было установить сразу по пять пастей на каждого охотника.
В трех приметных местах зимовщики выложили высокие кучи камня с
деревянными знаками наверху. На каждом знаке доска указывала направление
на следующий знак. Вблизи самой избы, на высоком обломке скалы поставили
далеко видный трехсаженный столб.
Когда все было закончено, Степан весело подмигнул Веригину:
Ну-к что ж, Федор, говорят, по звездам корабли ходят, а по ямам землю
знают. А мы с нашими гляднями и добычу в снегу сыщем и в пургу дорогу
домой найдем.
- Да не больно-то в пургу дороги видать. Помнишь, как Афанасий
Ружников у самой избы замерз? Пять шагов всего до порога оставалось.
Последние светлые дни поморы потратили на заготовку топлива. Они
усердно собирали сухой плавник, раскалывали его на мелкие поленья и
укладывали вблизи избы. Часть, дров лежала в сенях. В пургу иной раз за
порог нельзя будет выйти, не то что из-под снега дрова выкапывать.
Торопились Алексей и его друзья. Их подгоняло жгучее дыхание полярной
зимы.
Глава восьмая
ПОЛЯРНАЯ НОЧЬ
На три долгих месяца спряталось солнце за горизонт. Промышленники
продолжали говорить: "сегодня днем", "завтра утром", но теперь это стало
условными понятиями, так как и днем и ночью было одинаково темно. С утра
стояла ясная погода, сквозь редкие облака мерцали крупные звезды. Они
озаряли призрачным светом белую пустыню и темные громады скал, нависшие
над маленькой избушкой поморов.
Надев ламбы и захватив с собой по мотку ременной веревки, Ваня и
Шарапов собрались на первый обход своих ловушек.
Нелегко идти в полярную ночь по занесенной снегом неровной
поверхности. Обманчивый свет звезд и луны совершенно не дает теней.
Путник неожиданно проваливается по грудь в яму, краев которой не видно.
Вылезет, сделает шаг и падает лицом в снег, - оказывается, наткнулся на
сугроб.
Охотники были тепло обуты, но мороз проникал сквозь меховые чулки -
липты - и пимы. Кое-как добрались до ловушек. Из десяти осмотренных
капканов два оказались разрушены медведями, в двух съедена приманка. Из
остальных вынули шесть песцов.
Проверяя, вновь настораживая ловушки, Ваня и Степан находились порой
в полуверсте друг от друга. Но в тихом морозном воздухе каждое слово или
покашливание одного прекрасно слышал другой, как будто они стояли рядом.
На обратном пути охотники время от времени останавливались и,
пригнувшись, разглядывали на снегу звериные следы. Больше всего было
следов песца. Попадались и оленьи, а иногда дорогу пересекали большие
следы ошкуя. Мохнатые лапы медведя оставляли в снегу глубокие борозды, -
казалось, тут волочили тяжелую швабру. Были старые следы, обдутые
ветром, они возвышались столбиками, были и совсем свежие.
Отогрев в избе добытых песцов, Шарапов аккуратно снял с них пышные
шкурки. Песец здесь был очень крупный, с нежным густым мехом чистейшего
белого цвета. Две шкурки оказались темноватые, дымчатые. Это был самый
ценный голубой песец.
На случай встречи с медведем выходили к ловушкам только вдвоем. Одну
рогатину и один топор брали с собой, другой комплект того же оружия
оставляли дома. И дома и на охоте ошкуй был одинаково страшен.
Странно вел себя этот зверь. Иногда он в испуге поворачивал от одного
вида лыжни, а иной раз смело шел на человека. Особенно опасен раненый
медведь, в этом случае он бросался на врага, несмотря ни на что.
Неласкова к людям темная, холодная арктическая ночь. Но как красивы
лунные ночи, сверкающие холодным светом белых полей, ночи, озаряемые
полярным сиянием - сполохами! С раннего детства поморы наблюдали это
таинственное явление, знали его и привыкли к нему, - правда, как к
чему-то необыкновенному, но так же неотделимому от ночи, как звезды и
луна.
- Степан, дивно как! - едва шевеля замерзшими губами, прошептал
мальчик.
Зимовщики могли часто любоваться удивительной игрой загадочного
света.
Вот и сейчас Степан, не обращая внимания на мороз, уже целый час
смотрит, как на прозрачном своде ночного неба возникают, никогда не
повторяясь, все новые сочетания красок и форм. Ваня, прижавшись к
Степану, тоже любуется сполохами и не хочет уходить в избу, хотя нос у
него побелел от холода.
Сегодня сияние было особенно красивым. В разных местах над
горизонтом, точно нарисованные огненной кистью, появлялись мощные
колеблющиеся завесы рубинового и изумрудного цвета. Мгновение - и они
исчезали, растворившись в воздухе. Теперь через весь небосвод кто-то
перекинул сверкающий хрустальный мост, а затем яркий зеленый луч, как
меч в руках у великана, рассек темный бархат неба. И это видение
исчезло. По небу поползли, извиваясь, фантастические огненные змеи,
ежесекундно меняя форму и окраску.
Вдруг Ваня вскрикнул. Вихри зеленого пламени охватили все небо,
сошлись в зените, и из них выплыла гигантская огненная птица. Она парила
в вышине, распластав широкие крылья, сотканные из тончайших прозрачных
лучей. Прошла секунда-другая, а на небе снова лишь искорки-звезды да
где-то на юге одинокий зеленый луч.
- Степан, дивно как! - едва шевеля замерзшими губами, прошептал
мальчик.
На прощанье расточительная природа показала своим благодарным
зрителям еще одно феерическое зрелище: в вышине засияла многоярусная
блестящая корона, от которой во все стороны мчались многоцветные стрелы
холодного огня. Звезды тускнели и терялись в этой величественной игре
света, а по снегу перебегали легкие, едва уловимые тени, словно где-то
занялось зарево пожара.
- Ну-к что ж, Ванюха, пойдем в избу греться, еще поглядишь
сполохи-то... Кабы правду знать, отчего в небе такой свет, - задумчиво
заключил Степан.
Ваня только теперь почувствовал, как он озяб. Сняв рукавицы, он
хватался руками то за нос, то за уши, морщат от боли.
- Допытаюсь я, отколь свет в небе, обязательно допытаюсь! -
замечтался Ваня, раздеваясь в горнице у горячей печи.
- Трещат другой раз в сильный мороз сполохи, словно из ружей щелкает.
Сам слыхал. И матка, случается, дурит на пазорях1,-заметил Алексей. -
Однажды чуть с пути не сбился, когда на Новой Земле зимовал, разыгрались
сполохи, стрелка то на полночь, то на восток клонилась.
- А от чего трещат сполохи? - спросил Ваня, все еще оттирая нос.
- Не знаю, сынок, неведомо мне.
Якуты тоже издавна примечали подобные шумы в ясные морозные ночи и
называли их "шепотом звезд". Шумы при сильных морозах, приписываемые
полярному сиянию и звездам, скорее всего возникали от дыхания самих
людей. Выдыхаемый с воздухом пар, замерзая, иногда в тишины явственно
шуршит, потрескивает.
Русские люди издревле наблюдали полярные сияния, отмечая в летописях
наиболее примечательные случаи. Их существо первым в мире объяснил
Михаил Васильевич Ломоносов. Вопреки Декарту, считавшему северные сияния
"отражением блеска полярных ледяных масс", и Галлею, связывавшему это
явление с "магнитным истечением у Северного полюса". Ломоносов установил
электрическую природу полярного сияния, первым измерил его, отметив
"вышину верхнего слоя дуги около 420 верст". Современная наука, развивая
учение Ломоносова, объясняет полярное сияние проникновением в верхние
слои атмосферы заряженных электричеством частиц, исходящих от солнца.
Отклоняясь от своего пути под влиянием магнитного поля земли, эти
частицы и вызывают свечение разреженных газов на высоте четырехсот -
пятисот километров. Начало зимы было морозным, ясным и тихим. Охотники
регулярно ходили проверять песцовые ловушки-кулемки. Запасы шкурок и
хорошего, похожего на кроличье, мяса непрерывно росли.
Но вот пришло время больших снегопадов. Ходить на промысел
становилось все труднее.
Возвратившись как-то с охоты, Федор долго топтался в сенях,
отряхиваясь и обивая шапкой снег с одежды.
Шест надо с собой прихватывать, долго ль до беды! - говорил он.
- Верно, Федор, - отозвался Алексей.
И с тех пор, собираясь на охоту, зимовщики всегда брали длинную жердь
и небольшую деревянную лопатку.
С незапамятных времен поморы знали, что если застигает пурга и нельзя
возвратиться домой, единственная надежда спастись - это отсидеться под
снегом, укрепит охотник шест, поставит санки стоймя и садится к ним
спиной. И все заметет пурга. Только шест над сугробом указывает на
заживо погребенного. Бывали случаи, когда пленники пурги оставались под
снегом живы и невредимы неделю и больше. Иной же раз товарищи находили
под белым курганом лишь окоченевший, а то, по весне, и вконец
разложившийся труп.
Однажды пурга застала Ваню и Степана у дальних ловушек и началась
как-то незаметно. По сугробам потекли снежные ручейки, поддуваемые
ветром, затуманился воздух. И сверху повалил снег большими тяжелыми
хлопьями. Внезапно рванул ветер. Голубой свет луны погас, кругом сразу
потемнело, будто все небо забили досками.
Степан встревожился:
- Пошли скорее в избу!
Не окончив проверку пастей, охотники спешно повернули домой. Но было
уже поздно. Ветер словно с привязи сорвался, и через какую-нибудь минуту
вокруг них гудела настоящая полярная пурга. Морозный ветер метался,
кружил густые белые хлопья, бросал их в сугробы и вновь поднимал,
перетирая снежинки в мелкий жгучий песок. Злобные порывы снежного вихря
сбивали
______________________________
' При северном сиянии.
охотников с ног, стало трудно дышать. Губы пересыхали и лопались,
ресницы смерзались. Сухой мелкий снег забивал все поры одежды. Держась
друг за друга, Степан и Ваня шли по колено в снегу, падали, с трудом
поднимались и снова шли, еле передвигая ноги.
Где море, где горы, где изба?.. Пурга закрыла все. Кругом белая
зыбкая стена, и в ушах только стон и свист разгулявшегося ветра.
"Беда",- подумал Степан. - Эй, Ваня, давай заляжем! - крикнул он,
стараясь пересилить вой пурги.
- ...из сил... выбился, - едва донеслось в ответ. "Ослаб, ох ты,
горе..." - помор ухватил мальчика за рукав и притянул к себе.
- Держись, милый, сейчас заляжем, - выдохнул он, сам едва двигая
замерзшим подбородком.
Ваня только прижался к Степану, ища у него защиты. Шарапов
остановился, приставил к одному из сугробов санки и, не выпуская из рук
шеста, сел с мальчиком в снег.
- Не бойся, Ванюха, и хуже бывало, а живыми оставались!
Ваня молчал.
Пурга словно почуяла жертву. Еще злее завыл ветер, и скоро снежная
лавина погребла и сани и людей.
Но не так легко живыми похоронить поморов!
Вот сугроб зашевелился. Это Степан надел на руку шапку и просунул ее
сквозь снег, сделал дыру, чтобы не задохнуться. Потом он стал уминать
боками снег вокруг себя. Освободившись, привстал и высунулся наружу. В
лицо, как с лопаты, швырнуло колючим снегом.
- Эх ты, серчает пурга! - пробормотал он, скрываясь в снежную пещеру.
По всему было видно, что отсиживаться придется долго, и он стал
тормошить мальчика.
- Ну, Ванюха, что примолк? Хоромы-то у нас что надо: и тепло и не
дует.
- Спать охота... Да мокроты много...- отозвался Ваня и покрутил шеей,
залепленной талым снегом.
- Ну-к что ж, мокро, от мокроты не сгибнешь. А спать нельзя. В носу
щекотать надо, чтоб сон не брал... Слышь, Ванюха?
- Да я не сплю, - с трудом отвечал мальчик. Он так измучился, что
тяжело было слово сказать, все тело охватывала непреодолимая слабость. -
Не сплю...
А пурга делала свое дело. Сугроб становился все выше. Его уже не
пробьешь рукой, в тесной норе стало нечем дышать. Степан то и дело
расшатывал шест, пытаясь проделать в снегу отверстие для доступа
