сбрасывающем остатки жуткого пиршества на мостовую?
По слухам, рацион Летучей Мыши был весьма избирательным - она
предпочитала питаться преступниками. На первый взгляд это звучало нелепо.
Но если Летучая Мышь собирает добычу с крыш, то кто еще может попасться ей
на ужин?
На секунду задумавшись об этом, Джон добавил:
- У Бена не было ни одного следа крови на теле...
"Значит, всю высосала!" - подумал Шляпа.
"Ну почему ему не выбрать для разговора другую тему? Что за мерзкая
привычка - вспоминать о таких вещах в самый неподходящий момент!" -
недовольно покосился на него товарищ.
Пусть сам он был не суеверен - зачем понапрасну нагнетать обстановку?
От таких разговоров и мраморной статуе может сделаться не по себе, что уже
говорить о человеке живом и далеко не безгрешном!
- Зато вся мостовая вокруг в крови была, - не унимался Шляпа.
Собственные слова перепугали его окончательно. Даже лежащая на
заасфальтированной плоскости крыши добыча утратила в его глазах всю
ценность. Ну что такое кредитные карточки и несчастные баксы в сравнении с
собственной жизнью? Летучая Мышь - это вам не обычный конкурент, с ней
особо не потягаешься!
- Заткнись, ты! - гаркнул Джон. Если не прекратить болтовню сразу,
она может затянуться надолго. - Послушай меня, никакой Летучей Мыши нет и
не было!
Привычным движением Джон снова подтянул сумку к себе. Так же привычно
взгляд Шляпы приклеился в его рукам...
Именно поэтому они пропустили момент, когда на фоне чердачной двери
откуда-то сверху мягко спланировала крылатая фигура.
Сложно сказать, принадлежала ли она настоящей летучей мыши: черные
перепончатые крылья явно указывали на это существо, но висящее между ними
тело было человеческим. Стройные мускулистые ноги, пояс с черно-желтым
знаком, мощный торс с широкими плечами атлета - все говорило о том, что
возникшее существо относилось отнюдь не к рукокрылым, а к роду, давно
возомнившему себя царем природы и венцом творения. Впрочем, бесшумные
движения и сквозящая в каждом из них ловкость были в своем роде
совершенством.
Между тем, налетчики продолжали свою беседу.
На секунду отвлекшись, Шляпа вновь принялся за свое:
- И еще говорят, сверху на него сбросили деньги!
- Заткнись! - едва ли не простонал Джон. - Слышишь? Заткнись!
Легкий шорох заставил их поднять головы.
Человек-Летучая Мышь сделал это нарочно, чтобы привлечь к себе
внимание. Невозможно представить себе фигуру более фантастичную, чем та,
которая предстала перед двумя окаменевшими от страха бродягами.
Крылья свисали теперь как плащ, Летучая Мышь стоял спокойно и
невозмутимо, давая возможность рассмотреть себя получше.
Два острия - слишком прямых для рогов - возвышались над его головой.
Если он и не был настоящей летучей мышью, скорее всего, его следовало
бы назвать демоном. Казалось, еще секунда - и на темной поверхности лица
вспыхнут огнем глаза, раскрывая его сверхъестественную природу; но нет -
освещенный сзади силуэт был по-прежнему черен.
Это молчание не могло продолжаться долго.
Тренированной рукой Джон выхватил пистолет - нож в этой ситуации был
бесполезен.
Летучая Мышь шагнул вперед.
Выстрел прозвучал невероятно тихо. Пуля ударила демону прямо в сердце
- и отскочила.
Шляпа, теряя на ходу свой головной убор, обратился в бегство.
Цепенея от ужаса, Джон выстрелил еще раз.
Летучая Мышь приближался неумолимо, как злой рок. Или - как смерть.
И все же в этом демоне было что-то от человека: вместо того, чтобы
испепелить Джона взглядом, превратить его в ледышку или сделать нечто
подобное, Летучая Мышь ограничился сперва тем, что крепко врезал ему по
морде.
Глухо шмякнулся на асфальтированную поверхность пистолет.
Его хозяину предстоял полет гораздо более длинный - ему нужно было,
по мнению Бэтмена, проделать маршрут "крыша-земля".
Перелетело через край крыши и понеслось к "пункту назначения"
отчаянно дергающееся в воздухе тело.
Приличное расстояние до земли не позволило расслышать звук его
падения.
Шляпа метнулся в сторону - несложно было догадаться, что следующей
жертвой будет он. Он не сразу понял, что его остановило и сбило с ног:
Летучая Мышь послал вдогонку трос с "кошкой" в виде гребня...
Крепкие руки схватили обмякшее тут же тело.
- Довольно! - завопил обезумевший от боли и страха Шляпа. - Пощади!
Не убивай!
Лицо Летучей Мыши неумолимо приближалось - уже хорошо была видна
прикрывающая его до половины маска.
Вот сейчас сверкнут чудовищные острые зубы, и...
- Не убивай! - отчаянно визжал Шляпа, стараясь рассмотреть в узких
прорезях маски глаза, но в них, похоже, зияла одна чернота. - Не убивай
меня!
Рот Летучей Мыши приоткрылся. Как ни странно, клыков не было.
Его голос прозвучал неестественно глухо. Он шел словно откуда-то
изнутри, как и положено голосу демона.
- Я и не собираюсь тебя убивать, - медленно проговорил Бэтмен,
опуская дрожащего налетчика на крышу. - Я хочу, чтобы ты сделал мне
одолжение - (вряд ли сейчас нашлось бы во всем мире что-нибудь, что Шляпа
с радостью не пообещал бы исполнить в обмен на спасение. Однако,
требования Летучей Мыши были более чем скромны). - Я хочу, чтобы ты
рассказал обо мне всем своим друзьям.
Руки разжались. Почувствовав себя свободным, Шляпа попятился.
- Кто ты? - не своим голосом переспросил он.
- Я - Бэтмен, - гулко прозвучало ответ. - Человек-Летучая Мышь.
И зловещий силуэт медленно растаял в темноте.
"Если Готэм - город преступников, - может заметить кто-то, - то чем
же занимаются его власти?"
Власти Готэма занимались своими прямыми обязанностями - устраивали
банкеты, приемы и торжественные заседания. Одно из последних и совершалось
сейчас в зале городской мэрии.
Вряд ли это знакомое всем по телепередачам действо заслуживает
подробного описания. Как и все официальные мероприятия, оно было скучным и
мало отличалось от прочих ему подобных. Даже шикарная закуска на столах
была скучна - по ней скользили равнодушными взглядами, и даже вилки,
снимающие ее с блюд, казалось, тускнели от скуки. Единственной деталью,
отличавшей именно это торжественное собрание от всех прочих был большой
черно-белый портрет нового окружного прокурора. Качество его (портрета,
разумеется) оставляло желать лучшего - с первого взгляда усатого человека,
еще довольно молодого, можно было принять за представителя белой расы. В
жизни прокурор был намного темнее.
Старческое лицо мэра частично загораживал микрофон. "Отец города"
выступал уже давно. Многим казалось, что его речь будет длиться вечно. Она
должна была выразить суть, идею этого собрания, но, как водится, оказалась
всего лишь его стандартным фоном - бесцветным и тусклым. И теперь его речь
подходила к концу. Трудно было даже предположить, что этот пожилой человек
говорит о вещах, искренне его волнующих (как ни странно, дело обстояло
именно так).
- По всей стране город Готэм считают синонимом Преступности, -
говорил мэр, но боль и тоска копошились настолько глубоко внутри, что
наружу не просачивались даже их отголоски. - Наши улицы небезопасны,
гангстеры всесильны... - (к этому стоило добавить, что по этой же причине
экономика города стояла на краю пропасти - все уважающие себя компании
предпочитали не иметь с Готэмом никаких дел, но говорить об этом в
приличном обществе почему-то считалось некультурным). - Норман давно
обещал уничтожить причину всех неприятностей - Карла Гриссема, главаря
всех преступных кланов Готэма. Теперь же новый окружной прокурор взялся
выполнить это.
В прежние времена в Англии мерные хлопки означали совсем не овации:
так зрители выражали свое недовольство спектаклем. Сложно сказать, какое
именно чувство заставило публику разразиться аплодисментами сейчас. Может,
это было для большинства просто физической разминкой.
Под общий шум и гул встал человек, в котором любой мог узнать нового
окружного прокурора - наглядным подтверждением этому был тот же портрет.
Прокурор вежливо поклонился, взял протянутый мэром микрофон и
заговорил.
- Спасибо, спасибо вам, - благодарность заставила смолкнуть
аплодисменты. - Жители Готэма! Я - немногословный человек. - Это
подтверждала если не его молчаливость, то уж во всяком случае -
косноязычие. Вряд ли хоть один профессиональный оратор (или политик, что в
некотором роде одно и то же) позволил бы себе употребить подобное
выражение. - Но все слова, которые я вам скажу, вы запомните, как
запомните и все мои действия. - Неумение гладко говорить привлекло к его
выступлению внимание несколько большее, чем следовало ожидать в такой
заурядной ситуации. Как бы то ни было, к его словам прислушивались. -
Полицейский комиссар Гордон сообщил мне, что составил список предприятий,
которые подозреваются в помощи преступному синдикату Гриссема. Прежде чем
истечет эта неделя, мы проведем рейд по всем этим предприятиям и прольем
свет закона на это змеиное гнездо (последние слова самому прокурору очень
понравилась). Вместе мы сможем сделать этот город безопасным для
порядочных людей!
Как ни странно, смысл заявления не вызвал ни у кого особых эмоций.
Уже сто раз прокуроры, комиссары и прочие представители закона
обещали навести в Готэме порядок.
Уже тысячи раз звучали в эфире и в этом зале подобные речи.
Уже миллионы раз полиция собиралась "наконец-то победить".
Но что было Готэму до этих речей? Город жил своей жизнью, крал,
убивал, делил добычу, корчился, умирая под пулями, - и не собирался менять
свои привычки. Это было его сутью. Это было его индивидуальностью, которую
он вовсе не собирался терять.
Во всяком случае - не приобретя ничего взамен.
О том, что правил без исключений не бывает, знают все.
Пожалуй, только один человек слушал сейчас выступление нового
прокурора с неослабевающим вниманием.
Он сидел в небольшой комнате с желто-коричневыми стенами, главное
место на которых занимал крупный портрет, но отнюдь не мужской:
стандартная красотка свысока поглядывала на мир с бумажной плоскости.
Неподвижно свисали белые шторы.
Другое женское лицо - не менее очаровательное и не менее стандартное
- было изображено на обложке журнала. Нельзя сказать, что чтение очень
хорошо сочетается с внимательным слушаньем прокурорских речей, но Джек
Непьюр и не читал. Просто лицо девушки привлекало его больше, чем черная
физиономия нового прокурора.
- Вместе мы сможем сделать город безопасным для порядочных людей! -
вещал телевизор.
- Порядочным людям не следует здесь жить, - заметил Джек.
Произнесенная фраза была всего лишь красивой позой - Джек Непьюр, он
же Джокер, любил театральные эффекты - на самом деле он не верил в
существование порядочных людей.
В этот момент дверь открылась, и в комнату вошла изящная блондинка с
длинными распущенными волосами. Красивые черты ее лица, впрочем, несколько
портила почти полная их безжизненность.
Неизвестно, как на самом деле звучало ее имя - большинство называли
молодую женщину Анни. Ее это вполне устраивало, как и роль постоянной
подруги одного из шефов преступного синдиката. Точнее, уже не одного...
- Они угрожали Карлу? - спросила Анни, отбирая у Джека журнал.
Джек недовольно поморщился. Впрочем, он потерял немного: журнал лег
обложкой кверху, а кроме того, рядом находился не худший объект для
