ВИТАЛИЙ БАБЕНКО
Проклятый и благословенный
Я очень часто прослушивакт эти фонны. И каждый раз долго выбираю, ка-
кую взять для начала, стараюсь представить, чей услышу голос. Все они
одинаковые - розовые кубики не больше игральной кости, ничем не помече-
ны, чтобы отличаться один от другого, если не считать крохотного индекса
на первой плоскости. Я намеренно располагаю их так, чтобы индекс оказал-
ся внизу. Беру наконец первую попавшуюся фонну, осторожно закладываю в
проигрыватель и жду.
Раздается тихий щелчок. Сейчас в воздухе родится голос. Чей он будет
- Психолога или Физика, Бортмеханика или Командира,- я не знаю, но
всегда заключаю сам с собой нечто вроде пари. Мне кажется, если я уга-
даю, то вскоре сбудется и самое сокровенное мое желание: наконец-то я
все пойму. Шанс угадать весьма высок: всего-навсего один из семи. Семь
фонн выстроились в ряд у меня на столе, ровно столько, сколько было чле-
нов экипажа. Почемуто я постоянно проигрываю, и, когда в комнате затиха-
ет последний монолог, мне мерещится, будто я только что был на волосок
от разгадки, не сумел разобраться в какой-то малости, еще чуть-чуть - и
из разрозненных кусочков сложится ясная и четкая мозаичная картинка. Од-
нако... это, же самое впечатление возникало и позавчера, и завтра мне
будет недоставать все той же малости, и я утешаю себя мыслью, что причи-
на в моей невезучести; опять не угадал, опять с первого раза не вышел
мой многоголосый пасьянс.
"Человеческое познание движется по очень странной траектории",- слы-
шатся первые слова монолога Физика. Я закрываю глаза, и мне чудится, что
он сидит в кресле напротив меня, играет своим шариком-веретенцем и тихим
голосом - не вдаваясь в сложности теории и не читая наизусть формулы,
которые выглядят красиво только на экране калькулятора, а в словесном
выражении представляются полнейшей абракадаброй,- рассказывает мне, че-
ловеку от физики весьма далекому, о цели эксперимента.
Что же, по крайней мере сегодня пасьянс начался вполне логично-с пре-
дыстории. Только я загадывал Навигатора...
"...Кто мог подумать хотя бы двести лет назад, что, изучая материю,
углубляясь в структуру вещественного мира, мы вдруг упремся в абсолютно
невещественное, в пустоту, в ничто, в вакуум? Как можно в Ничто искать
причины Чего-то? И если это Что-то - весь мир, вся Вселенная, то имеем
ли мы право тратить силы, энергию, возможности на изучение Несущего и
снаряжать экспедицию "туда, не знаю куда", требуя от нее, чтобы она при-
несла "то, не знаю что"? Да, имеем...
Очевидно, не напрасно вопрос: действительно ли пуста пустота? - из-
давна волновал ученых. Вспомним споры о близкодействии и дальнодействии
времен Ньютона. Вернемся к теории эфира. Перелистаем лишний раз Эйнштей-
на и задумаемся над его словами о "невесомой, светоносной материи". При-
бавим к этому не столь ушедшие в прошлое - всего вековой давности - дис-
куссии о нулевых колебаниях вакуума, а также наши бесплодные попытки по-
нять гравитацию,- бесплодные тем паче, что нам удалось расшифровать
гравитационную структуру Вселенной и использовать ее для перемещения в
пространстве,- и на поверхность всплывет парадоксальный вывод; как бы
все упростилось, если бы в словечке "НЕ-сущий" можно было убрать дефис!
Вакуум, несущий нас. Мир. Жизнь... И как многое стало бы нам понятно в
мироздании, если бы вслед за Мефистофелем мы могли повторить:
"нечто и ничто отождествились"...
Или если бы мы по-новому осмыслили слова из Тайттирия Упанишады:
"Поистине вначале это было не-сущим;
Из него поистине возникло сущее".
Или задумались бы над речением Лао-цзы:
"Все сущее в мире рождается из бытия. А бытие рождается из небытия".
Как появился наш мир? Откуда берутся звезды? И - самое главное - КАК
они берутся? Сколь "простенькие" вопросы! И сколь непросто на них отве-
тить. Например, в последнем КАК - загвоздка величайшая. Ни одна теория
не объясняет это маленькое словечко, а в большинстве гипотез оно так и
остается белым пятном. Если мы зажжем в пространстве звезду - скажем,
соберем мегаколичество водорода, уплотним его, нагреем подобающим обра-
зом и инициируем в нем реакцию синтеза, пусть даже получим расчетным пу-
тем гарантию, что реакция по типу и длительности не будет отличаться от
истинно звездной, пусть даже забудем на время, что водородный цикл Бете
- как это было доказано много лет назад - нарушается, лишь стоит взяться
за анализ нейтринного потока,- будет ли у нас уверенность, что получит-
ся именно звезда? А может, для звезды нужно еще Нечто? Или Ничто?..
Игра этими двумя словечками занимала меня с детства. В мозгу не укла-
дывалось, что вне нашего мира, вне нас и внутри нас царит полная пусто-
та. Что пустоты этой в собственном теле гораздо больше - в прост-
ранственном смысле,- чем вещества, хотя мы и набрасываем на нее ловчую
сеть или, еще лучше, маскировочную сеть полевых взаимодействий. Что
расстояния между крохотными частичками, из которых состою я, сравнимы с
космическими и что любой человек, в сущности, как и его обитаемый мир,-
лишь сумма вещественных слагаемых, дрожащих в безмерном невещественном
восклицательном знаке, перед которым мышление пасует. И мне захотелось
превратить его в знак вопросительный.
Цель жизни выявилась очень рано. Я поставил перед собой задачу дока-
зать, что вакуум - "ничто" в одном-единственном, косвенном, условном
смысле: без него наш мир действительно был бы абсолютной пустотой. НИ-
ЧЕМ. Мира бы не было. Итак, теорема: вакуум - носитель и прародитель ма-
терии. Скорее, родитель, ибо, как я предполагаю, она черпалась из него
всегда и черпается ежемгновенно. Первая посылка моя магистерская о нуле-
вых колебаниях вакуума. Именно из нее вытекало следствие о возможности
создания прибора, который я назвал васкопом-вакуумным микроскопом. Иначе
- особой, чуть не сказал "фотографической"... камеры, позволяющей делать
мгновенные - в истинном смысле - энергетические снимки или даже "срезы",
"сечения" чистого вакуума.
Чистый вакуум мы нашли. Оставалось малое - чтобы прибор сработал.
Только в этом случае можно было бы доказать, что мы взвешены не в пусто-
те, а в безбрежном море энергии* Вакуум - море энергии. Прибор не срабо-
тал...
Поразительное дело. Мы совершаем гиперсветовые скачки в пространстве,
а как это делаем - не знаем. "Know-how" без "how". Понятно одно: мы на
верном пути. Разработали теорию, теорию весьма искусственную,
постулированную архипроизвольно. Теория воплотилась в постройке
Корабля. И Корабль "проткнул" космос! Как? Посредством чего? С помощью
каких сил? Убежден: ответа не будет до тех пор, пока мы не постигнем
вакуум.
Наш мир пятимерен. Сие известно любому школяру; три измерения -
пространственные, четвертое - временное, пятое - энергетическое. Мы поп-
робовали представить гравитацию Вселенной как некий жгут, каждое воло-
конце которого - четырехмерный объект вещественного мира, протянутый по
оси Энергии. Элемент бреда возникает уже на этом этапе: не представляя
себе гравитации, ищем гравиструктуру; не зная, в чем суть тяготения и
что есть его носитель, рисуем картину мироздания; между Вселенной и Гра-
витацией ставим знак равенства. А затем пускаемся в область фантасмаго-
рии: задаемся целью "протиснуться" между "волоконцами" гравитации и пос-
мотреть, что из этого получится. Протиснулись. Посмотрели. Получилось.
Мгновенный внепространственный перенос. Еще раз - Как? Еще раз - пос-
редством Чего?
Посредством вакуума, говорю я. Он и только он - та энергия, которая
бросает нас, непонятливых, к иным мирам. Энергетический океан. Правда,
энергия в нем невыявленная, скрытая. Вырожденная, хочется мне сказать.
Посмотрим, что еще нам дает концепция вакуума как безбрежья вырожден-
ной энергии.
Нам известны четыре вида взаимодействий. По силе и симметричности они
идут в таком порядке: сильное, электромагнитное, слабое, гравитационное.
Последнее - наиболее маломощное. Чем симметричнее взаимодействие, тем
быстрее экранирует его вакуум, тем ближе оно к нему. Вакуум - самое сим-
метричное состояние, нечто вроде отправной точки. Ага. Отправная точк
а... Начало, так? Вот и зацепка. А если не просто начало, а, так ска-
зать, материнское, родовое? Если вся регистрируемая "эм-це-квадрат" на-
шего мира есть не что иное, как некий выброс излишка энергии из вакуума,
который, будучи высшим - а не низшим!- состоянием Энергии, каким-то об-
разом замкнут сам на себя, полностью сам себя экранирует?
В таком случае иерархия симметризуемости превращается в иерархию
выброса! Сильное взаимодействие - первичный всплеск энергии. Излишек, не
умещающийся на этом уровне,- электромагнитное. Следующий излишек - сла-
бое взаимодействие. Последний - гравитация. Резонный вопрос: по той же
логике и на уровне гравитационного взаимодействия вся энергия может не
быть использована; куда девается ЕЕ излишек? Единственный ответ. Мой от-
вет: утекает обратно в вакуум. Больше того, именно эту "утечку" и ис-
пользуют наши - непонятно как "скачущие" - Корабли.Именно этот последний
излишек и служит своеобразной "смазкой" для скольжения между волоконцами
жгут-структуры Вселенной.
Любой слушающий эту фонну заметит, что я говорю уже: жгут-структура
Вселенной - не гравитации. Понятно почему. С гравитацией теперь все яс-
но: она не суть Вселенная, а лишь выхлоп отработанной на предыдущих
уровнях энергии. Вселенная же - это действительно, как указывалось еще
Курбатовым сто лет назад, четырехмерное многообразие в пятом измерении.
Только пятое измерение - это не просто энергия. Это энергия, рожденная
Вакуумом...
А прибор не сработал... Не удалось нашему "маринисту" зарисовать оке-
ан энергии... Сработали мы, наша психика. Но престраннейшим образом. Ко-
рабль схлопнулся, мы поймали вакуум, и... Я, например, испытал дикое
ощущение. Первая мысль: я взорвался. Затем: нет, взорвался мой мозг. За-
тем: нет, мозг мыслит, но тела нет. Значит, взорвалось оно. И преврати-
лось в облако, фонтан, водопад красок, северное сияние, психоделический
мираж, фатаморгану.
В сущности, смысл этой фонны - в попытке выразить словами то, что я
видел и обонял в момент эксперимента. Все вышесказанное - прелюдия, отс-
рочка, стремление оттянуть за неуклюжими размышлениями вот этот самый
миг, ибо описать происшедшее со мной - выше сил человеческих. Но миг
наступил. И я пробую, тем более что фонна уже близка к концу.
Сколько цветов в радуге? Семь? Сразу после "взрыва" я видел их
семьдесят семь. Или, может, семьсот семьдесят семь. Не оттенков, не цве-
товых нюансов-цветов! Как это может быть? Не знаю. Верить в это нельзя.
Не верить - тоже: это было. В моем взорванном теле, в моем расчлененном
сознании, но было.
Цвета роились, объединялись в какие-то немыслимые букеты, распада-
лись, кружились во взаимопересекающихся хороводах, и все в бесконечно
быстром темпе, пьянящем запахе фиалок. Остановить взгляд на каком-либо
сочетании красок было невозможно... Взгляд... Вот, пожалуйста, я сказал
"взгляд". И еще: "запах". Были ли у меня глаза? Нет. Нос? Нет1 Уши? Нет!
Конечности, сердце, печень, почки, легкие? Нет, нет и нет...
Было сознание и... семьсот семьдесят семь цветов разбуянившейся раду-
ги, семьсот семьдесят семь сумасшедших запахов. Потом на этом искрящемся
калейдоскопическом фоне, поверх этой клумбы фантастических орхидей воз-
никли желтые смолистые почки. Они быстро набухали, лопались, но не зеле-
ные клейкие листики высовывались оттуда - извергались потоки пронзи-
тельно-красного, пахнущего лимоном цвета.
...Образовалась спокойная пурпурная гладь, а по ней ползли, ползли
фиолетовые, синие, голубые, сиреневые, лиловые, благоухающие гвоздикой
