убил ее и перенес мозг из ее черепа в череп молодого трупа. Был ли это
результат отвратительного религиозного фанатизма, или объяснение этого
факта вообще недоступно земному уму?
Я так и не пришел ни к какому решению, когда был вызван рабом и
последовал за ним в расположенные неподалеку покои. В комнате, куда меня
ввели, я обнаружил ждущего меня у стола с восхитительными яствами хозяина.
И не мог я быть судьей кушаньям после долгого поста и много более долгого
пребывания на грубом армейском рационе.
Во время еды мой хозяин пытался объясниться со мной, но, естественно,
его усилия были бесплодными. Временами он очень возбуждался, а три раза
даже клал руку на один из своих мечей, когда я терпел неудачу в попытках
понять, что он в конце концов от меня хочет. Действие это все больше и
больше убеждало меня в том, что он отчасти сумасшедший. Но в каждом случае
он проявлял достаточно самообладания, отводя катастрофу от одного из нас.
Трапеза кончилась, но старик еще долго сидел, погруженный в раздумье.
И вдруг внезапное решение, видимо, пришло ему в голову. Со слабым намеком
на улыбку он повернулся ко мне и кивнул головой, указывая на предмет,
бывший полным курсом барсумского языка. Много времени прошло после
наступления темноты, прежде чем он позволил мне уйти. Он проводил меня до
большой комнаты, где я раньше нашел доспехи, указал на груду богатых мехов
и шелков, которые я должен был использовать в качестве постели, пожелал
мне барсумской доброй ночи и ушел, предоставив мне решать задачу: гость я
здесь или заключенный?
2. ПОВЫШЕНИЕ
Быстро пролетели три недели. Я достаточно овладел барсумским языком,
что дало мне возможность беседовать с хозяином вполне удовлетворительно.
Кроме того, я, хоть и медленно, но делал успехи в письменности этой нации,
которая была труднейшей из всех барсумских письменностей, хотя разговорный
язык у всех наций один.
За эти три недели я изучил многое в странном месте, где я был
полугостем или полупленным. Мой замечательный хозяин-тюремщик, старый
хирург Тунола Рас Тавас, которого я все время сопровождал, присматривался
постепенно ко мне, и день за днем перед моими изумленными глазами
раскрывались тайны института, которым он управлял и в котором работал
практически один. Его рабы и слуги были лишь дровосеками и водоносами.
Именно его ум в одиночку руководил иногда благородной, иногда странной и
вредной, но всегда удивительной деятельностью, - целенаправленной работой
всей его жизни.
Сам Рас Тавас был так же замечателен, как все творимое им. Он никогда
не был умышленно жестоким, не был, как я убежден, и преднамеренно злым. Он
был виновен во множестве дьявольских жестокостях и подлейших
преступлениях, но уже в следующий момент он мог совершить поступок,
который, если продублировать на Земле, должен был бы вознести его на
вершину человеческого уважения. Можно было с уверенностью сказать, что он
никогда не настаивал на жестокости и преступлении по каким-то мотивам,
однако нельзя не заметить, что он никогда не настаивал на гуманизме из
высоких побуждений. Он имел исключительно научный склад ума, полностью
лишенный всякой сентиментальности, которой у него не было ни капли. Это
был практический ум, что доказывалось огромными гонорарами, получаемыми им
за профессиональные услуги. Однако я знаю, что он оперирует не только ради
денег. Я видел его за изучением научных проблем, решение которых не могло
ничего добавить к его богатству, в то время, как помещение,
предоставленное его будущим клиентам, было переполнено богачами, жаждущими
пересыпать деньги в его карман.
Его отношение ко мне исходило полностью из научного любопытства. Я
являлся проблемой. Я - не барсумианин, я был видом, о котором он не имел
понятия. Значит, для пользы науки было бы лучше всего, чтобы я охранялся и
изучался. Я знал многое о своей планете. Рас Тавасу нравилось выпытывать у
меня все, что я знал. Он надеялся получить некоторую информацию, которая
поможет ему решить одну из барсумианских проблем, ставивших в тупик
ученых. Но он вынужден был признать, что я тупой невежда практически во
всех областях знаний, и это потому, что земные науки пока на стадии
пеленок по сравнению с замечательным научным прогрессом в соответствующих
областях на Марсе. Он держал меня при себе еще и затем, чтобы использовать
на незначительной работе в своей огромной лаборатории. Мне был вверен
рецепт "бальзамирующей" жидкости. Меня научили, как выкачивать кровь из
тела и заменять ее на удивительное предохраняющее средство, задерживающее
разложение и не изменяющее мельчайших элементов клеток и нервов. Я изучил
также секрет нескольких капель раствора, который, будучи добавлен к
подогретой человеческой крови, оживляет и возвращает к нормальной
деятельности весь организм. Он сказал мне однажды, почему он позволил мне
изучать все это, что он держал в секрете от других, и почему он все время
удерживал меня при себе в отличие от многочисленных людей его собственной
расы, служивших ему и мне на меньших должностях и днем, и ночью.
- Вад Варс, - сказал он, используя барсумианское имя, которое он мне
дал, настаивая на том, что мое собственное не имеет значения и не
практично. - В течение многих лет я нуждался в ассистенте, но прежде я
никогда не чувствовал, что нашел кого-то, кто мог бы работать бескорыстно
и искренне, не имея причин уйти куда-то и разболтать мои секреты. Ты на
Барсуме уникален - ты не имеешь здесь никаких друзей или знакомых, кроме
меня. Если бы ты покинул меня, то очутился бы в мире врагов. Для всех ты -
подозрительный иностранец - убогий пария во враждебном мире. Здесь же ты
будешь занят работой с таким всепоглощающим интересом, что каждый час
принесет тебе не имеющее себе равных удовлетворение. Нет, значит,
эгоистических причин, чтобы ты покинул меня, но есть причины, чтобы ты
остался. Я не ожидаю иной верности, кроме той, которая продиктована
эгоизмом. Ты станешь идеальным ассистентом не только по тем причинам,
которые я тебе назвал, но и потому, что ты интеллигентен и смышлен. После
того, как я осторожно понаблюдал за тобой, я решил, что ты можешь служить
мне и в другом качестве - персональным телохранителем.
- Может быть, ты заметил, что из всех, кто связан с моей
лабораторией, я один вооружен. Это обычно на Барсуме, где люди всех
классов, всех возрастов и обоих полов вооружены. Но многим из этих людей я
не могу доверить оружия, так как они убьют меня. Если бы я дал оружие
тому, кому могу доверять, кто знает, возможно другие завладеют этим
оружием и убьют меня. И те, кому я сегодня доверяю, завтра повернут свой
меч против меня. Нет никого, кто не желал бы уйти из этого места к своему
народу - только ты, Вад Варс, являешься исключением, потому что тебе
некуда идти. Итак, я решил дать тебе оружие!
- Ты спас мне жизнь однажды. Подобная возможность может представиться
снова. Я знаю, что ты, будучи человеком благоразумным, не убьешь меня, так
как ничего не выиграешь, а все потеряешь в нашем подозрительном мире, где
убийство - закон общества, где естественная смерть - один из редких
феноменов. Вот твое оружие. - Он шагнул в кабинет. В нем обнаружился целый
склад оружия, старик выбрал для меня длинный и короткий мечи, револьвер и
кинжал.
- Ты, кажется уверен, в моей преданности, - сказал я.
Он пожал плечами.
- Я только уверен, что знаю вполне область твоих интересов.
Сентиментальные люди говорят: любовь, дружба, верность, вражда, ревность,
ненависть - тысячу совершенно лишних слов. Два слова заменяют все - личная
выгода. Все умные люди понимают это. Они анализируют человека и по
склонностям и потребностям классифицируют его как друга или врага,
оставляя слабоумным или идиотам, или тем, кто любит быть обманутыми,
фиглярскую сентиментальную болтовню.
Я улыбался, пристегивая оружие на доспехи, но сохраняя спокойствие.
Ничего нельзя было бы выиграть, что-либо в академическом споре. Я добьюсь
лишь того, что мне станет хуже. Но многие из случаев, о которых он
говорил, возбуждали любопытство, а один постоянно был у меня на уме - я
много раз его обдумывал. Хотя частично кое-что было разъяснено в его
замечаниях, я все еще удивлялся, почему красный человек, от которого я его
избавил, имел такое непреодолимое желание убить его в день моего
пришествия на Барсум. Я спросил его об этом, когда мы сидели,
непринужденно болтая после вчерашней прогулки.
- Сентименталист, - сказал он, - сентименталист наиболее резко
выраженного типа. Почему этот парень ненавидел меня со злобой, абсолютно
невозможной для реакций аналитического ума, такого, как мой? Не будучи
свидетелем его реакции, я распознал склад его ума так хорошо, что трудно
себе представить. Это был молодой воин в расцвете жизни, с красивым лицом
и великолепным телосложением. Один из моих агентов заплатил его родителям
удовлетворительную сумму за его труп и продал мне. Таким образом, я
получил практически все материалы. Я обработал его способом, который тебе
уже знаком. В течение года тело лежало в лаборатории, так как не было
случая использовать его. Но в конце концов, пришел богатый клиент.
Вообще-то он не производил чрезмерно благоприятного впечатления. Человек
преклонных лет, он совсем пал в глазах молодой женщины, которой оказывало
внимание множество красивых поклонников. Мой клиент имеет денег
значительно больше, чем любой из них, был, быть может, умнее, с большим
жизненным опытом, но он нуждался в одной вещи, которую имел каждый из них
и которая всегда весит больше в глазах неразвитых, неблагоразумных,
сентиментальных женщин - красивой внешности.
- Итак - 378-Д-193811-П имело то, в чем мой клиент нуждался и мог
позволить себе купить. Соглашения о цене мы достигли быстро, и вскоре я
перенес мозг богатого клиента в голову 378-Д, и мой клиент ушел. Как мне
стало известно, через некоторое время он добился руки прекрасной дурочки.
- 378-Д мог долго пребывать в неопределенности на своей плите, если
бы я просто случайно не выбрал его для восстановления, потому что одному
человеку нужен был раб. Ты не будешь возражать, что этот человек был убит.
Он был мертв. Я купил его, я платил деньги за труп - и все дело в этом. Он
мог лежать мертвым вечно в одном из моих складов, не вдохни я жизнь в его
вены. Имел он умственные способности, чтобы действовать мудро и
благоразумно? Нет! Его сентиментальные реакции заставили его попрекать
меня за то, что я дал ему другое тело, хотя он должен был бы рассматривать
меня как благодетеля, даровавшему ему жизнь в совершенно здоровом, пусть
отчасти и использованном теле.
- Он говорил мне об этом несколько раз, умоляя вернуть ему тело-вещь,
о которой, как я объяснил ему, никак не могло быть и речи, если только в
мою лабораторию не попадет труп того, кто купил его тело. А такой случай -
за пределами вероятности, учитывая богатство моего клиента. Парень
предлагал мне даже, чтобы я позволил ему уйти и убить моего клиента, а
затем принести его, чтобы я мог произвести обратную операцию, вернув его
мозг в его тело. Когда я отказался сообщить имя теперешнего владельца его
тела, мрачность его возросла. Но до самого момента твоего прибытия, когда
он напал на меня, я не подозревал о глубине его комплекса ненависти.
- Чувства - это преграда прогрессу. И в Туноле, вероятно, меньше
подвержены их капризам, но до сих пор многие из моих соотечественников до
