человек, у которого чувство собственного превосходства стоит неизмери-
мо выше инстинкта самосохранения. Человек, который способен разрушить
порядок. Или доказать, что этот порядок причиняет только вред.
Человек, который ставит себя ВЫШЕ этого правителя.
Людей, способных на это, за всю историю человечества можно пе-
ресчитать по пальцам.
Когда-то я думал, что такой властью должен обладать БОГ.
Глупо. Бога не существует, и я прекрасно это знаю.
И все же есть множество законов, которые имеют над людьми именно
такую власть. Законы, которые устанавливались с древнейших времен.
еважно, как называют эти законы. Моральные ценности, этикет,
совесть, правила хорошего тона, привычки, традиции или что-то еще.
Когда-то они, возможно, несли определенные функции, связанные с
выживанием человека в этом мире. Сейчас они прежде всего направлены на
то, чтобы ОГРАИЧИТЬ человека.
Эти законы направлены на то чтобы унизить превосходство человека.
Чтобы ограничить его по сравнению с Богом, которого нет.
Я был свободен от этих ограничений.
Я при желании мог бы освободить от них других людей.
о зачем? Многие люди уже забыли, что значит удовлетворить
собственное превосходство.
Почему я должен помогать им за свой счет? Я получу что-то взамен?
ЕТ!
У меня есть возможность удовлетворить превосходство. Это всегда
делается за счет других людей. Такова жизнь. Если кто-то этого не по-
нимает - это его проблема.
Я мог получить любую власть, какую захотел бы.
Это не был бы первый вид власти. Мне не нужна никакая сила, чтобы
утвердиться. И никакая сила не сможет сбросить меня и возвыситься надо
мной.
Это не был бы и второй вид. Мне не нужно было никого обманывать.
Мне не нужно было искать оправдание, почему я оказался наверху. Мне не
нужно было устанавливать порядок.
Я просто мог делать, что хотел. Это был третий, новый тип власти.
Это была АБСОЛЮТАЯ ВЛАСТЬ.
ВЛАСТЬ.
ТОЛЬКО ВЛАСТЬ.
И ИЧЕГО, КРОМЕ ВЛАСТИ...
* * *
Я издевался над людьми.
Я мог себе это позволить. Потому что никто из них не мог мне отве-
тить.
Это было просто смешно...
Иногда я говорил или делал откровенные глупости. Вещи, которые я
сам считал глупостями. И все же люди принимали это.
Потому что Я ТАК ХОТЕЛ.
Помню, как я встретил одного профессора. Он был именно таким, как
я представлял себе профессора. Седой, длинная борода, очки...
Именно поэтому я решил с ним поиграться.
е помню точно, кажется он занимался исследованиями в области
ядерной физики.
"Профессор, вы знаете, что теория относительности Эйнштейна -
полный бред?"
Он посмотрел на меня. Пока это был еще просто удивленный взгляд.
"Гм... Вы так считаете?"
"Да разве вы сами не понимаете? Что за глупость - здесь время идет
быстрее, там медленнее..."
"Да, гм-м, действительно глупость. Ха-ха..."
"Так вы согласны, что эту теорию надо отменить?"
"Да, пожалуй, если вы так считаете..."
"Я - да. А вот Эйнштейн считал иначе."
"у, в конце концов, Эйнштейн тоже мог ошибаться."
"А я, по вашему, не могу ошибаться?"
"Вы? Гм-м-м... у, вам виднее?"
"А почему мне должно быть виднее?"
"у, если вы так говорите..."
"Значит, раз я сказал, что теорию нужно отменить, то ее надо отме-
нить?"
"у, вы наверное знаете, что говорите."
"А вы, профессор, знаете, что говорите?"
"Я? Да, пожалуй..."
"И вы согласны признать, что я прав, а Эйнштейн ошибался? Мой
авторитет для вас выше Эйнштейна?"
"Эйнштейн жил давно, а вы здесь, передо мной. И потом, я не думаю,
что вы станете говорить просто так."
"А если я сейчас скажу, что все это глупости? Что я намеренно на-
говорил вам глупостей?"
"Как хотите. Вам виднее..."
а него жалко было смотреть. Я не мог удержаться от смеха.
Впрочем, мне не нужно было удерживаться. Все равно он ничего бы
мне не сказал.
Профессор, для которого нет ничего выше науки. И он согласен все
перечеркнуть - только потому, что Я ТАК СКАЗАЛ.
До чего же низкую ступень занимают люди по сравнению со мной! Или
просто я так высоко взлетел?
Как-то я наблюдал за судом над известным преступником. Человеком,
который совершил много убийств.
Люди горели желанием уничтожить его. Отомстить ему за его жертв.
аказать его по всей строгости.
Люди часто жаждут крови. Жизнь жестока по отношению к ним. Почему
же и им не быть жестокими по отношению к другим? Тем более, к тем, кто
по всяким ЗАКОАМ стоят ниже их?
аконец их желания были удовлетворены. Преступник был приговорен к
электрическому стулу. Это транслировалось по телевидению.
Вот тогда появился я. Вошел и сказал:
"Извините. Этот человек пойдет со мной."
С любым другим они просто не стали бы разговаривать. Выставили бы
из зала суда без лишних церемоний.
о никто не стал спорить со МОЙ.
Я попросил снять с него наручники. Что и было исполнено.
Я взял этого человека за руку и вывел на улицу.
"Ты свободен, слышишь?"
"Спасибо вам огромное. Чем я могу отблагодарить?"
"ичем. Иди, куда хочешь. о чтобы больше это не повторялось. По-
нял?"
"О, конечно..."
И он ушел. Интересно, следовал ли он моему указанию уже потом,
когда меня не было рядом?
а следующий день в газете появилась статья о том, как я его вы-
пустил. Без всяких комментариев на мой счет. Просто констатация факта.
Я издевался над ними. Я надругался над всеми их законами.
Я, наконец, унизил их всех, на глазах у людей уничтожил их пре-
восходство.
Человек может простить все что угодно, но не унижение, не издева-
тельство над собственным превосходством.
ОИ МЕ ЭТО ПРОСТИЛИ.
ет, неправда. Они даже не пытались меня обвинить. Для них никогда
не стоял вопрос, простить меня или наказать.
Они надеялись оправдать СОБСТВЕЫЕ ДЕЙСТВИЯ в МОИХ ГЛАЗАХ.
А я просто смеялся над ними...
Я много путешествовал по миру. И в каждой стране, в каждом месте,
где я останавливался, я разыгрывал подобную сцену.
Люди прощали мне все. Они даже были довольны тем, что я снизошел к
ним и посетил их убогое местечко.
Да плевать я хотел на них всех!
Это постепенно надоедало. Все, что дается легко, быстро надоедает.
ужно было постоянно придумывать что-то оригинальное.
Однажды я чуть было не устроил в Японии коммунизм.
Это было несложно. Мне не нужно было даже настоящего оправдания.
Просто вскользь заметил, что для их страны так было бы лучше.
Сначала кто-то пытался меня отговорить. Мне это показалось инте-
ресным разнообразием.
"А может, все-таки не стоит?"
Он как будто умолял меня. икто и не думал подвергать сомнению мое
превосходство. А вот они постоянно должны были доказывать, что все-та-
ки чего-то стоят.
"Слушай, ты говоришь глупость. Разве не понятно, что коммунисти-
ческий строй самый подходящий для вашей страны?"
"Да, пожалуй ты прав. А я ошибаюсь. Увы..."
Что-то слишком быстро он сдался...
А разве он мог поступить иначе?
Я довел дело до крайней точки. Заставил императора подписать указ
о том, что отныне Япония будет коммунистической державой.
Потом взял этот указ и порвал у него перед лицом. Сказал, что ре-
шил их пожалеть.
икто не возражал.
А разве кто-то мог возражать?
Примерно таким же способом я остановил войну где-то на Ближнем
Востоке. Они не послушались бы никого. о меня они не могли не послу-
шать.
"Сколько можно воевать? Вы видите, сколько людей гибнет? е пора
ли подписать перемирие?"
Они подписали его. В тот же день.
Телевидение прославляло меня. Я сделал то, что в течение многих
лет не удавалось никому.
Как будто они не понимали, что для меня это пара пустяков.
Я мог принести нашему миру много пользы. о какое мне было дело до
ПОЛЬЗЫ? Я просто жил своей жизнью. Я хотел взять от нее то, что мог
взять.
Я хотел по максимуму удовлетворить свое чувство собственного пре-
восходства.
И я мог сделать это. Я мог сделать то, что хотел.
И только потому, что Я ТАК ХОТЕЛ.
Когда я вернулся в Штаты, там как раз были выборы президента. Это
внесло некоторое разнообразие в мою игру.
Их было двое. И я издевался над ними обоими.
Стоило мне выступить с речью в поддержку одного из них - и тут же
все кричали:
"Голосуйте за него!"
Через пару дней я менял свое мнение. И вслед за ним плавно
менялось мнение всех остальных избирателей.
Потом было наоборот - я поливал претендента грязью. Я обвинял его
в самых тяжких преступлениях, моя речь иногда переходила в мат. о лю-
ди принимали меня, каким бы я ни был.
Тут же появлялись люди, которые осуждали его.
"Да как он вообще смеет выставлять свою кандидатуру!"
"Такому человеку место в тюрьме, а не в президентском кресле!"
"Вон из нашей страны!"
Я никогда не доходил до крайности. Я успевал вовремя его спасти,
если дело начинало пахнуть уголовщиной. Меня всегда слушали в первую
очередь.
Как мне было смешно!
Ведь я уже знал, чем закончится эта игра.
Я не стал отдавать предпочтение никому из них перед самыми выбора-
ми.
"У каждого из них есть свои достоинства и недостатки. Вам решать.
Голосуйте, за кого хотите."
Я мог сказать все, что угодно. Это не имело никакого значения.
Потому что в конце концов ВСЕ РЕШИЛ Я.
Я не стал ждать результатов голосования. Я выступил по телевидению
в тот же день.
"Может, у них и есть свои достоинства. о разве вы не видите, что
для такого поста можно найти гораздо более достойного человека? Вот
он, перед вами. Этот человек - Я!"
икто не мог со мной спорить. икто и не хотел со мной спорить.
В тот же день меня официально провозгласили президентом США.
Так я узаконил свою власть.
Свою АБСОЛЮТУЮ власть.
Теперь я совершенно официально мог устанавливать свои законы.
Раньше люди не могли спорить со мной. Теперь они еще и Е ИМЕЛИ
ПРАВА это делать.
Я был доволен собой. Я считал, что достиг уже почти самой вершины.
Что я взял почти все, что мог взять. И нет в этом мире такого, че-
го я не могу взять.
Я шел по тому пути, который сам себе прокладывал. И я не встречал
на этом пути никаких препятствий. Я и не думал, что может быть что-то
такое, что мне не по силам.
Что-то такое, чего я ИКОГДА не смогу получить.
о однажды все вдруг сломалось...
* * *
Я не слишком утруждал себя, когда был президентом.
Я не тратил много времени на то, чтобы издавать какие-то законы
или пересматривать их.
В моей жизни ничего особенно не изменилось. Просто теперь я офици-
ально именовался "Президент Соединенных Штатов такой-то".
И все-таки, по крайней мере по утрам, я заходил в свой кабинет и
проводил часик-другой в кресле.
Мне нравилось это место. Именно здесь я полнее всего чувствовал
свою ВЛАСТЬ.
Я не старался особенно менять правительство. Я надеялся, что эти
люди занимаются своим делом. Убрал только нескольких человек, которые
вызывали у меня антипатию.
е так уж важно было, кто занимает эти места. Все равно И ОДИ из
них не пошел бы против меня.
У меня не было желания развалить экономику США. Пускай же
должности занимают те люди, которые знают свое дело.
е помню, когда я первый раз увидел ЕЕ.
Она была секретаршей у кого-то из сотрудников моего аппарата.
Иногда она заходила и приносила мне какие-то бумаги.
Основную часть этих бумаг я отдавал кому-нибудь другому. Остальные
рассортировывал и в конечном итоге тоже отправлял в другие инстанции.
У меня никогда не было особого желания копаться в бумагах.
Обычно она заходила утром, когда я еще был в кабинете.
