есть нечто неопределенное. Однако в некоторых случаях может возникнуть
сомнение, может ли любая произвольная причина быть причиной случайности,
например [причиной] здоровья -- дуновение ветра или солнечный жар, а не то,
что волосы острижены, ибо среди причин по совпадению одни ближе других.
"Счастливый случай", говорят тогда, когда выходит что-то хорошее,
"несчастный случай" -- когда что-то плохое; "счастье" или "несчастье" --
когда это достигает больших размеров. Поэтому, когда [нас] чуть-чуть не
коснулось большое зло или благо, мы считаем себя счастливыми или
несчастливыми, так как мысль считает их как бы наличными, ибо "чутьчуть" в
счет не идет. Далее, счастье вполне основательно считается ненадежным, так
как случай ненадежен, ибо ничто случайное не может происходить ни всегда, ни
по большей части.
Итак, оба -- и случай и самопроизвольность, -- как было сказано, суть
причины по совпадению для событий, не могущих возникать ни прямо, ни по
большей части, и притом таких, которые могли бы возникнуть ради чего-нибудь.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Отличаются же они друг от друга тем, что самопроизвольность имеет более
широкий охват: все случайное [в то же время] самопроизвольно, а последнее не
всегда случайно. Ибо случай и случайное бывают у тех [существ], которым
присущи счастье и вообще [практическая] деятельность. Поэтому случай
необходимо связан с действиями, свидетельством этому служит то, что
благополучие и счастье кажутся одним и тем же или близким друг другу, но
благополучие есть некая [практическая] деятельность, именно успешная
деятельность. Так что то, что не может действовать, не может и произвести
чего-либо случайного. Поэтому ни неодушевленная [вещь], ни животное, ни
ребенок ничего не делают случайно, так как они не обладают способностью
выбора; им не присуще ни счастье, ни несчастье, разве только по уподоблению,
как, например, сказал Протарх: "Счастливы камни, из которых сложены
жертвенники, потому что их чтят, а сотоварищи их попираются ногами". Но
испытывать случайное приходится в некотором отношении и им, когда тот, кто
делает что-нибудь с ними, делает это случайно; в ином смысле этого не
бывает.
Самопроизвольность же свойственна и всем прочим живым существам, и
многим неодушевленным предметам; например, мы говорим: лошадь пришла "сама
собой" (aytomatos), так как, придя, она спаслась, но пришла не ради
спасения. И треножник сам собой упал; стоял он ради того, чтобы на нем
сидели, но не ради сидения упал. Отсюда ясно, что мы говорим
"самопроизвольно" [или "само собой"], когда среди [событий], происходящих
прямо ради чего-нибудь, совершается нечто не ради случившегося, причина чего
лежит вовне; а "случайно" -- о [событиях], происходящих самопроизвольно, но
по выбору у [существ], обладающих способностью выбора. Указанием на это
служит [выражение] "напрасно", которое употребляется, когда за тем, что было
предпринято ради другого, не следует то, ради чего оно было предпринято
Например, прогулка предпринята ради действия желудка, если же желудок после
прогулки не подействовал, мы говорим "он напрасно гулял" и "напрасная
прогулка", так как существующее ради другого. Когда не достигается цель,
ради которой оно естественно было, и есть напрасное. А если кто-нибудь
скажет, что он купался напрасно, так как солнце не затмилось, то это будет
смешно: ведь купание было не ради этого. Такова же самопроизвольность (to
aytomaton) и по своему наименованию: когда само (ayto) возникает напрасно
(matnn); ведь камень упал не ради того, чтобы ударить кого-нибудь,
следовательно, камень упал самопроизвольно, так как он мог упасть,
сброшенный кем-нибудь и ради удара.
Но больше всего следует отличать [самопроизвольное] от случайного в
происходящем по природе: ведь когда что-либо происходит вопреки природе,
тогда мы говорим, что оно произошло не случайно, а скорее самопроизвольно
Эта самопроизвольность, однако, иная: в других случаях причина лежит вовне,
здесь же -- внутри.
Итак, что такое самопроизвольность, и что такое случай, и чем они
отличаются друг от друга, об этом сказано. Что касается разряда причин, и то
и другое относится к причинам "откуда начало движения"; ведь они всегда
принадлежат к причинам либо природным, либо [возникающим] по размышлении,
однако число их неопределенно. Так как самопроизвольность и случай --
причины таких [событий], для которых причиной может быть разум или природа,
когда какая-либо из них становится причиной по совпадению, а ничто
[происходящее] по совпадению не может быть первичнее того, что [происходит]
само по себе, то ясно, что и причина по совпадению не может быть первичнее
причины самой по себе. Следовательно, самопроизвольность и случай есть нечто
вторичное по сравнению с разумом и природой; таким образом, если даже в
очень большой степени причиной мира была самопроизвольность, необходимо
[все-таки], чтобы прежде разум и природа были причинами как многого другого,
так и Вселенной.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Что причины существуют и что их столько по числу, сколько мы указали,--
это очевидно, ибо такое же число включает вопрос "почему". А именно,
последнее "почему" приводит или к [определению] "что именно есть" в [вещах]
неподвижных (например, в математике в последнем итоге дело сводится к
определению или прямой, или соизмеримого, или чего-нибудь иного), или к
тому, что первое вызвало движение (например: "почему воевали?", "потому, что
ограбили"), или к "чего ради" ("чтобы властвовать"), или к материи, в вещах
возникающих.
Итак, что причины именно таковы и их столько -- это ясно, и, так как их
четыре, физику надлежит знать обо всех, и, сводя вопрос "почему" к каждой из
них -- к материи, форме, движущему и к "ради чего", он ответит как физик.
Часто, однако, три из них сходятся к одной, ибо "что именно есть" и "ради
чего" -- одно и то же, а "откуда первое движение" -- по виду одинаково с
ними: ведь человек рождает человека. И вообще это применимо к тем
[предметам], которые, будучи движимы, сами приводят в движение (а те,
которые не таковы, не относятся к физике, так как они двигают, не имея в
себе ни движения, ни начала движения, но оставаясь неподвижными. Поэтому и
существует три области исследований: одна -- о [вещах] неподвижных, другая
-- хотя и о движущихся, но не гибнущих, третья -- о подверженных гибели).
Таким образом, на вопрос "почему" отвечает и тот, кто сводит его к материи,
и к тому, "что именно есть", и к первому вызвавшему движение.
При изучении причины возникновения большей за частью применяют
следующий способ: наблюдают, что за чем появилось, что первое произвело или
испытало [какие-либо действие), и так все время по порядку. Начала же,
вызывающие физическое движение, двоякого рода: из них одно не природное, так
как не имеет в себе самом начала движения. Таково то, что двигает, не
двигаясь; например, совершенно неподвижное и первое для всего, таково также
"что именно есть" и форма, ибо они цель и "ради чего". Следовательно, если
природа вещей есть "ради чего", то и эту [причину] следует знать, и нужно
всесторонне ответить на вопрос "почему", например: [1] потому, что из этого
необходимо следует вот это (причем или вообще следует из этого, или в
большинстве случаев), и [2] если должно произойти вот это, то оно будет как
заключение из посылок; и [3] потому именно, что это суть бытия; и [4] в силу
того, что так лучше -- не вообще лучше, а в отношении сущности каждой
[вещи].
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Прежде всего надо сказать, почему природа относится к разряду причин
"ради чего", затем относительно необходимости -- как проявляется она в
природных [явлениях]. Ведь на эту причину ссылаются все: дескать, так как
теплое или холодное или что-то подобное по своей природе таково, то в силу
необходимости существует и возникает вот что; и если даже упомянут о другой
причине, то, едва коснувшись ее, оставляют в покое; один это делает с
любовью и враждой, а другой с разумом.
Трудность состоит в следующем: что препятствует природе производить не
"ради чего" и не потому, что так лучше, а как Зевс, который посылает дождь
не для роста хлебов, а в силу необходимости; ведь поднявшееся вверх
[испарение] должно охладиться и после охлаждения, сделавшись водой,
спуститься вниз, а когда это произошло, хлебу приходится расти. Подобным же
образом, если хлеб погибает на гумне, дождь идет не для того, чтобы погубить
его, а это произошло по [случайному] совпадению.
Так что же препятствует, чтобы таким же образом обстояло в природе дело
и с частями [животных], чтобы, например, по необходимости передние зубы
вырастали острыми, приспособленными для разрывания, а коренные -- широкими,
годными для перемалывания пищи, так как не ради этого они возникли, но это
совпало [случайно]? Так же и относительно прочих частей, в которых,
по-видимому, наличествует "ради чего". Где все [части] сошлись так, как если
бы это произошло ради определенной цели, то эти сами собой выгодно
составившиеся (существа] сохранились, те же, у которых получилось иначе,
погибли и погибают, как те "быкорожденные мужеликие", о которых говорит
Эмпедокл.
Рассуждения, которыми пытаются преодолеть затруднения, таковы, а если
какие-либо другие, то в том же роде; однако невозможно, чтобы дело обстояло
таким образом. Все упомянутое, так же как все природные [образования],
возникает или всегда одинаково, или по большей части, но это никак [не может
быть] с теми, которые образуются случайно или самопроизвольно. Ведь
считается, что не случайно и не вследствие простого совпадения идут частые
дожди зимой, но [это будет иметь место,] если [они пойдут] под знаком Пса;
так же [не случайна] жара под знаком Пса, но [она будет случайна] зимой.
Если, таким образом, что-нибудь существует, как нам кажется, или вследствие
[случайного] совпадения, или ради чего-нибудь, но ни по совпадению, ни
самопроизвольно ему быть невозможно, то оно будет ради чего-нибудь. Но ведь
все такие [явления] существуют по природе, как признают это и сами
рассуждающие о них; следовательно, имеется [причина] "ради чего" в том, что
возникает и существует по природе.
Далее, там, где есть какая-нибудь цель, ради нее делается и первое, и
последующее. Итак, как делается [каждая вещь], такова она и есть по [своей]
природе, и, какова она по [своей] природе, так и делается, если что-либо не
помешает. Делается же ради чего-нибудь, следовательно, и по природе
существует ради этого. Например, если бы дом был из числа природных
предметов, он возникал бы так же, как теперь [создается] искусством; а если
бы природные [тела] возникали не только благодаря природе, но и с помощью
искусства, они возникали бы так, как им присуще быть по природе.
Следовательно, одно [возникает] ради другого. Вообще же искусство в одних
случаях завершает то, что природа не в состоянии произвести, в других же
подражает ей. Если, таким образом, [вещи], созданные искусством, возникают
ради чего-нибудь, то, очевидно, что и существующие по природе, ибо и в
созданных искусством и в существующих по природе [вещах] отношение
последующего к предшествующему одинаково.
Яснее всего это выступает у прочих живых существ, которые производят
[вещи] без помощи искусства, не исследуя и не советуясь, почему некоторые
недоумевают, работают ли пауки, муравьи и подобные им существа,
руководствуясь разумом или чем-нибудь другим. Если постепенно идти в этом же
