ные золотые волосы были распущены, зеленые глаза горели, и адский дым
клубился вокруг нее.
Ленивый встал на дыбы и бросился в сторону. Я, мистер, не кавалерист
и не учился ездить верхом да еще на лошади, которая встает на дыбы... ну
я и упал, а Ленивый убежал.
- Дальше, - коротко сказал Гарри.
- Шляпа с меня слетела, да и шишку на голову я посадил хорошую, -
продолжал парень, щупая голову.
- Пока я еще лежал, "оно" прошло мимо меня. От страха и холода зубы
мои начали стучать. Как я вскочил, как бросился в калитку... не помню. У
меня на ногах точно крылья выросли.
- Пробегая по площадке, мне показалось, что "оно" стоит в кустах. Я
бросился к дому. Подбежав к террасе, я увидел, что господин виконт сидит
на перилах. Я его сразу узнал, да и как было не узнать, когда я сам по-
могал ему одеваться утром.
- Господин виконт, господин виконт! - кричал я, но он оставался не-
подвижен...
Поднявшись на террасу, я притронулся к его плечу, вижу: глаза стек-
лянные, руки холодные... Тут я понял, что он мертв.
Гарри, а за ним и другие, не слушая больше рассказчика, высыпали на
террасу.
Там на перилах, прислонив голову к колонне, сидел виконт Рено, он
точно отдыхал. Поза его выражала полное спокойствие. Шляпа, сдвинутая на
затылок, открывала молодое страшно бледное лицо с остановившимися холод-
ными глазами. На нем были рейт-фрак и высокие сапоги. За пуговицу фрака
был прикреплен цветок ненюфара.
Сомнения в смерти быть не могло, и все грустно молчали.
Слуга, первый увидевший мертвеца, все еще был страшно возбужден и
продолжал рассказывать своим товарищам лакеям, как он испугался русалки.
Теперь он уже прибавлял, что видел у нее гусиные лапы из-под платья, а
вместо адского дыма ее окружало покрывало из тумана.
Что она вся белая и легкая и даже летела с ним рядом, когда он бежал,
и только не посмела выйти на освещенную площадку перед террасой, а оста-
лась там, в тени, в кустах, и он показал в глубь сада.
- Да смотрите, смотрите, она еще там белеет в кустах, - взвизгнул он
не своим голосом. Толпа шарахнулась.
В кустах, правда, что-то белело.
В минуту Гарри и капитан Райт были там.
- Опомнитесь, глупые, это белая лошадь, наш Павлин, - раздался власт-
ный голос Гарри, и тотчас же он вывел из кустов на площадку прекрасную
белую верховую лошадь.
Страх прошел. Все ободрились, Павлина знали и гости и слуги, это была
одна из лучших лошадей конюшни миллионера.
Лошадь была под мужским седлом и тяжело дышала, белая пена клочьями
покрывала удила и потник.
- Хорошо же тебя отделал господин виконт, - ворчал старик кучер, лас-
кая лошадь, - а еще обещал поберечь!
- Теперь это не у места, Матвей, - строго прервал кучера Гарри.
- Вот если б бедный Рено поберег Павлина, то и сам бы он был цел и
невредим. Разве можно с пороком сердца скакать сломя голову? - закончил
доктор.
- Откуда он достал ненюфар, он свеж, как только что сорванный, - за-
метил Джемс.
- Ну, этого добра на озере сколько хочешь, - ответил Жорж К.
- Но для этого надо останавливаться, а не скакать, - не унимался
Джемс. Но ответа ни от кого не получил.
По знаку хозяина слуги взяли труп и снесли в дом.
Об окончании ужина, конечно, не было и речи.
Все рано разошлись по комнатам, с условием утром отправиться в город
дня на три, чтобы отдать последний долг усопшему.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Капитан Райт и Джемс, не уговариваясь, отправились в комнату Райта.
Молча закурив сигары, уселись в кресла. Часы шли.
В комнате был полумрак. К полуночи луна высоко поднялась на небо и
комната наполнилась волнами света. Еще немного, и волны начали мерцать и
переливаться.
Молодые люди ждали, но дверь оставалась закрытой. Там, за дверью,
слышались легкие шаги, шуршало шелковое платье, звякали струны лютни,
точно от нечаянного прикосновения... Вот скрипнула дверь балкона, и все
стихло.
Часы шли.
Райт и Джемс очнулись от стука.
Ясный день. Комната ярко освещена солнцем, лучи его играют на гранях
туалетных вещиц и бегают "зайчиками" по потолку и стенам. Они оба сидят
в креслах, сигары давно потухли. Без всякого сомнения спали и крепко
спали.
Стук повторился.
- Войдите.
Вошел молодой лакей и доложил:
- Господ ожидают к утреннему кофе и похоронный кортеж уже готов. По-
жалуйте.
Джемс и Райт не сразу поняли в чем дело, но все же поспешили привести
себя в порядок и отправились в столовую.
XVI
Прошло три дня.
Гарри вернулся в свой Охотничий дом, с ним вернулись и его верные
друзья: Джемс, доктор и капитан Райт.
Из гостей вернулись очень немногие. Смерть виконта Рено, молодого и
полного сил, повлияла неприятно на нервных и впечатлительных и многие из
них уехали: кто совсем, а кто с обещанием вернуться в замок к праздникам
новоселья.
Райт и Джемс хорошо выспались в городе, нервы опали, и они подсмеива-
лись друг над другом, и Джемс свое приключение с привидениями называл
"галлюцинация скопом".
- Что нового? - спросил Гарри по возвращении из города.
- Все, слава Богу, хорошо! - ответил помощник управляющего Миллер. За
отъездом в город Гарри и Смита Миллер оставался полновластным и от-
ветственным лицом.
- Замок совершенно очищен; с садом дело идет тише, но все же та часть
сада, которая примыкает к замку, уже в порядке и садовый колодец вычи-
щен. На днях очистят и тот, что на дворе, но, кажется, в нем не будет
воды, - докладывал он.
- Извините, мистер, вы, быть может, будете мною недовольны, - продол-
жал Миллер нерешительно, - я не знаю, но я был в затруднении, жена его
плакала, а бедность, правда, очень большая, ну я и дал от вашего имени
25 таллеров на похороны, - закончил он свой доклад.
- Опять похороны, чьи похороны? - вскричал нетерпеливо Гарри.
- Конечно, мистер, он не был нашим постоянным рабочим, ему платили за
каждый раз отдельно, но очень большая бедность, - бормотал сильно сму-
тившийся Миллер.
- Постойте, вы меня не поняли, дело не в деньгах, а я хочу знать, кто
умер, - сказал Гарри.
- Слесарь, мистер, тот самый, что открывал нашу капеллу.
- Он казался не старым и здоровым.
- Да и он заболел в тот же день, нет, вернее в ту же ночь. С ним слу-
чился обморок; долго он продолжался, никому неизвестно, так как жена за-
метила это только утром.
Отлегло. Целый день больной работал, но молчал и был невеселый, как
она говорит. Ночью обморок повторился. Жена спала в соседней комнате и,
заслышав шорох и стоны, прошла к больному. Он опять был без памяти.
Утром он уже встать не мог и весь день пролежал в постели.
Ночью он тихо скончался. Жена страшно плачет, она потеряла своего
единственного кормильца. Но, глупая крестьянка, утешается тем, что ангел
взял душу ее мужа, - рассказывал Миллер.
- При чем тут ангел? - спросил Джемс.
- Видите ли, - продолжал Миллер, - жена слесаря решила последнюю ночь
не спать, а стеречь больного мужа. Ну и, ясное дело, после тяжелого ра-
бочего дня уснула и видела сон.
- Где же тут ангел, какой сон? - допытывался Джемс.
- Глупая баба, сударь, уверяет, что она не спала, а нашел на нее
столбняк, по-ихнему это, если человек не может пошевелиться, а все видит
и слышит.
И вот явилась прекрасная женщина в небесном платье и с короной на го-
лове. Наклонилась над больным и поцеловала его. Потом в луче месяца она
улетела в небо и унесла его душу, - кончил Миллер.
- А чем объяснил смерть деревенский доктор? - спросил Гарри.
- Доктора, мистер, и не было. Его и не звали. Я уже вам докладывал,
что у них страшная бедность. Недавно они погорели и теперь ютятся, как
попало.
- Смит, завтра вы позаботитесь о вдове, а на сегодня довольно, - ре-
шил Гарри.
Потом он откланялся гостям и друзьям и пошел со Смитом работать в ка-
бинет. Он даже отказался от ужина, прося доктора занять председательское
место.
Ужин прошел вяло, несмотря на шутки и анекдоты доктора. Сказывалось
отсутствие хозяина.
Чтения тоже не было. От пунша отказались и рано разошлись по своим
спальням.
XVII
К утреннему кофе Райт вышел последним. Он был страшно зол, и губы его
нервно подергивались.
Подойдя к столу, вместо обычного поклона он бросил на пол большую
пунцовую розу и, наступив на нее, сказал:
- Господа, я не женщина, и бросать мне розы в окно по меньшей мере
глупо. Считаю это себе оскорблением и на будущий раз отвечу острием моей
шпаги.
Все удивленно смотрели на Райта и переглядывались между собою.
Хорошо вышколенный лакей быстро подобрал бедную растоптанную розу.
- Откуда он ее взял, в саду нет таких, - сказал он, показывая розу
камердинеру Сабо.
- На горе в замке уже есть, вчера привезли, - заметил Миллер.
День тянулся скучно и бесконечно.
Вечером в столовую собралось все оставшееся общество, оно сильно уба-
вилось. Все хмурились.
Хозяин, желая развлечь гостей, да и сам отдохнуть от пережитых непри-
ятностей, попросил Карла Ивановича дочитать письма.
Карл Иванович заметно поколебался, замялся, хотел что-то сказать, но
потом махнул рукой и надел очки.
- Итак, я начинаю, - сказал он.
ПИСЬМО СЕМНАДЦАТОЕ
Альф, между моим последним письмом и сегодняшним прошли только сутки,
но в эти сутки я пережил целую жизнь, и она сломала во мне все светлое и
дорогое. Личное счастье погибло. А Рита? Чем же она виновата? Нет, с
камнем на душе я должен если не быть, то казаться счастливым! Это для
Риты.
Но слушай по порядку.
Поручив Риту заботам кормилицы и кузин, сделав распоряжение по хо-
зяйству, я отправился в город искать старого доктора.
Искать, собственно, мне не пришлось, так как в гостинице, где я оста-
новился, на первый же мой вопрос ответили, что знают, и указали его ад-
рес.
- Только напрасно вы к нему поедете, - прибавил коридорный, - доктор
давно никого не лечит да и редко кого пускает к себе.
Он чудной. Позвольте, сударь, я лучше проведу вас к другому доктору -
Фришу. Он отличный доктор и стоит в нашей гостинице.
Я поблагодарил и отказался от Фриша...
- А почему вы зовете старика чудным? - поинтересовался я.
- Да как же, сударь, все его так зовут. Говорят, он не в своем уме.
Я отправился.
Извозчик свез меня на окраину города, к небольшому деревянному дому.
Во дворе меня встретила пожилая женщина и угрюмо сказала, что доктор не
лечит и никого не принимает.
Проводите меня к нему, сказал я, и "золотой" пропуск был в ее руке.
Меня тотчас же провели в сени, а затем и в комнаты.
Первая комната ничего из себя не представляла, самая обыденная, ме-
щанская обстановка. Но зато следующая была совершенно иного характера.
Это какой-то кабинет алхимика или ученого: темные шкафы, полные книг,
банки, реторты, несколько чучел и в конце концов человеческий скелет.
У окна в большом кресле сидел старик. В первую минуту я думал, что
ошибся и попал не по адресу. Так трудно было узнать в высохшем, худом
человеке когда-то полного и веселого доктора. Он был совершенно лыс и в
огромных очках.
Если я, зная к кому иду, с трудом уловил знакомые черты, то он, ко-
нечно, совершенно меня не узнал.
- Что вам нужно? Я не практикую, - сказал он резко, вставая с кресла.
Я назвал себя.
Минуту он стоял неподвижно, точно не понимая меня, потом странно вы-
тянул шею и спросил - голос его дрожал:
- Кто вы?
Я повторил.
Альф, нужно было видеть его ужас, он побелел, как бумага, очки упали
на пол, и он этого даже не заметил. Протянув вперед руки, точно защища-
ясь, он бормотал:
- Нет, не может быть! - ноги его тряслись, и, не выдержав, он со сто-
ном сел в кресло.
Я подал ему стакан воды и, взяв за руку, стал говорить.
