- Да вы успокойтесь, Владимир Андреевич, - сказал начальник отдела
кадров. - Он потом настоящее фото принес. Это я оставил себе на память.
- При чем тут фото?! Сейчас иду к директору. Из науки устраиваете
какой-то цирк.
- Вот именно, что цирк, Владимир Андреевич. Только ничего у вас не
выйдет. Личное распоряжение директора.
Что-то он еще говорил, да я не слушал.
Вот мой разговор с директором:
- Знаю, Владимир Андреевич. Знаю. Выпейте воды...
- Спасибо.
- Скажите, Владимир Андреевич, может, по-вашему, ну, например,
депутат Совета быть клоуном?
- Не знаю. По-моему, нелепо.
- Браво. У нас с вами одинаковые взгляды. Это меня удручает.
- Вот как?
- Я точь-в-точь так же ответил на его вопрос. Текстуально. А он
сказал: "Если клоун делает искусство - может, а халтурщиков надо гнать,
даже если они археологи. Спрашивается, может ли клоун быть ученым?" У вас
есть возражения, Владимир Андреевич?
- Есть. Это демагогия.
- Тогда прочитайте вот это. Присядьте. Здесь всего 16 страничек.
5. СЕКРЕТЫ
Это была статья, где обыденным ненаучным языком сообщалось примерно
следующее:
Среди итальянских мастеров, принимавших участие в постройке
Московского Кремля, самым заметным был Аристотель Фиоравенти. Поэтому
сложилось мнение, что он и был главной фигурой. Между тем оказывается, что
проектировал основные сооружения Кремля - башни, стены - один полузабытый
человек. В Европе только две таких крепости - в Москве и Милане. В то
время они были похожи, как близнецы. Потому что островерхие шатры на
московских башнях были надстроены значительно позднее. Фамилия этого
человека написана с внутренней стороны Спасской башни. "Пьетро Антонио
Солари, миланец".
Все это в общем-то известно. Просто, может быть, никто подряд не
перечислял объекты, выстроенные Пьетро Антонио, и потому как-то не
осознавалось, что основным проектировщиком Кремля был Пьетро Антонио. Ну
что ж. Можно принять это сообщение и по-другому расставить акценты в
справочниках. Но дальше начиналось занятное. Он доказывал, что Пьетро
Антонио Солари происходил из миланских Солари, у которых все члены семьи
были связаны с искусством, инженерией и так далее. Если учесть, что все
мастера Милана так или иначе встречались на работах для двора Лодовико
Моро, дяди немощного герцога Джан Галеаццо Сфорца, если учесть, что все
Солари по каким-то причинам покинули Милан около 1490 года, то есть в год
приезда Пьетро Антонио в Москву, если учесть, что Христофор Солари был
учеником Леонардо да Винчи (сейчас это официально признано), если учесть,
что Леонардо да Винчи как раз в это время строил Миланский кремль, то
становится понятным, почему русские послы для такого важного дела
пригласили никому не известного юношу Пьетро Антонио Солари, а не поручили
строить Кремль европейской знаменитости Фиоравенти, прозванному
Аристотелем. А забывчивость официальной истории по отношению к Пьетро
Антонио объяснима: кому охота признаваться, что Кремль Москвы, третьего
Рима, строил второстепенный инженер? Поэтому - да здравствует Аристотель
Фиоравенти! А ведь получилось, что в лице Солари пригласили самого
Леонардо да Винчи, одного из самых загадочных людей в истории. Например,
известно ли вам, что первая карта Америки с первой надписью "Америка", где
Америка впервые изображалась как особый материк, окруженный океаном, была
найдена в бумагах Леонардо? "Ну и что?" - скажете вы. А то, что она была
сделана до Магеллана, который первым увидел, что Америка - это отдельный
материк, а не обратная сторона Индии, как думали и Колумб и Америго
Веспуччи.
Я не заметил, как сам увлекся доводами этого клоуна. Нет, клоунством
здесь не пахло. Да и что такое клоун? Почему человек решает посвятить себя
тому делу, цель которого - постоянно вызывать смех над самим собой? Об
этом стоило и подумать.
Строитель Московского Кремля - ученик Леонардо да Винчи. Это хорошо,
это отлично, это меняет многие представления о Европе и о связях России с
Италией. Но почему именно ученик? Мало ли в Милане жило мастеров в то
время, как Леонардо строил Кремль? Да и Леонардо не один его строил. Нужно
хоть какое-нибудь прямое доказательство. Представьте себе - оно было.
Если вы пройдете у стены, которая тянется вдоль Москвы реки, то на
самом верху ее вы обнаружите странные отверстия. Странные они потому, что
они не в зубцах, как обычно, а между зубцами, ниже их подножия. Зубцы -
это не украшения: за ними стояли воины, а в отверстия они лили кипяток и
смолу. А тут отверстия находятся между зубцами, в кирпичном барьерчике, за
которым даже лежать нельзя - такой он низенький. Бессмысленных отверстий в
крепостной стене быть не может.
Так вот, в рисунках Леонардо он обнаружил такую машину. Сквозь
отверстия между зубцами просунуты шесты, снаружи они связаны между собой
окованными бревнами, а с внутренней стороны они упираются в систему
рычагов. Когда осаждающие лезли на стены по лестницам, защитники нажимали
на рычаги, и наружные бревна, горизонтально лежавшие вдоль всей стены,
опрокидывали лестницы. Вот для чего отверстия между зубцами. Для того,
чтобы применить в Московском Кремле леонардовские секреты,
6. СОДА-СОЛНЦЕ
Вот так.
Что мы знаем о прошлом, если мы так ничтожно мало знаем о настоящем?
А мы еще хотим предсказывать будущее. Копим факты, заворачиваем в
папиросные бумажки, кладем на полочки и никак не уловим их внутренней
связи. Наваждение какое-то. Где появляется этот человек, там теряется
устойчивость, начинается клоунада или дьявольщина. Зачем вообще клоун?
Зачем эта вечно отмирающая и вечно возрождающаяся профессия?
Его звали Сода-солнце.
Американские летчики, участники челночного полета, которые
отбомбились над Берлином и теперь пили у стойки на нашей базе, встретили
его невнятным веселым лаем. Он прикрыл их от "мессершмиттов", когда они
подходили к базе. Он один спустил в море двух "мессеров", третий задымил к
горизонту.
- Сода-виски, - предложили они ему.
- Сода-солнце, - сказал он и стал губами ловить капли грибного дождя,
залетавшие в открытую фрамугу.
Американцам перевели - сода-солнце, - они опять засмеялись и напились
на радостях. Его стали звать Сода-солнце. Все светлело на базе, когда он
появлялся. Худощавый, с близко посаженными карими глазами, удачливый в
начинаниях и ласковый с девушками. Девчата из БАО - батальона аэродромного
обслуживания - стонали, когда слышали его свист. А насвистывал он всегда
одну песенку:
Подкатилися дни золотые
Воровской безоглядной любви.
Ой вы, кони мои вороные,
Черны вороны, кони мои.
А романов у него вовсе не было, и кто его "безоглядная любовь", никто
не знал, и вина он не пил, только хватал губами капли дождя, когда
возвращался с полета без единой пробоины. И уходил он от "мессеров" всегда
в сторону солнца. Блеснет крылышками и растворится в слепящем диске.
Устелю свои сани коврами,
В гривы черные ленты вплету,
Пролечу, прозвеню бубенцами
И тебя подхвачу на лету.
Так он последний раз и ушел к солнечному диску. Блеснул, крылышками и
растворился в слепящем блеске. Никто его с тех пор не видел. Пропал.
Американцы-челноки прилетели опять и пошли к стойке, распахнув
канадские куртки.
- Сода-солнце! - кричали они, отыскивая его глазами.
- Сода-виски, - сказала им новая буфетчица.
Они опять напились, но плохо, угрюмо напились. А штурман-мальчик все
плакал и кричал: "Сода-солнце!" - и все оглядывался по сторонам.
Мы ушли от проклятой погони.
Перестань, моя крошка, рыдать.
Нас не выдали черные кони,
Вороных никому не догнать.
Когда он вышел к ночному костру нашей экспедиции, я его сразу узнал
по свисту. Он свистел песенку о безоглядной любви и о вороных конях. Я его
сразу узнал, хотя он располнел и лицо его плясало от сменявшихся
ежеминутно выражений. Клоунада. Теперь его приняли в институт археологии
из-за работы о Леонардо, а он оказался клоуном. Дьявольщина. Он проходил
испытательный срок.
Я ни разу не подал виду, что знаю его. Зачем? Он же не узнал во мне
скромного "технаря", который помогал заносить хвост его серебряной птички,
а теперь стал доктором наук и его начальником. Старый я, и горько мне
видеть клоунаду жизни. Когда я его вижу, я все вспоминаю, как его звали
Сода-солнце и как он ловил капли яркими губами. Бедные маленькие капельки
- их тысячи. Сейчас ночь, дождь идет. Навзничь падают капельки - и нет их.
А ведь каждая капелька - это чье-то море. И кто-то яркий, с четкими
глазами гребет к другому берегу. Потому что все моря внутренние. Только
океан омывает материки. И я решил - ладно, пусть он ищет своего дьявола. К
дьяволу все сомнения. Помогу ему во всем, в чем он только захочет. Во имя
"Сода-солнце" - лучшего напитка на земле, во имя клоунады жизни, во имя
безоглядной любви и вороных коней. Ничего не изменилось. Я технарь, а он
Сода-солнце, только израненный, и я помогу ему расправить серебряные
крылья.
А болтунам и их патриарху Ноздреву я заткну глотки. Я свирепею редко.
Но лучше меня не трогать.
- Какая вам требуется помощь?
Он задумался.
- ...Ласка, - сказал он.
- Что?
- Я хорошо работаю, - сказал он, - когда меня любят.
- ...Сода-солнце... - сказал я, не удержался.
Он вскинул на меня ресницы узко поставленных глаз.
- ...Я вас сразу узнал, - сказал он тихо. - Потому и вышел к костру.
Там. На Херсонщине...
Я вцепился рукой в подлокотник кресла.
- У меня была старая работа о Леонардо, - сказал он. - Когда я вас
увидел у костра, я подумал: а почему бы мне не стать археологом?
- Дьявольщина... - сказал я. - Или цирк.
И проглотил комок.
Он тычком задавил сигарету.
- Не надо, - сказал он.
Он потрепал меня по руке и вышел.
В окно кабинета било солнце. Я выпил прохладной водички из графина.
Сода-солнце...
7. ПОЖИЛОЙ ЧЕЛОВЕК БЫЛ МАЛЬЧИКОМ
И вот теперь я подписал ему обходной листок, и он увольнялся из
института, я его теряю. На этот раз навсегда.
Я пошел к директору.
- Нет-нет, не просите, Владимир Андреевич, - сказал он, - хватит с
меня этого наваждения.
- Но ведь экспедиция все равно состоится.
- Без него, - сказал директор.
- Разве он мало сделал?
- Сделал достаточно, - сказал директор. - Вполне. Вокруг нашего
института стоит несусветный галдеж. Сенсация. Попы закопошились.
Недоставало еще, чтобы мы добывали доводы в пользу религии.
- Как раз наоборот. Если будет доказано существование некоего
реального существа, то это конец важнейшей половины любой из религий.
Какой же это дьявол - с анатомией, с телесностью, с обменом веществ? А
какая же религия без дьявола?
- Ну, хорошо, а зачем ему понадобился этот словутый певец Митуса, так
называемый автор "Слова о полку Игореве"? Ведь он на нас обрушил всех
профессоров-славистов. Они ведь слышать не могут о Митусе. И ради чего?
Ради озорства. Разве он доказал авторство Митусы?
Авторство он действительно не доказал, но кое-какие доводы разбил.
Они говорили, что слово "словутый" обычное слово - славный, прославленный.
А он доказал, что все имена, которые кончаются на "слав": Изяслав,
