- Я... это... я тоже "живой мир" люблю. Особенно "оверсан". Солнце
очень красиво можно вообразить... Командир благосклонно кивает. Мы с Фи-
зиком орем нараспев:
- Лиса - подлиза! Лиса - подлиза!- и на ходу сочиняем, смело круша
стереотипы женского и мужского рода:
- Лиса - болван. Захотел "оверсан". Полетишь башкою вниз, Потому что
ты - подлиз!
- Дистрофик, а ты что скажешь? - Это вступает Командир. Оппозиция на-
ша ему не нравится. У Психолога же и спрашивать нечего. Заранее знаем:
скажет "шахматы", или "литературная викторина", или "герои любимых книг"
- что-нибудь в таком духе.
- Я? - Дистрофик смущается и краснеет снова.- Я, ребят, так... ниче-
го.. Я лото люблю. Мы с папкой и мамой часто в него играем. Хорошая иг-
ра, не верите?
- Чо-то ? - Лиса скатывается со скамейки. Хохочет. Но продолжать не
смеет: натыкается на грозный взгляд Навигатора.
- Не трожь его! Слышь? А ты, старшой, тоже мне!- накидывается Нави-
гатор на Командира.- Дал бы лисе по шее, чтоб не вонял. Лото - хорошая
игра. И "Живые картины" хорошая. И конструктор у Рыжего ничего себе. А
вот у меня мечта,- он задумчиво вскидывает глаза,- "Лабиринт-ловушку"
заиметь!
- Какую "ловушку"? - удивляются все.- Мы про такое и не слыхали.
- Это новая игра. Я только сегодня узнал. Значит, во-от такая голови-
зионная рамка. В ней вырастает трехмерный лабиринт. И внизу пять "зайчи-
ков" горят. Ну и пятнадцать рычажков, само собой. Надо зайчиков по лаби-
ринту провести всех одновременно, а потом их в особую ловушку загнать.
Если загонишь - лабиринт пропадает, и появляется сногсшибательная голо-
визия, всякий раз новая. А если хоть одним "зайчиком" за светоплоскость
заденешь, все пять назад возвращаются.
- Вот это да!- выдыхаем мы с шумом. Замолкаем: каждый разрабатывает
план, чего бы такое дома сделать, чтобы отец за это "ловушку" принес...
И все кончается. Мир детства ужимается до кают-компании Корабля. На
хронометре - расчетное время. Минута. Вокруг - остолбенелые лица экипа-
жа.
Сначала думал: мы все в детстве побывали. И каждый самим собой был.
Потом - нет. "Сны" у всех индивидуальные оказались. Я один такой "счаст-
ливый". Не только на двадцать лет "помолодел" в ту минуту, но и в мозги
прочим умудрился залезть. Знать бы- КАК!
Бросился к приборам. И после того, что было, даже не удивился. Все
работает нормально, однако стопорные "дубли" - те, что на показаниях в
момент эксперимента должны стоять,- словно взбесились. Математический
реактор - нуль. Малый реактор - нуль. Абсолютное смещение-нуль. Это еще
можно понять. Но и относительное - тоже нуль. Будто вся Вселенная на ту
самую минуту застыла! Полевая защита: "дубль-стопор" сломался! И нако-
нец, ручной калькулятор - наш "суперабак" - САМ ПРИШЕЛ В ДВИЖЕНИЕ. Я по-
играл шариками, требуя конечный результат. Ответ-бесконечность! Но бес-
конечность ЧЕГО?!! Вот и выговорился..."
В памяти еще раз возвращаюсь к смерти Психолога. Смерть эта по-
действовала на меня ужасно. Как-то не привыкли мы, чтобы люди вот так
просто умирали. Ведь совсем молодой был, тренированный мужчина. Испытан-
ный всевозможными тестами и отобранный после тщательнейшего медицинского
отсева. И вдруг кровоизлияние в мозг... Я ведь и сам рвался в экспери-
мент: тогда еще, когда группа только формировалась. Казалось: по всем
статьям подходил, по здоровью тем более. И надо же было им найти невин-
ную отроческую тахикардию! Моментально категорический отказ. И многочис-
ленные ряды "отсеянных" стали на одного человека больше. А друг мой Пси-
холог попал. И... пропал...
Как же это расценивать? Мне повезло? Или все-таки ему? Мне, который
по причине чрезмерной детской активности - нежеланной причине!- остался
жить? Или ему, который, хотя и умер, успел побывать на грани Неведомого?
Я возвращался на вылеченной "квадриге" домой. В пути у меня еще не
возникала идея самому принять участие в разгадке тайны: полагал, что и
без моей скромной персоны найдется немало пытливых умов. Но двух вещей
не знал я тогда: во-первых, что фонна Психолога мне адресована будет, а
во-вторых, новой, более ужасной, чем предыдущие, вести.
Я не успел войти домой, как тут же включился головизор. Короткая зас-
тавка передачи "Хроника", тревожный музыкальный сигнал, и диктор переда-
ет экстренное сообщение: погиб не только Психолог, погиб весь экипаж. По
истечении суток после приземления умерли все семеро. Причина смерти -
кровоизлияние в мозг. Причина кровоизлияния выясняется. "Выясняется" до
сих пор... Экипаж ничего не успел сделать. Не успел собраться перед ака-
демической комиссией. Не успел выступить на пресс-конференции. Не успел
"кристаллизовать" отчеты. Времени хватило лишь на фонны. Семь звуковых
кубиков, записанных частично в космосе, частично в гермобоксах перед то-
мительной процедурой "контроля",- все, чем мы можем располагать. Любой
волен заказать и получить копии. Все семь копий у меня на столе. Три -
чуть поодаль: прослушанные. Из оставшихся выбираю Навигатора.
"Нервные впечатления... Сбивчивые воспоминания... На большее пока
рассчитывать не могу. Полный отчет будет позже. Или не состоится вовс
е... Причиной тому-крайняя скудость информации. Насколько могу предста-
вить, в будущем ее не прибавится.
Прежде чем перейду к основному, изложу факты всем известные и неоспо-
римые. Неоспоримость - пока главный козырь, к тому же едва ли не лучшее
средство подготовки слушателя. Надобность такой подготовки явствует из
дальнейшего.
Итак, о Корабле и верховный задаче эксперимента. Ставится проблема:
исследование чистого вакуума. Очевидная деятельность разумеется в двух
направлениях: первое-отыскание такового, второе - создание прибора, спо-
собного подвергнуть искомую область анализу. Отталкиваемся от определе-
ния "чистого вакуума"; "Область пространства, максимально свободная от
наличия материальных частиц и с наивозможно минимальным фоном взаимо-
действий". Вывод напрашивается сам собой: поиск следует осуществлять в
глубоком космосе.
Начинаем "считать" пространство. Калькуляторное лоцирование космоса
дает результат: ближайшая область с минимальным содержанием вещества ле-
жит в северном полушарии эклиптическе системы координат - небесные широ-
та и долгота сейчас маловажны - на расстоянии четырех световых месяцев и
двенадцати световых дней от Земли.
Корабль, на котором мы достигли этой области, принципиально нов в
двояком смысле. Во-первых, его основным движителем является математичес-
кий реактор, сводящий С-тензор к нулю в той точке пространства, коей яв-
ляется сам Корабль, и таким образом создающий неопределенность расстоя-
ния, равнозначную мгновенному скачку внутри "жгут-структуры". Во-вторых,
его конструкция позволяет - в случае точного попадания в заданную об-
ласть - поймать чистый вакуум в ловушку. Это достигается следующим обра-
зом. Корпус Корабля состоит из металлопластических материалов и предс-
тавляет собой, для упрощения скажем, полую сферу. При подаче импульса на
гибкий шпангоут корпус размыкается и, образно говоря, "выворачивается
наизнанку", "схлопываясь" вокруг малого объема вакуума с нулевым содер-
жанием вещества.
Простейшая аналогия: представим надрезанный по большому диаметру
детский мячик. Небольшое усилие пальцев, и мячик уже показывает нам свою
внутреннюю поверхность, оставаясь по форме тем же шаром. Если к этому
присовокупить, что края разреза при касании моментально склеиваются, а
"выворачивание" происходит в мгновение ока, то, право же, для примитив-
ной модели Корабля нам больше ничего не требуется. Разве что указать:
реакторный отсек и отсек управления расположены на "полюсах", а "надрез"
проходит по "меридиану".
Оболочка нашего Корабля надежно защищает "пойманную" пустоту от всех
видов взаимодействий, включая электромагнитное поле рабочих систем Ко-
рабля, и даже гравитацию, ибо в момент "нуль", то есть в момент "схлопы-
вания", срабатывает математический реактор, и для объема, оказавшегося в
пределах оболочки, тензор кривизны пространства обращается в "нуль",
элиминируя "жгут-структуру". В тот же самый момент начинает функциониро-
вать "васкоп", долженствующий за минуту эксперимента сделать около мил-
лиона мгновенных "снимков" вакуума, энергетическая расшифровка которых
последует на Земле. Такова схема эксперимента. Добавлю: запроектирован-
ная схема, ибо на деле после "схлопывания" рассудки наши помутились,
"васкоп" же и "глазом не моргнул".
События развертывались так. Я выстрелил Корабль а расчетную точку и
переключил энергию на малый реактор. Мы начали медленно продвигаться в
пространстве. Погрешность оказалась ничтожной, поэтому после непродолжи-
тельного рыскания Корабль вошел наконец-то в желаемый район. Все наше
внимание переключилось на "пустомер"-индикатор содержания вещества в ва-
кууме, или "пустомелю", как мы его окрестили.
"Большеразмерный уровень - пусто", начал издалека наш "пустомеля", и
тут же хронометр принялся за отсчет времени. "Космическая пыль - пусто".
Мы перемигнулись друг с другом: лоцирование не подвело. "Межзвездный газ
- пусто". Вот оно, мгновение! На атомном уровне - как помелом, следова-
тельно... "Общая оценка - пусто". "Чистый вакуум",- все тем же скучным
голосом объявил "пустомеля".
Последнее, что я помню из реальности ДО, легкий толчок: "ловушка"
захлопнулась,
Немедленное ощущение: лечу куда-то во мраке" Затем подо мной объяви-
лась матушка-Земля. Вокруг раскинулся божественный воздушный простор,
над головой - пара-другая легких облачков и небывалой голубизны солнеч-
ное небо.
Самое удивительное - летел я "безо всего". Не было за плечами увесис-
того и монотонно гудящего "Вихря", предплечья и запястья не обжимали ох-
ваты спортивных крыльев, не было ощущения невесомости, как на параболи-
ческом тренажере. Была влекущая к земле тяжесть тела, которое, впрочем,
и не думало опускаться, было сказочное чувство парения и была радость.
Нестерпимый восторг, захватывающая душу удаль, блаженство избранных,
упоение победой над природным недостатком человека, одержимость власти
над природой - все смешалось, все распирало грудь, наполняя легкие некой
невесомой субстанцией, которая, может быть, и удерживала меня на высоте.
Я с удивлением прислушивался к собственному телу. Не было органа, ко-
торый работал бы в привычном режиме. Сердце билось не ритмично, а выби-
вало какую-то сложную "морзянку". В печени ощущалось странное щекочущее
движение, впрочем, не беспокоящее, а скорее приятное. Желудок словно бы
сжался в комок, уступая место диафрагме, которая мощно пульсировала и
напоминала мембрану бионасоса "квадриги" или "триеры". Только насос этот
гнал неизвестно что и неизвестно куда. Руки и ноги подчинялись неведомым
командам - не мозга, а иного органа, только что чудодейственным образом
родившегося "под ложечкой",- и блестяще удерживали равновесие, не до-
пуская, чтобы я свалился в "штопор" или попал в "воздушную яму". Да что
говорить - все органы трудились по-особому, но происходящее казалось мне
абсолютно естественным, словно бы летать я был обучен с детства. Может
быть, и не ходил никогда - только летал...
Подо мной проплывал незнакомый мне заповедник. Девственные леса, бла-
гоухающие сады, полудикие парки, луга, речушки, лужайки - все вызывало у
меня умиление и первобытное почитание. Я бросался камнем к купам де-
ревьев, пугал быстролетной тенью рыбешек в прудах и снова взмывал в не-
бо, гонялся за птицами, съезжал по радуге, делал тысячи подобных благог-
лупостей и хохотал, хохотал, хохотал...
Пока не очнулся в центре управления Кораблем. Я лежал на полу и бился
в истерике. Психолог разжимал мне челюсти, вливая витализатор, хлестал
по щекам, но я все сильнее закатывался идиотическим смехом. Совершенно
