- Гляди, гляди, Степан! - бросив рвать салату, закричал вдруг Ваня. -
Вот потеха!
На другом конце площадки, расчищенной охотниками от снега,
происходила битва. На мишку, придавившего лапой крупную жирную мышь,
налетели две белые полярные совы. Вытаращив круглые глаза, они с
шипением хлопали его крыльями, стараясь отбить добычу. Медвежонок
ворчал, огрызался и, наконец, бросив мышь, сердито поднялся на задние
лапы. Но совам только того и нужно было; они уже дрались между собой
из-за мишкиной добычи.
Ложечной травы за несколько часов охотники нарвали много. Удивительно
жизнеспособно это растение. И теперь, после сорокапятиградусных морозов,
оно сохранило зелеными свои листья и стебельки, как будто росло даже под
снегом.
Набив салатой два мешка, сделанных из, оленьей шкуры, грумаланы
надели лыжи, закинули груз на плечи и весело побежали в обратный путь.
Лыжи легко скользили по ровному припаю мимо торосов, возвышавшихся со
стороны моря. Торосы напоминали груды колотого сахара, рассыпанного под
открытым небом. Только куски были большие и на изломах отливали
зеленоватым цветом. Но вот мальчик с разгону выскочил на широкую полосу
льда, где лыжи сразу затормозило, словно на песке. Ваня с удивлением
остановился. Лед и по цвету был какой-то странный!
- Степан! - позвал он, - Лед-то какой, смотри, словно в кружевах али
в цветах, и лыжам по нему ходу нет.
Действительно, лед был хитро разрисован кристаллическими узорами,
похожими на фантастические цветы.
- А ты, Ванюха, на вкус попробуй цветы-то!
Мальчик взял на язык несколько кристалликов и тотчас выплюнул: это
была чистая соль, выделенная замерзшей морской водой.
Кристаллики соли непрочно связаны со льдом, даже ветер легко
разрушает, сдувает их замысловатые узоры.
В становище охотники пришли по-весеннему оживленные, разгоряченные
бегом на лыжах и наперебой рассказывали о всех проделках медвежонка,
Федор, приготовляя ужин, сделал к жареному оленьему мясу вкусную
приправу из мелко нарубленных листьев ложечной травы. Соскучившись по
зелени, все с удовольствием ели полярный салат.
- Вот так старуху Цингу надолго отгоним. Делать ей у нас нечего, -
удовлетворенно сказал Степан.
Глава одиннадцатая
ПТИЧЬЯ ГОРА
Шла вторая половина апреля. Солнце начинало пригревать, пробуждая
постепенно жизнь арктической природы.
В низинах, где снегу было меньше, показалась бугристая почва тундры.
Мох, освободившись от снежного покрова, закудрявился, отошел от зимней
спячки. Под лучами солнца сугробы быстро таяли. То там, то здесь
слышались тяжелые вздохи оседающего снега. Пятнами стали выступать из
снега разбросанные по острову озерки. Пресный лед пропитался талыми
водами, стал темным и рыхлым. Поверхность морского льда тоже изменилась.
По высоким торосам снег стаял. На льдинах, нагроможденных в беспорядке
по заливу, висело множество сосулек. Сказочно красивыми в лучах
незаходящего солнца стали ледяные торосы. Зима построила из ледяных глыб
бесчисленные гроты и пещеры. Теперь эти причудливые сооружения,
освещенные солнцем, были наполнены таинственным зеленым светом, а их
входы украшены сверкающими прозрачными колоннами.
Каждый день вносил что-то новое в облик природы. Прошло еще несколько
времени - и около самого берега в морском льду появились небольшие
пространства чистой воды, а на пресных озерках лед растаял совсем. От
нагретой гальки на берегу поднимался легкий парок.
Наконец на остров прилетели первые гости - птицы морских побережий.
Сначала грумаланы увидели кайр, чистиков, а потом вдруг сразу много
разных горластых, беспокойных птиц заполнило все уступы на высоких
скалах, уходящих стеной в море.
Наступил долгожданный для Вани день. Степан сказал ему, хлопнув по
спине:
- Ну, Ванюха, собирайся по яйца, пойдем яичницу добывать. Гнездовье
морской птицы началось.
Зная, как опасно лазить по отвесным утесам, собирая птичьи яйца,
Химков с беспокойством взглянул на Степана и сказал ему:
- Остерегай, Степан, Ванюху... Глупый еще он. Не бережется совсем.
- Будь покоен, Алексей. В этом деле бечева - главное, а бечева у нас
крепкая. Я ее, знаешь ведь, из ремешков еще зимой сплел. - И тут же
повернулся к мальчику: - Ну-ка, Ванюха, угадай: "Скорчится в кошку, а
распустится в дорожку"... Не угадать?.. Веревка это, - сам ответил
Степан. Он не любил, когда его загадки отгадывали.
- Топор да пику с собой захватите. Неровен час, и с ошкуем
встретитесь, - провожая охотников, наставлял Алексей.
Долго шли на север по берегу Шарапов с Ваней в поисках большого
птичьего базара. Весенняя дорога тоже нелегка, местами ноги утопали по
колено в месиве из воды и снега, местами приходилось пробираться по
липкой грязи оттаявшей тундры. Наконец они подошли к мысу, где берег
резко поворачивал к западу и скалы подступали к самому морю. На конце
мыса высокая, саженей в пятьдесят, скала выходила стеной из воды.
Еще издали охотники увидели большие белые хлопья, будто в пургу
вихрем кружившиеся над скалой. Это были сотни тысяч птиц, неумолчно и
разноголосо шумевших, как прибой. Кого только не было здесь: и
черно-белые гагарки, и кайры, и чистики, и буровато-серые арктические
буревестники, и много чаек.
Но вот друзья подошли поближе. На высокой скале, отвесно ниспадающей
в море, хорошо были видны наслоения горной породы, лежащие почти
параллельно. Благодаря неодинаковой плотности скала выветривалась
неравномерно. Длинные и узкие, короткие и широкие впадины, уступы и
карнизы тянулись по всей скале. Иногда из стены выступали над морем
большие каменные глыбы. Местами в стене чернели углубления, пещерки.
Сверху и до самого моря утес был унизан птицами. Они занимали каждый
карнизик, каждый, самый незначительный выступ. Бело-черные живые пятна
сидящих птиц трудно было отличить от массы серого птичьего помета и
белых яиц, лежащих прямо в голых каменных впадинах и в щелях карнизов, у
скалы птицы находились в беспрерывном движении, перелетая с места на
место или кружась в воздухе.
- Вот это птичий базар! Целая ярмарка! - воскликнул с восторгом
Шарапов. - Тут яиц всю жизнь считать - не пересчитать. Идем, Ваня,
прохода на гору поищем. Забраться нам надо вон куда, - указал Шарапов на
вершину скалы.
Ваня поднял голову. Ему показалось, что скала медленно падала
навстречу плывущим облакам.
Пройдя еще немного, охотники увидели с другой стороны утеса уступы,
поднимающиеся до самого верха. По этим природным ступеням они стали
медленно и осторожно взбираться на вершину Птичьей горы. Куда ни глянь,
вокруг только скалы с серым, словно накипь, лишайником, тесно
прильнувшим к шершавой поверхности камня, темные ущелья да белые пятна
не растаявшего снега. Ни цветка, ни травки, ни мха - ничего живого.
Шарапов привязал короткую веревку к своему поясу, а другим концом
обвязал Ваню. Так они шли, помогая друг другу: когда оступался один,
другой его поддерживал. В руках у них были легкие багры, помогавшие
держаться за каменные выступы.
Но вот, наконец, они на вершине горы. Степан снял шапку, вытер ею пот
с лица, несколько раз прошел взад и вперед по площадке, стараясь
выровнять дыхание.
- Как, отдохнул? - спросил он Ваню. - Тогда начнем. Шарапов перевязал
Ваню несколько раз у пояса концом веревки, потом перехватил ею грудь
мальчика крест-накрест через плечи. Сбоку у Вани был привязан мешок из
оленьей шкуры с веревкой потоньше. У пояса висел нож. Руки оставались
свободными. Топор и пика остались у Степана.
- Ну-к что ж, - сказал серьезно Шарапов, - теперь, брат, ложись у
самого края и ползи осторожно. Смотри, крепко держись за веревку. А я
камень найду, чтобы привязать ее. Как крикну, будешь спускаться
понемногу, а мне сигналы давай. Голоса твоего мне не услыхать: птицы
крик да шум такой поднимут, как в бурю на море. Сигналы веревкой давай:
если один раз дернешь - значит, спускать тебя надо, два раза - на месте
держать, а три - я кверху тебя поднимать буду. Запомнил? Ползи вон к
тому выступу. Он гладкий, веревку не будет резать.
Охотники поползли осторожно, как кошки. Впереди Ваня, за ним Шарапов.
Вот они у самого края обрыва. Ваня взглянул вниз и... скала будто
закачалась под ним.
- Если будет кружиться голова, посмотри на скалу около себя, -
услышал он слова Степана, будто догадавшегося о его состоянии. - А
главное, не бойся ничего, знай яйца в мешок клади да ни о чем не думай.
Как полный наберешь - дерни за веревку от мешка, я его вытащу.
Шарапов проверил еще раз, крепко ли привязан Ваня, удобно ли подвязан
мешок, не мешает ли мальчику, и снова внимательно осмотрел всю веревку
от конца до конца, потрогал каждый узел. Затем он нахлобучил Ване
поглубже шапку.
- А то глаза выхлещет птица-то, - пояснил он.
Ваня стал медленно, ногами вперед, сползать с края обрыва. Вот он
закачался на веревке. Теперь голова у него уже не кружилась. Одна мысль
владела им безраздельно: не бояться, не осрамиться в глазах Степана,
быть настоящим охотником.
Шарапов пристально следил за движениями мальчика, крепко держа
веревку в руках, и был готов в любой момент спустит его ниже или
вытащить наверх.
Как только Ваня появился у первых гнезд, сразу же, как по сигналу,
всполошился весь птичий базар. От хлопанья крыльев и резкого крика
поднялся такой шум, словно со скалы обрушился внезапно водопад. Птицы
тучей окружили утес.
Держась одной рукой за выступ скалы, другой Ваня ловко и быстро
хватал яйца, стараясь подбирать пестрые, в крапинках, и клал их в мешок.
Иногда он упирался ногами в выступ скалы и закрывал лицо руками; чайки
густой тучей облепляли его, стараясь ударами крыльев и клювов отогнать
дерзкого врага. Понемногу наполняя мешок, Ваня то и дело подавал сигнал
спуска, пока ноги его не коснулись широкого карниза, расположенного
почти посредине скалы. Птичьих гнезд здесь почему-то не было. Совсем
близко от Вани, смешно растопырив лапки и быстро махая крылышками,
держалась в воздухе почти на одном месте кайра. Брюшко у птицы между
лапками было совсем голое.
"Для детей своих, на гнездо весь пух выщипала", - догадался мальчик.
Став, наконец, на ноги, Ваня отдыхал, поглядывая по сторонам. Внизу
под ним неслышно плескалось о камни море. Он весело глянул вверх и
сквозь белые хлопья все еще носившихся в тревоге птиц увидел голову
Степана. Мальчик дернул за тонкую веревку, и мешок с богатой добычей
пополз кверху.
Готовясь к подъему, Ваня ощупал веревку у пояса. Потом обернулся - и
замер: в двадцати шагах от него, прижимаясь к скале, стоял медведь.
Видимо, он давно наблюдал, как спускался Ваня, а когда мальчик оказался
на уступе, решил, что это его законная добыча, и смело пошел на него.
Правой рукой Ваня инстинктивно выхватил нож, а левой дернул три раза
за веревку.
Правой рукой Ваня инстинктивно выхватил нож, а левой дернул три раза
веревку.
Ошкуй подошел совсем близко, Ваня уже чувствовал смрадный запах его
пасти. Вот медведь протянул когтистую лапу... Мальчик отпрянул, полоснув
по ней ножом. В этот момент веревка натянулась, и Ваня, медленно
покачиваясь, начал подниматься. Медведь с рычанием стал на задние лапы
и, подняв морду, тянулся за ускользающей добычей.
Только сейчас Ваня догадался, почему на этом выступе не было птичьих
гнезд: видимо, звери легко могли добираться сюда.
Вот, наконец, и верх скалы! Мальчик схватился руками за край обрыва и
выбрался на вершину.
