слышать, как гулящая девица щеголяет избитыми клише с такой серьезностью.
- Иначе мы не смогли бы отличить добро от зла, и плевали бы на все.
- Ты любишь мальчиков?
- Нет, это не в моем вкусе. А, ты хочешь сказать, что я не осуждаю
любителей мальчиков, и что ценности, в конечном итоге, вопрос вкуса? Я так
не считаю. Сочувствие постепенно проникает в нравы.
- Значит, ты не станешь совращать детей, а пытки вызывают в тебе
протест. Но это твой взгляд. Некоторые мужчины не столь ограничены в
подобных ситуациях. Я очень часто встречаю таких. - Рука, держащая бусы,
сделала еле заметный непроизвольный жест отвращения.
- Я думаю, что ограничены _о_н_и_, а не я - большинство планет рано
или поздно отправляют на виселицу своих моральных имбецилов. Но как насчет
предательства? Ты не ответила на этот вопрос.
- У меня в глотке пересохло... спасибо. Предательство, ну - это
искусство; но опять же, вопрос вкуса или предпочтения. Все решает стиль;
поэтому мой сводный брат ни на что не годится. Если бы вкусы изменились,
он процветал бы, как и я, родись я с синими волосами.
- Ты можешь покраситься.
- Что, как Почтенные? - она рассмеялась, коротко, но непосредственно.
- Я то, что я есть; маска не станет мной. Мастерство, да - это другое
дело. Я продемонстрирую тебе, когда захочешь. Но никаких масок.
Мастерство тоже может тебя подвести, подумал Саймон, вспоминая то
мгновение в Гильдии Предателей, когда предмет его гордости, пояс из
ядовитых раковин, пожалованный за заслуги, мгновенно лишил его всякого
преимущества перед местными профессионалами, на которое он рассчитывал. Но
он лишь повторил:
- Почему бы нет?
Этот способ провести время не хуже любого другого; а когда истечет
срок его неприкосновенности, он уже не сможет доверять ни одной девице на
Бодейсии.
Она действительно оказалась очень искусной, и время шло... но
нерегулярные псевдодни - часы в таверне и в его комнате показывали разное
время и никогда даже приблизительно не соответствовали показаниям его
выставленного на Великой Земле хронометра и физиологическим часам
организма - его подвели. Однажды утром/днем/ночью он проснулся и увидел,
что лежащая рядом с ним девушка постепенно чернеет в последних объятиях
грибного токсина, яда, который Саймон с удовольствием пожелал бы
Императору созвездия Гончих Псов или самому отъявленному злодею в истории
человечества.
Период неприкосновенности закончился, началась война. Его уведомляли,
что если он еще хочет продать Великую Землю, ему сначала придется
продемонстрировать свое мастерство, выстояв против холодной злобы всех
предателей Бодейсии.
4
"Неизвестно, каким образом удавалось сохранять
целостность Экзархии или межзвездных империй
дочеловеческого периода, но в истории человечества, во
всяком случае, бюрократические проблемы руководства
крупными звездными владениями из единого центра оказались
неразрешимыми. Ни ультрафон, ни имажионный двигатель не
позволили расширить гегемонию человека за пределы области
радиусом десять световых лет, факт, который колонии,
находящиеся вне этой сферы, не замедлили оценить и
использовать. К счастью, примерно единообразная структура
межзвездной экономики сохранилась, благодаря негласному
соглашению, и после политического распада, поскольку ни
тогда - ни сейчас - в полной мере не осознавалось, что эта
намного более старая система может править гораздо
эффективнее, чем любая личная или партийная автократия.
В этой связи, дилетанты часто задают вопрос: "Почему
различные миры и страны прибегают к услугам
профессиональных предателей, если известно, что они
предатели? Зачем вверять предателям какие-либо секреты,
достаточно ценные, чтобы быть проданными третьей стороне?"
Ответ один, и оружие одно: деньги. Предатели выступают в
роли брокеров на нескончаемой межзвездной бирже, где
каждая планета стремится заполучить _ф_и_н_а_н_с_о_в_о_е
преимущество над другой. То есть, новичок не должен
воображать, что какой-то секрет, попавший ему в руки,
является именно тем, что сказано, особенно, если он имеет
якобы военное значение. Ему следует также опасаться
правителей, стремящихся склонить его к личной лояльности,
которая подрывает ткань экономики, а потому должна всецело
оставаться прерогативой непрофессионалов. Для
профессионала лояльность является инструментом, а не
самостоятельной ценностью.
На типичный же вопрос дилетанта, приведенный выше,
отвечать, разумеется, не следует.
Лорд Гроу: Наставления, Кн.I, Гл.LVII
Саймон действовал быстро и решительно, начав с укола преобразующей
сыворотки - безумно опасного средства, поскольку это вещество меняло не
только его внешность, но и саму наследственность, вызывая в голове массу
ложных воспоминаний и ложных черт характера, полученных от неизвестных
доноров этой сыворотки, вступающую в противоречие не только с его целями,
но даже с его вкусами и побуждениями.
При допросе он распался бы на болтающую толпу случайных голосов,
беспорядочно перемешанных, как и его кариотипы, группы крови, узоры
сетчатки и отпечатки пальцев. На вид его физический облик в целом казался
бы размытой, лишенной характерных черт смесью многих ролей - некоторые из
них возникали из ДНК людей, умерших сотню лет назад или, во всяком случае,
за много парсеков отсюда.
Но если он в течение пятнадцати дней Великой Земли не введет
антисыворотку, он забудет сначала свою миссию, затем навыки, и наконец,
собственное "я". Тем не менее, он считал нужным идти на этот риск,
поскольку, какими бы неуклюжими ни казались некоторые местные предатели
(Валкол Учтивый не в счет), они, несомненно, вполне способны раскусить
менее мощное прикрытие - и столь же несомненно, что настроены они
серьезно.
Следующая проблема, как выполнить саму миссию - для этого
недостаточно просто остаться в живых. Великая Земля не обращала
провалившихся предателей в камень и не замуровывала их в стены, но у нее
были свои способы выразить неудовольствие. Кроме того, Саймон чувствовал
некоторое обязательство перед Великой Землей - не лояльность, упаси Гроу,
но назовем это, скажем, профессиональной гордостью - которая не позволяла
ему проиграть такой дыре, как Бодейсия. Ну и наконец, у него имелись
давние причины ненавидеть Экзархию; а ненависть Гроу почему-то забыл
запретить.
Нет: Саймон не мог бежать от бодейсианцев. Он прибыл сюда, чтобы
одурачить их, что бы они в данный момент ни думали о таком плане.
Тут имелась одна сложность; Бодейсия, вслед за другими колониями,
впала в своего рода осенний каннибализм. Вопреки тому высказыванию
Эзра-Цзе, окраины пытались уничтожить центр. Именно этот культ
независимости, а вернее, автономии, сделал измену делом не только
допустимым, но почти благородным... а теперь незаметно кастрировал ее, как
статуи, стоявшие в Друидсфолле повсюду, у которых время и климат стерли
лица и половые признаки.
Сегодня, хотя все истинные бодейсианцы были по происхождению
колонистами, они очень гордились дочеловеческой историей планеты, будто
они не истребили аборигенов почти начисто, а являлись их потомками.
Немногие уцелевшие коренные жители созвездия Возничего слонялись по улицам
Друидсфолла, окруженные ритуальными почестями, тщательно изолированные от
реальной власти, но демонстративно уважаемые при малейшей возможности,
когда это могло быть замечено кем-нибудь с Великой Земли. Тем временем,
бодейсианцы продавали друг друга с изысканным энтузиазмом, но для Великой
Земли - которая не обязательно Старая Земля, но и не обязательно _н_е_ она
- все врата были официально закрыты.
Только официально, считали Саймон и Великая Земля, так как жажда
предательства, как жажда разврата, только растет при удовлетворении и
становится все менее разборчивой. Бодейсия, как все запретные плоды, уже
наверняка созрела настолько, чтобы ее мог сорвать человек, владеющий
ключом от ее запущенного сада.
Ключ, привезенный Саймоном, огромная взятка, которая должна была
отпереть Валкола Учтивого, как детскую копилку, временно был бесполезен.
Ему придется выковать другой, какие бы грубые инструменты не пришлось
использовать. Единственным таким инструментом, доступным Саймону в данный
момент, являлся слегка презираемый сводный брат мертвой девицы.
В настоящее время, Саймон выяснил это без особого труда, он носил имя
Да-Уд-ам-Альтаир и являлся Придворным Предателем в небольшом религиозном
княжестве у залива Руд, на Инконтиненте, на другой стороне планеты
относительно Друидсфолла. Припомнив, что говорил вомбис на борту "Караса"
о библиотеке Руд-Принца, Саймон снова принял обличье усталого, ищущего
покровителя богослова из Стрельца, уверенный, что его голос, осанка и
манеры не имеют ничего общего с _п_е_р_с_о_н_о_й_, которую он представлял
на корабле, и ступил на борт флаера, направлявшегося на Инконтинент,
приготовившись насладиться путешествием.
А насладиться было чем. Бодейсия была довольно большой планетой,
диаметром примерно десять тысяч миль, и могла похвастать не только
денежным богатством. За много веков выветривание и вулканическая
деятельность разбили ее на множество экологических зон, еще большее
разнообразие которым придавала уникальность климата в каждой точке планеты
и непостоянство ритма Флос-Кампи в сочетании с неподвижностью второго
солнца относительно других фиксированных звезд - а также обычаи и цвета
многочисленных волн пионеров, обосновавшихся в этих зонах и пытавшихся
воплотить свое личное представление о земном рае. Это был изумительно
прекрасный мир, если бы удалось забыть о своих проблемах достаточно
надолго, чтобы как следует его рассмотреть; а флаер летел низко и
медленно, и это нравилось Саймону, несмотря на то, что сыворотка
подсознательно заставляла его спешить.
Однако, после посадки у залива Саймон вновь изменил свои планы и свой
наружный облик; ибо расспросы показали, что одной из обязанностей
Придворного Предателя здесь являлось пение Руд-Принцу перед сном под
аккомпанемент саре, своего рода арфы - первоначально инструмента
аборигенов, плохо приспособленного для человеческих пальцев, на котором
Да-Уд играл хуже, чем большинство бодейсианцев, владеющих этим искусством.
Поэтому Саймон появился во дворце Руд-Принца, немного напоминавшем по
форме птицу, в обличье торговца балладами и в качестве такового был принят
с энтузиазмом, его попросили составить каталог библиотеки; Да-Уд, сказал
Руд-Принц, поможет ему, по крайней мере в том, что касается музыки.
Саймону удалось быстро продать Да-Уду с дюжину древних песен Великой
Земли, сочиненных им накануне вечером - подделывание народных песен не
требует особого таланта - и через час завоевать полное доверие Да-Уда; это
оказалось столь же просто, как дать конфету ребенку. Успех дела закрепили
