осоки, с шуршанием пробегая над ними. На вершине башни
раздавалось в ответ шипение грифов, свист и кашель, которые
они издавали, устраиваясь поудобнее во сне. Фезий полез
вверх по выщербленным камням. Острую палку вместе с
парализующим оружием Лаи он затолкал за пояс и чувствовал,
как эти предметы вонзаются ему в живот. Сам по себе, просто
как процесс набора высоты, подъем представлял мало
трудностей. Фезий в изобилии находил опору для ног и рук и,
если не смотреть вниз, не потерять равновесия или не
совершить еще какой-нибудь глупости, то он не упадет.
Проблема состояла в том, чтобы перелезть через вершину
башни достаточно быстро, прежде, чем грифы успеют напасть на
него.
Обитатели южных стран подрезали своим грифам когти, в
отличие от северян, которые их просто притупляли. Но там, на
башне, сидят грифы, лишенные подобных мер предосторожности,
с твердыми и острыми когтями и необычайно опасные. От
бесформенных шкур гнездовья доносилось лишь тихое
похрапывание с негромким присвистом. Большинство грифов уже
устроилось на ночь. Повелители всех животных в округе,
отвечающие за свои злодейства только перед людьми, грифы не
нуждались в часовых, хотя часто все-таки выставляли их,
держась, вероятно, усвоенного давным-давно образа поведения.
Фезий надеялся, что у этой стаи охранника не окажется. Он
поднимался с подветренной стороны башни. Фезий достаточно
bqonrek, чтобы запах проник в ноздри человека с семидневным
насморком. Он крепко сжимал зубы. Иначе они так застучали
бы, что он смог бы остановить себя лишь бешеным воинственным
воплем. Дюйм за дюймом лез Фезий вверх по изъеденным
каменным плитам, мимо побитого водорослями розового камня из
давным-давно исчерпанных мраморных каменоломен, мимо более
новых серых камней семисотлетней давности, все выше и выше,
пока не оказался висящим, тяжело дыша, прямо под пахучим
вздутием гнезда.
Теперь, когда страшный момент настал, он висел под
смрадным бесформенным тюком обиталища грифов и какое-то
мгновение не мог двинуться, не мог пошевелиться, даже если
все грифы в мире обрушились бы на него, клюясь и хлеща
когтями. Когда этот момент ледяной неподвижности прошел и
остался в прошлом вместе со всеми остальными моментами его
жизни, Фезий вновь был готов лезть дальше, вверх, через
гнездо, цепляясь за пучки травы и камыша, наворованное у
людей тряпье, шкуры животных - всяческий разнообразный
материал, который грифы использовали для постройки своих
гнездовий. Сила рук позволяла Фезию лезть со свободно
свисающими ногами, на одних руках, пока он не достиг
выпуклого края гнезда.
Ему в голову пришла озорная мысль - не повыбирать ли
себе грифа. Придирчиво поозирать их, посравнивать. Выбор
подходящего грифа входил неотъемлемой частью в его обучение,
как и у любого знатного юноши. Детали очертаний крыла, форма
грудной клетки, степень развития мускулатуры, структура
клыков и когтей, распределение жира по телу, состояние
перьев и волоса, правильное соотношение между перистой и
кожистой частями крыла (одно - для скорости, другое - для
набора высоты), состояние глаз, прикрытых костными выступами
- глаза должны быть большими и влажными, с безошибочно
узнаваемым блеском мысли в глубине. Все эти наставления были
накрепко вбиты в Фезия.
Но сейчас он намеревался схватить первого грифа,
попавшегося под руку.
Фезий вспомнил, как прятался по всему лагерю от мастера
по седланию грифов. Ирония судьбы, странная и драматичная -
единственная вещь, которая была ему сейчас нужнее всех
прочих, если не считать обученного грифа, Амра их всех
побери, это грифово седло. Фезий полез дальше, посмеиваясь
над шуточками, которые играет судьба с теми, кто строит
фигляра в жизни.
В этом гнезде находилось с полдюжины грифов -
семейство, как предположил Фезий, с крупным самцом в центре
и тремя поменьше возле их матерей, уютно устроившихся вокруг
папаши. Самец сразу исключался. Он так свиреп, что тут и
надеяться не на что.
Стало быть, оставалась одна из самок, потому что молодь
чересчур юна. Какие-то полудикие племена далеко на западе
летали, как Фезий слышал, и на трехлетках, но молодого грифа
можно сломать, если начать ездить на нем слишком рано.
Несмотря на все, что стояло на кону в этой игре, Фезий не
видел ничего странного в заботе о благополучии грифов, ибо
она стояла высоко на его этической шкале. Он никогда не был
настоящим рыцарем - по крайней мере, по духу. Те могли и
заездить грифа насмерть ради пустячного пари. Фезий
осторожно перекинул ногу через край гнезда, подтягиваясь на
beqs, со вздутыми мышцами, пока не смог освободить руки и
потянуться за парализующим оружием. Молодой гриф захрапел и
капризно дернул кончиком крыла.
Фезий напрягся и замер в неподвижности. Гриф
присвистнул и его мать захлопала крыльями. Издав серию
уханья и вскриков, грифы успокоились. Фезий ощутил холодную
влагу на овеваемом ветром лбу. Его тошнило. Он зажмурился,
сглотнул, затем решительно открыл глаза. Значит, ему нужна
другая самка. В целом самки, не считая периодов спаривания,
были более дружелюбны, нежели самцы, что попросту означало,
что они были не так свирепы - ласковыми они уж точно не
были.
Фезий прицелился и нажал на рычажок, указанный Лаи. У
него не было ясного представления, чего ждать - лишь смутные
видения бешено машущих крыльев и оглушительного свиста
наполняли его смятенный ум. На самом деле самец лишь
хрюкнул, а остальные не издали ни звука. Избранная Фезием
самка была на вид в неплохом состоянии и он без хлопот смог
взнуздать ее своими жалкими отрезками камышовой веревки.
Пиджак, полученный от Дэвида Маклина, Фезий использовал, как
седло, накрепко привязав его веревочной подпругой -
завязывал скользящим узлом, чтобы подтянуть потуже и повыше
под грудь, когда гриф взлетит. Правильному расположению
подпруги уделялось, само собой, очень большое внимание при
обучении езде на грифах, потому что если завяжешь ее таким
образом, что она будет мешать движению крыльев, то слетишь с
седла. Фезий уже и сглатывать перестал, все равно рот у
него был сухой, как зола. Лаи сказала, что установила
парализатор таким образом, что паралич продлится десять
минут. Фезий неуклюже взгромоздился на распростертого грифа,
поближе к основанию шеи и так, чтобы не задеть крылья. В
эти последние несколько секунд ему с ужасающей ясностью
вспомнилось его небрежное замечание о езде на диком грифе и
ответное ворчание Оффы: "Клянусь погибелью! Тот, кто впервые
это сделал, был настоящий мужчина!". Да не мужчина это был,
а безмозглый идиот. Оставалось еще время, чтобы все бросить
и спуститься по башне обратно.
Времени еще достаточно, чтобы выпутаться из этой
истории с целой шкурой, не сломав шеи, при обоих глазах...
Уж эти трубадуры, распевающие вокруг лагерных костров
дурацкие песни о свирепых полуобученных птицах, на которых
летали мифические воители в других местах и в иное время -
ничего-то они не знают о подлинных летающих животных, о том,
какой высокий уровень точности, близкий к симбиозу,
необходим, чтобы человек и скакун не грянулись оземь
спутанным клубком мышц и перьев. Ну, сейчас он, в некоторых
отношениях, намеревается доказать правоту этих идиотских
сказочек... Если, конечно, ему это удастся.
Фезий почувствовал, как зверь под ним задрожал. "Нет!
- сказал он себе. - Я не смогу это сделать! Я слезаю!"
Он вынул ногу из камышового стремени и одновременно
гриф распрямил крыло и один раз хлопнул им - будто
раскатился разовый удар грома.
Огромный старый самец первым пришел в сознание. Круглый
злой глаз обозрел всю семью, гнездо и Фезия, цеплявшегося
изо всех сил. Грифы явно не осознали прошедшего времени.
Грифиха под Фезием вновь заворочалась, явно удивляясь, как
это один из ее детенышей умудрился так запутаться и
nj`g`r|q на ней.
Ударило второе крыло. Фезий прижался к шее, потянул за
привязанные к клыкам грифа веревки влево и вправо и затем
сильно ударил вниз заостренной камышиной. Со свистящим
уханьем, бешено хлопая крыльями, гриф взлетел. Фезий кольнул
снова.
Тем ли, иным образом, но обе его ноги вновь были в
стременах. Фезий держался покрепче, натягивая обе веревки,
чем заставлял грифа запрокидывать голову, и бешено тыкая
палкой. Гриф храпел, свистел, визжал - и ответное фырчание и
свист доносились из остальных обиталищ. Гнездовье
просыпалось.
Ветер хлестал Фезия по лицу. Биение крыльев усилилось.
Грифиха еще не осознала, что произошло. Она летела в сонном
ошеломлении. Тяжесть на спине, поводья, привязанные к клыкам
и тянувшие ее вверх то в одну, то в другую сторону, резкие
болезненные уколы, жалившие ее бока - все эти невозможные
ощущения были пока для нее разделены. Когда она разберется и
составит из них общую картину - тогда, Фезий знал, ему
предстоит воздушная акробатика, какой не могла похвастаться
ни одна из летных академий Венудайна. Внизу он мельком
заметил Лаи, стоявшую с запрокинутой головой. Она махала ему
рукой.
- Прячься, мелкая идиотка! - завопил Фезий. - Керрум-
питти, женщина! Я не хочу, чтобы ты пошла на корм грифам!
Лаи еще раз помахала и повернулась к разрушавшейся двери.
И тут грифиха пришла в себя.
Небо вертелось, земля безумно подпрыгивала, темнота
вертелась колесом, а в ней перекатывался десяток лун. Ветер
хлестал со всех направлений одновременно. Мелькали блестящие
клыки - гриф изгибался, пытась достать собственную спину.
Мышцы предплечий Фезия закаменели, он откинулся на веревках.
Подпруга держалась. Пиджак лондонского пошива не
разлезался. Фезия мотало вверх-вниз и туда-сюда, швыряло,
трясло и подбрасывало.
Внезапно всадник с грифом рухнули вниз, к земле. Воздух
со свистом проносился мимо. В последний момент грифиха резко
опустила крылья, отталкиваясь от сгустившегося воздуха,
подбросила себя вверх и в тот же миг легла на крыло.
Повисший на веревках, немилосердно раскачиваясь, Фезий
преднамеренно ткнул палкой снизу, в брюхо. Грифиха
завизжала. Фезий ткнул снова. Он не любил так обращаться со
скакунами, но если он собирается летать на этой грифихе, то
она должна уяснить, кто из них хозяин.
Дикие грифы - в самом деле дикие. Она боролась, визжала
и терзала когтями воздух. Фезия тошнило - и вытошнило, прямо
на блестящие черные перья и рогатую оперенную голову. Он
держался, не давал себя провести, обмануть, сбросить. Он
держался.
Кончик заостренной камышины сделался красно-черным в
свете луны.
Наконец с некоторым недоверием Фезий ощутил, что
грифиха летит ровно и прямо, крылья гонят воздух мерными
тяжелыми взмахами. В тот миг, когда чувство гордости и
могущества завладело Фезием, на него обрушился порыв ветра и
за микросекунду ужаса он успел инстинктивно отреагировать,
пригнувшись. Над его головой сомкнулись в воздухе когти
грифа-самца.
Супруг грифихи вышел на бой за ее спасение! Гриф
спикировал снова, и лишь бешеный тычок палкой заставил самку
свернуть, чтобы избежать сокрушительного столкновения крыло
в крыло. Отчаяние захлестнуло Фезия. Он объездил грифиху под
седло в честном поединке. Он победил - а теперь шансы
сокрушительно обернулись против него. С дрожащими от
слабости конечностями и с затуманенными глазами он не имел
никакой надежды отразить атаку грифа, одного из самых
грозных боевых животных во всем Венудайне. Рваная тень
