завывания смешались с радостными победными воплями.
И хотя военачальники радостно собрались, чтобы поздравить
друг друга, даже они не убереглись от горестных ран. Фарашут,
сын Бенелюкса и брат Бромофила, потерял четыре пальца на ноге и
страдал от царапины поперек живота. У прекрасной Йораки были
ободраны могучие бицепсы и жестоко разбиты оба монокля. Мопси и
Пепси лишились в драке по куску мочки правого уха, а Ловелас
тяжко страдал от растяжения в левом мизинце. Острая макушка
Гимлера слегка приплющилась от полученного им удара мясорубкой,
впрочем, об исходе его схватки с кухонным комбайном
свидетельствовала свежесодранная шкура, которую он теперь носил
вместо макинтоша. Гельфанд, поддерживаемый чудом не получившим
ни единой царапины Артопедом, старательно хромал. Белые клеши
старого Мага были жестоко излохмачены, а на груди его кителя а
ля Неру виднелось какое-то противное пятно; от модных сапог
остались одни воспоминания. Кроме того, правую руку он нес в
повязке люлькой, но поскольку чуть позже оказалось, что в
повязку попадает то правая рука, то левая, эту его рану все
стали воспринимать с меньшей серьезностью, нежели остальные.
Они приветствовали друг друга, обильно проливая слезы.
Даже Гимлер с Ловеласом сумели ограничить проявления взаимной
неприязни одним-двумя похабными жестами. Много было смеха и
объятий -- в последних особенно усердствовали Артопед с
Йоракой. Артопед, однако, заметил обмен определенного сорта
взглядами, состоявшийся, когда Овчарессу знакомили с рослым
Фарашутом.
-- А вот этот герой, -- сказал, наконец, Артопеду
Гельфанд, -- никто иной как доблестный Фарашут, законный
наследник последнего из Заместителей Роздора.
-- Весьма приятно познакомиться, -- ледяным тоном произнес
Артопед, одновременно пожимая воину руку и наступая ему на
раненную ногу. -- А я Артопед из рода Артбалетов, истинный сын
Араплана и истинный Король всего Роздора. Вы уже знакомы с
прекрасной Йоракой, моей невестой и Королевой!
Ни от чьего внимания не ускользнуло, что некоторые слова
этого формального приветствия Артопед намеренно выделил.
-- Приветствую и поздравляю, -- ответил ему шеф Зеленых
Коммандос. -- Пусть правление ваше и брак завершатся не раньше
конца вашей жизни.
И стиснув ладонь Артопеда он раздробил ему несколько
пальцев.
Оба с неприкрытой ненавистью озирали друг друга.
-- Давайте все отправимся в Дом Целения, -- сказал,
наконец, Артопед, осмотрев свои покалеченные пальцы, -- ибо у
нас накопилось немало ран, которые мне предстоит исцелить.
К тому времени, когда все они достигли дворца, многое было
сказано между ними. Все благодарили Гельфанда за то, что он
своим флагом столь своевременно подал сигнал к атаке. Многие
дивились мудрости, позволившей ему догадаться, что помощь
близка, но по этому поводу Маг хранил странное молчание. Все
печалились также, что Древоблуд не может в сей день разделить с
ними радость победы, ибо по дороге из Кирзаграда на зеленого
великана и его верных Ди-Этов коварно напали черные орды
Потусторонних Кроликов Сыроеда. От могучей некогда армии не
осталось ни единого стебелька. Мопси и Пепси, услышав о гибели
своих плодовитых морковок, пролили обильные слезы и даже
пустились с горя вприсядку.
-- А теперь, -- произнес Артопед, указывая израненным
воинам на бетонный бункер, -- удалимся вон в тот застенок...
э-э-э... в Дом Целения, где мы сможем избыть все, что нам
досаждает.
И он со значением уставился на Фарашута.
-- Лекарь-шмекарь, ми ист в полный порядок, -- возразила
ему Йорака, глядя на Фарашута, словно собака на
свежеподжаренный бифштекс.
-- Делать что я говорю! -- приказал Артопед и топнул
ногой.
После недолгих слабых протестов все подчинились Артопеду,
не желая его обидеть. Оказавшись внутри, Артопед напялил белый
халат, подцепил пластмассовый стетоскоп и заметался туда-сюда,
осматривая пациентов. Фарашута он отправил в уединенную палату,
подальше от прочих.
-- Для Заместителя Роздора -- обслуживание по высшему
классу, -- пояснил он.
Вскоре все уже выздоровели, не считая нового Заместителя.
Артопед заявил, что состояние Фарашута того и гляди резко
ухудшится, а потому необходима немедленная операция. Он сказал,
что присоединится ко всем остальным попозже, на пиршестве в
честь победы.
Пиршество, происходившее в главном кафетерии дворца
Бенелюкса, являло собою зрелище, которое стоило видеть.
Гельфанд добыл откуда-то гору деликатесов -- тех самых, как
вскоре выяснилось, что составляли военный паек Мага. Целые ярды
гофрированной бумаги, отражая свет складных фонариков, слепили
глаза гостей. Гельфанд на собственные средства нанял оркестр из
двух троллей, и те услаждали обедающих серенадой, стоя на
невысокой эстраде из старых корзин из-под апельсинов. Для
начала все надулись дешевого виски, поданного прямо в бочонках.
Затем гости -- окосевшие эльфы, налимонившиеся гномы и
множество в зюзю пьяных существ уже неопределимой
принадлежности -- с полными подносами перебрались к банкетному
столу и принялись трескать так, словно это была их последняя
трапеза.
-- Дураки-дураки, а соображают, -- поводя вокруг мутными
глазами, сказал Гельфанд стоявшему слева от него Ловеласу.
Маг, облаченный в сверкающие новые клеши, а с ним
пьяненькие хобботы, Ловелас, Гимлер и Йорака тяжело опустились
на установленные во главе стола почетные складные стулья.
Только отсутствие Фарашута с Артопедом одно и не позволяло
открыть торжественное заседание.
-- Куда они подевались, как по-твоему? -- в конце концов
поинтересовался Мопси, перекрикивая лязг подносов и
пластмассовых графинов.
Ответ на свой вопрос или по крайней мере на половину
вопроса он получил, когда вращающаяся дверь банкетного зала
резко распахнулась и на пороге объявилась заляпанная кровью
взлохмаченная фигура.
-- Топтун! -- воскликнул Пепси.
Сотни голов повернулись, оторвавшись от пиршества. На
пороге стоял так и не снявший фартука Артопед, от маски и до
сапог покрытый запекшейся кровью. Одна рука его была неряшливо
забинтована, а под глазом неприятно светился свежий фонарь.
-- Ф тшем дело? -- спросила Йорака. -- Где ист красафтшик
Фарашуттер?
-- Увы, -- вздохнул Скиталец, -- Фарашут покинул сей мир.
Я старался, как мог, исцелить его раны, но тщетно. Они были
слишком мнгогочисленны и глубоки.
-- Да как ше это? -- запричитала Реготуниха. -- Он ше был
совсем здоровенький, когда ми уходить!
-- Общий износ организма плюс контузии, -- еще раз
вздохнул Артопед, -- да плюс осложнения. У бедняги были жестоко
повреждены кутикулы. Ни единого шанса на спасение.
-- А я бы поклялся, что никаких повреждений, кроме шишки
на голове, у него не было, -- прикрывшись рукавом, прошептал
Ловелас.
-- О да, -- ответил Артопед, пронзая эльфа испепеляющим
взором, -- так оно и было на взгляд того, кто несведущ в
искусстве целения. Но именно эта шишка, эта роковая шишка,
она-то его и сгубила. То была не шишка, но вздутие, порожденное
водами, наводнившими мозг. А это девяносто процентов летального
исхода. Мне оставалось только одно -- немедленная ампутация.
Печально, весьма печально.
Артопед с нахмуренным от многих забот челом прошествовал к
предназначенному для него складному стулу. Словно по какому-то
заранее обговоренному знаку, несколько продувной внешности
домовых внезапно вскочили на ноги и завопили:
-- Заместитель умер! Да здравствует Артопед Артбалетский,
Король Роздора!
Артопед в знак скромной признательности своим новым
подданым коснулся краешка шляпы, а Йорака, поняв, наконец, куда
ветер дует, дюжими руками обвила королевскую шею и очень
убедительно взвизгнула от восторга. Прочие гости, будучи либо
напуганными, либо пьяными в драбадан, в тысячу глоток заорали
приветствие.
Но тут в дальнем углу залы вдруг послышался визгливый,
пронзительный голос.
-- Нет! Нет! -- проверещал он.
Артопед обвел взглядом стол и хмельная толпа примолкла. В
самом конце стола поднялся приземистый, весь в зеленом мужчина
с черным родимым пятном на носу. То был Магнавокс, друг
покойного Фарашута.
-- Говори, -- приказал Артопед, надеясь, что говорить он
не станет.
-- А вот если ты пжжелаешь стать истинным Каралем Роздора,
-- засвиристел пьяным голосом Магнавокс, -- так ты сначала
исполни проротчества и покруши всех наших врагов. Вот что ты
должен сделать, пржде чем стать Каралем. Это дело ты должен
сделать.
-- Интересно было бы посмотреть, -- усмехнулся Гимлер.
Артопед обеспокоенно заморгал.
-- Врагов? Но мы тут все боевые камрады...
-- Пссс! -- урезонил его Гельфанд. -- А Сыроед? А Фордор?
А Ноздрюли? А эта хреновина (сам-знаешь-что)?
Топтун нервно покусал нижнюю губу и задумался.
-- Ну ладно. Выходит, что нам приличествует пойти на
Сыроеда походом и вызвать его на битву, я это так понимаю.
У Гельфанда, не поверившего своим ушам, отвисла челюсть,
но прежде чем он успел окоротить Топтуна, на стол уже вскочила
Йорака.
-- Король сказать! Ми выступайт на Сыроеда и выпускайт ему
кишка!
Протестующий вопль Гельфанда потонул в поднявшемся по
всему залу одобрительном пьяном реве.
На следующее утро армии Роздора, обремененные длинными
копьями, острыми мечами и без малого смертельным похмельем,
выступили на восток. Тысячи воинов вел за собой Артопед, кулем
сидевший в дамском седле, держась за подбитый глаз. Гельфанд,
Гимлер и прочие ехали рядом, молясь про себя, чтобы кончина их
была безболезненной, быстрой и случилась, по возможности, с
кем-нибудь другим.
Многие часы армия продвигалась вперед, боевые мериносы
жалобно блеяли, сгибаясь под тяжким бременем, и воины тоже
блеяли, придерживая на головах пузыри с тающим льдом. Чем ближе
становились Черные Ворота Фордора, тем больше ужасов войны
видели воины по сторонам от дороги: перевернутые телеги,
ограбленные и сожженные деревни и города, обезображенные
черными усами красотки на афишах.
С потемневшим лицом озирал Артопед руины, оставшиеся от
некогда прекрасной земли.
-- Взгляните на эти руины, оставшиеся от некогда
прекрасной земли, -- вскричал он, наконец, от крика едва не
свалившись с барана. -- Сколько сора придется нам вымести,
когда мы вернемся!
-- Да если нам удастся вернуться, -- сказал Гимлер, -- я
здесь зубной щеткой все подмету.
Король более или менее выпрямился.
-- Не надо бояться, ибо армия наша сильна и отважна.
-- Единственная наша надежда в том, что она не протрезвеет
ко времени, когда мы доберемся до места, -- пробурчал Гимлер.
Слова гнома оказались пророческими, ибо марширующая армия
начала проявлять признаки нерешительности, а отряд Реготунов,
посланный Топтуном, чтобы поторопить отставших, так и не
вернулся назад.
В конце концов, Артопед решил положить конец проявлениям
нерадивости и симулянства, пристыдив своих начавших колебаться
воинов. Приказав еще не сбежавшим герольдам трубить в рог, он
сказал:
-- Народы Запада! Битва у Черных Ворот Сыроеда будет
битвой немногих с многими, но души этих немногих чисты, а у
этих многих души преисполнены грязи. Тем не менее, те из вас,
кто желает, корчась от страха, бежать с поля битвы, пусть
сделают это сейчас и тем ускорят наше продвижение к цели. Те,
кто поскачет дальше с Королем Роздора, будут вечно жить в
