силами разлагающейся бюрократии против наступающего революционного
материализма, ясно сознававшего свои цели, свою стратегию и свою тактику.
Было еще множество других причин, обусловивших падение Самодержавия,
но эта причина - забвение основной идейной сущности Самодержавия, была
главной и определяющей гибель, первопричиной.
"У нас не верят себе, - писал Достоевский, - да и нельзя, потому что
не во что верить. ШАТКОСТЬ ВО ВСЕМ ДВУХСОТЛЕТНЯЯ. Вся реформа наша, с Петра
начиная, состояла лишь в том, что он взял камень, плотно лежавший, и
ухитрился его поставить на кончик угла, мы на этой точке стоим и
балансируем. Ветер дунет и полетим".
IV. ПОТОМКИ БРАТЬЕВ МИСТИЧЕСКОЙ ПЕТЛИ
I
В странах органически развивающихся на основе исторических традиций,
революционный динамизм молодежи обуздывается влиянием консервативно
настроенных отцов, организованным противодействием консервативных слоев
общества, блюдущих религиозные и политические традиции страны. В России, в
момент возникновения Ордена, решившего пойти по пути масонов-декабристов,
не было подлинно консервативного слоя, который бы вел борьбу за
восстановление исторических традиций разрушенных Петровской революцией.
Идейный консерватизм только начал развиваться в лице Пушкина, Гоголя,
славянофилов. Псевдоконсерватизм же, довольствовавшийся обрядовой
религиозностью, охранением сословных привилегий, крепостного строя и
бытового монархизма - не только не мог обуздать политический и социальный
радикализм, молодежи, но и был одной из главных причин этого радикализма.
В русском обществе 40-х годов в конце крепостнического периода, было
мало явлений, которые могли бы стать путеводными звездами для юных сердец,
желавших служить Правде и Добру. Отцы, христианство которых ограничивалось
исполнением обрядов, отлично мирившиеся с существовавшей в России
нехристианской действительностью, не могли служить примером. Достоевский,
сам принадлежавший к поколению 40-х годов, сам бывший одно время членом
Ордена Р. И., хорошо знавший характер идейных исканий своего поколения, не
однажды заявлял, что молодежь его поколения была столь же беззащитна против
влияния чужеземных идей, как и молодежь последующих поколений, потому, что
она не видела родной идейной почвы на которой она могла бы укрепиться,
"Если будете писать о нигилистах, - пишет он В. Пунцыковичу в 1879 году, -
то ради Бога, не столько браните их, сколько отцов их. Эту мысль проводите,
ибо корень нигилизма не только в отцах, но отцы-то ЕЩЕ ПУЩЕ НИГИЛИСТЫ, ЧЕМ
ДЕТИ. У злодеев наших подпольных есть хоть какой-то гнусный жар, а в отцах
- те же чувства, но цинизм и индифферентизм, что еще подлее".
Революционность Николаевской эпохи, также как и революционность
предшествовавшей эпохи, вырастала на почве равнодушия к идее Третьего Рима
церковной иерархии и мнимо-консервативного слоя. Равнодушие церковной
иерархии и общества к призывам Николая I сплотиться вокруг него, в целях
скорейшей ликвидации крепостного строя и скорейшего проведения политических
и социальных реформ, равнодушие к идейным проблемам поставленным Гоголем и
славянофилами - не могли не вызвать отрицательной реакции среди наиболее
активной части молодежи.
Отсутствие надлежащей реакции общества Николаевской эпохи на призывы
Гоголя и славянофилов к созданию целостной православной культуры -
свидетельствует о трагическом разрыве, между историческими задачами,
стоявшими перед эпохой, и низким уровнем религиозного сознания общества,
которое даже в лице князей Церкви оказалось неспособным подняться. до
взглядов Гоголя и славянофилов, что иных путей к Третьему Риму кроме
указанных ими нет, КАК НЕТ И ИНЫХ СРОКОВ. И, поскольку, Орден Борцов за
Святую Русь не был создан, вместо него духовными детьми русского
вольтерьянства и масонства, не желавшими: мириться, как их отцы, с
крепостной действительностью, был создан Орден Русской Интеллигенции -
"Орден Борцов против Самодержавия и Православия", так как по ложному
убеждению духовных потомков русского масонства - Православие и Самодержание
были главными препятствиями преграждавшими дорогу к более справедливому
социальному строю.
II
Как верно подчеркивает В. С. Варшавский в своей книге "Незамеченное
поколение", - "Настоящая, искренне принятая идея всегда таинственно проста.
Тем не менее, вследствие ее трансцендентности интеллектуальному плану, ее
трудно высказать. Это несоизмеримость между сущностью идеи и понятиями, при
помощи которых ее пытаются определить, часто ведет к трагической путанице.
Особенно молодежь в том возрасте, когда душа человека наиболее раскрыта
призыву героизма, легко принимает за выражение вдохновляющей ее идеи правды
и добра учения, подчас несовместимые с этой идеей. Нет такой, даже самой
чудовищной и человеконенавистнической доктрины, которая не могла бы увлечь
самых чистых и лучших молодых людей, из породы героев Достоевского,
"требующих скорого подвига, с непременным желанием хотя бы всем
пожертвовать для этого подвига, даже жизнью". "Впрочем, - пишет митрополит
Анастасий в книге "Беседы с собственным сердцем", - в появлении и
утверждении безбожного материалистического коммунизма на Русской почве есть
своя диалектика. Наша радикальная интеллигенция, отойдя от Церкви, унесла с
собой из христианства высокие начала любви и сострадания к меньшой братии и
тесно связанную с ними идею жертвенности, свободы, равенства и братства.
Из этого нравственного материала они хотели создать новый
общественный порядок на земле, но уже без религиозного основания. Однако
чисто гуманистическое мировоззрение, как доказал это исторический опыт, не
может служить твердой базой для человеческой жизни, ибо оно само всегда
кажется как бы висящим в воздухе - между небом и землей" (стр. 119).
Создатели Ордена Р. И., подлинные идеалисты, не сразу отказываются
от возвещенных Христом истин. Учитель Белинского Станкевич писал:
"самоотвержение по внутреннему голосу души... вот жизнь религиозная... Все
наше достоинство в приближении к этой жизни". Белинский, перед тем, как
увлечься идеями социализма писал: "Отрешись от себя, подави свой эгоизм,
попри ногами твое своекорыстное "я", жертвуя всем для блага ближнего,
родины, для пользы человечества, люби истину и благо не для награды, но для
истины и блага и тяжким крестом выстрадай твое соединение с Богом, твое
бессмертие, которое должно состоять в уничтожении твоего "я", в чувстве
любви". Герцен писал: "Не Христа ли любит тот, кто любит Правду? Не Его ли
ученик, сам того не ведая, тот, чье сердце отверсто для сострадания и
любви. Не единственному ли Учителю, явившему в Себе совершенства любви и
самоотвержения, подражает тот, кто готов жертвовать счастьем и жизнью за
братьев?".
Сын нижегородского священника Добролюбов в юности - "чистенький и
аккуратный семинарист, верующий в Бога". Его юношеский дневник
свидетельствует о его склонности к аскетизму. Писарев одно время был членом
христианско-аскетического "Общества мыслящих людей".
Желябов заявил на суде: "Крещен в Православии, но православие
отрицаю, хотя сущность учения Иисуса Христа признаю. Эта сущность учения
среди моих нравственных побуждений занимает почетное место. Я верю в
истинность и справедливость этого учения и торжественно признаю, ЧТО ВЕРА
БЕЗ ДЕЛ МЕРТВА ЕСТЬ и что всякий истинный христианин должен бороться за
правду, за право угнетенных и слабых и, если нужно, то за них пострадать,
такова моя вера" (Воронский. Желябов).
На начальном этапе своего идейного развития, эти слова Желябова мог
повторить почти каждый из юношей-идеалистов - членов Ордена Р. И. Описывая
увлечения утопическим социализмом в конце сороковых годов Достоевский
вспоминает: "Тогда понималось дело еще в самом РОЗОВОМ и
РАЙСКИ-НРАВСТВЕННОМ СВЕТЕ. Действительно правда, что зарождавшийся
социализм сравнивался тогда, даже некоторыми из коноводов его, с
христианством и принимался лишь за ПОПРАВКУ И УЛУЧШЕНИЕ ПОСЛЕДНЕГО,
сообразно веку и цивилизации. Все тогдашние новые идеи нам в Петербурге
ужасно нравились, казались в высшей степени святыми и нравственными и,
главное, общечеловеческими, будущим законом всего без исключения".
III
"Исторические истоки русского нигилизма восходят к вольнодумному
кружку вельмож Екатерины II, т. е. к французскому просветительству 18-го
века, - пишет С. Франк в статье "Исторический смысл русской революции". -
Ведь именно это вольнодумное "вольтерьянство" дворянства посеяло первые
семена нигилизма в России, и корни от них постепенно проходили во все более
глубокие слои русской почвы, захватив во второй половине 19-го века
"разночинцев" - единственный в России промежуточный слой между дворянством
и народом, - породив в нем нигилизм 60-х годов и революционный радикализм
70-х годов и к началу 20-го века достигнув последних глубин народных масс.
Но в известном смысле этот нигилизм имеет еще более отдаленного
предшественника в России.
Век Екатерины невозможен был без духа Петра Великого и его реформ.
Гениальный (?) государственный реформатор России в каком-то смысле был
бесспорно первым русским нигилистом: недаром большевики еще при последнем
ограблении церквей с удовольствием ссылались на его пример". "Сочетание
бесшабашной удали, непостижимого для европейца дерзновения святотатства и
кощунства, смелого радикализма в ломке традиционных устоев с глубокой и
наивной верой в цивилизацию и в рационально-государственное устроение жизни
бесспорно роднит, несмотря на все различия, - достаточно очевидные, чтобы о
них стоило упоминать, - Петра Великого с современных русским большевизмом.
Но Петр Великий есть русское отражение западного рационализма 17
века, века Декарта и Гуго Греция, восстания Нидерландов и английской
пуританской революции. И снова мы чувствуем: в нынешней русской революции
подведен какой-то итог общеевропейского духовного развития последних веков.
Мне кажется, что если вдуматься достаточно глубоко и окинуть широким
взором общеевропейское (в том числе и русское) историческое прошлое, то мы
увидим, что русская революция есть последнее завершение и заключительный
итог того грандиозного восстания человечества, которое началось в эпоху
ренессанса и заполняет собою всю так называемую "новую историю"... "в
русской революции подведен итог более чем четырехвековому
духовно-историческому развитию западного человека" (Сб. "Проблемы русского
религиозного сознания", стр. 301 и 317).
Одновременно, скажем мы, это идейный итог многовековой работы
европейского масонства по разложению католичества и европейских монархий.
Причины умственного помешательства вольтерьянством, Ключевский
объясняет так:
"Дворянство спокойно и беззаботно пользовалось чужим трудом с тех
пор, как исправник и предводитель вместе с губернатором обеспечили его сон
от призраков пугачевщины. Таким образом дворянство почувствовало себя без
серьезного дела: вот важный факт, признаки которого становятся заметны с
половины XVIII века. Это дворянское безделье, политическое и хозяйственное,
и стало основанием, на котором во второй половине века складывалось
любопытное общежитие и своеобразными нравами, отношениями и вкусами. Когда
люди отрываются от действительности, от жизни какой живет окружающая их
масса, они создают себе искусственное общежитие, которое заполняют
призрачными интересами, привыкая игнорировать действительные явления, как
чужие сны, а собственные грезы принимая за действительность. ТАКОЕ
ОБЩЕЖИТИЕ ЗАВЯЗЫВАЕТСЯ СРЕДИ РУССКОГО ДВОРЯНСТВА С ТЕХ ПОР, КАК СОСЛОВИЕ
ПОЧУВСТВОВАЛО СЕБЯ НА ДОСУГЕ". (Курс Русской Истории. ч. V, стр. 117. Изд.
1922 г.)
В сочинениях французских философов-просветителей (часть которых были
масоны. - Б. Б.) "удары направленные против живых и могущественных еще
