать с пряжкой - это означало бы верную смерть для
всех - но они, очевидно, оказались умнее. Что касается зубов, они
вырастут, если он не погибнет, в этом одно из немногих положительных
свойств преобразующей сыворотки, но пока что его голые десны невыносимо
ныли.
Они не заметили противоядия, находившегося в крошечной гелевой
капсуле в мочке левого уха и замаскированного под сальную кисту - левого,
потому что к этой стороне обычно относятся небрежно, как будто она всего
лишь зеркальное изображение правой стороны человека, производящего досмотр
- и это немного успокаивало. Уже через несколько дней гель растворится,
Саймон лишится своих многочисленных ложных обликов, и ему придется
признаться, но пока он мог чувствовать себя спокойно, несмотря на холод
осклизлой, ярко освещенной камеры.
Он использовал время, пытаясь извлечь пользу из недостатков: в данный
момент используя свои единственные внутренние ресурсы - бессмысленное
бормотание других своих личностей - стараясь угадать, что они некогда
означали.
Кто-то говорил:
- Но, я подразумеваю, вроде, понимаешь...
- Куда они направляются?
- Да.
- Не послать ли их - ха-ха-ха!
- Куда?
- Во всяком случае, ну, ах.
Другие:
- Но мамин день рождения 20 июля.
- Ведь он знал, что неизбежное может случиться...
- У меня от этого череп затрещал и кровь свернулась.
- Откуда у тебя эти безумные идеи?
А другие:
- Оправдать Сократа.
- До того, как она чокнулась, она была замужем за мойщиком окон.
- Я не знаю, что у тебя под юбкой, но на нем белые носки.
- А потом она издала звук, как испорченный круговорот.
А другие:
- Пепе Сатан, пепе Сатан алеппе.
- Ну, это смог бы любой.
- ЭВАКУИРУЙТЕ МАРС!
- И тут она мне говорит, она говорит...
- ...если он склонится к этому.
- Со всей любовью.
А... но в этот момент затычка начала поворачиваться, а из
разбрызгивателей наверху, прежде поддерживавших сырость, повалили густые
клубы какого-то газа. Им надоело ждать, пока Саймон устанет от себя, и они
решили начать вторую стадию допроса.
9
Его допрашивали, одетого в больничный халат, настолько изношенный,
что в нем было больше крахмала, чем ткани, в личном кабинете Верховного
Предателя - обманчиво пустой, только трубчатые стеллажи и кожаные кресла,
приветливой комнате, которая могла бы успокоить новичка. Их было только
двое: Валкол, в своем обычном балахоне, и "раб", ныне в одеждах
высокородного аборигена созвездия Возничего. Выбор костюма казался
странным, поскольку считалось, что аборигены свободны, и таким образом,
становилось не ясно, кто из них на самом деле хозяин, а кто раб; Саймон не
думал, что эта идея принадлежит Валколу. Он также заметил, что вомбис
по-прежнему не дал себе труда изменить лицо, по сравнению с тем, что носил
на борту "Караса", выражая тем самым полнейшую самоуверенность, и Саймон
мог только надеяться, что она окажется неоправданной.
Заметив направление его взгляда, Валкол сказал:
- Я попросил этого джентльмена присоединиться ко мне, чтобы убедить
тебя, если вдруг у тебя возникли бы сомнения, в серьезности этой беседы. Я
полагаю, тебе известно, кто он.
- Я не знаю, кто "он", - ответил Саймон с чуть заметным ударением. -
Но полагаю, что будучи вомбисом, он представляет Зеленого Экзарха.
Губы Верховного Предателя слегка побелели. Ага, значит он этого не
знал!
- Докажи, - сказал он.
- Мой дорогой Валкол, - вмешалось существо. - Умоляю, не позволяй ему
отвлекать нас на пустяки. Подобное нельзя доказать без сложнейших
лабораторных анализов, это всем известно. И это обвинение служит ответом
на наш вопрос, то есть, он знает, кто я - иначе зачем бы он пытался меня
дискредитировать?
- Слушайся хозяина, - сказал Саймон. - В любом случае, давайте
продолжим - в этом халате холодновато.
- Этот джентльмен, - продолжал Валкол, будто и не слышал ни одного из
четырех предыдущих высказываний, - Чаг Шарани из Экзархии. Не из
Посольства, а прямо от Двора - он является Заместителем Подстрекателя Его
Величества.
- Годится, - пробормотал Саймон.
- Мы знаем, что сейчас ты именуешь себя "Саймон де Кюль", но что
важнее, ты утверждаешь, что являешься Верховным Предателем Великой Земли.
Документы, имеющиеся в моем распоряжении, убеждают меня, что если ты на
самом деле и не являешься этим чиновником, ты настолько близок к тому,
чтобы быть им, что разницы нет. Возможно, человек, которого ты заменил,
дилетант с дурацким поясом из ядовитых раковин, действительно был им. В
любом случае, ты тот человек, что нам нужен.
- Вы мне льстите.
- Вовсе нет, - возразил Валкол Учтивый. - Нам просто нужна остальная
часть тех документов, за которые мы заплатили. Где они?
- Я продал их Руд-Принцу.
- У него их нет, и его не удалось заставить припомнить подобную
сделку.
- Конечно, нет, - с улыбкой сказал Саймон. - Я продал их за двадцать
риалов; неужели вы думаете, что Руд-Принц может вспомнить такой пустяк? Я
появился под видом торговца книгами и продал документы его библиотекарю.
Полагаю, вы сожгли библиотеку - варвары всегда поступают так.
Валкол взглянул на вомбиса. - Цена совпадает с... показаниями Да-Уда
ам Альтаира. Как ты считаешь?..
- Возможно. Но рисковать не следует; например, такой поиск займет
много времени.
Блеск в глазах Валкола стал ярче и холоднее.
- Действительно. Возможно самым быстрым путем будет передать его
Общине.
Саймон фыркнул. Община представляла собой добровольческую
организацию, на которую Гильдии традиционно возлагали определенные
функции, на которые у Гильдии не хватало времени и людей, в основном
жестокие физические пытки.
- Если я действительно тот, кем вы меня считаете, - сказал он, - этот
путь ничего вам не даст, кроме непривлекательного трупа - непригодного
даже для каменной кладки.
- Действительно, - нехотя согласился Валкол. - Не думаю, что тебя
можно склонить - вежливо - к честному сотрудничеству с нами, уже поздно.
Но ведь мы заплатили за эти документы, и не какие-то жалкие двадцать
риалов.
- Я денег не получил.
- Естественно, нет, поскольку несчастного Да-Уда держали тут, пока мы
не решили, что он больше не нужен для этого дела. Однако, если
соответствующая клятва...
- Великая Земля самый старый клятвопреступник из всех них, - оборвал
его Подстрекатель. - Мы - то есть, Экзархия - не располагаем временем для
подобных экспериментов. Допрос должен быть проведен.
- Похоже так. Хотя мне претит такое обращение с коллегой...
- Ты боишься Великой Земли, - сказал вомбис. - Дорогой Валкол,
позволь напомнить тебе...
- Да, да, гарантия Экзарха - я все знаю, - огрызнулся Валкол, к
удивлению Саймона. - Тем не менее - мистер Де Кюль, вы _у_в_е_р_е_н_ы_,
что у нас нет другого пути, кроме как отправить вас в Камеру Болтунов?
- Почему бы нет? - сказал Саймон. - Мне даже нравится слушать
собственные мысли. По правде сказать, именно этим я и занимался, когда
ваши стражники прервали меня.
10
Естественно, Саймон далеко не испытывал той смелости, что звучала в
его голосе, но у него не оставалось выбора, кроме как положиться на
преобразующую сыворотку, от которой его сознание трепетало и кружилось на
грани, грозившей лишить их всех троих того, к чему они стремились.
Конечно, об этом знал только Саймон; и только он знал кое-что похуже -
что, насколько могло судить его все более ухудшающееся чувство времени,
противоядие должно было поступить в его кровеносную систему в лучшем
случае через шесть часов, а в худшем, всего через несколько минут. После
этого ставленник Экзархии станет единственным победителем - и единственным
оставшимся в живых.
И когда он увидел топоскопическую лабораторию Гильдии, он подумал,
сможет ли даже сыворотка защитить его. В ней не было ни одного хоть в
малейшей степени устаревшего прибора, ничего подобного Саймон не встречал
даже на Великой Земле. Оборудование Экзархии, сомнений нет.
И оборудование его не разочаровало. Оно вонзилось прямо в подсознание
с непреодолимым равнодушием острия, протыкающего воздушный шарик. И тут же
несколько динамиков над его распростертым телом ожили многоголосой жизнью:
- Это какой-то трюк? Ни у кого, кроме Беренца, нет разрешения на
перевод...
- Теперь переполненное второе "я" должно болтать и дать мне...
- Ви шаффен зи ес, зольхе энтфернунген бай унтерлихтгешвиндиг-кайт
цурюкцулеген?
- ПОМНИ ТОР-ПЯТЬ!
- Пок. Пок. Пок.
- Мы так устали брести в крови, так устали пить кровь, так устали
видеть кровь во сне...
Последний голос перешел в вопль, и все динамики резко отключились.
Валкол, озадаченный, но еще не встревоженный, склонился над Саймоном,
вглядываясь в его глаза.
- Так мы ничего не добьемся, - сказал он какому-то невидимому
технику. - Ты наверно опустился слишком глубоко; ты, видимо, извлекаешь
прототипы.
- Чушь. - Голос принадлежал Подстрекателю. - Прототипы звучат
совершенно иначе - чему ты должен радоваться. В любом случае, мы прошли
только самую поверхность коры мозга, посмотри сам.
Лицо Валкола исчезло. - Хм-м. Да, _ч_т_о_-_т_о_ не так. Может у тебя
слишком широкий зонд. Попробуй еще раз.
Острие вернулось на место, и динамики возобновили свою многоголосую
болтовню.
- Носентампен. Эддеттомпик. Беробсилом. Аймкаксетчок. Санбетогмов...
- Дит-люи ке ну люи ордоннон де ревенир, ан вертю де ля Луа дю Гран
Ту.
- Может ему следует работать на другую страну.
