Вывод у меня пока один напрашивается. Не прошлое это было, а модель
прошлого. Да! Какая-то вот такая модель. И видишь ли, в этой мысли меня
следующее утверждает: с каждой минутой все дольше и больше чудится, что
спектакль тот самый - головизионный - не целостным представлением был,
не видеозаписью, а очень хорошо подогнанной мозаикой из обрывков всех -
всех! спектаклей, что я за свою жизнь пересмотрел..."
Щелчка нет. Фонна Психолога оказалась записанной не до конца, и чтец
сканирует развертку, надеясь обнаружить новую ин* формацию. Я знаю, что
ее не последует, но не двигаюсь, не переключаю проигрыватель. Посидеть,
подумать... Вспомнить. Все вечера заняты у меня только этим. Я часто
спрашиваю себя; зачем мне это нужно? В конце концов я не специалист, не
член какойнибудь комиссии, просто близкий друг Психолога, немного знал и
остальных членов экипажа. Меня никто не просил о помощи, мои выводы, да-
же если они и последуют, вряд ли кого заинтересуют, ибо базой, достаточ-
ной для научного обобщения физико-технических данных, я не располагаю. И
тем не менее бьюсь",
Может быть, толчок дало письмо? Да, так и было. Я оказался вовлечен-
ным в эту историю, и память о друге не даст мне покоя, В сущности, мне
всего-то и нужно, что мои фонные копии. Корабль? Пусть другие разбирают
его по косточкам. Я вижу смысл в другом: в вопросах, мучивших Психолога.
Какая тайна сокрыта в видениях, с которыми столкнулся экипаж? Почему они
разные? Что подействовало на психику тренированных людей? И добавлю от
себя - нет ли в галлюцинациях ответа на всю загадку эксперимента?
Вот подумал сейчас о Корабле и тут же вспомнил, как я впервые увидел
игрушку Физика.
Это было задолго до эксперимента. Я заехал тогда к Физику по каким-то
не суть важным делам, но дома его не застал. Очевидно, его срочно вызва-
ли, ибо он был отменно точен и, коли условился, никогда не заставлял се-
бя ждать. Поскольку из всех машин на стоянке отсутствовал лишь один
"спурт", это само по себе доказывало, что вызов был спешный и требовал
безотлагательности.
Мне ничего не оставалось делать, как убраться восвояси. Но, прежде
чем задать "квадриге" реверс, я счел нужным зайти внутрь м оставить хо-
зяину фонну. Естественно, это можно было - и по всем правилам следовало
- сделать в гостевом дворике. Я же, понукаемый нездоровым любопытством,
решил подняться в кабинет и засвидетельствовать визит - шутки ради - в
блоке "рабочей памяти". Что поделаешь, очень уж хотелось полюбопытство-
вать, как выглядит "святая святых" ученого. Тем более что самому хозяину
никогда бы и в голову не пришло, будто его "келья" может вызвать интерес
у кого-либо из гостей.
Вступил в кабинет... и тут же пожалел о своей ненасытной любозна-
тельности. Кабинет как кабинет, обычное рабочее место, ничего особенно-
го. Стол, пюпитр "рабочей памяти", информ-заказчик, картотека, фоннопро-
игрыватель да серийный "секретарь" - вот и вся обстановка. Что я ожидал
увидеть - я и сам не представлял. Скорее всего, мне рисовался в вообра-
жении живописный беспорядок. Нестертые в "памяти" обрывки мыслей, стра-
ницы новейшей монографии на экране заказчика, полузаконченная рукопись в
"секретаре" и прочее и прочее...
Все было не так. Безукоризненная чистота и до обидного законченная
аккуратность царили в "келье". Ничто не указывало на то, что именно
здесь рождаются головокружительные теории и именно отсюда выпорхнула
идея Эксперимента, посягающего на основы миропорядка. Музей оргтехники,
да и только. Даже столкалькулятор, который уж никак не мог оставаться в
бездействии сегодня утром, напустил на себя восторженно-праздный вид,
словно бы ни один логарифм в жизни не обременял его мозги, а об интегра-
лах он и понятия не имел и вообще был предметом благоговейного поклоне-
ния, идолом-недотрогой, сокровищем языческой кумирни.
Впрочем, я ошибался. На матовой крышке стола покоилась какая-то шту-
ковина. Единственный предмет, вносивший диссонанс " обманчивый покой ве-
щей. Это был небольшой приплюснутый шар черного цвета с едва ощутимыми
выпуклостями на полюсах. Выпуклости соединяла тонкая белая линия. Я
опасливо повертел шарик в руках, и вдруг с ним что-то произошло. Непо-
нятно что, но он как-то вздрогнул, издал резкий хлопающий звук, и вот у
меня в руках уже нечто вроде веретена все тоге же черного цвета и с бе-
лой полоской от острия до острия,
Я снова повертел игрушку в руках, и опять раздался резкий хлопок, ве-
ретено вздрогнуло, превратившись в шар. Минут пять я забавлялся диковин-
кой, пока не заметил, что она меняет форму при нажатии либо на выпуклос-
ти, либо на острия. Что же, причуда есть причуда. Почему бы талантливому
и еще очень молодому физику не мастерить на досуге пространственные го-
ловоломки или показывать домашним топологические фокусы? Мне-то что до
этого? Я наскоро вляпал в "память" две-три фразы; мол, сожалею по поводу
несостоявшейся встречи, присовокупил извинение за бесцеремонность и вы-
шел из дома.
Через несколько дней я все-таки встретился с Физиком. Он сам приехал
ко мне. Мы обсудили все что нужно в какие-нибудь полчаса, и, возможно,
эта встреча вылетела бы у меня из памяти, если бы не одно обстоя-
тельство. За разговором Физик безотчетно полез в карман и вынул из нег
о... все то же веретенце. Я уставился на знакомую игрушку, а он, не за-
мечая этого, продолжал говорить. Внезапно раздался хлопок, ученый
вздрогнул, разжал пальцы, и на пол скатилось не веретенце - черный ша-
рик. Я поднял его и отдал владельцу. Тот смутился, пробормотал что-то и
хотел было убрать загадочную штуковину в карман, но я остановил его. Так
я впервые услышал о Корабле. Шарик-веретенце был его макетом...
Из оставшихся пяти кубиков снова беру первый попавшийся. Уже ничего
не задумываю, просто неторопливо жду. Бортинженер.
"Это был сон. И это была явь. Это была мистика. И это было по ею сто-
рону реальности. Или вообще ничего не было! Должный строй мира: вне ма-
терии - пустота. Приличествующий сознанию подход: "внутри пустоты" - ок-
сюморон.
Естественная субординация: вещество как образ бытия - поле как систе-
ма связи - вакуум как нуль вещества или поля. Мы мечтали внести коррек-
цию в эти три формулы. "Содержание" пустоты наделить смыслом.
Доказать, что вакуум не нуль, но нулевое состояние энергии. Нулевое,
однако же состояние.
И таким образом, представить Вселенную как вакуумновещественный кон-
тинуум, то есть мыслили такую субординацию: овеществленная энергия -
энергия поля - вырожденная энергия.
Большего, полагали, не дано. Вышло: есть большее. Или есть вместо. Но
ЧТО? Почему вместо вырожденной энергии мы обнаружили выродков нашего
сознания?
Есть древний прием; высказаться-осознать. Уверен, что не получится. И
тем не менее должен попытаться. Иначе безумие укоренится, а страх обер-
нется ужасом.
Я попал в детство. Свое детство. Сознание раздвоилось. Я ощущал себя
ребенком. Не в эмоциях и речениях, а тем, прошлым. Двадцать лет жизни
исчезли. И параллельно видел себя со стороны. Облик соответствовал было-
му. Жидкие светлые волосики, короткие штанишки, колготки, бактерицидный
клей на ободранных локтях... Похож на девочку... Стереофото из семейного
альбома...
Мучила важная проблема: смесь вкусных вещей - вкусна ли? Например,
ежевичное варенье, пикули и сырое песочное тесто. Или так майонез, ли-
монный крем, гречневая каша с молоком. Странный был ребенок; любил каши.
Смешать бы все в тазу! И есть ложкой. Останавливало одно: таз спрятан у
мамы. Пахло ванильным мороженым.
Глубокомыслие отпустило; встретился с приятелями. Идиотизм заключался
в следующем: м о е детство, вернувшееся в абсолютном вакууме, пересек-
лось с детством экипажа. Не знал я никого из них двадцать лет назад, вот
беда! Познакомились на отборе. И детских фотографий не видел в жизни.
Перед возвращением на Землю - когда обменивались "выродками" - описал
каждого, каким лицезрел "во сне". Подтвердили. Их изумление - выше мое-
го: сходство-до малейших деталей. И образ мыслей подобен. Насколько пом-
нят себя.
Я впал в детство. Допускаю. Правильнее: "меня впали". Нечто воз-
действовало на мозг, высвобождая воспоминания. Бред, по сути своей: вок-
руг пустота. Но возьмем как гипотезу. А память шести человек - как в мою
влезла? Семь ниточек, ведущих в полузабытое прошлое - неповторимое, у
каждого свое и посторонним неведомое,- к а к сплелись?
Сидели рядком на скамеечке. Чинно, степенно-благовоспитанные детишки.
Ногами болтали, рассуждали. Кто в носу ковырял, кто ногти грыз, кто укус
комариный расчесывал. Дружки - любой скажет. А подружиться им - через
двадцать лет!
Командир - вихрастый, штаны на помочах старомодных - вперехлест,
гольфы сползли, настроен воинственно: чуть что - соседа локтем в бок.
Помощник-анемичный, вялый. Зовут "дистрофиком". Кожа тонка: на шее
все жилки видно. Почти прозрачный. Спорить не любит и не хочет, но при-
ходится: компания втянула в дискуссию. Физик-конопатый до умопомрачения.
За веснушками лица не видно. Огненные волосы не во все стороны, как у
рыжих обыкновенно, а напротив-аккуратной челочкой. Вожак-Командир, но и
этот из лидеров, за чужое верховодительство отчаянно переживает. Потому
и любое слово - главарю наперекор.
Психолог - из тех, что в школе становятся круглыми отличниками и за-
нудами. Все знает, но снисходительно молчит, если скажет что - обяза-
тельно проверенное и в точку. Таких родители с трех лет "по-взрослому"
одевают, а с пяти уже на коррекцию зрения водят: читают все, что под ру-
ку попадается, даже кулинарные книги.
Техник меньше всех ростом, потому и ехиден. Нос острый, как у лисы,
глаза - щелочки, рот от уха до уха. Первый подпевала Командира. Тот ему
брезгливо потворствует, остальные - и я в том числе, не тот, который
смотрит со стороны, а тот, что сидит на лавочке третьим справа,- нена-
видят. В начальной школе потенциальный ябеда и подхалим. Лупить будут
нещадно.
Наконец, Навигатор - "вещь в себе". Отрешен, суров, словно наперед
известно: через пару десятков лет быть ему "звездным штурманом". Одна из
редких натур: в цели жизни уверен с малолетства, идет к ней упорно и до-
бивается максимального. Знает все о типах космических кораблей, о трех-
мерных лоциях, о системе координат в пространстве, любой разговор сводит
к "эклиптике", "космовекторам". Любимое присловье: "Эх, суперсвет бы!"
Как в воду смотрит: в числе первых окажется, кто пространство перехит-
рит.
А дебаты у нас нешуточные: спорим, какая игра лучше.
- Конструктор!- выкрикивает Физик, стремясь к приоритету.
- Смотря какой конструктор,- важно и снисходительно цедит Командир.
- Конструкторы разные бывают.
- "Построй сам",- хихикает Техник.- Кубики. Робя, рыжий в кубики до
сих пор играет!
- У-у, лиса!- Физик гневно потрясает кулачками.- И не кубики вовсе
- аналоговый на микротриггерах! Мне такой конструктор отец подарил. С
полиэкраном!
Командир ощущает потребность в возврате инициативы.
- Хлам!- бросает он.- Ясли... "Живой мир"-это вещь. Нацепил шлем и
крути ручки. Хошь - в космосе летишь, хошь - в джунглях крадешься. Не то
что твои "тригры-мигры"!
- Хлам?!- глаза Физика стекленеют.- Да ты сам знаешь кто? Спор гро-
зит баталией. Выступаю я:
- Кончай, братцы! Тебе-то, рыжему-то. А я технические игры не люблю.
Вот в "пришельцев" сыграть бы! Айда, а? Дистрофик водить будет. Он все
равно прятаться не умеет, уши за парсек видны. Пусть "Центр" охраняет.
Чур, я в дальнем патруле! Дистрофик багровеет. "Лиса" опять скалится.
- Прише-е-ельцы,- тянет он, опасливо косясь на командира.- Ты еще
"индейцев" предложи. Ща луки сделаем, стрел наломаем. Возня одна...
- Ты сам-то, "лиса-морда коса", во что играешь? Небось ни во что!
