Научная фантастика - Якименко К.

Рассказы

Константин Якименко. Рассказы.

Konstantin Yakimenko                2:463/383.77    16 Apr 99  18:31:00

                               Исповедь бога


    Hебольшое предисловие к моему произведению:
    После того, как я написал три части "Hовой картины мира" (сейчас
раздумаываю, кидать ли ее в эху? Hаверное, еще закину как-нибудь) хотелось
написать четвертую часть, которая заставила бы весь мир содрогнуться. Hо эта
самая четвертая часть так никогда и не была написана, а вместо нее появилась
"Исповедь бога". Причем только по прошествии некоторого времени я начал
понимать, что же я все-таки написал.
    Этот весьма жесткий и жестокий рассказ оказался правдой жизни (не в смысле
описываемых в нем событий, а в смысле психологии главного героя), чем он и
страшен (многие не стесняясь признали, что в сходной ситуации поступили бы так
же, как этот самый герой). Мир, конечно, он поразить еще не успел, но от людей, 
которые уже прочитали его, я слышал совершенно противоположные оценки - от "Это 
твоя лучшая вещь!" и до "Зачем вообще такое писать?!" Исходя из этого я делаю
выводы, что рассказ более чем удался. Поэтому хотелось бы получить побольше
отзывов и от читателей ОВСА.
    Две маленькие просьбы к тем, кто не испугался и решился это прочитать:
    1. Если поначалу рассказ вызовет даже чувство отвращения, постарайтесь
все-таки дочитать до конца, иначе получите неправильное впечатление.
    2. Hи в коем случае не нужно ассоциировать образ главного героя с автором - 
я в жизни совсем другой :))


                      И С П О В Е Д Ь   Б О Г А

             Рассказ о чувстве собственного превосходства

                                     Посвящается тому несчастному,
                                     который ничем не лучше меня -
                                             ТЕБЕ, ГОСПОДИ!

    События, описанные в этом  рассказе,  никогда  не  имели  места  в
действительности. Все действующие лица рассказа являются вымышленными,
их    сходство  с  реально  существующими  людьми  носит  случайный  и
непреднамеренный характер.

                            *   *   *

    "Свет!.."
    "ет, не нужно. Выключите свет. Пусть будет тьма."
    С детства не люблю свет.  Когда  нужно  выбирать  между  светом  и
тьмой, я всегда предпочитаю тьму.
    Смешно... Большинство людей боятся темноты. А я  люблю  темноту  и
ненавижу солнце.
    Свет всегда можно выключить. Или почти всегда. А кто может  выклю-
чить Солнце?
    Я не могу. А тот, кто на самом верху - может ли он это сделать?
    Глупо... Там наверху никого нет. Самый верх - здесь. Потому что  я
и есть самый верх. А выше меня никого нет.
    Потому что я - это БОГ!!!
    Что такое человеческая жизнь? Это длинный путь.  Путь, ведущий  по
кругу. ет -  он  ведет  по  спирали.  По  кругу  и  чуть-чуть  вверх.
Медленное, постепенное продвижение наверх...
    Человек не выбирает этот путь. Когда он начинает  жизнь,  все  уже
определено. Ему не дано этого знать. Может быть, ему и не стоит  этого
знать. Все уже решено за него. Человек рвется вверх - а его толкают по
кругу. Он хочет подняться, он хочет двигаться туда,  куда...  КУДА  О
ХОЧЕТ! А его толкают по кругу.
    Что будет, если человек разорвет этот круг?  Если  он  вырвется  с
этого пути и двинется прямой дорогой? Дорогой, на которой не будет ни-
каких препятствий? Которая просто будет вести его вверх? Которая будет
вести его туда, КУДА О ХОЧЕТ?
    Когда я первый раз услышал о такой модели  человеческой  жизни,  я
еще не знал ответа на этот вопрос.
    Теперь - знаю...

                            *   *   *

    Трудно сказать, когда это проявилось впервые.  Впрочем,  был  один
случай... е знаю, был ли он на самом  деле.  Это  представляется  уже
чем-то вроде легенды.
    Легенды о происхождении Бога.
    Я не помню, как  это  случилось.  Я  помню  это  так,  как  помнят
истории, рассказанные с чужих слов. А может, когда-то я слышал об этом
и с чужих слов... Какая разница?
    Тогда я был просто маленьким мальчиком. И играл в мяч с такими  же
мальчишками. Играл во дворе нашего  дома,  в  провинциальном  городке,
название которого вы вряд ли когда-нибудь слышали.
    Дети примечательны тем, что они не думают о последствиях. Они  еще
плохо знают, что такое жизнь. Они еще не знают, что  в  жизни  человек
постоянно должен как-то себя ограничивать. Иначе  -  будешь  ограничен
другими. Иначе - жестоко пострадаешь... Дети просто делают то, что ХО-
ТЯТ ДЕЛАТЬ. Они себя не ограничивают. За  них  это  приходится  делать
другим. Понимание этого приходит уже в более зрелом возрасте.
    Я не был исключением. Когда я бил по мячу, я не думал, что если он
пролетит мимо ворот, то может угодить в соседское окно.
    А я промахнулся мимо ворот. И окно было разбито.
    Мы бросились бежать. Это рефлекс любого существа -  бежать,  когда
что-то угрожает или даже МОЖЕТ УГРОЖАТЬ его безопасности.  Ответствен-
ность за свои действия - это выдумка цивилизации. Инстинкт  самосохра-
нения же заложен природой.
    о мы не убежали. ас остановил дворник. Остановил и вернул  назад
к окну, из которой уже высунулась огромная голова соседки.
    Людям нужно изливать куда свою негативную энергию. Она  излила  ее
на нас - тем более, было за что. е скажу, какими словами она нас  на-
зывала - я не помню. о это был поток, который невозможно было остано-
вить.
    Мы и не пытались его остановить. Мы молчали.
    аконец, дворник остановил  поток.  Он  спросил,  кто  из  нас это
сделал.
    Мы молчали. Он повторил вопрос.
    Тогда один из пацанов указал на меня.
    Я не держу на него зла за это. Ведь он действительно ОЧЕЬ боялся.
И потом, это была правда.
    Вот тогда это и произошло. Вот тогда впервые проявилась  ЭТА  спо-
собность.
    Она посмотрела на меня. Должно быть, это был уже не тот взгляд. е
то злобное выражение лица, с которым она изливала на нас свою энергию.
    "Мальчик, извини, я понимаю, что тебе хочется поиграть. о...  мо-
жет, вы все-таки найдете ДРУГОЕ место?"
    Увы, я даже не представляю, что было дальше. Что делали соседка  и
дворник. Что делали мы сами. Как мои товарищи отреагировали  на  такое
заявление. ашли ли мы, наконец, другое место. Я Е ПОМЮ!
    о иногда мне кажется, что я представляю ее лицо в тот момент. И я
совершенно точно знаю, что она смотрела на меня СИЗУ ВВЕРХ. Она поте-
ряла в этот момент  то,  что  называется  чувством  собственного  пре-
восходства. Тогда я этого не понимал. Теперь - понимаю.
    Она пошла на унижение, потому что Я ТАК ХОТЕЛ.

    Потом я учился в школе. Все дети учатся, и я тоже. Кто-то  хорошо,
кто-то хуже.
    Когда мне поставили двойку, я еще не знал, КТО Я ТАКОЙ. Я был  та-
ким же как все. И получив двойку, я плакал - почти самый последний раз
в жизни.
    Я плакал, когда меня  никто  не  видел.  Даже  тогда  я  не  стоял
настолько низко, чтобы унижаться перед другими.
    о когда я на следующий день пошел в школу, на моей физиономии все
еще были заметны следы от слез.
    Вот тогда учительница сказала:
    "Извини, я не должна была так  поступать.  Это  была  моя  ошибка.
Разве такому мальчику, как ТЫ, можно ставить двойку?"
    Она взяла красную ручку и исправила "2" на "4".
    Это была моя первая и последняя двойка.

    Помню, мы с отцом  ехали  в  автобусе.  Знали,  что  нужно  купить
талоны, но думали: авось пронесет?..
    Так в жизни поступают многие люди. Знают: этого делать нельзя. а-
до делать так. о думают: авось пронесет?..
    е пронесло...
    "Ваши билетики, пожалуйста."
    "Хм-м, извините..."
    "ет билетов?"
    "Да, то есть нет..."
    "Тогда платите штраф."
    "Штраф? Сейчас, одну минуточку..."
    "А почему мы должны платить штраф?" - это спросил я.
    Контролер покосился на меня.
    "Этот мальчик - ваш сын?"
    "Да, разумеется."
    "О, извините пожалуйста!.." - он начал рыться в своей сумке. Потом
вытащил оттуда бумажку и что-то на ней написал.
    "Если кто-то станет придираться - покажите ему вот это."
    "Пардон, а как же штраф?"
    "Забудьте",- и контролер исчез в толпе пассажиров.
    Теперь отец посмотрел на меня.
    "Ты что, с ним знаком?"
    "ет, в первый раз вижу."
    "Тогда в чем же дело?"
    Я состроил удивленную рожу.
    Тогда я действительно ничего не понимал...

    Дома моя жизнь протекала спокойно. Я не был один в семье - у  меня
была сестра, младше меня на год.
    о все поступки родителей говорили о том, что они больше любят ме-
ня, чем ее.
    Сестренка никогда не жаловалась на  это.  Она  слушалась  меня  во
всем. Она никогда со мной не спорила. Всегда признавала  мою  правоту.
Потому что я был ее старший брат. И еще -
    Потому что это был Я!
    Я мог попросить родителей о чем угодно. Они никогда мне ни  в  чем
не отказывали. Они делали для меня все - только потому, что Я ТАК  ХО-
ТЕЛ.
    Одним вечером что-то стукнуло мне в голову, и я захотел собаку. е
знаю почему мне нужна была собака. Дети часто не могут объяснить  свои
поступки.
    Мой отец терпеть не мог собак...
    а следующий день она у меня была - большая собака породы колли. Я
чувствовал себя довольным. Потому что получил то, что хотел.
    Потому что удовлетворил свое ЧУВСТВО СОБСТВЕОГО ПРЕВОСХОДСТВА.
    Колли прожила у нас два месяца. Потом она попала под машину, когда
перебегала дорогу, а какой-то водитель неудачно свернул.
    о тогда мне было уже все равно...

    В школе я всегда учился хорошо...
    ет, неправда. Мало кто учился так плохо, как я.
    Я хотел сказать, что всегда получал хорошие оценки. Четверки и пя-
терки. иже - никогда.
    е знаю, что чувствовали учителя, выставляя мне такие отметки. По-
нимали ли они, что делают? Задумывались ли хоть раз,  почему  они  это
делают?
    Только теперь я знаю ответ.
    Одноклассники сторонились меня. е то, чтобы они не принимали меня
в свои игры. Вовсе нет.
    Впрочем, скорее наоборот - мне было с ними не интересно.
    Пока они играли сами, они просто развлекались.  Они  веселились  и
делали, ЧТО ХОТЕЛИ. Они не оглядывались по сторонам.
    о когда появлялся я, все головы поворачивались в мою сторону.
    "А что ты нам предложишь на этот раз?"
    "Может, ты знаешь игру поинтереснее, чем эта?"
    "Кого из нас ты возьмешь с собой?"
    Мне нравилось быть в центре внимания. равилось, когда  что-то  от
меня зависело - как это нравится всем детям. о потом это  становилось
скучно.
    Поэтому я стал избегать больших  компаний.  Я  предпочитал  одино-
чество. И я нисколько не страдал от этого. Мое одиночество не было вы-
нужденным - Я САМ ЭТОГО ХОТЕЛ.
    Да, тогда я еще любил одиночество...


                            *   *   *

    Я рос, и постепенно достиг того возраста, когда  человек  начинает
думать уже не только о себе, но и об окружающем его мире.  И  скоро  я
начал понимать, что что-то вокруг меня Е ТАК.
    Все было слишком легко. Я хотел получать хорошие оценки - и  я  их
получал. Я хотел, чтобы у меня были подарки от родителей - их было бо-
лее, чем достаточно.
    В детстве мне казалось, что так и должно быть. Пока  я  не  понял,
что так бывает ТОЛЬКО У МЕЯ.
    Сначала я просто приписывал это своей уникальности. Каждый ребенок
считает себя уникальным. Может быть,  даже  считает,  что  все  должны
относиться к нему, как к уникальному.
    "Ах ты мой единственный!"
    "и на кого тебя не променяю."
    "В этом мире нет другого такого мальчика, как ты."
    Вы знаете, как это бывает,  если  еще  не  забыли.  о  я  не  был
единственным. И потом -
    Почему я должен быть БОЛЕЕ УИКАЛЬЫМ, чем все остальные?
    Я не видел этому объяснения.  Причина  должна  была  быть  во  мне
самом. Может быть, у меня есть какой-то скрытый талант, который очеви-
ден другим, но непонятен мне самому? Может, я стану знаменитым  деяте-
лем в сфере искусств, и это написано у меня на руках? Или на лице? Мо-
жет, я действительно настолько умный, я - будущий гений? о  по  каким
признакам люди могут это видеть?
    А  может,  у  меня  есть   какая-то   особая,   сверхъестественная
СПОСОБОСТЬ?
    Как мне узнать правду? Я мог бы спросить кого-нибудь, но мне хоте-
лось найти ответ самому. Если я действительно такой УИКАЛЬЫЙ...
    Скоро представился случай испытать это на практике.

    Это произошло вечером, скорее  даже  ночью.  Все  подобные  случаи
обычно происходят ночью.
    Я один гулял по улицам нашего городка. Мне нравилось гулять по ве-
черам, когда солнце садилось и становилось  темно.  Солнце  раздражало
меня  и  действовало  на   нервы.   Темнота   успокаивала   и   как-то
умиротворяла.
    очью гораздо больше вероятность наткнуться на подозрительного ти-
па или не очень  дружелюбно  настроенную  компанию.  о  меня  это  не
пугало.
    Я не знал, что такое страх.
    Это правда. С самого детства я никогда ничего не боялся.
    Страх - одно из сильнейших чувств человека. о у меня это  чувство
отсутствовало. Значит ли это, что философ, который  это  сказал,  оши-
бался?
    Или это значит другое?
    То, что я - Е ЧЕЛОВЕК!
    аверное, теперь я могу ответить на этот вопрос.
    Они появились из-за угла  -  естественно,  совершенно  неожиданно.
Пять человек, успевшие уже порядком выпить.  е  думаю,  что  в  более
светлое время суток они обратили бы внимание на такого  человека,  как
я. ашлось бы гораздо больше субъектов, которых они смогли бы террори-
зировать.
    о улица была пустынна. Я был один. А им хотелось повеселиться.
    Сначала они требовали деньги. Я говорил  правду  -  денег  у  меня
ДЕЙСТВИТЕЛЬО не было.
    У  меня  было  странное  чувство.  Как  будто  я  знал,  что  могу
прекратить это в любой момент. И именно поэтому я ждал.  аверное, мне
было интересно, до чего они смогут дойти. Уже тогда в душе я издевался
над ними.
    Откуда у меня была такая уверенность? Ведь если бы мое предположе-
ние не оправдалось, мне просто пришел бы конец. Я навсегда исчез бы из
этого мира.
    Впрочем, я ведь сказал, что не знал, что такое страх.
    Они обыскали мои карманы - и не нашли  там  ничего  существенного.
Тогда главный потребовал снять куртку и часы.
    Я сказал: "ет".
    Потом в его руке оказался нож.
    И тогда я понял, что пора кончать.
    "Тебе жить надоело? Чего молчишь?"
    "ет, а вот это мне надоело. Давай сюда нож."
    адо было видеть, как изменился его взгляд. До этого он был на ко-
не, на высоте. Он мог делать то, ЧТО ХОТЕЛ. Теперь  он  был  повержен.
Повержен только потому, что я сказал фразу, которая не совпала  с  его
желаниями.
    А теперь наверху был я. И он смотрел на меня снизу  вверх.  В  его
взгляде была готовность делать то, что я скажу. Сделать только потому,
что Я ТАК ХОЧУ.
    Он протянул мне нож. Просто отдал его, не говоря ни слова.
    В этот момент у меня было искушение. Я мог прирезать его этим  но-
жом. Мог убить его. И никто из остальных ничего не сказал бы мне.
    Более того. Если бы потом узнали, что я совершил  убийство,  никто
не стал бы обвинять меня. е потому, что мой поступок был самозащитой.
Просто потому, что это сделал Я.
    Теперь я это знаю. Тогда - еще не знал. Тогда я впервые  по-насто-
ящему ощутил, что такое чувство собственного превосходства.
    Именно  это  чувство  создало  человека.  Люди  -  это  ведь  тоже
животные, и они должны заботится  об  удовлетворении  своих  жизненных
инстинктов. о должно было быть что-то, что подняло бы их на более вы-
сокий уровень. Выше простых инстинктов. Подняло  и  сделало  хозяевами
тех же животных.
    Это сделало чувство собственного превосходства. То, что теперь за-
ложено  в  каждом  человеке,  но  не  каждый  имеет  возможность   его
удовлетворить.
    "Смотрите, какой я! Вы видите, что я умею?"
    "Да разве вы так сможете?"
    "Скажи, что я гений!"
    "Да вам бы и в голову не пришло ничего подобного!"
    "Мы тут подумали, и я решил..."
    "Как вы смеете так поступать со мной! Это ведь Я..."
    "у, я еще всем покажу, что я не просто какой-нибудь..."
    Я мог им показать все, что угодно. о мне в голову пришла довольно
простая идея. Поступить с ними так, как они поступали с  другими.  Как
они хотели поступить со мной.
    "А ну, выкладывайте все, что лежит в ваших карманах. Сложите сюда,
передо мной."
    Они на миг переглянулись. Это выглядело странно - пять  человек  с
одинаково покорными взглядами.  Потом  стали  выворачивать  карманы  и
складывать на кучу их содержимое.
    "Оставьте только деньги. Остальное можете забрать себе."
    Так и было сделано. Все пятеро снова стояли передо мной. Они  даже
не шевелились. Они ждали приказа. аверное, они думали, что...
    ДУМАЛИ ли они вообще?
    "Чего стоите? Вы свободны. Можете идти на все  четыре  стороны.  И
больше так не делайте."
    И они ушли. Интересно, что они  чувствовали,  когда  были  уже  за
углом? Какое впечатление осталось у них после того, что случилось?
    е уверен, что получу когда-нибудь ответ на этот вопрос.
    Через несколько дней у меня в  комнате  стоял  новенький  японский
магнитофон. Родители не спрашивали,  где  я  взял  деньги,  чтобы  его
купить. А у меня не было желания об этом рассказывать.
    Они всегда совершенно спокойно  воспринимали  все,  что  бы  я  ни
делал. Так было всегда. Так и должно было быть.
    Потому что это был Я.
    Потому что я мог себе позволить удовлетворить чувство  собственно-
го превосходства.
    Я был УИКАЛЬЫМ.
    У меня действительно проявилась ЭТА способность.
    Только я, и никто другой.


                            *   *   *

    Время шло. Я по-прежнему учился в школе. Я получал свои пятерки  и
четверки. У меня не было ни врагов, ни настоящих друзей.  Жизнь  текла
спокойно и медленно.
    Я все еще сомневался...
    А что, если мне просто повезло?
    Может, те парни были не совсем нормальные?
    Может, дело совсем не в какой-то способности? Что, если  есть  ка-
кой-то более простой способ объяснить это?
    Этот случай произошел стихийно. Может, такое  случается  только  в
экстремальных ситуациях? В спокойной обстановке все было бы иначе?
    Я должен был проверить. ужно было придумать что-то ОСОБЕОЕ.
    Чтобы все произошло так, как я захочу. От начала и до конца.
    И я придумал.
    Я достиг того возраста, в котором каждый хочет попробовать это.  В
первый раз. Я не был исключением. Поэтому  нет  ничего  удивительного,
что мой способ проверки был связан именно с этим.
    СЕКС...
    Любому животному присуще стремление к выживанию. о выжить в  оди-
ночку трудно. Гораздо легче жить, когда тебя окружает  толпа  тебе  же
подобных.
    Животные одного вида не убивают друг друга...
    Чтобы было больше себе подобных, нужно  размножаться.  Чем  больше
размножится вид, тем больше у него шансов выжить. Тем больше продолжи-
тельность жизни отдельных особей. Тем большую территорию они могут за-
нять.
    Человек в этом смысле - такое же животное.  Он  тоже  хочет  жить.
Следовательно - хочет размножаться.
    еудивительно, что природа сделала совокупление приятным занятием.
аиболее эффективными всегда бывают те действия,  в  которых  приятное
совмещается с полезным. А размножение просто обязано быть эффективным.
    о мне не было дела до  размножения  человека.  Меня  интересовала
только приятная сторона.
    И еще - не ошибся ли я насчет своей уникальности?

    ужно было выбрать "жертву". Я не стал ходить далеко.  Можно  было
найти подходящий объект в своем же классе.
    Была  одна  девица,  которая  обычно ходила размалеванная и любила
рассуждать на сексуальные темы. Я мог бы выбрать ее. о...
    В этом случае я не получил бы достаточного подтверждения. Я не был
бы уверен - случилось это потому, что Я так хотел, или просто она  хо-
тела того же самого.
    ужен был другой вариант.  Такой,  чтобы  инициатива  принадлежала
только мне.
    И я нашел такой вариант.
    Она была скромная и ничем особенно не примечательная.  Хотя  ни  в
коем случае нельзя была сказать,  что  она  некрасива.  Я  ведь  хотел
все-таки получить удовольствие...
    Воспитана она была в строгих традициях. Вроде того, что ЭТИМ можно
заниматься только тогда, когда выйдешь замуж.
    Следовательно - она полностью мне подходила.
    Я не стал тянуть время. Просто подошел к ней на перемене и сказал:
    "Я ХОЧУ!.."
    икакой другой человек на моем месте не смог бы просто так подойти
и сказать: "Я хочу..."
    Я - смог. Потому что уже знал, каким будет ответ.
    И я не ошибся. Потому что ответ был - да!
    Конечно, она не прямо сказала "Да". Она ответила примерно так:
    "Я понимаю, что тебе очень хочется. о вряд ли стоит  говорить  об
этом здесь. Если ты назовешь место и время..."
    Если уж играть, то по крупному. Поэтому  я  предложил,  чтобы  это
произошло у нее дома.
    "Хорошо, пусть будет так."
    В этот момент все уже было доказано. Я мог бы остановиться. Ведь я
уже не сомневался, что у меня в самом деле есть ЭТА способность.
    о я не привык останавливаться на полдороги.
    Когда ее не было  рядом,  я  рассказал  обо  всем  одноклассникам.
Предложил даже поспорить - действительно ли она мне "даст".
    о никто не стал со мной спорить.
    "Да я и не сомневаюсь, что все выйдет по-твоему..."
    Тогда я не придал этому значения.
    В назначенный час я был у нее дома. Она встретила  меня  спокойно,
не было ни радости, ни огорчения по поводу моего прихода.
    Она встретила меня, как встречают что-то неизбежное.  То,  что  не
подвластно обыкновенному человеку.
    Так встречают СМЕРТЬ...
    Мне действительно хотелось. Я был нетерпелив и  предложил  перейти
сразу к делу.
    Она не возражала. Она и не могла возражать.
    Я не буду рассказывать, как это было. Вы сами знаете, как это  бы-
вает. А если не знаете, то лучше один раз сделать, чем сто раз  прочи-
тать.
    Я был доволен. Я удовлетворил не только свой сексуальный голод.  Я
удовлетворил также чувство собственного превосходства.
    Я не помню, что она сказала, когда я ушел. По  крайней  мере,  она
меня не удерживала.
    В последующие дни я не напоминал ей о том, что произошло. Она тоже
не заводила со мной разговора на эту тему.
    Я рассказал об этой истории всему классу. о они  совершенно  спо-
койно отнеслись к моему подвигу.
    Что сказали бы они, если бы на моем месте был кто-то другой?
    Впрочем, потом они стали меня избегать. Они боялись меня.
    Боялись, что я найду среди них еще одну жертву.
    о меня это не волновало. Я получил доказательство.  У  меня  есть
способность, которой нет ни у кого в этом мире. и один человек не мо-
жет спорить со мной. и один человек не может сказать мне "нет".  Люди
делают то, что я хочу, не потому, что это совпадает с их желаниями. е
потому, что это кажется логичным.
    А просто потому, что Я ТАК ХОЧУ.
    Я обладал абсолютной властью. Отныне я понял это.

    Эта история получила продолжение. Вы можете догадаться, какое.
    Я ведь  не  привык  думать  о  последствиях.  И  когда  мы  с  ней
занимались любовью, меня совершенно не волновало, во что это  выльется
для нее.
    Я узнал об этом не от нее самой. Мне позвонил ее  отец  и  сказал,
что она беременна. Он требовал, чтобы я пришел к  ним  домой.  Пришел,
чтобы "серьезно поговорить".
    Я мог бы ответить ему еще  по  телефону,  что  я  думаю  по  этому
поводу.
    И все-таки я решил прийти. Мне хотелось видеть, как он будет гово-
рить со мной. Я хотел видеть его лицо при этом разговоре.
    Я уже знал, ЧЕМ закончится этот разговор.
    Когда я пришел, отец сам встретил меня. Он вежливо поздоровался  и
провел меня в комнату.
    И здесь он взорвался.
    Он говорил, переходя на крик. Он говорил, что она у них единствен-
ная дочь.  Что  они  потратили  полжизни  на  то,  чтобы  вырастить  и
воспитать ее. И что он не позволит таким,  как  я,  покушаться  на  ее
доброе имя, на ее честь и т.п.
    Какой смысл в этих словах? Ведь я УЖЕ это сделал. И потом,  причем
здесь "доброе имя"?
    Он говорил, что в его время никто не позволял себе ничего подобно-
го.
    Это было неправдой. Может быть, он сам и не позволял, но  это  его
личные  проблемы.  Он  просто  обыкновенный  человек,  и  его  чувство
собственного превосходства наверняка занижено. Ведь люди вынуждены се-
бя ограничивать, чтобы выжить в этом мире.
    аконец, он подошел к тому, что и собирался мне сказать. Что  если
во мне осталась хоть капля порядочности, то я должен на ней  жениться.
Или, по крайней мере, заплатить сумму, в которую обойдется аборт. Плюс
еще компенсацию за моральный ущерб.
    Он махал руками перед моим лицом и требовал, чтобы  я  сделал  это
сейчас же. Иначе он примет меры. Он устроит мне "сладкую жизнь". Он...
    За все это время я не сказал ни единого слова. Я  слушал,  как  он
распинается, изливая на меня свою негативную энергию. Я  сохранял  со-
вершенно невозмутимое выражение лица.
    Я ведь знал, что в любой момент могу это прекратить.
    о мне уже стало надоедать. Тем более, что он ждал  моего  ответа.
Он не переставал кричать, но он хотел, чтобы я ему ответил.
    И я ответил:
    "Извините меня, конечно, но женитьба не входит в мои планы."
    Он перестал махать руками и опустился в кресло. Он  замолк.  Злоба
исчезла с его лица. Он смотрел на меня СИЗУ ВВЕРХ.  Он  почувствовал,
что сделал что-то не так.
    "Мне как-то неловко, что все так получилось..."
    Он извинялся передо мной за свои крики. За то, что  заставил  меня
все это выслушать. За то, что хотел поставить свое превосходство  ВЫШЕ
МОЕГО! Что сделал бы он, если бы на моем месте был другой человек?
    "Вам, наверное, лучше знать. Может быть, она действительно вас  не
стоит..."
    И он говорил это человеку, который "покушался на ее честь и доброе
имя". Тому, в котором, если верить его словам, не осталось и капли по-
рядочности. В то время  как  он  потратил  полжизни,  чтобы  воспитать
единственную дочь.
    еужели люди настолько ничтожны?
    Он не мог мне сказать ничего другого. Потому что это был я. И  по-
тому что Я ТАК ХОТЕЛ!
    "Тогда я, пожалуй, пойду? У меня ведь есть и другие дела."
    "Конечно, идите. Еще раз прошу прощения..."
    "е за что!"
    еужели все люди такие - по сравнению со мной?
    Это произошло незадолго до окончания школы. Больше  я  никогда  не
видел ни ее саму, ни ее отца. Так и не знаю, сделала ли она аборт.

    Вы наверное думаете, что меня должна была мучить совесть?
    Так вы ошибаетесь!
    Что такое совесть? Ее не существует! Это абстракция, химера,  при-
думанная людьми, чтобы себя ограничивать. Люди ведь не любят, когда их
ограничивают другие. При этом страдает их  чувство  собственного  пре-
восходства. Так не лучше ли ограничить себя  самому?  Просто  сказать,
что "совесть не позволяет мне этого сделать"?
    е совесть не позволяет тебе этого сделать, дорогой друг. Тебе  не
позволяет этого мнение других людей.  Ты  знаешь,  что  людям  это  не
понравится. Что они будут осуждать тебя. Что они вынуждены будут  тебя
ОГРАИЧИТЬ! Так не лучше ли ограничить себя самому? Пускай ты  ущемишь
свое превосходство, но по крайней мере ты сделаешь это сам.
    Человек жаждет мести, когда кто-то поранит его ножом. о  если  он
поранился сам, когда чистил картошку, кому он будет мстить? Себе?
    Когда человек сам лишает себя чувства собственного  превосходства,
он этого не замечает. Ведь он надеется когда-нибудь  вернуть  его.  о
разве в следующий раз он поступит иначе? Разве тогда ему  не  придется
думать о том, что кто-то может его ограничить?
    Я был единственным, кто мог об этом не  беспокоиться.  Потому  что
ИКТО не мог меня ограничить. Я же мог ограничить  любого.  Я  на  сто
процентов мог удовлетворить свое чувство собственного превосходства.
    Откуда же у меня могло взяться придуманное людьми ограничение, на-
зываемое "совестью"?


                            *   *   *

    Странно, что эта мысль так поздно пришла мне в голову.
    Мне приходилось ходить в магазин. Каждый из нас постоянно вынужден
это делать в своей жизни. Каждому хочется есть и хочется иметь у  себя
какие-то вещи.
    о в тот раз я пришел в магазин с не совсем обычным намерением.
    У прилавка стояла очередь. Как обычно. о для меня  это  не  имело
значения.
    Я подошел к продавщице. Я делал вид, что не замечаю очередь. Впро-
чем, какая разница, делал ли я вид или действительно не замечал?
    "Что за наглец? А ну стань в очередь!"
    Я повернулся и посмотрел на бабку, которая это сказала. Окинул  ее
взглядом СВЕРХУ ВИЗ. Взглядом, в котором чувствовалось ПРЕВОСХОДСТВО.
    е знаю, что она подумала. По крайней мере она продолжала  стоять.
Молча.
    Я поставил ее на СВОЕ МЕСТО.
    Я просто перечислил продукты, которые мне нужно было купить.
    КУПИТЬ?..
    Покупают обычно за деньги. о я не собирался давать деньги.
    Продавщица просто выложила их передо мной. Все, что я назвал.
    "Сложите, пожалуйста",- я протянул сумку.
    аверное, люди думали, что это верх наглости. Тогда я  думал,  что
они должны так думать. о это была их проблема. У них ведь  нет  такой
способности! Почему же я должен стоять на одном уровне с ними?
    "Спасибо большое." Я пошел к выходу.
    Она даже не упомянула деньги!
    Вся очередь смотрела на меня.  Все  как  один.  Как  будто  хотели
что-то сказать и не могли.
    А может быть, и не хотели...
    Они хотели того же, чего хотел Я.
    И это знал каждый человек на Земле.
    е знал, а чувствовал внутри своего сознания.
    Больше мне не нужны были деньги. Отныне каждый раз, когда я шел  в
магазин, я просто БРАЛ то,  что  мне  было  нужно.  Иногда  спрашивая,
иногда нет.
    Продавцам было все равно.
    Скоро я рассказал об этом родителям. Они не придали этому  особого
значения. Как будто так и должно было быть.
    А разве не так?

    Скоро я понял еще одну вещь.
    Все люди на Земле так или иначе работают. Или по крайней мере  де-
лают вид, что работают.
    Кто-то сказал, что труд создал человека. е помню,  кто  это  был,
если можно не помнить то, чего никогда не знал.
    Это  -  ЕРУДА!  Я  уже  говорил,  что  человека  создало  чувство
собственного превосходства.
    Первобытному человеку, обезьяне, нужно  было  доказать  свое  пре-
восходство над остальным зверьем. ужно было  противостоять  хищникам.
Занимать все большую территорию. Переносить условия холода и жары.
    адо было выжить, размножиться и в этом превзойти всех  остальных.
Вот обезьяна и взяла в руки камень и палку...
    Раньше жизнь была проще. Хочешь что-то взять - пошел и взял.
    Сейчас, если человек хочет что-то взять, он должен  что-то  отдать
взамен. Обычно он отдает бумажки, называемые ДЕЬГАМИ.
    Хочешь получить деньги? Самый простой и безопасный способ -  РАБО-
ТАЙ!
    Зачем люди идут работать? Они получают от этого удовольствие? ет!
Из-за сознания, что кто-то должен строить всю  эту  цивилизацию?  Тоже
нет! Тогда зачем же?
    Будешь работать  -  получишь  деньги  -  будешь  жить.  е  будешь
работать - не получишь денег - умрешь... Железная логика?
    Тем более, иногда достаточно сделать вид, что работаешь.
    о мне не нужны были деньги. Я мог просто пойти и взять,  что  мне
нужно. Как в древние первобытные времена.
    Следовательно - зачем мне работать?
    И зачем работать моим родителям?
    Я пытался им это объяснить. Именно ОБЪЯСИТЬ и ДОКАЗАТЬ,  что  это
больше не нужно. Что я могу дать им все, чего они захотят. Что, следо-
вательно, незачем напрягаться.
    "Да, наверное, ты  прав.  Может  быть,  действительно  нет  смысла
ходить на работу."
    И все же каждый день рано утром они  вставали  и  шли  туда,  куда
обычно.
    Людям трудно менять свои привычки. Тем более - ВСЕ жили так. Поче-
му они должны жить не так, как другие? Зачем выделяться,  делать  вид,
будто они особенные?
    Я мог ЗАСТАВИТЬ их. Мог  просто  сказать:  сегодня  вы  никуда  не
пойдете. е только сегодня, но и завтра, послезавтра и так далее вы не
будете ходить на работу. Мог поступить так. о...
    Все-таки они были моими родителями.
    Мне стало трудно жить с ними под одной крышей. Я не  мог  смотреть
им в глаза. Хотя там и не было ничего страшного, в  этих  глазах.  Они
были такими же, как и у других людей.
    Вот поэтому и не мог.
    Как будто я ждал, что рано или поздно от них последует  укор.  Что
мать или отец скажет: разве можно жить так, как ты живешь?  Разве  так
живут все нормальные люди?
    Мне стало бы легче, если бы они так сказали. е важно,  что  бы  я
ответил. Если бы только сказали...
    Я знал, что это никогда не произойдет. Знал  -  и  все-таки  ждал.
Каждый раз, когда смотрел им в глаза.
    Все-таки это были самые близкие мне люди.
    Я должен был уйти.
    Уйти, чтобы не давить на них. Чтобы дать им возможность жить своей
жизнью. Жить, как они жили до меня, как живут все нормальные люди.
    Что за глупости?..
    Я  -  человек  с  неограниченными  возможностями.  Передо  мной  -
огромные перспективы.
    Стоит ли тратить время на пребывание в этом захолустном городишке?
Все дороги открыты мне. Моя задача - всего лишь сделать выбор.
    Я ушел, никого не предупреждая. икому не говоря, куда я иду.
    Потому что еще сам не знал, КУДА.
    Я никому не говорил, что ухожу АВСЕГДА.
    Это было несложно. Мне не нужны были билеты.
    Я просто вышел на шоссе и остановил первую понравившуюся мне маши-
ну. Мне было все равно, какие планы  у  ее  водителя.  Он  никогда  не
поставил бы их выше моих.
    "Довезите меня в столицу, пожалуйста."
    "о я вообще-то еду не в ту сторону..."
    "Извините, но МЕ нужно в столицу."
    "Да, конечно. Садитесь, пожалуйста."
    Я уже знал, что никогда сюда не вернусь. Пускай этот город и назы-
вается моей родиной. Любовь к родине - не более  чем  привычка.  Я  же
сломал все привычки, какие бывают у обычного среднего человека.
    Я не такой, как все. Я - абсолютно другой. Зачем  же  мне  приспо-
сабливаться под всех? Почему бы не приспособить всех - под себя?


                            *   *   *

    Тогда у меня не было постоянного места жительства.
    Я мог жить там, ГДЕ ХОТЕЛ. Это делалось элементарно.
    Обычно это происходило под вечер. Я выбирал ближайший дом, который
мне больше нравился по внешнему виду. Потом выбирал квартиру -  обычно
по номеру. У каждого человека есть цифры и числа, которые  ему  больше
нравятся...
    Тин-тин-тин... Звонок в дверь...
    "Кто там?"
    Я называл свое имя.
    е знаю, было ли это связано с моим именем. Скорее, что с моим го-
лосом. Эта СПОСОБОСТЬ обычно проявлялась тогда, когда я что-то  гово-
рил.
    Затем дверь неизменно открывалась. а  пороге  появлялась  хозяйка
(или хозяин).
    Иногда этот человек не нравился мне своим внешним видом.  Тогда  я
вежливо прощался и уходил. Дверь просто закрывалась - без слов.
    о чаще я проходил вовнутрь.
    "У вас не найдется чего-нибудь поесть? А то я проголодался."
    Я никогда по-настоящему не чувствовал себя голодным. Просто всякий
человек должен есть хотя бы три раза в день.
    "Вообще-то мы уже поужинали. о сейчас я что-нибудь придумаю."
    После ужина я обычно болтал с хозяевами на совершенно  посторонние
темы.
    Вместо того, чтобы заниматься своими делами, эти люди тратили вре-
мя на разговоры со мной. Разговоры о вещах, которые никогда раньше  их
не интересовали.
    И все это - только потому, что Я ТАК ХОТЕЛ.
    очью я делал то же, что и все нормальные люди. Я спал.
    Иногда - один. Иногда - с хозяйкой или ее дочкой.
    Второе чаще случалось в первое время. Потом я стал более разборчи-
вым. е хотелось подхватить какую-нибудь заразу. Да и вообще - ко все-
му привыкаешь.
    В конце концов, иногда мне просто хотелось побыть одному.
    Меня никогда не интересовало, что подумают обо мне хозяева кварти-
ры. е тогда, когда я с ними тратил время. Тогда они ничего особенного
не думали.
    Что они думали уже ПОТОМ,  когда  я  уходил?  Проклинали  меня  по
ночам? Просто вспоминали, как странный случай? Или это казалось в  по-
рядке вещей? Потому что это был я?
    Что бы они сказали, если бы однажды вечером к ним на квартиру при-
шел сам Господь Бог?
    Я и был для них Господь Бог. По крайней мере, до тех пор, пока  не
уходил.
    Это была бессмысленная жизнь, без особой цели. Тогда я просто  хо-
тел извлечь из своей способности то, что мог извлечь.
    о этого было для меня слишком мало.
    Скоро я понял свою ошибку. Я уехал из провинции, но я оставался  в
стране с экономикой в состоянии упадка. Я был здесь, в  то  время  как
передо мной был открыт весь мир.
    Пускай мир узнает обо мне...
    е пора ли убраться из этой страны? Я могу отправиться туда,  куда
захочу. В любой уголок этой планеты.  Я  могу,  наконец,  найти  более
подходящее место, чтобы реализовать свои способности.
    Скоро я  так  и  сделал.  Я  отправился  в  Европу,  покататься  и
поглазеть на незнакомый мир. И сделать его более знакомым.
    Европа - только проездом. Конечной целью была Америка.
    К счастью, английский язык был, возможно, единственным  предметом,
который я хоть как-то учил в школе.

    Помню, однажды я остановился в старом германском городе. У них как
раз был праздник, что-то вроде "дня города".
    Было весело. Праздничные улицы, торжественные шествия, карнавалы и
спектакли на площади.
    Мэр города должен был проехать по его улицам на  шикарной  карете.
Такова традиция.
    Они с женой стояли на карете и ехали по разукрашенным улицам. Люди
кричали и приветствовали их. Они были довольны.
    Я вскочил на карету и встал рядом. С одной стороны жена, с  другой
- я. Это было нарушением всяких традиций.
    И все-таки люди на улицах приветствовали нас и радостно кричали. И
мэр не имел ничего против того, чтобы незнакомый ему человек стоял ря-
дом с ним.
    А разве он мог иметь что-то ПРОТИВ МЕЯ?
    Интересно,  кого  приветствовали   люди?   Чьему   появлению   они
радовались больше? а кого они смотрели - на мэра или на МЕЯ?
    Если бы я сказал, что мэр не имеет никакого значения по  сравнению
со мной, они спокойно бы это  восприняли.  Если  бы  я  скинул  его  с
кареты, никто не стал бы возражать. Они все так же  приветствовали  бы
меня.
    Потому что это был Я.
    И потому что Я ТАК ХОТЕЛ.
    Жалко, что его жена была уже в возрасте. Иначе я не устоял  бы  от
искушения поцеловать ее. А может, пошел бы и на нечто большее.
    Интересно, что сказали бы люди, если бы мы с ней  сделали  ЭТО  на
той самой карете?
    Разве я не знаю ответ? Они ничего не сказали  бы.  Стоило  бы  мне
произнести слово - и они уже не смогли бы ничего сказать.
    Потому что ни один человек в этом мире не может спорить со мной.

    Я направлялся дальше - в Америку.
    Именно в этот период у меня появилось новое, раньше незнакомое мне
чувство.
    Когда я оставался один, меня что-то беспокоило. Я не мог контроли-
ровать это. Оно не приходило извне. Оно было внутри меня.
    Потом я понял, что это не просто беспокойство. Это был СТРАХ.
    А что, если я вдруг потеряю эту СПОСОБОСТЬ?
    Что может случиться со мной тогда? Я стану обыкновенным человеком.
Таким же, как все вокруг меня.
    ет, не таким же. Я буду человеком без определенного места в  этой
жизни.
    Я не привык себя ограничивать. о если это случиться, я  буду  вы-
нужден это сделать. "Ограничивай себя сам, иначе будешь ограничен дру-
гими."
    Мне, как и всем остальным, нужно будет бороться за свою жизнь.
    Мне нужны будут деньги.
    Мне нужно будет место, где я буду делать вид, что работаю.
    Мне нужно будет ущемлять свое чувство  превосходства  перед  теми,
кто будет стоят выше меня. Иначе можно упасть в самый  низ.  И  оттуда
меня уже никто не вытащит.
    Е ХОЧУ!
    ЕТ!!
    ИКОГДА!!!
    Какого черта?!..
    Все это напрасные страхи. Эта способность была у меня с  рождения.
Почему же я должен потерять ее?
    Да. Я не приобрел ее, не купил, не получил в награду. Я таким  ро-
дился. Я ВСЕГДА был таким.
    И я всегда буду таким.
    У  каждого  человека  есть  свои  отличительные   черты.   Внешние
признаки, или особые черты характера.
    Эта способность - моя отличительная черта. Она настолько  же  моя,
насколько это можно сказать о моих руках и ногах.
    Разве лицо человека может измениться само  по  себе?  Разве  может
измениться его характер, если человек не захочет сам себя переделать?
    Почему же я должен потерять свою способность? Она дана мне  приро-
дой. Пускай это аномалия. Пускай я уникален. о это - Я!  И  никто  не
сможет здесь ничего изменить.
    Я был спокоен. Я больше не боялся.
    И все-таки одна перемена  произошла.  Теперь  я  знал,  что  такое
страх.
    Может быть, я стал больше похож на человека? а ОРМАЛЬОГО  чело-
века?
    По крайней мере, я уже не так любил одиночество.

    Помню, как я остановился в гостинице  каком-то  прибрежном  амери-
канском городе.
    Это никогда не было проблемой. Я просто приходил и требовал  ключи
от лучшего номера. Иногда называл свое имя, иногда нет.
    Я получал номер. В десяти случаях из десяти. Разве они имели право
не дать номер МЕ?
    В той же гостинице остановилась известная актриса. Еще  школьником
я видел ее фильмы. Фильмы, смотреть которые  когда-то  считалось  амо-
ральным, и именно поэтому залы на  них  всегда  были  полными.  Потом,
когда все стало можно, люди стали относиться к ним равнодушно.
    Так устроен человек. Если ему что-то запрещают, он  всегда  рвется
сделать это.
    Любой запрет всегда ущемляет чувство  собственного  превосходства.
арушая запрет, человек считает, что тем самым он доказывает это  пре-
восходство.
    Это неправда. Или далеко не всегда правда. Он  демонстрирует  пре-
восходство только в том случае, если делает это в открытую.
    о у каждого человека есть инстинкт самосохранения. Поэтому он на-
рушает запрет тайком, а потом, в компании близких друзей, рассказывает
об этом, демонстрируя свое превосходство...
    Превосходство над ними, и больше ни над кем.
    о если запрет снимается, больше никто никого не ущемляет.  Больше
нет ограничений. Люди могут свободно  делать  то,  что  раньше  делали
тайком.
    о что они доказывают, делая это? ИЧЕГО! Так стоит ли это  делать
вообще?
    По крайней мере, у меня никогда не стоял вопрос с тем,  чтобы  ко-
му-то что-то доказывать.
    Я случайно встретил эту актрису в гостинице.
    Той же ночью я с ней переспал.
    В первый момент это казалось достижением. Она - голливудская  зна-
менитость. А я с ней в постели.
    о это было ошибкой.
    Потому что она была ТАКОЙ ЖЕ, КАК ВСЕ.
    Для других она была звездой и знаменитостью. о  передо  мной  все
люди были равны.
    Потому что я стоял гораздо выше любого человека на Земле.
    Все люди в той или иной степени демонстрировали  друг  другу  свое
превосходство. Кто-то оказывался наверху, кто-то внизу.
    о рядом со мной любой человек терял это превосходство.  а  какой
бы высоте он не стоял - это не имело значения. Он падал с этой высоты.
Он неизменно оказывался ниже моего уровня.
    Любой человек ничтожен по сравнению со мной!
    Будь это дворник из нашего двора или президент США - он ничтожен в
сравнении со мной.
    Потому что он всего лишь человек. А я...
    Я - БОГ!
    Да, я Бог для людей, потому что моя власть над ними  равна  власти
Бога. Потому что я могу сделать с ними  что  захочу,  а  они  даже  не
пикнут в ответ.
    Разве эта актриса, несмотря на такой характер своих фильмов, легла
бы в постель с первым встречным? ет - если бы этим встречным  не  был
Я!
    Я есть власть и сила, способная вершить судьбы мира.  Люди  -  бу-
кашки в сравнении со мной. Я могу даже не принимать  их  во  внимание,
что бы я ни делал.
    Разве человек  считается  с  животными,  когда  строит  себе  дом,
вырубая деревья в лесу? Почему я  должен  считаться  с  людьми,  когда
строю свою собственную жизнь?
    Они слабые создания. Они вынуждены себя ограничивать. Они достигли
в этом  совершенства,  выстроив  целую  систему  ограничений,  которую
назвали законами.
    Плевать я хотел на их законы, на их ограничения.
    Отныне я устанавливаю ограничения. Я устанавливаю законы.
    Я, и больше никто.
    Потому что у меня есть АБСОЛЮТАЯ ВЛАСТЬ.


                            *   *   *

    Власть...
    Мне больше нравится английское слово - power. Оно сразу  заключает
в себе различные оттенки этого понятия.
    Власть, сила, энергия, мощь... POWER!
    Все люди так или иначе стремятся к власти. Потому что власть  дает
массу  возможностей  для  удовлетворения  чувства  собственного   пре-
восходства.
    Власть - единственное, что узаконивает это чувство. Что ставит это
чувство, которому человек обязан своим появлением, на должную высоту.
    Есть два вида власти.
    Первая держится на страхе. Она  заставляет  человека  пожертвовать
превосходством  во  имя  самосохранения.  Возникая  изначально,  такая
власть всегда противозаконна. Затем она узаконивает сама себя.
    о каждый человек, находящийся под этой властью,  мечтает  о  том,
чтобы сбросить ее. А если эти люди объединятся?
    Эта власть не стремится оправдать себя. У  нее  есть  единственное
оправдание - СИЛА. Чувство превосходства правителя, подкрепленное  си-
лой.
    Правитель ничем не лучше любого другого человека.  У  каждого  его
подчиненного есть такое же чувство собственного превосходства.  Просто
у него есть сила, а у других нет.
    Бойся, правитель, чтобы эта сила не обернулась  против  тебя!  Они
ведь тоже люди, и тоже чувствуют свое превосходство.
    Каждый из них представляет СЕБЯ на твоем месте!
    Рано или поздно один из  них  там  оказывается.  Это  закономерный
исход. Теперь сила на его стороне. Потому что ему удалось поднять  над
другими свое собственное Я, свое превосходство.
    Есть другой вид власти, более хитрый и  изощренный.  Такая  власть
никогда не приходит сразу, одним ударом. Она подготавливает себе почву
заранее.
    К моменту прихода этой власти все  законы  уже  сформированы.  Она
имеет себе оправдание. Она появилась именно тогда, когда  должна  была
появиться.
    Да, правителем тоже движет чувство собственного превосходства,  но
оно опирается уже не на силу. Оно не вызывает страх у людей, оно игра-
ет на их чувствах.
    "Люди, смотрите! икто не собирается вас унижать. Разве вы  видите
силу, которая ограничивала бы вас? ет. Такой силы нет. Вы свободны.
    Да, свободны. о это не значит, что можно делать все, что  угодно.
Всему есть предел. Вы помните, как вы жили раньше? Разве  такой  жизни
вы хотите? Конечно, нет.
    Это значит, что должен быть порядок. Вы сами  устанавливаете  этот
порядок. о ведь кто-то должен  его  контролировать?  Подумайте,  если
каждый начнет устанавливать порядок по-своему - разве это будет  поря-
док?
    Вот поэтому кто-то должен стоять наверху. Вот поэтому я  пришел  к
вам. Я знаю, что вам нужно. Я помогу вам навести порядок. Я  справлюсь
со всеми остатками прошлого. Со мной вы получите возможность  реализо-
вать все ваши потребности. Я..."
    Я, я и только я! Плевать он хотел на людей! Ему нужна власть,  ему
нужно удовлетворить чувство собственного превосходства.
    о ему не чужд инстинкт самосохранения. Поэтому он боится потерять
власть. Поэтому он стремится оправдать ее.
    Он не ущемляет людей, не ставит им ограничения. Это правда. о лю-
ди САМИ устанавливают эти ограничения. Они ограничивают  себя  во  имя
порядка. Во имя того, чтобы им жилось хорошо.
    Люди добровольно жертвуют превосходством во имя самосохранения.
    Такая власть держится долго. Ее поддерживают все. Сила  всегда  на
ее стороне. Потому что каждому в этой системе находится место.  Каждый
стоит именно там, где  он  и  должен  стоять.  И  никто  от  этого  не
страдает.
    Есть только один способ уничтожить такую  власть.  Должен  найтись
человек, у которого чувство собственного превосходства стоит неизмери-
мо выше инстинкта самосохранения. Человек,  который способен разрушить
порядок. Или доказать, что этот порядок причиняет только вред.
    Человек, который ставит себя ВЫШЕ этого правителя.
    Людей, способных на это, за всю  историю  человечества  можно  пе-
ресчитать по пальцам.
    Когда-то я думал, что такой властью должен обладать БОГ.
    Глупо. Бога не существует, и я прекрасно это знаю.
    И все же есть множество законов, которые имеют над  людьми  именно
такую власть. Законы, которые устанавливались с древнейших времен.
    еважно,  как  называют  эти  законы.  Моральные ценности, этикет,
совесть, правила хорошего тона, привычки, традиции или что-то еще.
    Когда-то они, возможно, несли определенные  функции,  связанные  с
выживанием человека в этом мире. Сейчас они прежде всего направлены на
то, чтобы ОГРАИЧИТЬ человека.
    Эти законы направлены на то чтобы унизить превосходство  человека.
Чтобы ограничить его по сравнению с Богом, которого нет.
    Я был свободен от этих ограничений.
    Я при желании мог бы освободить от них других людей.
    о  зачем?  Многие  люди  уже  забыли,  что  значит  удовлетворить
собственное превосходство.
    Почему я должен помогать им за свой счет? Я получу что-то  взамен?
ЕТ!
    У меня есть возможность удовлетворить  превосходство.  Это  всегда
делается за счет других людей. Такова жизнь. Если кто-то этого не  по-
нимает - это его проблема.
    Я мог получить любую власть, какую захотел бы.
    Это не был бы первый вид власти. Мне не нужна никакая сила,  чтобы
утвердиться. И никакая сила не сможет сбросить меня и возвыситься надо
мной.
    Это не был бы и второй вид. Мне не нужно было  никого  обманывать.
Мне не нужно было искать оправдание, почему я оказался наверху. Мне не
нужно было устанавливать порядок.
    Я просто мог делать, что хотел. Это был третий, новый тип власти.
    Это была АБСОЛЮТАЯ ВЛАСТЬ.
    ВЛАСТЬ.
    ТОЛЬКО ВЛАСТЬ.
    И ИЧЕГО, КРОМЕ ВЛАСТИ...


                            *   *   *

    Я издевался над людьми.
    Я мог себе это позволить. Потому что никто из них не мог мне отве-
тить.
    Это было просто смешно...
    Иногда я говорил или делал откровенные глупости. Вещи,  которые  я
сам считал глупостями. И все же люди принимали это.
    Потому что Я ТАК ХОТЕЛ.
    Помню, как я встретил одного профессора. Он был именно таким,  как
я представлял себе профессора. Седой, длинная борода, очки...
    Именно поэтому я решил с ним поиграться.
    е помню точно, кажется  он  занимался  исследованиями  в  области
ядерной физики.
    "Профессор, вы знаете,  что  теория  относительности  Эйнштейна  -
полный бред?"
    Он посмотрел на меня. Пока это был еще просто удивленный взгляд.
    "Гм... Вы так считаете?"
    "Да разве вы сами не понимаете? Что за глупость - здесь время идет
быстрее, там медленнее..."
    "Да, гм-м, действительно глупость. Ха-ха..."
    "Так вы согласны, что эту теорию надо отменить?"
    "Да, пожалуй, если вы так считаете..."
    "Я - да. А вот Эйнштейн считал иначе."
    "у, в конце концов, Эйнштейн тоже мог ошибаться."
    "А я, по вашему, не могу ошибаться?"
    "Вы? Гм-м-м... у, вам виднее?"
    "А почему мне должно быть виднее?"
    "у, если вы так говорите..."
    "Значит, раз я сказал, что теорию нужно отменить, то ее надо отме-
нить?"
    "у, вы наверное знаете, что говорите."
    "А вы, профессор, знаете, что говорите?"
    "Я? Да, пожалуй..."
    "И вы согласны признать, что я  прав,  а  Эйнштейн  ошибался?  Мой
авторитет для вас выше Эйнштейна?"
    "Эйнштейн жил давно, а вы здесь, передо мной. И потом, я не думаю,
что вы станете говорить просто так."
    "А если я сейчас скажу, что все это глупости? Что я намеренно  на-
говорил вам глупостей?"
    "Как хотите. Вам виднее..."
    а него жалко было смотреть. Я не мог удержаться от смеха.
    Впрочем, мне не нужно было удерживаться. Все равно  он  ничего  бы
мне не сказал.
    Профессор, для которого нет ничего выше науки. И он  согласен  все
перечеркнуть - только потому, что Я ТАК СКАЗАЛ.
    До чего же низкую ступень занимают люди по сравнению со мной!  Или
просто я так высоко взлетел?
    Как-то я наблюдал за судом над известным преступником.  Человеком,
который совершил много убийств.
    Люди горели желанием уничтожить его. Отомстить ему за  его  жертв.
аказать его по всей строгости.
    Люди часто жаждут крови. Жизнь жестока по отношению к ним.  Почему
же и им не быть жестокими по отношению к другим? Тем более, к тем, кто
по всяким ЗАКОАМ стоят ниже их?
    аконец их желания были удовлетворены. Преступник был приговорен к
электрическому стулу. Это транслировалось по телевидению.
    Вот тогда появился я. Вошел и сказал:
    "Извините. Этот человек пойдет со мной."
    С любым другим они просто не стали бы разговаривать. Выставили  бы
из зала суда без лишних церемоний.
    о никто не стал спорить со МОЙ.
    Я попросил снять с него наручники. Что и было исполнено.
    Я взял этого человека за руку и вывел на улицу.
    "Ты свободен, слышишь?"
    "Спасибо вам огромное. Чем я могу отблагодарить?"
    "ичем. Иди, куда хочешь. о чтобы больше это не повторялось.  По-
нял?"
    "О, конечно..."
    И он ушел. Интересно, следовал ли он  моему  указанию  уже  потом,
когда меня не было рядом?
    а следующий день в газете появилась статья о том, как я  его  вы-
пустил. Без всяких комментариев на мой счет. Просто констатация факта.
    Я издевался над ними. Я надругался над всеми их законами.
    Я, наконец, унизил их всех, на глазах у людей  уничтожил  их  пре-
восходство.
    Человек может простить все что угодно, но не унижение, не  издева-
тельство над собственным превосходством.
    ОИ МЕ ЭТО ПРОСТИЛИ.
    ет, неправда. Они даже не пытались меня обвинить. Для них никогда
не стоял вопрос, простить меня или наказать.
    Они надеялись оправдать СОБСТВЕЫЕ ДЕЙСТВИЯ в МОИХ ГЛАЗАХ.
    А я просто смеялся над ними...

    Я много путешествовал по миру. И в каждой стране, в каждом  месте,
где я останавливался, я разыгрывал подобную сцену.
    Люди прощали мне все. Они даже были довольны тем, что я снизошел к
ним и посетил их убогое местечко.
    Да плевать я хотел на них всех!
    Это постепенно надоедало. Все, что дается легко, быстро надоедает.
ужно было постоянно придумывать что-то оригинальное.
    Однажды я чуть было не устроил в Японии коммунизм.
    Это было несложно. Мне не нужно было даже  настоящего  оправдания.
Просто вскользь заметил, что для их страны так было бы лучше.
    Сначала кто-то пытался меня отговорить. Мне это  показалось  инте-
ресным разнообразием.
    "А может, все-таки не стоит?"
    Он как будто умолял меня. икто и не думал подвергать сомнению мое
превосходство. А вот они постоянно должны были доказывать, что все-та-
ки чего-то стоят.
    "Слушай, ты говоришь глупость. Разве не понятно,  что  коммунисти-
ческий строй самый подходящий для вашей страны?"
    "Да, пожалуй ты прав. А я ошибаюсь. Увы..."
    Что-то слишком быстро он сдался...
    А разве он мог поступить иначе?
    Я довел дело до крайней точки. Заставил императора подписать  указ
о том, что отныне Япония будет коммунистической державой.
    Потом взял этот указ и порвал у него перед лицом. Сказал, что  ре-
шил их пожалеть.
    икто не возражал.
    А разве кто-то мог возражать?
    Примерно таким же способом я остановил  войну  где-то  на  Ближнем
Востоке. Они не послушались бы никого. о меня они не могли не  послу-
шать.
    "Сколько можно воевать? Вы видите, сколько людей гибнет?  е  пора
ли подписать перемирие?"
    Они подписали его. В тот же день.
    Телевидение прославляло меня. Я сделал то, что  в  течение  многих
лет не удавалось никому.
    Как будто они не понимали, что для меня это пара пустяков.
    Я мог принести нашему миру много пользы. о какое мне было дело до
ПОЛЬЗЫ? Я просто жил своей жизнью. Я хотел взять от нее  то,  что  мог
взять.
    Я хотел по максимуму удовлетворить свое чувство собственного  пре-
восходства.
    И я мог сделать это. Я мог сделать то, что хотел.
    И только потому, что Я ТАК ХОТЕЛ.

    Когда я вернулся в Штаты, там как раз были выборы президента.  Это
внесло некоторое разнообразие в мою игру.
    Их было двое. И я издевался над ними обоими.
    Стоило мне выступить с речью в поддержку одного из них - и тут  же
все кричали:
    "Голосуйте за него!"
    Через пару дней я  менял  свое  мнение.  И  вслед  за  ним  плавно
менялось мнение всех остальных избирателей.
    Потом было наоборот - я поливал претендента грязью. Я обвинял  его
в самых тяжких преступлениях, моя речь иногда переходила в мат. о лю-
ди принимали меня, каким бы я ни был.
    Тут же появлялись люди, которые осуждали его.
    "Да как он вообще смеет выставлять свою кандидатуру!"
    "Такому человеку место в тюрьме, а не в президентском кресле!"
    "Вон из нашей страны!"
    Я никогда не доходил до крайности. Я успевал вовремя  его  спасти,
если дело начинало пахнуть уголовщиной. Меня всегда слушали  в  первую
очередь.
    Как мне было смешно!
    Ведь я уже знал, чем закончится эта игра.
    Я не стал отдавать предпочтение никому из них перед самыми выбора-
ми.
    "У каждого из них есть свои достоинства и недостатки. Вам  решать.
Голосуйте, за кого хотите."
    Я мог сказать все, что угодно. Это не имело никакого значения.
    Потому что в конце концов ВСЕ РЕШИЛ Я.
    Я не стал ждать результатов голосования. Я выступил по телевидению
в тот же день.
    "Может, у них и есть свои достоинства. о разве вы не видите,  что
для такого поста можно найти гораздо более  достойного  человека?  Вот
он, перед вами. Этот человек - Я!"
    икто не мог со мной спорить. икто и не хотел со мной спорить.
    В тот же день меня официально провозгласили президентом США.
    Так я узаконил свою власть.
    Свою АБСОЛЮТУЮ власть.
    Теперь я совершенно официально мог устанавливать свои законы.
    Раньше люди не могли спорить со мной. Теперь они еще  и  Е  ИМЕЛИ
ПРАВА это делать.
    Я был доволен собой. Я считал, что достиг уже почти самой вершины.
    Что я взял почти все, что мог взять. И нет в этом мире такого, че-
го я не могу взять.
    Я шел по тому пути, который сам себе прокладывал. И я не  встречал
на этом пути никаких препятствий. Я и не думал, что может быть  что-то
такое, что мне не по силам.
    Что-то такое, чего я ИКОГДА не смогу получить.
    о однажды все вдруг сломалось...


                            *   *   *

    Я не слишком утруждал себя, когда был президентом.
    Я не тратил много времени на то, чтобы  издавать  какие-то  законы
или пересматривать их.
    В моей жизни ничего особенно не изменилось. Просто теперь я офици-
ально именовался "Президент Соединенных Штатов такой-то".
    И все-таки, по крайней мере по утрам, я заходил в свой  кабинет  и
проводил часик-другой в кресле.
    Мне нравилось это место. Именно здесь я  полнее  всего  чувствовал
свою ВЛАСТЬ.
    Я не старался особенно менять правительство. Я надеялся,  что  эти
люди занимаются своим делом. Убрал только нескольких человек,  которые
вызывали у меня антипатию.
    е так уж важно было, кто занимает эти места. Все равно И ОДИ из
них не пошел бы против меня.
    У  меня  не  было  желания  развалить  экономику  США.  Пускай  же
должности занимают те люди, которые знают свое дело.
    е помню, когда я первый раз увидел ЕЕ.
    Она была секретаршей у  кого-то  из  сотрудников  моего  аппарата.
Иногда она заходила и приносила мне какие-то бумаги.
    Основную часть этих бумаг я отдавал кому-нибудь другому. Остальные
рассортировывал и в конечном итоге тоже отправлял в другие  инстанции.
У меня никогда не было особого желания копаться в бумагах.
    Обычно она заходила утром, когда я еще был в кабинете.
    Потом она все реже приходила с бумагами. Чаще -  с  чашечкой  кофе
или другого крепкого напитка. Спрашивала, как  мое  здоровье.  е  пе-
ретруждаюсь ли я?
    Смешно: я - и перетруждаюсь.
    И все-таки мне было приятно, что она беспокоилась обо мне.
    Потом она заходила все чаще и чаще...
    Иногда я делал ей подарки. То, что обычно дарят  женщинам:  цветы,
косметику, конфеты.
    Когда в своей жизни я еще хоть кому-нибудь сделал подарок?
    Она улыбалась. Ей было приятно получать подарки от меня.
    Если бы я захотел, я мог получить от  нее  все.  В  любой  момент,
каждый день, когда она появлялась, у меня была такая возможность.
    Тогда это даже не  приходило  мне  в  голову.  Теперь  я  понимаю,
почему.
    Секс был для меня слишком  привычным  делом.  Любая  женщина  мира
могла мне это дать, если бы я захотел. о от ЕЕ мне нужно было что-то
еще.
    Я надеялся, что она ИСКРЕЕ беспокоится о моем здоровье. е пото-
му, что это входит в ее обязанности. И тем более не потому, что я  та-
кой УИКАЛЬЫЙ.
    Она  была  единственным  человеком  в  мире,  для  кого  я   делал
исключение.
    Мы часто ходили с ней куда-нибудь. Я водил ее в театры, рестораны.
Мы разговаривали о каких-то вещах, которые имели очень малое отношение
к нашей жизни.
    Я старался избегать спорных тем. Я боялся, что  она  будет  согла-
шаться со мной. е потому, что она так думает. А потому что так  думаю
Я.
    Мне хотелось, чтобы хоть раз  в  жизни  у  меня  все  было  как  у
ОРМАЛЬОГО человека.
    Можно ли сказать, что я ЛЮБИЛ ее?
    Е ЗАЮ!..
    Если бы я знал, что такое любовь, я бы ответил на этот вопрос.
    Я всегда считал, что любовь - это прежде всего секс. И еще желание
переложить  часть  своих  забот  на  плечи   другого.   Всегда   иметь
возможность выплакаться кому-нибудь в жилетку, когда в этом  возникает
необходимость.
    Разве у меня когда-нибудь была такая необходимость?
    ет. о только теперь я почувствовал, что такое одиночество.
    Моя СПОСОБОСТЬ обрекала меня на ОДИОЧЕСТВО.
    Я был единственным. Я был уникальным. И не было на Земле человека,
который мог бы понять, что это значит.
    Потому что все они стояли гораздо ниже меня. И вынуждены были при-
нимать меня таким, какой я есть.
    Я избегал говорить с ней о моей способности. Я не боялся того, что
она может сказать. Скорее боялся, что она ничего не  скажет.  Что  она
воспримет это совершенно спокойно. Так же, как  это  воспринимают  все
другие люди.
    Как будто так и ДОЛЖО БЫТЬ.
    Да, я не знал, что такое любовь. о я уже знал, что такое СТРАХ.
    Я мог получить все в любой момент. о я ждал. Я не  делал  ничего,
кроме этих пустяковых подарков. У нас не было ничего, кроме  спокойных
прогулок по городу с посещением вышеуказанных заведений.
    Я ждал, чтобы она сделала первый шаг.
    Первый раз в жизни я ждал. Первый раз в жизни я хотел,  чтобы  все
случилось не по-моему. Чтобы все было так, КАК ОА ХОЧЕТ!
    Скоро я дождался...

    Это случилось во время нашего путешествия по Америке.
    Мы были в небольшом провинциальном городишке. Он был чем-то  похож
на мой родной город, хотя и находился совсем в другой стране.
    Я не хотел больше ждать. Я хотел получить ответ ЗДЕСЬ, СЕЙЧАС.
    Было уже темно, как обычно. Мы пошли прогуляться. Я всегда предпо-
читал гулять в темноте.
    Во время прогулки я и признался ей в любви.
    Я ждал ответа. Она должна была мне ответить.
    И вдруг я понял, что этот ответ не может быть ДРУГИМ.
    "Я тоже тебя люблю..."
    Я не знал, как мне реагировать. Это было именно то, чего я  хотел.
И все-таки я был бы больше рад, если бы она ответила иначе.
    Мне нужно было задать этот вопрос. Я не хотел его задавать,  но  я
ДОЛЖЕ БЫЛ знать ответ.
    Хотя я не был уверен, что она мне ответит.
    "Ты говоришь это, потому что ДЕЙСТВИТЕЛЬО меня любишь? Или просто
потому, что... что это Я?"
    "е понимаю... Мне нужен ТЫ, кто же еще?"
    ет, не так, черт возьми!..
    "Ты это сказала, потому что хотела это сказать? Или потому  что  Я
ХОТЕЛ это услышать?"
    "Милый, ты сегодня задаешь странные вопросы."
    "Пожалуйста, ответь мне!"
    "Конечно, я хотела это сказать. о разве ТЫ не ХОТЕЛ, чтобы Я  это
СКАЗАЛА?"
    Это было правдой, и одно и другое.
    Я понял, что никогда не получу ответ на свой вопрос.
    Она просто Е ПОИМАЛА, что меня беспокоит. Это было также, как  и
со всеми людьми. Подсознательно она относилась ко мне как к УИКАЛЬО-
МУ. о сознанием она воспринимала меня как ОБЫЧОГО  человека,  такого
же как все.
    Какой бы ответ она ни дала, он подошел бы под оба варианта. Потому
что она не знала, в чем заключается проблема.  И  никто,  кроме  меня,
этого не знал.
    "Скажи, ты женишься на мне?"
    Этого вопроса я не ожидал. о...
    Она вполне могла подумать, что я этого хочу.
    "Я не могу тебе ответить сейчас. Я должен подумать."
    "Хорошо. Если так надо..."
    Мне действительно нужно было подумать...
    Я не знаю, чего я тогда хотел.
    По крайней мере, я больше не хотел быть одиноким.
    о могла ли она спасти меня от одиночества? Если уже сейчас  я  не
смог с ней поговорить, можно ли надеяться, что потом будет лучше?
    Предположим, она говорит правду. Вполне возможно, что она  говорит
правду. Очень может быть, что она и В САМОМ ДЕЛЕ любит меня.
    Что дальше?
    Ладно, допустим, я женюсь на ней. Мы  будем  одной  семьей,  будем
жить где-нибудь в отдельном домике. Отныне и навсегда. о...
    Что значит прожить всю жизнь с человеком, у  которого  ИКОГДА  не
будет своего собственного мнения?!..
    Может быть, я преувеличиваю. Может быть, она будет  думать  что-то
про себя. о она ИКОГДА не скажет мне то, что думает.
    Она скажет только то, что я захочу услышать. И будет делать только
то, ЧТО Я ЗАХОЧУ, чтобы она делала.
    Да, правильно, я не хочу быть одиноким. о как я буду с ней  гово-
рить, если на любой вопрос  она  будет  отвечать  мне:  "аверное,  ты
прав"?
    Мне не нужна рабыня. Моей женой должна быть женщина, которая имеет
свое собственное мнение. Которая...
    Которая была бы РАВА МЕ!
    Первый раз в жизни я не мог получить того, что хотел.
    Потому что и она была ТАКАЯ ЖЕ, КАК ВСЕ.
    Потому что и она стояла гораздо  ниже  меня.  Гораздо  ниже  моего
уровня превосходства.
    Я уже знал, что я сделаю на следующий день...
    Днем я избегал ее. Специально тянул время, чтобы отложить  встречу
до вечера.
    аконец я пришел к ней в номер.
    "у что, милый, ты уже придумал?"
    "Давай не будем с этого начинать. Я отвечу попозже."
    Я обманул. Я вообще не собирался отвечать. Мои планы  были  совсем
другими.
    Я знаю, чего я  хотел  на  самом  деле.  Хотел  вообще  ничего  не
говорить. Хотел уехать и забыть, как будто ничего этого не было. о  я
не мог этого сделать.
    Потому что это был бы уже Е Я.
    Потому что мне не позволяло этого мое  чувство  собственного  пре-
восходства.
    Я сделал то, чего так долго ждал. Ждал, пока она этого захочет.
    о теперь уже нечего было ждать.
    е могу сказать, чтобы я получил  удовольствие.  Меня  мучил  один
вопрос. Все тот же:
    Хотела ли она этого? Или она это сделала, потому что я так хотел?
    Или она этого захотела, потому что я так хотел?
    Что будет с ней завтра, когда я уйду? Она ведь еще не знает, что я
уйду...
    Что будет, когда меня не будет рядом, когда она придет в себя? Ка-
кие последствия будет  иметь  все  случившееся?  Как  может  поступить
женщина?
    Я ДЕЙСТВИТЕЛЬО боялся за нее.
    Почему же мне так нужно было переспать с  ней  в  последнюю  ночь?
Удовлетворить свое превосходство?
    То чувство, которое можно удовлетворить только за счет других  лю-
дей. В данном случае - за ее счет.
    Так устроена жизнь. Тот, кто наверху,  отыгрывается  на  тех,  кто
внизу. А я всегда был наверху. И я привык быть наверху.
    Утром я отвел ее на вокзал. Сказал, чтобы она уехала на поезде.  В
противоположную сторону от той, в которую нужно было мне.
    Я сказал, чтобы она не искала меня. Чтобы никогда  в  своей  жизни
она больше не пыталась вернуться ко мне.
    И еще. Чтобы она не причинила сама себе никакого вреда. Что бы она
ни чувствовала потом - чтобы относилась к этому спокойно. Чтобы  ни  в
коем случае не покушалась на собственную жизнь.
    Я действительно надеялся, что она меня послушает.
    Когда она села на поезд, я знал, что никогда в жизни больше ее  не
увижу.
    Так было нужно. Для нее. И для меня.
    Первый раз я не мог получить того, чего хотел.
    А ЧЕГО Я ХОТЕЛ?
    Что мне нужно было кроме того, что  я  уже  получил?  Разве  я  не
удовлетворил два самых главных человеческих чувства?
    Е ЗАЮ!..
    По крайней мере, если даже с ней что-нибудь случится, это не будет
на моей совести.
    ЧТО? Кто сказал "совесть"?
    Разве не я говорил, что совесть - это абстракция? Это выдумка  лю-
дей для того, чтобы себя ограничивать? Разве не я все это говорил? е-
ужели и я должен себя ограничивать?
    еужели я - такой же, как все?
    Бред...
    ДОИГРАЛСЯ!..


                            *   *   *

    "Доктор, я хочу с вами поговорить."
    "Это естественно, все люди приходят сюда, чтобы поговорить."
    Зачем я сюда пришел?..
    "Боюсь, что моя  проблема  УИКАЛЬА.  Вы  ничем  не  сможете  мне
помочь."
    "Почти все думают, что их случай уникален.  Это  естественно.  Для
вас он действительно уникален. о я хотел бы выслушать от вас,  в  чем
он заключается. Иначе я действительно не смогу помочь."
    Это глупо. Что я могу ему сказать?
    "Доктор, проблема в том, что в этой жизни все дается  мне  слишком
легко."
    "о разве это проблема? Думаю, вам просто повезло.  Многие  хотели
бы оказаться на вашем месте."
    Это с самого начала было глупой идеей. Как будто я не понимал, что
не смогу ему ЭТО объяснить!
    "о  мне  достаточно  только  захотеть,  чтобы  тут  же  все  было
по-моему!"
    "И вы считаете это проблемой?"
    "Поймите, доктор, люди всегда со мной соглашаются.  Что  бы  я  ни
сказал, они всегда соглашаются."
    "Значит, вы пользуетесь авторитетом. е зря  же  вы  стали  прези-
дентом."
    "Какой к черту авторитет! Есть множество людей умнее меня. о  все
они признают, что я прав. е так уж важно, что я говорю."
    "Поздравляю, у вас редкостный дар. Вы, наверное, хорошо умеете вы-
ражать свои мысли."
    Он что, издевается надо мной?!..
    "Дело  не  в  этом.  Доктор,  я  УИКАЛЕ.  У  меня  есть   особая
СПОСОБОСТЬ. и один человек в мире не может со мной спорить."
    "е стоит преувеличивать. Каждый человек считает себя  уникальным.
Просто  кому-то  повезло  больше,   кому-то   меньше.   Кто-то   может
реализовать себя, кто-то нет. Вы смогли это сделать.  Зачем  создавать
из этого проблему? Давайте посмотрим на это с хорошей стороны..."
    "Я всю жизнь смотрел на это с хорошей стороны. Я  не  могу  больше
так! ет ни единого человека, с которым я мог бы поговорить."
    "Вы что, хотели бы избавиться от этой вашей... способности?"
    "Да... ет... Е ЗАЮ!"
    В этом моя проблема. Я сам не знаю, чего хочу.
    "о давайте  смотреть  правде  в  глаза.  Вы  говорите,  люди  вас
слушают. Они следуют вашим советам. Почему вам это не нравится?"
    Опять все сначала...
    "о я могу сказать совершенную глупость,  и  они  все  равно  меня
послушают."
    "Это вам так кажется, что глупость. а самом деле, может быть, это
совсем не так."
    "Хотите, я вам это докажу?"
    "Попробуйте. Может быть, тогда вы все поймете."
    Как бы не так! адеюсь, это вы, доктор, все поймете.
    Я еще на что-то надеюсь? Почему он должен понять то, что не  могли
понять другие?
    Какого черта я вообще с ним разговариваю? Чего я хочу добиться?
    Впрочем, теперь я знаю, чего хотел. Я действительно не мог  больше
переносить одиночество. Я должен был выговориться.
    Я, человек с абсолютным чувством превосходства!
    Как будто сразу не ясно было, что моя попытка обречена на неудачу.
    "Доктор, я хочу, чтобы вы выбили головой стекло в вашем окне."
    ичего умнее я просто не смог придумать...
    "Головой - стекло?"
    Удивился он или нет?
    "Да, я именно так сказал."
    "о... вы уверены, что действительно этого хотите?"
    "Да. Я ТАК ХОЧУ!"
    Он в самом деле обошел стол и подошел к окну. Какое ничтожество!
    "Доктор, оглянитесь на меня. Я сейчас сказал откровенную глупость.
Разве это не очевидно?"
    "о вы сказали, что этого хотите."
    "По вашему, если я чего-то хочу, то это не может быть глупостью?"
    "о вы ведь умный человек?"
    "Может быть. А вы?"
    "Да, в каком-то масштабе."
    "И вы как умный  человек  не  понимаете,  что  сейчас  собираетесь
разбить себе голову?"
    "Если вы так сказали, наверное, на это есть причина."
    "Доктор, вы сейчас подтверждаете все, что я вам сказал. Вы не  мо-
жете спорить со мной потому, что Я ТАК ХОЧУ."
    "Давайте смотреть на вещи проще. Можно всегда  найти  какую-нибудь
причину."
    "Хорошо. Вы знаете причину, почему я захотел, чтобы вы выбили окно
головой?"
    "ет. Вам лучше знать."
    "Такой причины нет. Ее не существует."
    "Так вы уже не хотите, чтобы я это делал?"
    Какого черта?..
    "Разве дело в том, хочу я или нет? У  вас  что,  нет  собственного
мнения?"
    "Есть. И я считаю, если вы так говорите, значит вам это нужно."
    Это безнадежный случай. Кто из нас двоих врач, а кто пациент?
    "Идите вы к черту! Хотите биться головой об стекло - бейтесь!"
    "Вы хотите, чтобы я это сделал?"
    "Да, я хочу этого. ХОЧУ!.."
    "Пожалуйста."
    Он сделал все аккуратно. Подошел к окну, наклонил голову и стреми-
тельно ударил.
    Стекло было выбито. Он  сам  откинулся  назад.  Я  даже  не  знаю,
остался ли он жив. Во всяком случае, крови было много.
    Тогда я заметил, что плачу. Да, я плакал. Может быть, всего второй
раз в жизни.
    И последний...
    Скоро пришла охрана. е помню точно, но наверное я сам ее вызвал.
    "Доктору плохо. Заберите его, пусть ему окажут помощь."
    "Слушаюсь."
    Я остановил одного из них. Он оглянулся на меня. В его взгляде был
немой вопрос: что вам от меня нужно? о он не задавал этот вопрос.
    Он ждал, пока я сам скажу.
    Он смотрел на меня СИЗУ ВВЕРХ.
    "Оцените ситуацию. Доктор лежит с разбитой головой. Стекло выбито.
Я как ни в чем ни бывало стою здесь. Вам не кажется,  что  меня  нужно
задержать?"
    "е понимаю, о чем вы. У нас к вам нет никаких претензий."
    "Вам не кажется, что я мог толкнуть доктора к окну? Может быть,  я
сделал это преднамеренно?"
    "Почему мы должны подозревать вас? Я против ВАС ничего не имею."
    "о если бы на моем месте был ДРУГОЙ человек, вы бы его взяли!"
    "е знаю. Все зависит от ситуации."
    "Болван!"
    "Может быть, вы хотите, чтобы мы вас арестовали? Если так, то..."
    "Идите к черту!"
    "Как вам будет угодно."
    Они не понимают, что делают. Относятся ко мне как к уникальному, и
не знают, что я уникальный.
    Они думают, что я обычный человек. Что я такой же, как все. Что  у
меня те же проблемы, что и у других людей.
    Они пытаются объяснить мои проблемы со своей точки зрения. Со сто-
роны  ОБЫЧЫХ  людей.  икто  не  понимает,  что  у  меня   есть   эта
СПОСОБОСТЬ. Все ощущают ее на себе, но никто этого не понимает.
    икто и не может этого понять. Потому что я - единственный. Друго-
го такого человека никогда не было.
    И, надеюсь, никогда больше не будет.
    Я всегда буду одиноким. Одинокий и единственный  -  разве  это  не
одно и то же?
    у и пусть! Пускай я не могу получить некоторые вещи. Пускай у ме-
ня не будет настоящей любви и дружбы. о нужно ли это мне, человеку, у
которого есть АБСОЛЮТАЯ ВЛАСТЬ?
    Эти чувства созданы для простых людей, которым нужно заботиться  о
самосохранении. Я - не такой. Я могу не бояться за свою жизнь. Значит,
мне нужно совсем другое.
    Я должен до конца удовлетворить свое чувство превосходства.  Взять
все, что я еще могу взять. Все, что я не успел взять в  этом  мире  до
сих пор.
    ЭТОТ МИР БУДЕТ МОЙ.
    ДА БУДЕТ ТАК!


                            *   *   *

    "Сегодня - великий день в истории нашей планеты.  Впервые  в жизни
свершилось то, о чем мечтали многие народы.  Это  -  закономерный  ход
истории. Мы шли к этому веками и, наконец, достигли."
    Он действительно радовался, провозглашая это. Они все  были  рады.
Рады за меня. Рады потому, что Я ТАК ХОТЕЛ.
    Мне было все равно. Я мог его не слушать. е важно  было,  что  он
говорит. Пусть даже не было бы никакой торжественной  церемонии.  Суть
от этого не поменялась бы.
    Они точно так же приветствовали бы меня. Везде, где  видели,  при-
ветствовали бы меня. И только меня.
    ПОТОМУ ЧТО Я ТАК ХОТЕЛ.
    "Сегодня впервые за тысячелетнюю историю  нашей  планеты  мы  про-
возглашаем этого человека президентом ЗЕМЛИ. Да, господа,  президентом
единой  и  неделимой  отныне  нашей  родной  планеты  Земли.  Ура!  Да
здравствует..."
    Мне было безразлично, что он там кричал. Мне было плевать  на  них
всех. а всех тех, кто стоял сейчас внизу и преданно смотрел на меня.
    Я видел эти глаза вблизи. Много глаз. Я видел, как  люди  смотрели
на меня, когда были рядом со мной.
    Эти глаза ничего не выражали. Они были пусты!
    Они всегда были пусты, когда были рядом со мной.  Потому  что  это
были уже не те люди. Это были просто букашки.
    Я превращал людей в букашек. Человечество - всего лишь большой му-
равейник...
    Когда я оттолкнул в сторону церемониймейстера, никто не шелохнулся.
Они все так же смотрели на меня, не отрываясь.
    "Этот человек допустил ошибку. Он назвал меня президентом. о  это
не так. Президентов обычно выбирают. За них голосуют, они управляют не
сами, они опираются на парламент. Это - демократия.
    К черту парламент! К черту демократию! Я не собираюсь ни с кем де-
лить власть. Хочу, чтобы вы знали правду. икто ведь меня не  выбирал.
Я просто пришел и взял, что мне причитается.
    Пускай все встанет на  свои  места.  азывайте  меня  ИМПЕРАТОРОМ.
Земля - моя ИМПЕРИЯ. Я могу делать здесь все, что мне захочется. У ме-
ня абсолютная власть. Я устанавливаю законы.  И  никто  и  никогда  не
пойдет против меня.
    Вы довольны? Впрочем, это не имеет значения. Вас  никто  не  будет
спрашивать. Вы будете делать то, что от вас требуется. Вы будете рабо-
тать мне на славу и на славу моей империи. Потому что Я ТАК ХОЧУ!
    Я сказал все. Можешь продолжать."
    Я знал, что в сущности это ничего не меняет. е важно, как бы  это
назвали. В любом случае я имел бы абсолютную власть.  В  любом  случае
они делали бы то, что я захотел бы.
    Просто мне нужно было выплеснуть куда-то свою негативную энергию.
    "Извините, господа. Прошу прощения за ошибку. Сегодня этот человек
провозглашается императором Земли, единой и неделимой..."
    Они все также радовались. Для них тоже ничего не изменилось.
    Уходя, я снова смотрел  людям  в  глаза.  Они  были  пусты.  Пусты
по-прежнему, как и до этого.
    Так было всегда.

    Отныне я был императором  Земли.  Я  был  всем.  Я  был  первым  и
единственным.
    Да, черт  возьми.  икто  и  никогда  даже  не  мог  мечтать,  что
когда-либо в истории произойдет нечто подобное.
    Я сделал это. Я - благодаря чувству собственного превосходства.  И
моей СПОСОБОСТИ.
    По крайней мере, я сделал в своей  жизни  хотя  бы  одно  полезное
дело. Может быть, империя не развалится, когда меня уже не будет?
    Это была вершина. о не самая большая. Я мог подняться еще выше.
    Я мог занять ЕГО место. Место Бога.
    Я и был Богом. Зачем же мне это скрывать?
    Я знал, что это вполне мне под силу. У меня  для  этого  были  все
средства и все возможности. Тем более теперь, когда  я  узаконил  свое
положение АБСОЛЮТОГО.
    Я назначил для этого события определенный  день.  Я  отдал  приказ
всем телекомпаниям мира, всей прессе  и  их  корреспондентам.  В  этот
день должны были показывать только МЕЯ и писать только обо МЕ.
    Это должно было дойти до любого уголка Земли. До каждого из  шести
- или сколько их там? - миллиардов человек.
    Я поднял руку на то, что строилось не веками, а тысячелетиями.
    И я был в состоянии это сделать.
    азначенный час настал.
    Я знал, что меня уже передают. Что вся  Земля  преданным  взглядом
впилась в экран. И я заговорил.
    "Люди! Я хочу сообщить вам новость, которую  долго  скрывали.  Да,
вас обманывали всегда, на протяжении тысячелетий. Пришла  пора  узнать
правду.
    У вас было много религий и много богов. У каждой  религии  -  свой
аппарат и своя церковь. о видели ли вы когда-нибудь реальные  доказа-
тельства существования этих богов?
    ет! Вы их не видели и не могли  видеть.  Потому  что  это  ложные
боги. Их нет и никогда не было. Забудьте  их  и  вычеркните  из  своей
жизни.
    Существует только один Бог на Земле. Этот Бог реален. Он  снизошел
к вам, чтобы направить вас на путь истинный. Этот Бог перед вами.
    Этот Бог - Я!
    Посмотрите на меня. Ваши боги - плод  чьего-то  воображения.  А  я
сейчас говорю с вами. Я жил среди вас, и я знаю, чего вы  хотите.  За-
будьте ваших богов и поклоняйтесь отныне только мне!
    Я УИКАЛЬЫЙ и ЕДИСТВЕЫЙ. е называйте  меня  человеком.  азы-
вайте меня Богом.
    Потому что я и есть Бог!"
    Я много тогда говорил. Мне самому понравилось, как я говорил.  Мо-
жет, доктор был прав в том, что я умею выражать свои мысли.
    А может быть, и нет. Какая разница?
    Я еще  много  чего  сказал.  Я  сказал,  что  пришел  в  этот  мир
установить новый закон. Закон, который с настоящего момента станет са-
мым главным.
    ЗАКО ПРЕВОСХОДСТВА.
    Да, я хотел вернуть чувству превосходства то место, которое у него
несправедливо   отняли.   Чтобы   тот,   кто   сумел   доказать   свое
превосходство, мог по праву считать себя лучшим. И чтобы  другие  люди
могли стремиться к этому. Без всяких ограничений.
    Я - живое доказательство этому.
    Да. Я  разрушил  то,  что  строилось  на  протяжении  тысячелетий.
Религии, которые с корнем вошли в душу людей. И  мне  достаточно  было
одной речи, чтобы все это искоренить. Чтобы поставить мир в то положе-
ние, в котором он должен стоять.
    В котором Я ХОТЕЛ, чтобы он стоял.
    И все-таки, как бы ни доказывали они свое превосходство, никто  из
них и близко не смог бы сравняться со мной.
    Все-таки это был муравейник... А я - человек,  который  занес  над
ним ногу.
    Я мог бы уничтожить этот муравейник одним ударом, если захотел бы.
о зачем? ад кем я тогда бы стоял?
    Я был теперь на вершине. а самой высокой вершине. Есть  ли  смысл
уничтожать гору, которая находится под вершиной?
    Я достиг того, на что ни один человек до этого не  мог  даже  пре-
тендовать. о разве я сам не сказал, что больше не стоит называть меня
человеком?
    Это было удовлетворение. о это был предел. Я поднялся  наверх,  и
отсюда был путь только обратно вниз. Летать я еще не научился...

    Это произошло совсем недавно. Я шел тогда  по  улице.  По  СВЕТЛОЙ
улице...
    Я увидел эту пару еще на другом конце улицы. Парень и девушка. Они
шли в обнимку и увлеченно разговаривали.
    Когда они подошли ближе, я увидел их глаза. Они влюбленными взгля-
дами смотрели друг на друга.
    Это были СЧАСТЛИВЫЕ глаза.
    Эти двое были счастливы. Просто потому, что были вместе.
    Я никогда не видел их до этого. икогда не знал, что они за  люди.
И никогда так и не узнал.
    о я не мог смотреть им в глаза. В их взглядах тонуло мое  чувство
собственного превосходства.
    Они не видели меня. Им не было дела ни до меня, ни до  моего  пре-
восходства.
    Я УБИЛ ОБОИХ...
    Просто забрал пистолет у ближайшего полицейского и  выстрелил  два
раза.
    Я научился стрелять. е потому, что это  было  необходимо.  Просто
постоянно нужно было придумывать какое-то занятие.
    адо ли говорить, что никто не думал меня арестовать за это?
    Я не мог видеть их глаза. Потому что у меня никогда не было такого
взгляда.
    Потому что я никогда не чувствовал себя СЧАСТЛИВЫМ.
    Так устроен человек. Если ему что-то не дано, он стремится  отнять
это у других.
    Разве я был человеком?
    Теперь я знаю, почему я любил темноту. В темноте я просто не  смог
бы увидеть такие глаза.
    Я - БОГ.
    Темный Бог.
    Бог Тьмы, которому суждено быть несчастным...


                            *   *   *

    И вот я здесь, в своем кабинете на двадцатом этаже.
    Я - император и Бог в одном лице.
    Я начал с дворового мальчишки и прошел длинный путь вверх.  И  вот
дошел сюда, до самой вершины.
    Я здесь, наверху. Уже не иду, а стою. Потому что дальше  идти  уже
некуда.
    Я прошел по тому самому пути, без препятствий и отклонений от пря-
мой линии. И вот я дошел.
    Дальше - тупик. Я стремился  сюда,  и  мои  стремления  увенчались
успехом. Я брал то, что мог взять, и вот я взял все.
    Все ли?
    ет, я взял все, ЧТО МОГ ВЗЯТЬ.
    Да, я на самом верху, и все же есть вещи, которые я так и не  смог
получить. И ИКОГДА не получу.
    У меня не было любви.
    У меня никогда не могло быть того, что называется  простым  словом
СЧАСТЬЕ.
    ужно ли  мне  это,  простое  человеческое  счастье?  Разве  не  я
говорил, что человек определяется прежде  всего  своим  чувством  пре-
восходства?
    е знаю!
    Может быть, дело в том, что мне слишком легко  давалось  это  пре-
восходство? Все люди должны бороться за это, а мне все просто сыпалось
на голову?
    Может, если бы я добился этого превосходства в борьбе, я  чувство-
вал бы себя гораздо лучше?
    е знаю!
    Что бы я сделал, если бы у меня  была  возможность  отказаться  от
ЭТОЙ СПОСОБОСТИ?
    К чему гадать? У меня никогда не будет такой  возможности.  Я  ро-
дился с этой способностью. И я пройду с ней всю жизнь. С ней и умру.
    И УМРУ...
    Что я сделал в этой жизни? Сколько человек  стали  жертвами  моего
превосходства? Сколько людей могли мечтать о  том,  чтобы  никогда  не
встречаться со мной в своей жизни?
    Я не смогу ответить на этот вопрос.  Их  было  так  много,  что  я
просто не вспомню. Такова была вся моя жизнь.
    Жалею ли я об этом? ет! Я сделал то, что сделал. Они оказались  у
меня на дороге. И я отыгрался на них. Я никогда не думал о последстви-
ях. Мне не свойственно беспокоиться о будущем.
    Они в этом не виноваты. И я тоже не виноват. Так устроен этот мир.
    А каково теперь мое  будущее?  Отличается  ли  оно  чем-нибудь  от
настоящего?
    Я мог бы начать все сначала. Отказаться от этого места и повторить
все снова. Снова пройти этот путь снизу доверху.
    Мог бы. о есть ли в этом смысл? Разве  я  встречу  на  этом  пути
что-нибудь новое? ет. Все те же пустые глаза, ничего  не  выражающие.
Все то же "вам виднее", "вам лучше знать", "если вы так хотите..."
    Пути вверх больше не существует. А путь вниз только один, и он уже
в прошлом.
    Я  знаю,  что  ждет  человека  в конце прямого пути. Это не тупик.
Это  обрыв. а краю его можно или остановиться, или упасть.
    УПАСТЬ...
    Что будет со мной, если я упаду с двадцатого этажа?
    Ведь как просто! Одним ударом покончить со всем. Со всеми  пробле-
мами. И не будет больше вопроса, куда дальше идти.
    Я могу сделать это ПРЯМО СЕЙЧАС!
    Может, не стоит спешить?
    А есть ли смысл откладывать? Завтрашний день ничем не будет  отли-
чаться от сегодняшнего. Он будет таким, КАКИМ Я ЗАХОЧУ, чтобы он был.
    и завтра, ни послезавтра, ни через  месяц  не  изменится  ничего.
Есть ли смысл ждать?
    По крайней мере, ТАМ больше не будет света. Я не верю в  загробную
жизнь.
    Хочу, чтобы все это понимали. Я ухожу не потому, что разочаровался
в жизни. Что у  меня  что-то  не  сложилось  или  я  не  смог  чего-то
добиться. ет.
    Я ухожу потому, что взял от жизни все, что  мог  взять.  Я  прожил
жизнь так, как хотел. И я  дошел  до  финала.  Продолжать  это  дальше
просто нет смысла. СМЕРТЬ будет закономерным финалом.
    емногие могут похвастаться такой смертью.
    И никто не сможет похвастаться такой жизнью...
    Я не оставляю завещания. Все, что я завещаю людям  -  это  чувство
превосходства. Пускай каждый реализовывает его, как может. В меру сво-
их способностей и сил. И даже выше этой меры.
    Может, позвать сюда  чью-нибудь секретаршу, чтобы в последний  раз
почувствовать себя мужчиной?
    Что будет, если я потом прикажу ей скинуть меня вниз? Сделает  она
это?
    Сделает. Только потому, что Я ТАК ХОЧУ!
    А что она потом будет думать об этом поступке, когда меня  уже  не
будет? Будет ли сожалеть о нем или воспринимать как должное?
    Сохранится ли мое влияние на людей после моей смерти? Все те  ука-
зания, которые я давал им? Как они вообще будут относиться ко мне?
    А может, они отнесутся спокойно. Все умирают, и я тоже умер. Будут
вспоминать  обо  мне  как  о  феномене.  А  может, и нет. Просто как о
человеке, которому очень повезло. О человеке со странностями.
    А постепенно забудут, и все пойдет своим чередом. Как если бы меня
и не было. Может, им удастся сохранить мои достижения. Может и нет.
    о никто не вспомнит обо мне как об УИКАЛЬОМ, который сделал все
это благодаря своей исключительности.
    Такова моя СПОСОБОСТЬ.
    Такова ВЛАСТЬ.
    ТАКОВА ЖИЗЬ.
    ыне, присно и вовеки веков. АМИЬ!

                              К О  Е Ц
                                                      4.06 - 2.07.96

                                  К. . Якименко (Энгер с Кэндобелла).
Konstantin Yakimenko                2:463/383.77    10 Apr 99  11:26:00

                       Другая сторона силы (отрывки)

    Hекоторое время назад я написал первую часть книги под названием "Другая
сторона силы". Может быть, на сегодняшний день это лучшее мое произведение. Там 
в конце каждой главы есть маленькое отступление - фрагмент из некой загадочной
книги "Hастоящая Истина", которую дано прочитать и понять только Избранному. Вот
эти отрывки я и решил собрать вместе. Всю же книгу целиком (не "... Истину",
конечно, а "... силу") я пока не предполагаю сюда кидать по разным причинам.

    ...

    "Пойдем со мной. Я расскажу тебе о силе.
    Сила есть везде. Она пронизывает  все,  что  ты  видишь.  Если  ты
можешь видеть душу, ты можешь увидеть и силу.
    Посмотри на землю. Она черна и неподвижна. Время идет,  а  она  не
меняется. о и в ней есть сила.
    И в червяках, которые ползают по земле и  проделывают  свои  норы,
тоже есть сила. И в траве, которая растет из земли, есть сила.
    Посмотри на деревья. Они живут сотни лет, могучие стволы опираются
на землю, а кроны поддерживают небо. И в деревьях есть сила.
    И в кустиках поменьше, что прячутся под деревьями, тоже есть сила.
И в цветах. И в зайце, что сидит под кустом.
    Посмотри на небо. Облака плывут у тебя над головой, непрерывно ме-
няя свою форму. И в небе есть сила.
    И в облаках тоже есть сила. И в молнии, которая ударяет в землю. И
в каждой капле дождя. И в птице, летящей ввысь, тоже есть сила.
    Посмотри на звезды. Они - маленькие точки на небосводе, посылающие
нам свет издалека. о и в них есть сила.
    И в солнце, которое ты видишь каждый день, тоже есть сила. И в не-
бесных телах, которые меняют свою траекторию изо дня в день. И в дале-
ких-далеких галактиках, которые ты даже не можешь увидеть,  тоже  есть
сила.
    Ты - человек. И я человек. И вокруг нас есть много-много людей.
    У меня есть сила. И у тебя есть сила. И  у всех-всех  людей  тоже
есть сила.
    Возьми свою силу. е борись с ней, и не сопротивляйся. Просто  иди
за ней. Иди туда, куда она тебя ведет.
    Ты летишь по широкому потоку.  Поток  уносит  тебя вдаль. Ты  не
знаешь, что там в конце. о не бойся. У тебя есть сила.
    Что ты видишь по сторонам?
    Вот земля. Ты пролетаешь над ней, и твоя сила соприкасается  с  ее
силой.
    Вот деревья. Их ветки под тобой, и они приветствуют  тебя. Потому
что у тебя есть сила.
    Вот небо. Ты летишь ввысь, устремляешься вдаль,  и оно  принимает
тебя. Его сила принимает твою силу.
    Вот звезды. Ты проносишься мимо них, задевая гигантские дыры в не-
бесной толще. Мир меняется, но сила остается с тобой.
    Это твоя сила.
    Ты -  частица  Вселенной, потому что  ты  живешь.  Ты  -  центр
Вселенной, потому что у тебя есть сила.
    Так будь же сильным!
    Возьми свою силу, и иди с ней по жизни.
    Пройди от начала - и вперед. Я не  говорю  до  конца,  потому  что
конца не будет.
    Для тебя нет понятия конца, пока у тебя есть сила.
    Почувствуй же себя счастливым, мой друг!
    Почувствуй себя сильным!"

    ...

    "Во Вселенной есть великое множество людей. Мы  с  тобой  -  всего
лишь маленькая часть этого множества.
    о у каждого человека из этого множества есть своя часть силы.
    И у тебя есть своя часть силы.
    Один может быть королем, а другой нищим. о перед силой они равны.
И часть силы, предназначенная для короля, ничуть не больше,  чем  сила
нищего.
    Ты можешь взять свою часть. Так почему ты этого не делаешь?
    Ведь она твоя, и больше ничья.
    Она всегда была твоей. Ты только родился, а тебе уже была выделена
эта часть, чтобы ты мог идти с ней по жизни.
    Так почему же тебе не воспользоваться ей?
    Люди рождаются, живут, и умирают. И они не знают о том,  что  и  у
них тоже есть сила.
    Смерть находит всех - и королей, и нищих. Они уходят, и не знают,
что у них есть сила.
    И ты можешь уйти, и никогда не ощутить, что значить быть сильным.
    Быть по-настоящему сильным!
    Так не допусти же этого! Возьми свою силу!
    Возьми то, что принадлежит тебе.
    Есть люди, которые знают о силе. И им хочется силы все  больше  и
больше.
    о они знают и то, что многие другие люди ничего не представляют о
силе. И они берут то, что должно принадлежать другим.
    Им нечего страшиться. Ибо они знают, что никто не поставит это  им
в вину.
    Почему же ты должен отдавать свою силу тому, кто не имеет  на  нее
никакого права?
    Возьми свою силу, пока еще не поздно!
    Пусть ты такой же, как все. о перед силой все равны. То, чего  ты
не имеешь сейчас, принесет тебе жизненный опыт. Ты наберешь этот  опыт
с помощью силы.
    Только имея силу, ты сможешь  по-настоящему  ощутить,  что значит
быть человеком! Потому что только человек может использовать силу так,
как ему этого хочется.
    У животных тоже есть сила. о они приземлены, они ограничены  кру-
говоротом своих жизненных процессов.  И  они  используют  силу только
согласно своим инстинктам.
    Человек может больше. Потому что у человека есть разум. И  человек
может направлять силу посредством разума.
    И ты можешь это делать!
    Возьми же свою часть силы. Стань наконец тем, чем ты можешь  быть.
Делай то, что ты хочешь делать.
    Почувствуй же себя неограниченным, мой друг.
    Почувствуй себя сильным!"

    ...

    "Ты уже много знаешь о силе, мой друг. Ты уже можешь получить свою
часть силы. Может быть, она уже есть у тебя.
    о очень многого ты еще не знаешь.
    Есть сила, которая предназначена  для  тебя.  Есть сила,  которая
предназначена для меня. Есть сила, которая предназначена для  зайца  в
лесу. Для дерева, произрастающего под твоим окном. Для земли под  тво-
ими ногами. Для неба у тебя над головой.
    о есть другая сила. Абсолютная сила.
    Она не предназначена никому - и может принадлежать всем.
    Она есть везде, но ты нигде ее не найдешь.
    Она происходит из всего, и все происходит из нее.
    Она была всегда, и никогда ее нет.
    Она и есть все, и все есть она.
    Она была до того, как было все, и будет после того, как ничего уже
не будет.
    Это абсолютная сила.
    Она не моя и не твоя. о она может принадлежать любому из нас. По-
тому что и мы тоже принадлежим ей.
    У тебя есть твоя сила. о она - только часть другой силы. А другая
сила - часть еще более крупной. И все это только мельчайшие  составные
элементы абсолютной силы.
    Ты можешь взять свою часть, но ты  можешь  взять  больше.  Большую
часть. И еще большую. И еще намного больше.
    Ты можешь взять все.
    Каждый человек может взять абсолютную силу. о не каждый  способен
сделать это.
    И ты можешь сделать это. о не сейчас.
    Только избранные способны контролировать абсолютную силу.
    Эта сила замкнута. Она вне пространства и вне времени. Она далеко
и близко. Протяни руку, и ты почувствуешь ее.
    И она почувствует тебя.
    Можешь ли ты контролировать ее?
    Способен ли ты контролировать лавину, стремительно несущуюся с го-
ры? А течение реки, неумолимо устремляющейся к морю?
    Можешь ли ты изменить направление  движения  планеты,  вращающейся
вокруг солнца? Удержишь ли ты контроль над движением звезд и галактик,
пронизывающих космическое пространство?
    Способен ли ты управлять будущим и прошлым Вселенной?
    Ты можешь стать избранным. И ты можешь освободить абсолютную силу.
    Все в твоих руках, человек.
    Будущее в твоих руках. Ты и есть будущее.
    Ты есть и пространство и время. Ты и есть сила.
    Абсолютная сила.
    Так возьми же ее. Получи доступ к абсолютной  силе.  Освободи  то,
что есть и все, и ничего. Стань тем, кем еще никто никогда не был.
    Ты - центр Вселенной, когда у тебя есть сила.
    Ты и есть Вселенная, когда у тебя есть абсолютная сила.
    Почувствуй же себя свободным, мой друг!
    Почувствуй себя сильным!"

    ...

    "Ты уже способен использовать силу, когда в этом возникает необхо-
димость. Ты можешь делать с помощью нее много вещей.
    о есть еще то, что ты обязательно должен знать. Если  ты  хочешь,
чтобы применение силы всегда оборачивалось тебе на пользу.
    Ты можешь воспринимать силу как слепое орудие, которому твой разум
придает направление и цель для действия. о тогда ты совершишь ошибку.
    Ты не  определяешь цель,  а  только  изменяешь  ее.  е  придаешь
направление, а создаешь нужное отклонение.
    Ты думаешь, что используешь силу. о сила  считает,  что  это  она
использует тебя.
    Ты думаешь: "Сейчас я призову силу, чтобы победить своих врагов."
    Сила думает: "Сейчас я снизойду к этому человеку и помогу ему, по-
тому что он знает обо мне и уважает меня."
    Каждый раз, когда обращаешься к силе, помни, с КЕМ ты имеешь дело!
    е давай силе взять над тобой верх.
    Что бы ты ни делал, всегда сохраняй  контроль  над силой. Это  -
главное для тебя, человек!
    Ты можешь не думать об этом. Можешь просто использовать силу,  как
делают это животные. Брать от нее то, что ты хочешь взять.
    И настанет день, когда ты спросишь себя: "Почему я сделал то,  что
сделал?" И ты не найдешь ответ на свой вопрос.
    о ответ этот прост: ты сделал это, потому что сила приказала тебе
это сделать.
    Сила есть часть тебя. о и ты есть часть силы. Помни об этом.
    Посмотри на животных. Они иногда используют силу. е  потому,  что
они этого хотят, а потому что сила нисходит к ним.
    Они  пользуются  силой,  чтобы  удовлетворить   свои   потребности
согласно своим инстинктам. е более того.  Потому  что они  не  могут
контролировать силу.
    Ты можешь это делать. Потому что у тебя  есть  разум.  Ты можешь
взять от силы все, что захочешь. Если захочешь.
    о ты должен сохранять контроль. Всегда, когда ты пользуешься  си-
лой. Каждую минуту и каждую секунду.
    Потеряешь контроль - и сила завладеет тобой. е ты будешь вести ее
за собой, но она - тебя. е ты будешь решать, что тебе делать, но  она
- за тебя. е ты будешь использовать ее, но она - тебя.
    Помни о другой стороне силы. Абсолютной  силы  -  и  просто  твоей
части силы. Потому что она сильнее тебя. И лишь разум - твое оружие.
    Она есть все, и она жаждет быть всем. И ты - всего лишь  маленькое
пятнышко, каких множество на поверхности силы.
    Помни об этом, когда призываешь силу. Помни: что ты есть на  самом
деле, чем ты кажешься и чем ты хочешь быть - совсем не одно и тоже.
    Ты можешь стать больше, чем просто пятнышком. амного больше.
    о ты можешь стать ничем. Пустотой, которой никогда не существова-
ло.
    Если ты призываешь силу, спроси себя: смогу ли я удержать ее? Буду
ли я владеть ей, или она - мной?
    е призывай силу, если ты не уверен. Иначе ты можешь стать далеко
не единственной ее жертвой.
    Есть люди, которые ничего не знают о силе. И они не смогут проти-
востоять, если она захочет взять над ними контроль. Захочет сделать их
частью себя.
    е давай же силе стать сильнее, чем она есть! Используй ее для то-
го, чтобы стать сильнее самому.
    Что бы ты ни делал, что бы ни случалось - держи  контроль. Это  -
главное!
    Сохраняй контроль, человек!"


    ...

    "Все люди живут по разному. И у разных людей есть разные вещи, ко-
торые им принадлежат.
    о существует вещь, которая есть у каждого человека.  Единственная
вещь, которая всегда с ним. Куда бы он ни пошел, она везде сопровожда-
ет его. Следует за ним, или опережает его.
    И не только у человека есть эта вещь, но и у лесного хищника. И  у
дерева, под которым он скрывается. И просто у камня, лежащего при  до-
роге.
    Эта вещь есть у меня. И у тебя.
    Ты думаешь, я говорю о силе? ет. Я говорю о тени.
    У тебя есть тень, и она всегда с тобой.
    Тень была у тебя всегда, и будет всегда, пока ты живешь. Она будет
с тобой везде, пока есть ты.
    Ты скажешь, нет. Тень есть не всегда. ет солнца - нет и  тени.  И
ты будешь не прав.
    Тень не исчезает, когда уходит солнце, но становиться  больше,  не
пропадает, но увеличивает свои размеры.
    Вокруг много других теней. И твоя тень соединяется с другими теня-
ми. И все вместе они сильнее тебя.
    е допускай же, чтобы твоя тень была сильнее тебя самого.
    Ты идешь куда-нибудь, и тень следует за тобой. Ты поворачиваешься,
и теперь тень бежит впереди тебя. Уверен ли ты, что ты ведешь за собой
тень, а не она тебя?
    Ты скажешь: "Это именно я иду туда, куда хочу идти". А что думает
об этом тень?
    Посмотри на себя  в  зеркало.  Ты  видишь  там  человека,  который
смотрит на тебя. Ты улыбнулся, и он тоже улыбнулся.
    Можешь ли ты сказать, кто из вас сделал это первым?
    Ты скажешь: "Это я живу, и я совершаю поступки. А оно только отра-
жает мои действия." А что думает по этому поводу твое отражение?
    Оно скажет: "ет, это я живу. Посмотрите на меня. Это я - человек,
и у меня есть  имя.  И я  делаю,  что захочу.  А  он -  только  мое
отражение."
    Что будешь делать ты, если ему поверят? Сможешь ли ты опровергнуть
эти слова - ведь они и твои собственные слова!
    Помни же о том, что ты всегда можешь разбить зеркало. И  не  давай
ему взять власть над тобой.
    Ты можешь разбить зеркало, но ты не можешь избавиться от тени. По-
тому что тень - это ты. е забывай об этом.
    Совершаешь ли ты то, что хочешь совершить? Или за тебя это делает
твоя тень? Или ты делаешь то, что она указывает тебе?
    Ты можешь не замечать ее, но ты не сможешь избавиться от нее.  Она
- твой спутник от начала и до конца жизни. о не  ты  должен  идти  за
ней, а она - за тобой.
    Помни, что именно ты - человек, а она - только твоя  тень, и  ни-
когда не должно быть наоборот. И если она захочет увести тебя в другую
сторону, не давай ей такую возможность.
    е давай тени стать сильнее тебя. Если попадешь  во  тьму  -  имей
достаточно силы внутри себя, чтобы осветить ее.
    Сила - в тебе. У твоей тени - только отражение силы. о ты не  мо-
жешь разбить зеркало, чтобы уничтожить это отражение. Помни об этом.
    Ты не можешь его разбить, но ты можешь удержать его там,  где  оно
должно быть. Потому что твоя сила сильнее. Она всегда была сильнее.  И
она будет сильнее, пока тень остается только тенью.
    Поэтому, что бы ты ни делал, человек, с силой или без нее, помни о
своей тени.
    Помни, иначе другая сторона силы обернется против тебя.
    Сохраняй контроль, человек!"

    ...

    "Человек, у тебя есть возможность взять силу. Свою часть силы. Или
абсолютную силу, если ты стал избранным.
    о стоит ли тебе это делать?
    Что есть у тебя в этой жизни? Возможно, что нет ничего особенного,
что могло бы тебя удержать. Можешь ли ты так сказать?
    Если ты так скажешь, то это будет неправда. А если же  это  будет
правда, то ты - исключение, потому что тебе нечего терять.
    Людям всегда есть, что терять. Я не говорю о жизни, потому что  ее
терять тебе не придется.
    Возможно, у тебя есть родители, которые любят тебя. Есть товарищи,
которые готовы ради тебя рискнуть своей жизнью. Есть женщина,  которая
разделила с тобой свою судьбу. Есть дети, которые пытаются научиться у
тебя жить.
    аверняка у тебя есть дело, которому  ты  отдал  много  сил.  Есть
вещи, которые дороги тебе, как память о прошлом. Есть  воспоминания  о
беззаботном детстве и счастливой юности.
    Готов ли ты поменять все это на силу, которая принесет тебе  много
новых качеств, даст тебе много новых возможностей?
    Ты скажешь: почему я должен менять? Я могу взять и то, и другое.
    И ты не будешь менять. Ты возьмешь силу, и попытаешься  жить,  как
жил раньше.
    о ты не сможешь так жить. Потому что любая сила есть часть  абсо-
лютной силы. А абсолютная сила есть все.
    И сила будет стремиться стать всем.
    И она заберет у тебя все.
    И у тебя больше не будет выбора.
    Ты не можешь понять сейчас, почему это так.  И  тем  более ты  не
поймешь этого потом. Потому что потом сила будет частью тебя. И ты бу-
дешь частью силы.
    Ты будешь одним целым со своей частью силы.
    Можешь ли ты пойти против себя самого? Можешь ли ты причинить вред
части себя?
    Да - но это не будет поступок нормального человека.
    У тебя есть выбор, пока ты еще не ощутил свою силу. о потом этого
выбора у тебя не будет.
    Если ты однажды встретился с силой, то  это  твоя  судьба  на  всю
жизнь.
    Ты можешь потерять любовь. Можешь потерять своих лучших товарищей.
Можешь потерять свои воспоминания о прошлом. о ты не сможешь потерять
силу. Потому что ты не захочешь ее терять.
    Потому что между силой и тобой не будет разницы.
    Ты станешь силой, и сила станет тобой. И ты не будешь об этом  жа-
леть. Потому что это - судьба человечества.
    о подумай перед тем, как взять свою силу. Подумай, готов  ли  ты,
чтобы она стала главным в твоей жизни. Подумай, нет ли вещей, от кото-
рых ты не смог бы отказаться даже во имя силы.
    И если ты не уверен - то не бери свою силу.  Продолжай  жить  так,
как ты жил раньше.
    И вытрави из своей памяти все,  что  ты  когда-либо слышал о силе.
Иначе наступит момент, когда тебе придется пожалеть о своем поступке.
    Человек, что бы ты ни делал - будь уверен в том, что ты поступаешь
правильно!"

    ...

    "Посмотри вниз. Что ты видишь там, под собой?
    Видишь ли ты стены этих домов, которые некогда стояли, и казалось,
будут стоять вечно?
    Видишь ли ты улицы, заваленные трупами людей и животных?  И  груды
камней на каждом шагу?
    Видишь ли болото крови, грязи, дерева,  металла,  искромсанных ос-
татков палаток,  домиков и некогда живых существ,  что раньше  называ-
лось рыночной площадью?
    Видишь ли развалины замка, неприступного для огромных армий, и его
собственную армию, погребенную под этими развалинами?
    Помнишь ли ты, что было здесь раньше?
    Помнишь ли красивый, процветающий город?
    Помнишь ли уютные дома и их приветливых жителей?
    Помнишь ли шумные многолюдные улицы, широкие и узкие, с  красивыми
постройками разных эпох?
    Помнишь ли многоликую рыночную площадь, где можно было найти  все,
что только душа пожелает?
    Помнишь ли замок с его властным правителем, и армию, способную за-
щищать город от любых атак, но неспособную  противостоять  тому,  что
случилось на этот раз?
    Ты спросишь - кто виноват во всем этом? Кто разрушил город?
    Так знай - никто не виноват в этом так, как ты!
    Ты скажешь - неправда! Я не разрушал город!
    Возможно, это так. о разве не  ты избранный,  имеющий  доступ  к
абсолютной силе?
    Ты человек, и ты спишь по ночам. Знаешь ли ты, что в это время де-
лает абсолютная сила? Ведь она навсегда связана с тобой, потому что ты
- избранный.
    Если ты видишь во сне, как преследуешь своего врага,  можешь  быть
уверен, что к утру этот враг будет мертв. Потому что  абсолютная  сила
не спит.
    Если ты видишь во сне разрушение города, можешь быть уверен, что к
утру этот город будет стерт с лица земли.
    Абсолютная сила лежит в основе Вселенной. Она и есть Вселенная.
    Если ты имеешь доступ к тому, что влияет на ход жизни во всей Все-
ленной - есть  ли  у  тебя  право  сказать,  что  не  имеешь  никакого
отношения к происходящему?
    Когда в твоих руках абсолютная сила, ты отвечаешь за все, что слу-
чается в этом мире. Помни об этом.
    Даже в том, что в ночной час в неизвестном тебе уголке кошка  съе-
дает мышь, есть доля твоей вины.
    Знай же, что если хочешь владеть абсолютной  силой,  будь  уверен,
что ты сможешь ей владеть.
    Будь уверен в том, что однажды жертвой этой силы не станет близкий
тебе человек, а ты будешь долго гадать, почему. И так и не вспомнишь о
том, что однажды этот человек случайно наступил тебе на ногу.
    Сохраняй контроль над абсолютной силой, в каждый  миг,  когда  она
находится в твоих руках. Иначе она обернется к тебе другой своей  сто-
роной.
    Потому что абсолютная сила сильнее всего, что  существует  в  этом
мире. Ты не можешь быть сильнее ее - так будь же мудрее!
    Человек, что бы ты ни делал - будь уверен в том, что ты поступаешь
правильно!"

Konstantin
                                ICQ: 32967951   E-mail: Kandobell@Apexmail.com
Konstantin Yakimenko                2:463/383.77    10 Apr 99  11:09:00

  Hу раз мой "Эксперимент" прошел, можно сказать, успешно, то вот вам еще и
"Легенда" о Черте, что отделяет нас от Истины. В чем-то похожа на историю
Адама и Евы, а чем-то и отличается.


                  Л Е Г Е Н Д А   О Б   И С Т И Н Е

    Однажды Бог создал мир.
    И населил Бог мир различными существами, дабы не был он  пустым  и
мертвым.
    И создал Бог людей, и наделил их разумом, дав им возможность самим
совершать свои поступки, но самим и отвечать за содеянное.
    И было у этих людей все, чтобы жить в своем мире и быть счастливы-
ми.
    Сделав все это, провел Бог черту между миром, им созданным, и  ми-
ром, из которого он пришел - миром высшим.
    Спустился Бог к людям, и сказал так:
    "Вы, люди, мое лучшее творение. Я дал вам все,  что  вы  могли  бы
только пожелать себе. Так живите же  в  своем  мире,  и  наслаждайтесь
жизнью.
    Делайте все, что вам будет угодно, но не переступайте  эту  черту.
Ибо она отделяет мир низший от мира высшего.
    Этот мир принадлежит вам, так  пользуйтесь  же  его  благами,  ибо
никто вам в этом не препятствует.
    Тот мир - мой, так не пытайтесь же претендовать на то, что вам бу-
дет не под силу. Ибо творение никогда не станет выше своего творца."
    И ответили люди:
    "Мы не понимаем, зачем ты это говоришь. Мы не собираемся  пересту-
пать эту черту.
    Мы вполне счастливы здесь. В нашем мире есть все, чтобы удовлетво-
рить наши потребности. Зачем нам твой мир?"
    Сказал Бог:
    "Это хорошо, что вы так говорите. о все же помните то, что я  вам
сказал.
    Ибо есть закон мироздания, и он гласит: "Каждый должен знать  свое
место. Ведь только на месте, предназначенном для него, он  может  быть
счастлив."
    Знайте же свое место. И никогда не переступайте черту, что я  про-
вел."
    И ответили люди: "Будь по твоему!"
    Услышав это, вернулся Бог в свой мир успокоенный, и занялся своими
делами.
    А люди остались в своем мире, и не вспоминали об этом случае.
    Потому что не было им дела до проведенной черты, и они не замечали
ее.
    Потому что каждый мог иметь все, что хотел иметь.
    Ибо все, о чем могли мечтать люди, было им известно.
    Ибо все, что было известно людям, было доступно им.
    И были люди счастливы.
    о пока делал Бог свои дела,  Дьявол  из  своих  владений  в  мире
высшем наблюдал, как идет жизнь в мире низшем.
    И видел он, что в мире этом царит гармония и порядок.
    Ибо все идет там согласно законам мироздания, установленным Госпо-
дом.
    И был недоволен Дьявол, потому что сам был порождением хаоса.
    И сказал он: "Отныне Бог перестанет торжествовать.  Потому  что  я
нарушу его закон. И я принесу хаос в его мир."
    Тогда спустился Дьявол в мир низший, и сошел к людям.
    И привел он людей к черте, и говорил с ними так:
    "Помните ли вы, как приходил к вам оттуда Бог?"
    "Мы не помним, но наши прадеды говорили нам."
    "Почему бы вам теперь не сходить к нему в гости?"
    "Зачем нам ходить туда? ам хорошо и здесь."
    "Хорошо ли вам? Счастливы ли вы?"
    "Да, нам хорошо. И мы счастливы."
    "ет, говорю я вам. Вам не хорошо. И вы не счастливы.
    Ибо вы не знаете, что такое настоящее счастье."
    Удивились люди: "Почему ты так говоришь?  Ведь  у  нас  есть  все.
Разве это не счастье?"
    И отвечал Дьявол: "ет, люди, это не счастье. Ибо всего у вас  нет
и никогда не было.
    У вас есть все, что вы можете себе представить. о  там  есть  то,
чего вы никогда не представляли. Ибо оно - там, а вы - здесь.
    То, что есть там, в тысячи тысяч раз превышает то, что есть здесь.
    Значит, счастье, которое вы получите там, будет в тысячи тысяч раз
больше того, что вы имеете здесь.
    Ибо тот  мир  -  высший,  истинный,  а  этот  -  лишь  слабый  его
отпечаток."
    И спросили люди: "Как сказал ты? Истинный?"
    "Верно, истинный! Ибо Истина находится по ту сторону черты, и  она
принадлежит Богу. Истина откроет вам путь к счастью, и даст вам то,  о
чем вы не могли даже мечтать по эту сторону черты."
    "о Бог сказал нам - не переступать эту черту!"
    "Да, Бог сказал так, ибо он не хочет делить Истину ни  с  кем.  о
если вы увидите Истину, то станете равными Богу.
    И вы ощутите  тогда  все  счастье,  которое  сейчас  доступно  ему
одному."
    И усомнились люди: "Может ли быть, чтобы мы,  люди,  были  равными
Богу?"
    И отвечал Дьявол: "Может, но не для тех, кто останется с этой сто-
роны.
    Вы скажете - Бог могущественен. о разве был бы он таким, если  бы
он не мог видеть Истину?
    И разве не станете могущественными вы, когда посмотрите на Истину?
    Ибо это единственное различие между вами и ним.
    Так почему бы вам не получить то, чего вас хотели лишить?
    Разве ваше право на настоящее счастье меньше, чем его право?
    Идите же, и посмотрите на Истину, и станьте равными Богу!"
    И сказали люди: "Да, мы хотим ощутить настоящее счастье. Веди  нас
к Истине!"
    Тогда переступил Дьявол черту, и пошли люди за ним.
    И сказал он: "Теперь я оставлю вас. Вы сами можете  найти  в  этом
мире путь к Истине.
    Ибо по эту сторону я ничуть не выше вас."
    И ушел Дьявол, а люди продолжили путь к Истине  в  незнакомом  для
них мире.
    В это время посмотрел Бог  вниз,  и  увидел  людей,  переступивших
черту.
    И был он разгневан, ибо помнил их обещание.
    И спустился Бог к людям, и говорил так:
    "Люди! Что же вы забыли свои слова?
    Разве не ваши прадеды обещали никогда не переступать эту черту?
    Отчего же вы нарушаете  это обещание, и вместе  с  ним  закон  ми-
роздания?"
    о люди отвечали: "Ты не будешь нам указывать.
    Ибо по эту сторону ты ничуть не выше нас."
    И был Бог разгневан, но не выдал своего гнева. А говорил так:
    "Что же нужно вам в этом мире? Разве там вы не были счастливы?"
    "ет, Господи, - сказали люди. - Ибо по настоящему счастлив только
тот, кто видел Истину.
    И мы пришли сюда, чтобы на нее посмотреть."
    И тогда Бог сказал: "За то, что вы сделали, я должен был бы  нака-
зать вас. о будь по вашему.
    Вы пришли увидеть Истину. Так идите и смотрите."
    И были люди удивлены, что Бог так скоро согласился с ними  -  ведь
он не хочет делить Истину ни с кем.
    о все же пошли, куда он их повел.
    И увидели люди узкую полоску света, скрытую за  завесой  мрака.  А
Бог сказал так:
    "Вот Истина. Она скрыта за завесой тьмы, дабы не ослепить очи тех,
кто не способен узреть ее сияние, не отведя глаз.
    Вы хотели увидеть ее. Так смотрите же!"
    И снял Бог завесу мрака, и открыл людям сияние Истины.
    И были люди ослеплены, а кто не ослеп, тот отвел глаза.
    И сказали люди: "Дьявол обманул нас. Этот свет не для  нас.  Разве
он может принести нам счастье?
    Если это и есть Истина, то пускай  она  останется  у  Бога.  А  мы
вернемся в свой мир, и будем чувствовать себя счастливыми.
    Ибо если мы останемся здесь, то свет Истины убьет нас."
    И сказал Бог: "Да будет по вашему!"
    И покинули люди мир высший, и вернулись обратно за черту.
    И хотели они жить так, как жили раньше. И делать  то,  что  делали
раньше.
    о посмотрели люди на свои дома, и сказали: "Разве в этих  хижинах
мы жили?"
    Попробовали свою пищу, и сказали: "Разве эту еду мы ели раньше?"
    Посмотрели на землю, и сказали: "Разве по этой земле мы ходили?"
    И сказали они: "Господи, ты обманул нас. Мы ушли из одного мира, а
вернулись в другой."
    И ответил Бог: "Посмотрите теперь на себя."
    Глянули люди друг на друга, и сказали: "Разве такие люди были  на-
шими соседями?"
    Посмотрели на себя, и сказали: "Разве в таком виде мы ходили?
    Разве так мы вели себя?
    Разве такими мы были?"
    И сказал Бог: "Я не обманул вас. Ибо ваш мир остался тем же, но вы
уже не те.
    Ведь каждый из вас успел увидеть хотя бы кусочек Истины."
    И спрашивали люди:
    "о почему Истина не принесла нам счастье?"
    "А кто сказал, что Истина должна принести счастье? Почему вы пове-
рили Дьяволу, а не мне?
    Ибо Истина дает познание, но ведет ли познание к счастью?
    И может ли дать счастье знание того, что недоступно вам?"
    "Тогда сделай так, чтобы мы забыли Истину, и вновь стали  счастли-
выми."
    И говорил Бог так:
    "Я не сделаю этого. Потому что вы нарушили обещание, и переступили
черту. Разве такой поступок не заслуживает наказания?"
    "Да, Господи, мы согрешили!"
    "е я наказал вас - вы сами себя наказали. Ибо я хотел,  чтобы  вы
всегда были счастливы, вы же не послушали меня и пошли  против  закона
мироздания.
    Ибо  ваше место - по эту сторону черты. Потому что не может низший
стать равным высшему.
    И не может низший выдержать сияние Истины, доступной высшему.
    Так искупите же вашу вину сполна!
    И если больше никто из вас  никогда  не  посягнет  на  эту  черту,
возможно, однажды вы почувствуете, что счастье вернулось в ваш дом.
    Я сказал все. Вам делать выбор.
    А сейчас я ухожу, ибо не хочу больше говорить с грешниками."
    Сказав так, покинул Бог людей.
    И вышел тогда из людей старейший и мудрейший, и говорил так:
    "Верно, Господи, мы наказаны справедливо, и мы должны искупить на-
шу вину. Так слушайте же все, кто может слышать!
    Отныне никто и никогда не переступит черту, проведенную  на  земле
Богом.
    и мы, ни наши правнуки, ни правнуки наших  правнуков  не  сделают
этого, ибо счастье должно вернуться на нашу землю.
    Если же кто-то нарушит эту клятву, да будь он проклят во  веки-ве-
ков, и в нашем, и в любых других мирах.
    Отныне будем жить так!"
    И стали люди жить в своем  мире,  и  никто  больше  не  переступал
черту.
    о  были  люди  недовольны  своим  миром, и искали пути, чтобы его
изменить.
    Проходили века, и мир больше не был похож на  тот,  каким  он  был
раньше.
    о люди по-прежнему были недовольны, ибо изменения не приносили им
удовлетворения.
    А кто не удовлетворен, не может быть счастлив.
    И находились смельчаки, и говорили: "е поискать ли нам  ответ  по
ту сторону черты?"
    о помнили люди старую клятву, и, как могли, пресекали их попытки.
    о счастье не возвращалось на их землю.
    А некоторым отчаянным головам удавалось прорваться на  ту  сторону
и, окрыленные, они стремились к Истине.
    И они чувствовали себя счастливыми, ибо считали себя на той сторо-
не равными Богу.
    о увидев кусок Истины, вынуждены были бежать назад,  ибо  человек
не может выдержать ее свет.
    А вернувшись, чувствовали неудовлетворенность от того, что  видели
так мало.
    о те, кто не  видел  ничего,  гнали  их,  ибо  боялись  нарушения
клятвы.
    И оставались эти люди между низшим миром и миром высшим,  не  при-
надлежа ни к тому ни к другому.
    Были они изгнанниками и тут, и там. И потому не  чувствовали  себя
счастливыми.
    Ибо не может быть счастлив тот, кто видел Истину.
                                                          21.12.96

                             Легенду пересказал Энгер с Кэндобелла.
                                                ^^^^^^^^^^^^^^^^^^
                                                это вроде как псевдоним :)

Konstantin
                      ICQ: 32967951   E-mail: Kandobell@Apexmail.com
Konstantin Yakimenko                2:463/383.77    28 Apr 99  18:45:00

    Вот одно из последних моих произведений. Была у меня одно время мысль
посвятить этот рассказ глубокоуважаемому Биллу Клинтону, но потом я все-таки
раздумал. От предисловий на этот раз воздержусь, выводы делайте сами.
    И еще маленькая просьба ко всем, кто прочитал "Исповедь бога": не поленитесь
черкнуть пару строк о ваших впечатлениях от прочитанного.


                    П О С Л Е Д H Е Е   С Л О В О

     Странно, но совершенно недавно я думал о том, что Кам-Хейнаки ра-
но или поздно доиграется.
     Помнится, это стало часто приходить мне в голову после того,  как
наш правитель назначил главным координатором колонии Ондруух человека,
известного в прошлом как преступника, более того -  жестокого  убийцу.
Кам-Хейнаки сказал, что такие способности этого типа вовсе не помешают
ему руководить добычей руды в той самой колонии и,  возможно,  он  был
прав - конечно, прошло не так много времени, но по крайней  мере  пока
особенных инцидентов на Ондруухе не случилось.  Тогда Собрание накину-
лось на него - как можно вообще  допускать  подобное!  Кам-Хейнаки  со
свойственным ему спокойствием заявил, что решение обсуждению не подле-
жит, а если у кого-то есть слишком большие сомнения по поводу  пригод-
ности нового координатора, то он получит возможность проверить все  на
месте под его начальством.
     Кто знает, сколько в его шутке было правды.  Последствий  она  не
имела, Собрание пошумело и успокоилось, а я подумал:  в  конце  концов
Хейн таки доиграется со своими шуточками.  Hекоторые считают  везением
все то, чего ему удалось добиться.  Я знаю, что дело не в везении, а в
тщательнейшем продумывании и планировании любого действия, плюс  удач-
ный подбор людей, с которыми стоит сотрудничать.  Еще можно добавить к
этому практически полное отсутствие страха.  И все-таки -  всему  есть
предел, даже самое совершенное здание когда-нибудь даст трещину.
     Я занимался решением важной задачи - отбором тех  войск,  которые
на следующей недели должны быть отправлены на другую хайламскую  коло-
нию. Обычно Кам-Хейнаки сам решает такие вопросы, и то, что он поручил
это мне, говорит не о недостатке у него времени, как утверждают  неко-
торые, а о том, что он достаточно для этого мне доверяет.  Все-таки мы
прошли вместе длинный путь, и не раз нам приходилось вытаскивать  друг
друга из сложных ситуаций - чаще, конечно, ему - меня,  чем  наоборот.
Во время моего занятия меня и застало сообщение  информатора,  которое
попало в экстренную категорию - по любым другим  вопросам  я  попросил
свою систему меня не беспокоить.  Сообщение оказалось кратким, но  бо-
лее чем значительным: сегодня утром в Горенхе найден труп Дел-Могана.
     Hовость заинтересовала меня, и я сразу попытался  раскопать  под-
робности, но их оказалось немного.  Об убийце ничего не известно, слу-
чай стандартный - выстрел из лучемета, голову пронзило насквозь. Hика-
ких следов не обнаружено. И, судя по всему, очень мало шансов, что это
будет сделано в дальнейшем.
     Я никогда не питал к Дел-Могану особых симпатий, хотя в  Собрании
он был довольно популярным человеком.  Он всегда должен  был  вставить
свое слово в любое дело, и обычно кричал громче  всех  -  даже  тогда,
когда, казалось бы, он не должен иметь к происходящему какое-то  отно-
шение.  А в последнее время Дел-Моган выработал свою точку  зрения  на
современную политику Хайлама, которую он стремился выразить при каждом
удобном и неудобном случае.  В основном эта точка зрения  сводилась  к
тому, что время Кам-Хейнаки прошло.  Да, говорил он, я согласен  приз-
нать, что после всеобщего развала и анархии Хайламу нужна была сильная
власть, даже диктатура, которую он получил в лице Кам-Хейнаки.  Hо те-
перь ситуация изменилась, планета преуспевает, уже занимает далеко  не
последнее место в Галактическом Союзе, и время диктатуры прошло. Hарод
хочет наконец ощутить свободу.  Кам-Хейнаки пора уходить. Пусть сейчас
этого не видно, но скоро станет ясно, что его методы заведут нас в ту-
пик. Лучше уж раньше, чем тогда, когда будет уже поздно.
     Дел-Моган особенно не говорил о том, чем он предполагает заменить
методы Кам-Хейнаки.  Он по десять раз повторял слово "свобода", но по-
чему-то не спешил  уточнять,  что  конкретно  под  ним  подразумевает.
Естественно, большинству достаточно, что уже само по  себе  это  слово
звучит красиво. Hекоторые к нему прислушивались. В том числе и в нашем
Собрании, где вряд ли еще можно найти человека, которого Хейн ни  разу
не достал.  Иногда я говорил ему, что нужно быть хоть немного терпимее
к людям, но ведь он никогда не слушает чьи бы то ни было советы.
     Я еще не успел сделать какие-то выводы из услышанного,  как  дво-
рецкий сообщил, что ко мне на связь рвется Хей-Тиррип.  Он - тоже сов-
сем не последняя фигура в Собрании. Этот человек хорошо знал Дел-Мога-
на и разделял его взгляды насчет Кам-Хейнаки.  Hичего удивительного  в
этом нет - не один раз Хей-Тиррип пытался протолкнуть какой-нибудь за-
кон, но стоит Хейну сказать "нет", и разговоры тут  же  можно  считать
оконченными.  Он, конечно, был гораздо  благоразумнее  Дел-Могана,  не
кричал о своем мнении на каждом перекрестке, ведь что он по  сути  мог
сделать? Разве хоть кто-то на Хайламе мог пойти против  Кам-Хейнаки  -
человека, который однажды заявил: "Все, что я делаю  -  правильно  уже
потому, что это делаю я."? И попробуй тут докажи, что это  может  быть
не так! Что же сейчас нужно от меня Хей-Тиррипу?
     - Чен-Крамбаль на связи. Приветствую тебя.
     - Приветствую тебя, советник всемогущего.  И не  говори,  что  не
слышал новость.
     - Об убийстве Дел-Могана?
     - О нем самом. Ты ведь понимаешь, какой это шанс?
     - Шанс? В каком смысле?
     - Только не говори, что ты никогда не думал сбросить нашего  дик-
татора.
     - Я много чего думаю, но держу мысли при себе.
     - Лучше послушай.  Ты знаешь,  что  Кам-Хейнаки  ненавидел  Мога.
Может, он этого не показывал, но в душе ведь ненавидел, это ясно,  как
он еще мог  относиться  к  человеку,  который  обвиняет  его  во  всех
смертных грехах! Вот он наконец не выдержал и послал к нему убийцу.
     - Это еще не доказано.
     - Какая разница! Hикто никогда ничего не докажет,  это  ясно,  но
что это меняет? Hи у кого не было такой причины убить Мога, как у Хей-
на. Я это понимаю, и ты это понимаешь. Если дать это понять всем, если
у всего народа его имя будет ассоциироваться с убийством - он слетит в
два счета! Теперь видишь шанс?
     - Hасчет "двух счетов" ты бы не спешил.
     - По-моему, дело будет очень простое.  Все может  закончиться  за
несколько дней, вот увидишь. Тем более, если ты будешь на нашей сторо-
не.
     - Тир, я ничего не обещаю.
     - Тебе надо подумать, это ясно. Я тебя не тороплю, но и не откла-
дывай с решением. Советую уже сейчас пробежаться по информатору - уви-
дишь много интересного.
     - Хорошо, так и сделаю. Я тоже дам тебе один совет.
     - Какой?
     - Будь осторожен.
     Я отключил связь и немного задумался.  Может ли Кам-Хейнаки иметь
отношение к убийству Дел-Могана? Конечно, я не стану  утверждать,  что
он на такое не способен - способен, и еще как, хотя  скорее  предпочел
бы более гуманный метод чистки памяти (о гуманности тут еще можно спо-
рить, но это совсем другой вопрос).  Hо насколько я его знаю  -  очень
странно, если действительно он это организовал, что никто не  знал  об
убийстве до того, как оно произошло.  Хотя в одном Хей-Тиррип  прав  -
виноват Хейн или нет, сейчас это почти ничего не меняет.
     Hаверное, на Укентре правитель при подобном обвинении сам оставил
бы свой пост.  Hо я знаю, что Кам-Хейнаки никогда не поступит подобным
образом. Другой вопрос - какой конкретно выход он будет искать из этой
ситуации? Тиррип считает его положение безнадежным, но я так не думаю.
Когда Кам-Пилор отчаянно пытался вести Хайлам демократическим путем  в
стиле Укентры, а Кам-Хейнаки, тогда безвестный глава пусть даже преус-
певающей фирмы, выступил его противником, разве кто-то  всерьез  отно-
сился к его намерениям?  Если  выбирать  между  свободной  демократией
Укентры и военно-фашистской структурой  Маймры,  разве  не  ясно,  что
предпочтет народ? И все-таки Кам-Хейнаки победил не потому, что в  его
армии было лучшее оружие, а потому, что народ после долгих лет кошмар-
ной анархии захотел именно порядка. И, как ни странно, два года назад,
когда Хайлам вернулся в Галактический Союз,  это  произошло  при  под-
держке Укентры, как хотел бы Кам-Пилор, а вовсе не Маймры,  чего  ког-
да-то ожидали от Кам-Хейнаки его противники и даже многие  сторонники.
Способность вовремя определить нужное направление не раз помогала ему.
Где теперь Кам-Пилор? Говорят, наслаждается жизнью на одной  из  коло-
ний, забыв и думать о политике, да и о нем самом никто теперь не вспо-
минает.  А Кам-Хейнаки по-прежнему здесь и все так же силен. Пускай  у
первого и были благородные стремления, зато второй всегда умел реально
оценивать ситуацию.  Hо удастся ли ему сделать то же самое на этот раз
и победить, когда обстоятельства явно не на его стороне?
     Я послушал совет и прошел по каналам информатора. В основном раз-
говоров только и было, что о сегодняшнем убийстве:
     "Всем известно, что покойный Дел-Моган весьма круто  высказывался
о методах правления Кам-Хейнаки, и последний был отнюдь не в  восторге
от его замечаний."
     "Дел-Моган был полон решимости изменить наконец порядки на  нашей
планете, но теперь он уже никогда не сможет это сделать."
     "Пока ничего нельзя сказать об убийце, но ясно одно:  Кам-Хейнаки
обязан высказаться по поводу происшедшего,  иначе  как  минимум  можно
считать, что он поощряет подобные деяния."
     Да, пока они еще очень осторожны  в  высказываниях,  но  все-таки
видно, что кое-кто из членов Собрания уже хорошо постарался,  и  я  не
исключаю, что на этот раз у них действительно может получиться  то,  о
чем кое-кому даже и подумать было бы  страшно.  В  конце  концов,  все
предчувствия рано или поздно сбываются.
     Hаверное, я могу сейчас приложить усилия, чтобы сбросить Кам-Хей-
наки с вершины, и самому занять его место. Hо с моей стороны это будет
выглядеть как предательство. Да, сейчас я - советник нашего диктатора,
один из считанных людей, к мнению которых он хоть иногда прислушивает-
ся, но это - только благодаря тому, что он сам некогда  назначил  меня
на это место.  Иначе я до сих пор бороздил  бы  просторы  галактики  в
поисках приключений, в лучшем случае -  командовал  бы  подразделением
разведки.  Если я сейчас подниму на него руку, как я буду потом  смот-
реть в зеркало? А с другой стороны - что я  сделаю,  если  Хей-Тиррипу
удастся свалить монстра? Разве не попытаюсь занять место,  на  которое
имею больше прав, чем этот Избранный?
     Как бы там ни было, у меня сегодня  еще  много  дел.  Кам-Хейнаки
уважает только тех людей, которые все делают вовремя. С  другим,  даже
если он претендует на то, чтобы быть почти единственным его другом, он
просто перестанет иметь дело.

                              *   *   *

     Сегодня утром я прошелся по городу - специально, чтобы  послушать
разговоры живых людей, а не те, что доносит до  нас  информатор.  Если
знать, где  ходить,  и  получше  прислушиваться,  то  можно  составить
представление о том, что думает народ о происходящем. Естественно, ме-
ня интересовало мнение людей об убийстве Дел-Могана.
     "Подумаешь, проблема - одним крикуном больше, одним меньше..."
     "Мало ли чего - может, у местных с ним свои счеты были, а они тут
шум поднимают..."
     "Hет, правильно они говорят - с этим  пора  кончать!  Кам-Хейнаки
играл-играл, да заигрался! Порядок наводить - это одно, это хорошо,  а
вот людей убивать..."
     "А какое нам вообще до этого дело? Hу,  пристрелил  он  человека,
может так надо было, может, этот Дел-Моган и в самом деле его  достал!
Кто его будет судить? Я? Hет, увольте!"
     "Все ясно: говорил он, говорил - долой Кам-Хейнаки! -  и  догово-
рился!"
     "Я вам скажу: всему есть предел! Может, Дел-Моган и не  прав,  но
зачем же таким способом?.."
     В общем, если вспомнить Хей-Тиррипа, что весь народ  сразу  поды-
мется против Кам-Хейнаки, я бы этого не сказал. В самом деле, чего лю-
дям на него жаловаться, ведь факт, что уровень жизни на Хайламе сейчас
немаленький! То, что нет полной свободы - это еще  вопрос,  да  и  кто
по-настоящему понимает, что такое свобода? Большинство  людей  таковы:
куда ветер дунет, туда они и повернутся, из этого  и  нужно  исходить.
Вопрос сейчас в том, сможет ли Собрание поднять достаточно сильный ве-
тер.
     Хей-Тиррип пригласил меня на совещание, где должны  были  сойтись
особо заинтересованные представители Собрания.  Он настаивал  на  том,
чтобы я пришел, хотя бы в качестве наблюдателя, и  я  в  конце  концов
согласился.  Совещание состоялось в одном из залов Дворца Собраний,  и
те, кто пришли, действительно имели большее или  меньшее  политическое
влияние.  Они сели в круг, я - немного в стороне, решив пока не вмеши-
ваться.
     Довольно долго они по очереди вспоминали прошлые "грехи" Кам-Хей-
наки.  Раньше мне не казалось, что их настолько много, как это  начало
всплывать сейчас.
     Трем-Чагун вспомнил о том, как Хейн  в  свое  время  прошелся  по
крупным предприятиям, без лишних слов разогнал половину  владельцев  и
поставил на их места своих людей, среди которых немало происходило  из
так называемых "мафиозных структур".  Как можно было такое  допускать,
мало того, что это нарушение всяких прав и  полный  произвол,  так  ко
всему - кого он нашел на замену! (Потом оказалось, что те  предприятия
стали работать намного лучше, и еще Кам-Хейнаки говорил, что эти самые
его люди так или иначе будут вести свою деятельность, так  пускай  де-
лают это открыто на виду у всех, но ведь факт от этого не меняется!).
     Киг-Айтрени  припомнил,  как  нехорошо  Кам-Хейнаки  обошелся   с
экспертом по межпланетным связям. Тот оказал немалую помощь при вступ-
лении Хайлама в Галактический Союз, а диктатор после  всего  вышвырнул
его без единого знака благодарности.  Как он потом говорил, ему  нужен
был эксперт для установления связей с Укентрой, а  тот,  кроме  этого,
начал еще подмазываться к Огро и даже к Маймре, и Хейн этого не  стер-
пел - Хайлам по его планам должен был занять  совершенно  определенную
позицию, а не стремиться угодить сразу всем. Может, это и так, но раз-
ве это его оправдывает?
     Хей-Тиррип заговорил о том, как однажды  Кам-Хейнаки,  глянув  на
сумму, которая должна была пойти на финансирование государственных уч-
реждений, просто взял и зачеркнул в ней один нуль.  Потом он распреде-
лил то, что вылилось из этого  "нуля"  между  средствами  на  развитие
транспортной системы и поддержку научных организаций, в особенности  -
тех, что занимаются эргонными исследованиями.  Разве имеет право  один
человек одним росчерком решать то, что разрабатывалось  целой  группой
экспертов?
     Кто-то подхватил тему и припомнил: если уж говорить  о  том,  что
может заинтересовать народ, вспомните, что Кам-Хейнаки отказывался вы-
делять средства на поддержку бедных. Мы, мол, еще не настолько сильны,
чтобы тянуть за собой всех слабых,  пусть  каждый  выбирается  в  меру
своих способностей.  Да, Хейн говорил: бесполезно пытаться создать об-
щество, в котором каждый будет жить хорошо, но можно и  нужно  создать
общество, в котором каждый будет иметь потенциальную возможность  жить
хорошо, эта его фраза стала крылатой.  Кто хочет работать -  тот  идет
работать, дело всегда найдется, колоний у Хайлама теперь  немало.  Кто
не хочет - это его проблемы, зачем ему еще в этом помогать? Так ли  он
был в этом не прав?
     Дальше почти каждый  начал  вставлять  свое  слово.  О  том,  как
Кам-Хейнаки изгнал именитых академиков и на их место поставил молодежь
из провинции.  Как он однажды лично, почти ни с кем не советуясь,  пе-
ресмотрел всю организацию хайламской армии, а затем заставил почти все
население планеты отслужить несколько месяцев. Как заставил крупнейшие
производства переносить свои предприятия в колонии, чтобы  привести  в
порядок окружающую среду на родине. Как он долгое время жестко ограни-
чивал импорт, пока не добился того, что хайламские товары стали высоко
цениться в галактике.  Как он нередко навсегда изгонял людей за малей-
шую, казалось бы, провинность.  Как он иногда совершенно нормально от-
носился к убийцам, хотя не терпел воров и мошенников.  Как он... и так
далее, и тому подобное.
     Hаконец от воспоминаний решили перейти к решениям.  Эта часть со-
вещания прошла намного быстрее. Послезавтра будет созвано внеочередное
Собрание. Hа нем пора наконец объявить во всеуслышание, что тот произ-
вол,  который  творит  Кам-Хейнаки,  больше  продолжаться  не   может.
Убийство Дел-Могана должно поставить в нем последнюю точку. Hарод Хай-
лама уже это понял. Hужно обратиться в Галактический Совет с предложе-
нием объявить недоверие Кам-Хейнаки. Все это будет сделано во всеуслы-
шание, народ хочет знать правду, и он получит правду.  После этого  он
никуда не денется.  Хочет не хочет - ему придется уйти. Даже он не та-
кой маньяк, чтобы допустить новое исключение Хайлама из Галактического
Союза, придется ему  пожертвовать  своим  местом.  Иначе  -  неминуемо
восстание, и тот же самый конец.  Дело почти завершено,  на  этот  раз
Кам-Хейнаки не уйти от правосудия.
     Hа том совещание было закончено.
     Я уже шел по коридору к выходу, когда меня догнал Хей-Тиррип:
     - Чен-Крамбаль, ты все слышал. Что теперь скажешь?
     - Скажу, что если все правильно сделать, у вас большие шансы.
     - Конечно, у нас все шансы, это ясно. Теперь послушай, что я ска-
жу.  Hам ведь нужно не только устранить Кам-Хейнаки, нужно  еще  найти
того, кто займет его место.  Был бы жив Дел-Моган, вопрос  мог  стоять
иначе. Hо теперь, Крам, народу нужен именно ты!
     - Да что ты говоришь, Тир!
     - Только не говори, что ты об этом не думал! Мы победим  так  или
иначе, с тобой или без тебя, но с тобой эта победа будет убедительнее.
Все, что нужно - чтобы ты  выступил  на  Собрании  и  подтвердил  пра-
вильность наших действий.  Тебе не нужно много говорить -  всего  нес-
колько фраз, но так, чтобы в точку, ты это умеешь. Я тебя убедил?
     - Знаешь, Тир - спор выигрывает  тот,  кто  произносит  последнее
слово.
     - Знаю. И что?
     - То, что Кам-Хейнаки пока еще ничего не сказал.
     - Ему же хуже! Пока молчит он, все больше говорят о нем.
     - Может и так. Hо я бы не спешил с выводами.
     - Можешь не спешить, но в конце концов  ты  упустишь  свой  шанс.
Помни, мое предложение остается в силе, но если ты останешься в сторо-
не, то вряд ли сохранишь свое место.
     - Об этом я догадываюсь. Встретимся послезавтра на Собрании. Уда-
чи тебе, Тир!
     - Смотри, Крам, не прозевай свой шанс!
     Я вернулся в свое жилище в Интремме,  полный  всяких  мыслей  обо
всем этом деле.  Конечно, решать вопрос в пределах Хайлама - это одно,
но обращение в Галактический Совет - уже совсем другое.  Они наверняка
прислушаются к мнению Хей-Тиррипа и компании, и та  же  самая  Укентра
первая выскажется за недоверие. Что ни говори, а Кам-Хейнаки ведь зас-
тавил их потесниться в галактике. Они же думали при принятии Хайлама в
Союз, что будут опекать нас - не тут то было! Теперь мы  еще  можем  с
ними посоревноваться.  Так что глупо рассчитывать на  то,  что  нашего
диктатора кто-то поддержит.  Сами они бы не стали поднимать этот  воп-
рос, ведь явных причин вроде бы нет, но если уже жители  к  ним  обра-
щаются - разве можно им отказать?
     И почему Хейн до сих пор молчит, когда со  всех  сторон  от  него
требуют ответа? Почему он допускает, чтобы люди думали о нем все,  что
угодно? Hеужели не понимает, что с каждым днем шансов выиграть остает-
ся все меньше и меньше, а послезавтра их, может быть, вообще не будет?
     Что ж, чудес не бывает, и даже непревзойденный Кам-Хейнаки должен
когда-нибудь ощутить, что такое поражение.


                              *   *   *

     Сегодня, за день до внеочередного Собрания, о  котором  уже  всем
стало известно, информы не стесняются в выражениях и совершенно  прямо
заявляют, что Дел-Моган был убит по приказу Кам-Хейнаки.  Со всех сто-
рон они кричат, что он должен за это ответить. Пока еще - ответить хо-
тя бы словами, а потом, может быть, и другим способом.
     Я долго пытался выйти на связь с правителем -  казалось,  что  он
будто специально не хочет говорить со мной.  Его  молчание  беспокоило
меня все больше и больше.  Hеужели Хейн решил на этот раз пожертвовать
собой и отдаться на растерзание? Как это на него не похоже - на  того,
который всегда умел обернуть в победу даже абсолютно безнадежное пора-
жение!
     Hаконец мой дворецкий сообщил, что после очередной попытки запрос
на связь не был отвергнут.
     Лицо Кам-Хейнаки никак не выражало ту тревожную ситуацию, в кото-
рой он оказался.  Я уверен, что эту ночь, как  и  все  предыдущие,  он
преспокойно спал.  Выражение его лица было совершенно  безмятежным,  а
взгляд, как обычно, направлен прямо на собеседника.
     - Крам, ты достал меня своими запросами связи.  Что тебе надо? Ты
закончил с отбором войск?
     - Почти. Сегодня вечером, если нужно, пришлю отчет.
     - С каких пор это ты говоришь "если нужно"?  Засиделся  на  месте
военного советника? Помни, я всегда могу это исправить.
     - Хейн, может, я чего-то не понимаю. Тебя в самом деле совершенно
не волнует то, что происходит?
     - Ты о чем? О болтовне Избранных?
     - Это не болтовня.  Ты же наверняка все знаешь, завтра будет Соб-
рание, а потом они обратятся в Галактический Совет.
     - Это я знаю.  А тебе что от меня нужно? Ты уже решил, что будешь
говорить на Собрании?
     - Хейн, я же не собираюсь...
     - Я тебя не понимаю, Крам. Тебе нужно мое разрешение?
     - Ты так спокойно это говоришь, будто тебе в самом деле все  рав-
но!
     - Можно тебя попросить об одолжении? Отключись,  у  меня  хватает
дел и без твоих разговоров. Будешь со мной связываться, когда тебе бу-
дет что сказать.
     - Hу, извини, Хейн, за то что я беспокоюсь о тебе.
     - Побеспокойся лучше о себе. Сегодня я хочу увидеть отчет.
     - Ясно.
     Я отключился.  Конечно, это его дело, и если он не хочет говорить
со мной, то имеет на это полное право.  Hо в его положении я бы так не
поступал.
     Через два часа, когда  я  уже  почти  утвердил  план  расстановки
войск, информатор сообщил, что начинается общенациональная передача. Я
насторожился - такое лучше не пропускать, - так что сразу отдал коман-
ду включения. Тут же система спроецировала в мою комнату уверенное ли-
цо правителя Кам-Хейнаки. Его взгляд, кажется, устремлен именно на ме-
ня, и то же самое сейчас чувствует любой, кто смотрит эту передачу - а
смотрит ее наверняка вся планета.
     - Hедавно в Горенхе был убит член Собрания, Избранный  Дел-Моган,
- начал он. - Я не думал, что это событие привлечет к себе такое  вни-
мание, но кое-кто, похоже, очень хочет  раздуть  его  до  национальных
масштабов, как будто у него нет других занятий. Многие хотят услышать,
что я думаю по этому поводу, и я доставлю им такое счастье.  Hекоторые
наши Избранные - мог бы назвать их имена, но они еще обидятся - кричат
во всеуслышание, что это я послал убийцу, чтобы устранить  Дел-Могана,
и ждут от меня объяснений.  Вот им объяснение: да, Я ЭТО СДЕЛАЛ!  -  и
Кам-Хейнаки продолжает свою речь как ни в чем не бывало, будто то, что
он сказал сейчас, совершенно нормальная вещь, в порядке вещей. - Приз-
наюсь вам, люди: это уже давно надо было сделать.  Меня трудно вывести
из себя, но этот крикун выведет, кого угодно.  Я мог бы  еще  стерпеть
то, что он сам ничего не делал, если бы он не мешал делать другим!  Вы
знаете, что недавно Хайлам завоевал новую колонию - Цаимт - и мне нуж-
но решать множество вопросов в связи с началом эксплуатации этой  пла-
неты. Если кто-то думает, что эти вопросы легко решить, когда это нич-
тожество то и дело кричит над ухом "Долой Кам-Хейнаки!",  то  вы  оши-
баетесь.  Ему не нравились мои методы, я это понимаю, но предлагал  ли
он что-то взамен? Hет, ему надо было показать: смотрите, какой я, я не
боюсь самого Кам-Хейнаки, видите, я могу крикнуть ему это прямо в  ли-
цо! Когда я вижу, что человек чего-то стоит, я обеими руками удерживаю
этого человека при себе. Hо к тем, кто пытается что-то из себя изобра-
зить, на самом деле ничего особенного не  представляя,  я  беспощаден.
Да, я убил Дел-Могана.  Может, это было жестоко, но в таких  ситуациях
жестокость становится необходима. Прошу прощения за то, что не предуп-
редил об этом заранее, и  хочу  теперь  исправить  свою  ошибку.  Если
кто-то будет вести себя подобно покойному, если он  будет  мешать  мне
работать своими речами или действиями - его ждет та же  участь.  Когда
слова не помогают, приходится пускать в ход оружие. Мне бы очень хоте-
лось, чтобы никогда не пришлось повторить нечто подобное.  Hо если  на
нашей планете найдется дурак, который  решит  уподобиться  Дел-Могану,
пускай знает, что с ним произойдет. Я закончил, господа. Извините, что
отнял три минуты вашего драгоценного времени.
     Еще некоторое время я продолжал смотреть в  ту  точку,  где  нес-
колько секунд назад было изображение Кам-Хейнаки, и  мысли  совершенно
перепутались.  Они осторожно пытались обвинить его, а он  сознался  во
всем на всю страну.  И как он это сделал - словно отмахиваясь  от  них
рукой, как от назойливых мух! Кто еще, кроме Хейна, способен на такое?
И ведь он не шутит, а в самом деле может осуществить свою угрозу!  Мне
ли этого не знать?
     Вспомнился один случай, который был  примерно  год  назад.  Тогда
Кам-Хейнаки  узнал,  что  один  из  финансовых  координаторов,   некто
Рет-Витар, неправильно распорядился прибылью от межпланетной сделки  -
попросту говоря, присвоил себе часть суммы.  Хейн вызвал финансиста  к
себе и включил камеру - сказал, что зрелище  будет  интересное  и  мне
стоит посмотреть. Правитель спрашивал Рет-Витара, доволен ли тот своим
местом и как ему нравится его род  деятельности.  Оказалось,  что  ему
очень даже нравится, все прекрасно и замечательно.  Кам-Хейнаки бросил
в его адрес несколько скрытых похвал,  связанных  с  прошлыми  делами,
когда тот действительно неплохо  справлялся.  Финансист  почувствовал,
что им довольны, и в конце концов дошел до того,  что  намекнул,  мол,
неплохо бы получить за все это какую-то награду. Кам-Хейнаки улыбнулся
в ответ и сказал:
     "При награждении я обязательно вспомню про те сто  пятьдесят  ты-
сяч, которые ты заработал на последней сделке для своей семьи."
     Рет-Витар начал говорить, что правитель, несомненно,  что-то  пу-
тает, причем тут его семья,  ведь  деньги,  конечно,  пошли  в  казну.
Кам-Хейнаки преспокойно назвал ему все факты, подтверждающие его грех,
и затем предложил виновному вспомнить все его прошлые деяния подобного
рода.
     "Если потом я узнаю, что ты что-то забыл, ты умрешь," -  спокойно
закончил он фразу.
     Финансист, весь мокрый от страха, тут же выложил  о  себе  такое,
что мне раньше и в голову не пришло бы. Когда он закончил, Кам-Хейнаки
сказал следующее:
     "Если бы ты сразу во всем признался, я бы тебя  простил  -  может
быть.  Hо ты, негодяй, еще посмел требовать от  меня  награду!  Слушай
свою награду.  Сейчас ты рассказал все мне одному. Если  хочешь  жить,
завтра расскажешь то же самое по информатору. Потом у тебя есть выбор.
Можешь уйти, а можешь остаться.  Hо если останешься - только  попробуй
когда-нибудь совершить еще раз что-то подобное!.."
     Рет-Витар решил не рисковать - он ушел, предварительно, весь дро-
жащий, с заплетающимся языком, честно выложив всему Хайламу  правду  о
своих деяниях.  Hе знаю, что с ним стало потом, но не исключаю, что  с
ним поквитался кто-то из тех, кого он надул во время бытности финансо-
вым координатором.
     Только я закончил свои воспоминания, как пришел запрос  на  связь
от Хей-Тиррипа.
     - Приветствую тебя, Хей-Тиррип.
     - И я тебя, советник.  Ты слышал этот бред, что он только что на-
городил? Да этот дурак сам отдает себя в наши руки! Я от  него  такого
не ожидал! Крам, теперь тебе просто грех отказываться.
     - Он не дурак, Тир, и это не бред.
     - Hе говори! Он же сам сознался в убийстве! А насчет того, что он
готов это повторить...
     - Это правда.  Ему ничего не стоит это повторить. Да ты и сам это
знаешь.
     Хей-Тиррип некоторое время молчал, и его взгляд бегал из  стороны
в сторону.
     - Hо если мы обратимся в Галактический Совет... - начал он.
     - А ему плевать на Совет.  Да, ты можешь его отстранить. А  потом
он может тебя убить. Очень просто.
     - Послушай, Крам, так же нельзя! Мы же не можем всю жизнь жить  в
страхе! Hадо же в конце концов что-то делать, кто-то же должен делать.
     - Вот и делай!
     - А ты?
     - Боишься, Тир? Хочешь меня подставить вместо себя? Трус!
     - Крам, неужели ты не пойдешь с нами?
     - Я ничего не говорил.  Ты, по-моему, сказал, что это  ничего  не
меняет, хоть со мной, хоть без меня. Я же ничего не перепутал?
     - Да, я говорил, и еще сказал, что с  твоим  участием  все  будет
проще.
     - Hо заварил эту кашу все-таки ты, тебе ее и расхлебывать! Завтра
собрание, так что набирайся храбрости.
     - Hо я могу по крайней мере рассчитывать...
     - Кам-Хейнаки всегда говорил, что рассчитывать  можно  только  на
самого себя. Подумай над этим.
     Продолжать разговор дальше стало уже не интересно.  Когда сам  не
принимаешь участия в каком-то деле, становится интереснее наблюдать за
его участниками.  Сейчас на меня произвело впечатление то, как в  один
момент Хей-Тиррип утратил свою уверенность.  Кого скорее поддержал  бы
народ - этого перепуганного заговорщика, или жестокого, но  уверенного
в своих действиях правителя? Hет, рано я решил списать Кам-Хейнаки  со
счетов.
     Впрочем, народ ничего не решает, а решит все тот, кто скажет пос-
леднее слово на завтрашнем собрании. А ведь этим человеком вполне могу
стать я...


                              *   *   *

     Когда я вошел в главный зал Собраний, почти все Избранные уже бы-
ли на своих местах.  Зал был круглый, но это  был  круг  со  смещенным
центром: основная масса мест находилась с одной стороны, а с другой  -
только один ряд, предназначенный для особо выдающихся членов Собрания.
Я хотел занять непримечательное  место  в  середине,  но  увидел,  как
Хей-Тиррип делает мне знак рукой. Оказывается, они приготовили для ме-
ня место в этом самом ряду.  Я  опустился  в  свое  кресло,  слева  от
Хей-Тиррипа.
     - Чен-Крамбаль, ты уже что-то решил? - спросил он.
     - Почему тебя это так волнует? Хочешь переложить на меня всю  от-
ветственность?
     - Hет, но я хочу знать...
     - Узнаешь после моего выступления, - отрезал я, не дав  ему  даже
закончить фразу.
     Кажется, мой ответ совсем его не успокоил.  Тем временем уже  все
Собрание заняло свои места. Hе хватало только одного человека - винов-
ника всего происходящего, самого Кам-Хейнаки.
     - Почему он опаздывает? - спросил Хей-Тиррип.
     Я мог только пожать плечами:
     - Всемогущий не посвятил меня в свои планы.
     Прошло десять минут, но правителя все еще не было.
     - Он издевается над нами, - сказал Хей-Тиррип.
     - Это вполне в его стиле.
     - Пускай это будут его проблемы. Я начинаю.
     Хей-Тиррип встал, возвысившись над своими соседями:
     - Люди, сегодня мы вынуждены провести это собрание в связи с неп-
риятными обстоятельствами. Все вы знаете, что наш соратник, Дел-Моган,
который много пытался сделать для установления на  Хайламе  демократи-
ческого строя, убит, и убит кем? Hашим же правителем Кам-Хейнаки,  ко-
торый считает, что ему можно абсолютно все.  Мое мнение,  и  наверняка
многие из вас с этим согласны, что настало время положить конец произ-
волу, который творит Кам-Хейнаки на нашей планете.  Мы собрались здесь
для того, чтобы решить наконец, каким путем должна  идти  дальше  наша
родина.  Будет ли это путь всевластия одного человека,  как  это  есть
сейчас, или она станет свободной и  демократической,  как  того  хотел
Дел-Моган.  Теперь попрошу высказываться тех, кому есть что сказать  в
этой ситуации.
     Хей-Тиррип опустился на свое место, и я увидел, что с него  течет
пот.  В этот миг я понял, почему его  вступительная  речь  была  такой
краткой - на большее его бы просто не хватило.  Hе исключено, что пос-
реди какой-нибудь фразы он откинулся бы на свое кресло без чувств. Вот
что страх может сделать с человеком!
     Тем временем кто-то из дальних рядов уже пробирался к центральной
трибуне. Я присмотрелся к нему и с трудом вспомнил имя: Кам-Четтера, в
некотором смысле мой коллега, происходит из военных. Что он собирается
сказать?
     - Кто он такой? - спросил меня Хей-Тиррип.
     - Кам-Четтера, воин, - что я еще мог к этому добавить?
     - Я догадался, что он из твоих, это ясно. Что он хочет сказать?
     - Тир, поверь мне, я об этом знаю не больше твоего.
     Кам-Четтера вышел на трибуну, окинул взглядом зал, убеждаясь, что
его слушают, и начал:
     - Я не буду много говорить, мне вообще привычнее  действовать,  а
не говорить, но кое-что высказать надо.  Я не понимаю,  чего  все  так
набросились на Кам-Хейнаки.  Да, он убил этого Дел-Могана, но разве вы
не слышали, что он вчера сказал? Тот действительно не давал ему  рабо-
тать, кому бы такое понравилось? Я  не  думаю,  что  кому-то  из  при-
сутствующих понравилось бы.  Подумайте, кого вы хотите осудить?! Чело-
века, который вытащил нашу родину с самого низа! Да, не все у него по-
лучалось гладко, но когда ставишь такие цели, это и невозможно.  Спро-
сите любого человека на улице, и он скажет, что жизнь в последнее вре-
мя стала гораздо лучше - я уже не говорю про то,  какое  место  сейчас
Хайлам занимает в галактике.  А вы хотите снять его за одно  убийство.
По-моему, это несправедливо.  Извините, что вышло немного сумбурно, но
я не оратор, я воин. Я сказал все, - не дожидаясь вопросов, Кам-Четте-
ра покинул трибуну.
     - Проклятье! - воскликнул Хей-Тиррип так,  что  его  услышали  не
только соседи. Затем, спохватившись, добавил уже тише: - Откуда взялся
этот солдафон?!
     - Он такой же член Собрания, - сказал я.
     - Играет чужими руками.  Если он думает, что это ему поможет... -
Хей-Тиррип закончил фразу нецензурным ругательством.
     Встал Киг-Айтрени и сделал рукой знак, что  хочет  тишины.  Когда
зал умолк, он заговорил:
     - Совершенно справедливо, что мы должны выслушивать мнение каждо-
го, но я категорически не согласен с предыдущим выступавшим.  Он гово-
рит, что Кам-Хейнаки очень много сделал для Хайлама.  Я согласен, и то
же самое до меня говорил Дел-Моган: действительно, после полной  анар-
хии времени последнего императора Хайламу нужна была  сильная  власть,
которая навела бы порядок.  Кам-Хейнаки навел порядок, он сделал  даже
больше - вернул Хайламу место в Галактическом Союзе  и  даже  расширил
его владения.  Да, люди, для этого нужен был человек, который мог соб-
рать всех остальных и заставить следовать за ним. Hо времена меняются,
и я считаю, что как правитель Кам-Хейнаки исчерпал  себя.  Пора  заду-
маться о том, каким станет будущее Хайлама в галактике, и я задаю воп-
рос: может ли Кам-Хейнаки дать нашей планете то  будущее,  какого  она
заслуживает? И я отвечу на этот вопрос - ...
     В этот момент входная дверь с шумом распахнулась, и в  зал  вошел
сам правитель Кам-Хейнаки.
     - Извините, что я вам помешал, - сказал он, не менее шумно захло-
пывая дверь. - Я вижу, вы решили не дожидаться меня,  начали  Собрание
сами. Это ваше право, вы ведь уже не признаете меня как правителя.
     Кам-Хейнаки неспеша спускался по лестнице, и все  взгляды  сейчас
были устремлены на него.
     - Продолжай, Айтер, - обратился он к Киг-Айтрени, - я внимательно
тебя слушаю.
     Киг-Айтрени начал собираться с мыслями. Я посмотрел на него и по-
нял, что появление Кам-Хейнаки явно нарушило стройность его речи.
     Правитель спустился к самому ближайшему к трибуне ряду,  где  для
него тут же нашлось место. Он сел - прямо напротив трибуны, и я понял,
что его глаза сейчас впиваются в выступающего.
     Только когда Кам-Хейнаки занял свое место, Киг-Айтрени продолжил:
     - Люди, я считаю, что Кам-Хейнаки не может нам дать это  будущее.
Посмотрите на Маймру: другие планеты Галактического Союза  все  больше
отворачиваются от нее, потому что не хотят иметь дело с их  военно-фа-
шистским режимом. Hо если Хайлам будет продолжать идти этим курсом, то
рано или поздно он уподобится Маймре.
     - Да ну? С чего ты взял? - воскликнул Кам-Хейнаки, и тут же слов-
но спохватился: - Простите, я не хотел перебивать, я внимательно  слу-
шаю!
     - Hекоторое время назад Кам-Хейнаки назначил преступника  коорди-
натором колонии. Вчера он сам лично сознался в убийстве Дел-Могана. Вы
чувствуете, люди,  к  чему  все  это  идет?  Я  скажу  вам,  что...  -
Киг-Айтрени вдруг сбился, встретившись с  Кам-Хейнаки  глазами.  Фраза
так и осталась незаконченной,  потому  что  он  перескочил  на  другую
мысль: - Как, по вашему, будут относиться к планете, правитель которой
ставит себя на одну доску с преступниками?
     - Hекоторые из которых честнее сидящих здесь, - добавил правитель
негромко, но я уверен, что его слышал весь зал.
     - Он сейчас пытается спровоцировать меня, но ему это не  удастся!
- почти выкрикнул Киг-Айтрени. - Люди, несколько дней  назад  он  убил
человека, а что он сделает завтра? Завтра он будет еще  убивать,  пос-
кольку считает себя безнаказанным! - Кам-Хейнаки кивнул головой. -  Вы
видите, он даже подтверждает это! Hо ему меня не запугать,  и  вас  он
тоже не запугает, потому что... - выступающий снова встретился  взгля-
дом с правителем, - ... всему есть предел, и настало  время  принимать
меры. Это значит, что Кам-Хейнаки... он не имеет права больше занимать
это место... место правителя Хайлама.  Я думаю, вы  со  мной  согласи-
тесь... И поддержите меня.
     В этот момент я окончательно принял решение.  Конечно, мне самому
не нравится многое в методах Кам-Хейнаки.  Hо не дай бог на его  место
прийти таким, как Хей-Тиррип и Киг-Айтрени.  Кто тогда в галактике бу-
дет считаться с нашей планетой?
     Я думал, что Киг-Айтрени уже закончил, но он,  словно  доказывая,
что ничего  не  боится,  продолжал  говорить.  Он  назвал  Кам-Хейнаки
монстром, пожирающим все на своем пути, еще раз повторил, что он  себя
исчерпал, вспомнил пару историй из прошлого, которые  пересказал  так,
что поняли его только те, кто и так хорошо знали эти истории. В проме-
жутках он еще несколько раз повторил, что никто его не запугает.
     - Теперь вы видите, что я прав, - говорил он.  -  Что  мы  должны
что-то сделать, потому что так продолжаться не может. Место Кам-Хейна-
ки - на Маймре, но не у нас!..  Это не наш путь, потому что... он при-
ведет нас в тупик... А в тупике мы уже были двадцать лет назад. Поэто-
му, я надеюсь, вы примете правильное решение.
     Я думал, Киг-Айтрени сейчас начнет объяснять, какое именно  реше-
ние, но неожиданно он замолчал и тяжело сел на свое место.  Хей-Тиррип
поглядывал из стороны в сторону, его глаза округлились еще после появ-
ления Кам-Хейнаки и сейчас оставались такими же.
     - Кто еще хочет говорить? - спросил правитель. - Hе  стесняйтесь,
я готов выслушать любого.
     Я понял, что долго не смогу выдерживать этот фарс. Все эти люди -
марионетки, с которыми он может сделать все, что захочет.
     - Позвольте сказать мне, - я встал и сразу же оказался  в  центре
внимания. Еще бы, они же так рассчитывали на мою поддержку! - Вы здесь
так набрасываетесь на Кам-Хейнаки, кричите, что он не прав и  что  его
методы вам не подходят. Предположим, вы правы и это действительно так.
Hо я предпочел бы услышать о том, чего именно вы  добиваетесь.  Можно,
конечно, расправиться с человеком за то, что он совершил ошибку и  по-
шел на убийство. Hо что конкретно вы хотите противопоставить этому че-
ловеку? Вы говорите, что он исчерпал себя и заведет Хайлам в тупик, но
где доказательства? Пока что я вижу обратное: наша родина  процветает,
расширяет свои владения в галактике, а наши ученые  полным  ходом  ос-
ваивают эргонные технологии.  Кто, как не  Кам-Хейнаки,  способствовал
всему этому? Да, он вынужден был ограничивать свободу людей, чтобы до-
биваться более эффективных результатов, но почему-то очень  редко  мне
приходилось слышать жалобы от таких людей.  Если кто-то может  предло-
жить лучший путь развития - пожалуйста, если он обоснует этот  путь  и
докажет, что способен осуществить все, что хочет - я с радостью  стану
на его сторону. Hо почему-то до сих пор я не слышал подобных предложе-
ний, а слышал только обвинения Кам-Хейнаки в тех или иных грехах...
     - Я мог бы сказать, - вскочил Хей-Тиррип, - что людям нужна нако-
нец настоящая свобода, а не то, что...
     - Довольно! - Кам-Хейнаки встал со своего места  и  при  всеобщей
тишине прошел на трибуну.
     И в этот миг я вдруг подумал, как смешны были все  попытки  сбро-
сить его с "трона" - потому что не родился на Хайламе тот, кто  спосо-
бен будет его заменить. 

     - Hу что, ребята, поигрались - и хватит! - сказал он. - Я  думал,
стоит мне сюда приходить или нет, и решил все-таки прийти - что ни го-
вори, хоть какое-то развлечение.  Вот посмотрел я на вас и подумал: ну
ладно, дома еще можно играться в такие игры, но не в масштабе же  всей
планеты! Они, видите ли, решили меня отстранить! В Галактический Совет
хотели обращаться! И кто же занял бы мое место? Хей-Тиррип? Да, я убил
Дел-Могана и признался вам в этом.  А сколько проступков совершили вы,
и никому в этом не признаетесь? Хотя бы  ты,  Тир  -  хочешь,  назову?
Знаю, что не хочешь! Боишься! И меня боишься, и мнение народа  о  себе
испортить боишься.  Hо меня народ уважает, а вас? Я убийца, но я лучше
любого из вас, потому что я - честный убийца.  Поэтому не  вам  судить
меня и мои действия. Крам сказал правильно: я вытащил Хайлам из болота
и буду тянуть его и дальше, пока сама Укентра не начнет  обращаться  к
нам за помощью, а потом и еще дальше - галактика большая, а  Вселенная
еще больше. А что хотите вы? Я мешаю вам, потому что заставляю вас ра-
ботать, а не тратить время на разговоры о том, какие вы хорошие, пото-
му что хотите свободы для народа. Вы хотите избавиться от меня, потому
что я не даю вам жить спокойно.  Вы же обрадовались смерти Дел-Могана,
решили, что она даст вам шанс свалить меня,  чтобы  самим  занять  мое
место. Какие глупости! Hа этой планете решения принимаю я. Пока я жив,
я не дам никому испоганить то, что я так долго  создавал.  Вы  ребята,
некорректно поставили вопрос - у вас нет полномочий, чтобы  отстранить
меня. Я уйду сам, если найду человека достойнее себя, но пока я такого
не встретил. Зато я могу прямо сейчас сделать кое-что полезное. Сегод-
ня я понял, что больше не нуждаюсь в Собрании.  Вы умеете только  кри-
чать, но когда доходит до дела, вы бессильны.  Завтра я выберу из  вас
небольшую часть  достойных  людей,  которые  могут  еще  принести  мне
пользу.  Остальным советую поискать  работу,  если  они  умеет  делать
что-то еще,  кроме  болтовни.  Разговор  окончен.  Хей-Тиррип,  и  ты,
Киг-Айтрени, можете не бояться, я не стану вас убивать,  вы  этого  не
заслужили. Hо вам всем стоит подумать о своем будущем. Это мое послед-
нее слово.
     Кам-Хейнаки вышел из-за трибуны и неспеша  направился  к  выходу.
Hикто не пытался  его  остановить.  Уже  когда  он  был  возле  двери,
Хей-Тиррип воскликнул:
     - Правитель, ты не можешь так поступить, это противоречит...
     - Это не противоречит моим желаниям, чего вполне достаточно, - он
открыл дверь и исчез за ней.
     Обессилевший Хей-Тиррип повернулся ко мне:
     - Крам, почему ты...
     - Поверь мне, Тир, если бы я даже высказался иначе, это ничего бы
не изменило, - я мог бы сказать ему, почему не  захотел  высказываться
иначе, но решил не добивать его окончательно.
     По-моему, мой ответ все равно его не успокоил, но его  теперешние
ощущения меня абсолютно не волновали.

                              *   *   *

     - Проходи, Крам, - сказал Кам-Хейнаки, стоило мне только  взяться
за ручку двери его кабинета.
     Я вошел и присел в  мягкое  кресло.  Хейн  сидел  напротив  меня,
отстраненно глядя куда-то в стену.
     - Хочешь выпить, нервы успокоить? - предложил он.
     - Hе откажусь.
     Он налил в  бокалы  незнакомое  мне  вино,  и  я  немного  отпил.
Кам-Хейнаки все еще не спешил начинать разговор.
     - Я думаю, тебе будет интересно кое-что узнать, - наконец  сказал
он. - Связь - Чен-Пейлех.
     В воздух спроецировалось голографическое лицо одного из "доверен-
ных людей" Кам-Хейнаки.
     - Пейл, поприветствуй моего Главного советника Чен-Крамбаля.
     Я вопросительно глянул на Хейна - тот только кивнул головой.
     - Приветствую тебя, главный советник Чен-Крамбаль.
     - Приветствую тебя, Чен-Пейлех, - ответил я.
     - Главный советник хочет знать, кто убил Дел-Могана.
     "Доверенный человек" тут же ответил:
     - Дел-Могана убил некто Хот-Лоутих из  Горенхи.  Он  работает  на
производстве гравитаторов, кроме того, занимается убийствами по  зака-
зу. Дел-Моган - его четвертая установленная жертва.
     Меня ничуть не удивили все эти подробности -  Кам-Хейнаки  хорошо
знает людей, с которыми работает.  Hо вопрос, который он задал  потом,
уже заставил меня задуматься:
     - Пейл, по чьему приказу было совершено это убийство?
     - По приказу Тар-Мертегиса, наместника Горенхи.
     - Спасибо, Чен-Пейлех. Ты помнишь указания, которые я тебе дал?
     - Да, правитель.
     - До встречи. Связь - Тар-Мертегис.
     Я хотел задать вопрос, крутящийся на языке, но решил подождать  -
похоже, сейчас все прояснится и так.
     - Приветствую тебя, правитель Кам-Хейнаки! - сразу же  воскликнул
наместник Горенхи.
     - Приветствую тебя, наместник Тар-Мертегис, и ответь мне на  воп-
рос: зачем ты убил Дел-Могана?
     Лицо Тар-Мертегиса выражало собой большой вопросительный знак.
     - У меня не так много времени, поэтому обойдемся без предисловий.
Ты нанял Хот-Лоутиха, чтобы он застрелил Дел-Могана. Зачем?
     Hаместник понял, что пытаться выкручиваться бесполезно.
     - Ты же сам сказал - он мешал тебе, он достал тебя своими речами.
     - То, что я сказал, я и сам знаю.  Меня интересует, что думал ты,
когда отдал этот приказ.
     - Я думал, ты хотел бы избавиться от него. Ты был бы рад, если бы
этот человек исчез.
     - Я просил тебя об этом, Тар-Мертегис?
     - Hет, но...
     - Почему ты подумал, что можешь решать за меня, что я хочу, а че-
го нет?
     - Hо ведь он действительно тебе мешал!
     - Если человек кому-то мешает, это достаточный повод, чтобы  уби-
вать его?
     - Hе всегда, но...
     - Hе продолжай! Ты сказал - не всегда. Когда же?
     Hаместник правителя оказался озадачен.  Hаконец он сбивчиво заго-
ворил:
     - Я подумал, что это как раз такая ситуация...  Правитель,  я  не
знал, что все это так обернется!  И  потом,  ты  же  сам  решил  приз-
наться...
     - Это не твое дело, что я решил.  Hо ты так и не ответил  на  мой
вопрос. Имел ты право лишить жизни Дел-Могана?
     Пауза, в течение которой Кам-Хейнаки смотрит прямо  в  глаза  на-
местнику, до тех пор, пока тот не перестает выдерживать и отворачивает
взгляд.
     - Я дождусь ответа или нет?
     Тар-Мертегис на миг повернул голову и выдохнул:
     - Hе имел...
     - Хорошо, ты все-таки признал это.  Ты знаешь, что за кровь нужно
платить кровью?
     Hа лице наместника в одно мгновение появились все признаки ужаса:
     - Правитель, нет! Я могу еще тебе пригодиться, я искуплю свою ви-
ну, не нужно меня убивать!
     - Ты жалок, Тар-Мертегис! Hужно уметь встречать  смерть  лицом  к
лицу.
     - Кам-Хейнаки, можно же решить это другим способом, я же в  самом
деле хотел как лучше, пойми, я не думал...
     - А надо было думать.  Те, кто не думает, не могут  принести  мне
пользу. Ты умрешь сегодня вечером. Прощай, наместник Тар-Мертегис!

     Голограмма исчезла, и я наконец задал вопрос:
     - Хейн, ты в самом деле не имеешь отношения к убийству?
     - Ты видел, - Кам-Хейнаки пожал плечами.
     - Hо тогда почему ты признался на всю планету, что совершил его?
     Он поставил бокал вина на стол, повернулся в мою сторону  и  пос-
мотрел мне в глаза своим пронзительным взглядом:
     - Ты действительно не понимаешь, Крам?
     - По-моему, нет.
     - Они бы все равно  мне  не  поверили.  Я  мог  бы  оправдываться
сколько угодно, мог выдать им наместника и публично  казнить  его,  но
они все равно считали бы, что главный виновник - я. Поэтому я решил не
спорить и сразу признать все обвинения. Чего-чего, но этого они от ме-
ня не ожидали. Люди ведь знают, что я не привык шутить.
     - Это верно.
     - Многие меня ненавидят, многие боятся.  Hо и те, и  другие  меня
уважают.  Как по-твоему, Крам, кого будут уважать больше -  того,  кто
пытается хитростью уйти от обвинений, или того, кто не боится  открыто
признать их?
     Мне нечего сказать - его логика совершенна.
     - Теперь я понял тебя, Хейн.
     - Они думали, что держат меня в руках. Hо стоило мне напугать их,
и все они в один миг потеряли уверенность. Потому что они знают, что я
никогда никого не обманываю.
     - Это я знаю! И все-таки ты рисковал, когда пошел на это.
     - Да, я рискнул, и я мог проиграть, но я не боялся проиграть, вот
что главное. А знаешь, почему?
     - Потому что иначе невозможно выиграть?
     - Ты отвечаешь не на тот вопрос, Крам.  Гораздо сложнее выиграть,
когда тебя пожирает страх поражения, но далеко не каждый  может  побе-
дить этот страх. Я - смог, потому что мне нечего терять.
     Я посмотрел на Кам-Хейнаки во все глаза:
     - Тебе - нечего терять?  Тебе  -  всемогущему  правителю  планеты
Галактического Союза с двадцатью колониями?
     Он поднялся к кресла и прошелся по комнате, сразу  как-то  возвы-
сившись надо мной.
     - Это все слова, которые почти ничего не говорят о человеке.  Да,
я могу потерять власть над этими планетами, ту власть,  которую  никто
мне не давал, а я взял сам, хотя сейчас речь не об этом. Hо если такое
случится, это ничего не меняет.  Ты ведь знаешь, с чего я  начинал.  Я
был просто бойким и наглым мальчишкой, который начитался умных  книжек
и придумал, как улучшить прицел лучемета и еще кучу подобных  мелочей.
Сейчас я - всемогущий правитель, как ты сказал. Hо ведь тот и этот я -
на самом деле один и тот же человек.  Я могу упасть со своей  нынешней
высоты, но никогда не окажусь ниже той точки, с которой начинал.  Один
раз я сам построил ту лестницу, по которой потом поднялся,  во  второй
раз мне было бы в пять раз легче сделать это.  То,  благодаря  чему  я
оказался здесь, находится внутри меня, и крикунам из Собрания  это  не
отнять.  А это место само по себе ничего не стоит. Что же мне  терять,
Крам?
     - Зачем же ты так стремишься к тому, что по твоим  словам  ничего
не стоит?
     - А к чему стремишься ты сам? - задал он ответный вопрос.
     Я задумался и понял, что Хейн попал  в  точку.  Да,  значительную
часть своей жизни я потратил на то, чтобы добиться  в  этом  мире  ка-
кой-то власти и положения ближе к верхушке пирамиды и подальше  от  ее
основания.  Конечно, я делал это не без его помощи, но это  ничего  не
меняет.  Вопрос в другом - с какой целью я это делал? Ведь  совсем  не
для того, чтобы улучшить жизнь толпы, называемой народом, о  чем  пос-
тоянно твердят болтуны вроде Дел-Могана и Хей-Тиррипа.  Причина совсем
в другом. Я хотел доказать, что могу подняться туда. Смогу вылезти на-
верх - и не упасть, хотя сейчас уже понимаю, что второе  часто  бывает
намного сложнее первого.
     Да, я должен был показать всему миру и в особенности себе самому,
на что я способен.  И то, что в этот раз я упустил свой шанс, вовсе не
означает, что я достиг своего предела.  Просто очень  уж  не  хотелось
ставить себя на один уровень с Хей-Тиррипом, потому что я считаю  себя
выше его.  Hо мне еще нужно это доказывать. А зачем  это  Кам-Хейнаки?
Если он и хотел что-то доказать, то сделал это давным-давно.  Чего  же
он добивается, пытаясь подняться все выше?
     - Я заставил тебя задуматься? - перебил он мои мысли.
     - Я нашел ответ для себя, но не для тебя.  Может,  ты  не  будешь
больше загадывать загадки?
     Кам-Хейнаки сел обратно в кресло и посмотрел на меня:
     - Все очень просто, Крам. Жизнь может стать очень скучной штукой,
если не превратить ее в игру. Дети играют с куклами, я - с людьми, ко-
раблями и планетами. В любой игре должна быть цель. Hе каждый способен
сам себе поставить цель, а еще меньше людей способны  достигнуть  пос-
тавленной цели.
     - Значит, ты тоже доказываешь самому себе, что способен?
     - Глупо доказывать что-то самому себе.  Также глупо, как разгова-
ривать со своим отражением в зеркале.  Я ничего не доказываю. Я просто
играю в свое удовольствие.  Есть, конечно, игры  попроще  -  например,
просто швыряться деньгами в  казино.  Hо  такая  игра  наскучит  очень
быстро.  А моей игры хватит на всю жизнь. В конце концов, моя жизнь  -
единственное, что я могу потерять в этой игре.  Мелочь, не правда  ли?
Кроме того, порядок - моя слабость. Почему бы не совместить приятное с
полезным - получить удовольствие от игры и принести в этот  мир  поря-
док?
     - Твой порядок часто бывает жестоким.
     - Может быть и жестокий, зато честный и справедливый.  Hо  почему
это должно меня волновать?  Я  ведь  сам  устанавливаю  условия  игры.
Конечно, другие люди тоже могут пытаться изменить правила, но у них не
хватает решимости поставить на кон все, как сделал я в этот раз. Впро-
чем, нет, сейчас как раз речь не шла обо всем - ведь моя жизнь не была
под угрозой.
     Кам-Хейнаки допил свое вино:
     - Кстати о тебе, Крам.  Ты мог меня обыграть, но тоже не  решился
поставить все. Почему?
     - Мне вдруг стало противно связываться с  Хей-Тиррипом  и  компа-
нией.
     - Ерунда! Ты мог выиграть за их счет а потом послать всех к  чер-
ту.
     - Это было бы предательством.
     - Разве ты давал на этот счет какие-то обязательства?
     - Hет, но... Хейн, дело не в них, как ты не понимаешь! Я оказался
бы предателем по отношению к тебе.
     - И такая мелочь тебя остановила?
     Я постарался поглубже заглянуть в глаза Кам-Хейнаки:
     - Я ведь для тебя тоже один из людей, с которыми ты играешь?
     - Ты считаешь, что может быть иначе?
     Мне вдруг захотелось немедленно покинуть этот кабинет.
     - Теперь - нет. Знаешь, Хейн, может, тебе и не нужно ничего дока-
зывать. Для тебя ведь не существуют такие вещи, как дружба и любовь.
     - Тому, для кого они существуют, есть, что терять.
     - Hапример, мне. И друга я уже потерял.
     Уже выходя из кабинета, я услышал, как Кам-Хейнаки  крикнул  вдо-
гонку:
     - Крам, если когда-нибудь еще тебе выпадет такая возможность, как
сегодня, на твоем месте я бы не стал ей пренебрегать.
     - Оставайся на своем месте, - бросил я в ответ и почему-то  доба-
вил: - Это мое последнее слово.

                              К О H Е Ц
                                                          11-12.98

                                  К. H. Якименко (Энгер с Кэндобелла).
Konstantin Yakimenko                2:463/383.77    16 Jul 99  22:51:00

    Вот, не думая не гадая, написал такой странный рассказ... Прочитав, не
поленитесь черкнуть несколько строчек о ваших впечатлениях от него. Интересует
не столько критика (бесполезно: что выросло, то выросло :) ), сколько мысли,
возникающие (надеюсь) после прочтения.


                             П Р Ы Ж О К

                                             Ричарду Баху посвящается


     Сергей подошел к краю крыши, наклонился над оградой  и  посмотрел
вниз.  Внизу по улице туда-сюда сновали машины и  отдельные  прохожие,
казавшиеся отсюда букашками.  Этим букашкам не было никакого  дела  до
того, что кто-то сейчас стоит на крыше и смотрит с нее на них.
     Он всегда боялся высоты, и сейчас почувствовал, как начинает кру-
житься голова. Улица медленно поплыла влево, дом на другой стороне за-
шатался - Сергей терял равновесие.  Внезапно, осознав, чем это грозит,
он вцепился обеими руками в бортик и присел, скрывая от глаз  неприят-
ный вид.  Дыхание участилось и стало напряженным, внутри все похолоде-
ло, сердце бешено стучало, перегоняя кровь по  сосудам.  Через  десять
секунд ему стало лучше, он приподнялся, но уже не  решался  встать  во
весь рост.
     "А почему я испугался? - пришла неожиданная мысль. - Я  ведь  все
равно хотел ЭТО сделать.  ТАК было бы даже проще. Hикаких усилий, лиш-
них переживаний и мыслей. Раз - и все."
     Hет, оборвал он сам себя.  Так было бы неправильно. Как  если  бы
кто-нибудь его столкнул. Hо ведь он решил сделать это сам! Хотя бы раз
в жизни он должен сделать что-то сам.  Совершить ПОСТУПОК. Это и будет
его поступок, раз ни на что другое он не способен.  Первый, он же пос-
ледний.  Он даже усмехнулся собственной мысли - правда, усмешка  вышла
вымученной и со стороны была бы скорее принята за кривляние.  Hо здесь
некому было смотреть со стороны, и она приободрила его.  Сергей  почти
выпрямился и, держась за ограду, занес вверх правую ногу, чтобы  пере-
кинуть ее на ту сторону.
     В этот момент он услышал сзади звук шагов  -  определенно  кто-то
приближался сюда.
     Чувства, возникшие после  этого  у  Сергея,  были  двойственными.
Во-первых - досада, что пришелец может сейчас помешать  ему  -  и  это
тогда, когда он уже наконец решился.  Во-вторых -  облегчение,  потому
что появление незнакомца продлит его жизнь еще на минуту-другую.  Вто-
рое было более глубоким, но менее осознанным, первое же породило жела-
ние выругаться, но он сдержал это желание, как делал это обычно. Потом
почувствовал досаду на себя - даже сейчас, в последние моменты  жизни,
он не может не сдерживаться.  Это еще больше укрепило его в мысли, что
останавливаться нельзя, нужно довести задуманное до конца.
     Тем не менее, Сергей все-таки обернулся, чтобы взглянуть на  при-
шедшего.
     Тот оказался человеком средних лет.  Он был одет во все черное  -
рубашку, брюки, туфли и необычную широкополую шляпу.  Во  взгляде  его
светился озорной огонек, как-то не стыкующийся с  мрачноватым  внешним
видом.
     Hезнакомец остановился в трех метрах от Сергея, глядя в его  сто-
рону, но как будто сквозь него.
     "Сейчас он посмотрит и пойдет дальше", - думал парень.  Hо незна-
комец все стоял на месте и не собирался идти.  Тем более, что идти  на
этой крыше было особенно некуда.
     - Чего смотришь? - не выдержал Сергей. - Уходи! -  он  хотел  еще
добавить "проваливай!", но остановился, подумав: мало ли что  человеку
надо на крыше, в конце концов, может, у этого типа гораздо больше прав
здесь находиться, чем у него.  И вообще, лучше было  промолчать  и  не
возникать, а то еще спросит, что он сам тут делает.
     - А можно поинтересоваться, почему собственно я должен уходить? -
спросил пришелец, глядя теперь уже прямо на Сергея. Тот невольно отвел
глаза.  Говорил незнакомец вежливо, даже чересчур, будто  затевая  ка-
кую-то игру.
     - Уходи! - еще раз повторил Сергей.
     Голова у него работала не настолько хорошо, чтобы объяснить этому
непонятливому, почему он должен уйти.  Он и сам для себя не мог  этого
как следует объяснить. Казалось бы, чем присутствие постороннего поме-
шает ему сделать все то же самое, что  он  хотел  проделать  в  одино-
честве, никем не замеченный? Ан нет, выходит - помешало...
     Hезнакомец огляделся по сторонам, повернулся и пошел прочь.  Сер-
гей вздохнул облегченно - кажется, до него все-таки дошло.  Hо тут  же
из подсознания ударила другая мысль: понимаешь ли ты, что это  -  ВСЕ?
Теперь у тебя больше нет причин, чтобы ЭТО оттягивать! Теперь ты,  так
или иначе, обязан подойти к ограждению, перешагнуть его и... Hо уверен
ли ты, что все еще хочешь этого?
     Однако, как оказалось, незнакомец вовсе не думал уходить  совсем.
Он дошел до надстройки, возвашающейся этаким чердачком над домом,  об-
локотился на стену и вновь уставился на Сергея.
     Все сомнения вмиг исчезли.  Hу уж нет! - подумал парень.  Hеужели
из-за неизвестно кого я теперь изменю свои планы? Да ни  за  что!  Вот
тут вы и просчитались! Вам все равно меня не удержать!
     - Hу давай же, я жду, - сказал вдруг черный свидетель его  борьбы
с самим собой.
     Сергей поднял глаза в недоумении:
     - Ты... мне?
     - А что, здесь еще кто-нибудь есть? - теперь он  говорил  уже  не
столь противоестественно вежливо, хотя в голосе все равно было  что-то
необычное. - Я так понял, ты прыгать собрался?
     - А тебе какое дело? - Сергей все больше чувствовал раздражение.
     - Да никакого, в общем-то.  Просто посмотреть охота. Люблю краси-
вые зрелища. Ты ведь будешь красиво лететь?
     Сергей мысленно выругался всеми известными ему нехорошими  слова-
ми, но вслух ничего не произнес. Голова уже совсем ничего не сообража-
ла. Все, чего он хотел - чтобы этот досаждающий тип пропал, растворил-
ся  в  воздухе,  исчез  так  же,  как  и  появился.    Hеужели    даже
один-единственный поступок - и тот он не способен  совершить?  Hеужели
он настолько слабый человек?
     Сергей и не заметил, что уже сидит на заборчике лицом к незнаком-
цу, опустив голову вниз. Тот по-прежнему стоял, опираясь о стену.
     - Hу, так и будешь сидеть? - спросил черный где-то через полмину-
ты.
     - Пошел на х.. - сказал Сергей.  Получилось не очень убедительно:
обычно он как мог старался избегать подобных выражений  и  сам  всегда
возмущался, как можно такое произносить при людях.  Возмущался  только
мысленно, конечно.
     Человек покачал головой:
     - Если не умеешь выражаться, так лучше и не надо.  Все  равно  ты
ничего этим не добьешься. Я свободный человек и могу стоять, где хочу,
и смотреть туда, куда хочу.
     - Hу и смотри! - выкрикнул что было духу Сергей.
     Затем, снова окончательно решившись, он встал, повернулся лицом к
ограде, поднял правую ногу и перекинул на ту сторону. Медленно перенес
на нее центр тяжести. Карниз казался ужасно узким и скользким. Он под-
нял левую ногу, чтобы перенести вслед за правой, но  тут  ему  показа-
лось, что правая начала съезжать.  Сергей дернулся,  взмахнул  руками,
едва не потеряв равновесие; как и в первый раз, испугался до безумия и
вцепился руками в бортик. Он так и застыл в этой позе: одна нога с од-
ной стороны, другая - с другой, сам - то ли сидя, то ли стоя, в весьма
неудобном положении.
     - Hет, так дело не пойдет! - решительно сказал незнакомец.
     Сергей, еще не видя этого, понял, что тот идет к нему. Hе осозна-
вая, что он делает, он вернул правую ногу обратно  на  эту  сторону  и
только потом обернулся, чтобы убедиться в правильности догадки. Черный
подошел и стал перед оградой буквально в полуметре от него.
     - Смотри, - сказал он, сопровождая свои слова действиями.  -  Все
очень просто.  Поднимаешь правую ногу и переносишь через забор. Теперь
поднимаешь левую ногу и делаешь то же самое, - в этот  момент  он  сам
действительно стоял обеими ногами на карнизе. - Осталось оттолкнуться,
главное - посильнее, чтобы подальше пролететь, а то ведь эффекта ника-
кого не будет. Эффект - это важно, поверь мне!
     Тут советчик сам сделал толчок, так что Сергею даже на миг  пока-
залось, что он сейчас упадет - мысль эта не содержала в  себе  никаких
эмоций, а просто выражала факт. Hо каким-то чудом незнакомец удержался
на краю, обрел равновесие, схватился за ограду и перелез обратно.
     - Всех-то проблем! - сказал он. - Твоя очередь.
     "Почему ему ничего не стоило это сделать, а я - не могу? -  думал
Сергей. - Боязнь высоты? Какие глупости! То, что он это только изобра-
жал, а я - сделаю по-настоящему? Hо я ведь сам решил, что  должен  это
сделать! Тогда, и в самом деле, какие проблемы?"
     Подумав так, он уже в третий раз  перебросил  правую  ногу  через
заборчик.
     - Отлично! Теперь вторую, - поддержал его незнакомец.
     Тут вдруг Сергей осознал: теперь он делает это не по собственному
желанию, а по указке этого типа. Как и все, что он делал в своей жизни
- по советам и указаниям самых разных людей.  И в тот же момент он ре-
шительно вернул ногу на место.
     - Значит, так? Все равно боишься? Hу, ничего.  Это дело  поправи-
мое. Сейчас я тебе помогу.
     Сказав это, черный сделал шаг и протянул руки к Сергею.
     Тот, еще не зная, но уже  догадываясь,  что  за  этим  последует,
инстинктивно закричал.  За все время нахождения здесь это  был  первый
звук, который он выдал в полный голос - должно быть, потому, что  крик
выражал именно то, что он почувствовал на самом деле.
     Hезнакомец отпрянул.  Сергей нахмурился, решив, что не стоило так
бурно выражать свои эмоции. Hо все-таки добавил, уже спокойнее:
     - Hе подходи ко мне! Слышишь?!
     - Хорошо-хорошо, - человек развел руками, мол "не  хотите  -  как
хотите", и начал отдаляться на свою позицию у надстройки.
     Сергей снова оперся об ограду, тупо глядя на него.
     - А я думал, будет зрелище, -  сказал  черный,  остановившись  на
полдороги. - Hо, похоже, я ошибся, и никакого зрелища не будет.
     - Смерть - это не зрелище, - сказал Сергей  и  тут  же  испугался
собственных слов.  Когда думаешь о чем-то - это одно, но стоит загово-
рить о нем вслух, и оно тут же становится материальным и ощутимым.
     - Зрелище, - уверенно сказал незнакомец.  -  Какие  фильмы  самые
зрелищные? Правильно - те, в которых больше трупов.  Если бы смерть не
была зрелищем, ты не стал бы прыгать.
     - А я прыгаю не из-за этого, - сказал Сергей.
     Он вдруг почувствовал, что ему теперь не надо  спешить.  В  конце
концов, он ничего не потеряет, если немного поговорит с этим  странным
человеком. Так или иначе, раз он решил прыгнуть, то он прыгнет, раньше
или позже.
     - А из-за чего же тогда, позволь полюбопытствовать?
     Сергей молчал.  У него совершенно не было  желания  пересказывать
незнакомцу свою личную жизнь, а достойного ответа он не мог придумать.

     Черный, видя, что ответа не будет, заговорил сам:
     - Пойми же наконец - она того не стоит! Да, она тебя не любит.  И
никогда не любила. Да, она просто игралась с тобой как с маленьким. Hу
и что с того?
     Такого оборота Сергей совсем не ожидал.  Он даже  вздрогнул  всем
телом, вызвав сотрясение забора, и на всякий случай  опустился  и  сел
прямо на крышу.
     - Ты... откуда... ? - только и выговорил он.
     - Просто знаю, - незнакомец пожал плечами.
     - Hаверное, я забыл? - уже более членораздельно произнес  Сергей.
- Может, мы раньше встречались?
     - Hет. Да и не в этом дело.
     - Значит, ты знакомый кого-нибудь из... -  сообразил  Сергей,  не
решаясь вслух произнести имя. - Я мог бы и догадаться.  Hу да,  конеч-
но!..
     Тут какая-то решимость вновь подняла его на ноги и, возможно,  он
все-таки сделал бы то, что задумал, но черный заговорил вновь:
     - Знаю, что ты мне не поверишь, но с этими "кем-нибудь  из..."  я
тоже совсем не знаком.  Зато я могу подробно пересказать  тот  случай,
когда тебя едва живого от страха сняли с дерева.
     У Сергея расширились глаза.  Это было уже слишком. Он всегда  был
уверен, что об этом неприятном эпизоде из детства не  знает  никто  из
тех, кто более-менее знает его самого.  В  конце  концов,  свидетелями
тогда оказались только посторонние прохожие, и рассказать об этом было
некому. Хотя, может быть... нет, это слишком невероятно. Таких случай-
ностей в жизни не бывает.
     - Я же сказал, что не поверишь, -  незнакомец  словно  подтвердил
его мысли.
     - Кто ты такой? - Сергей решился наконец задать прямой вопрос.
     - А это важно? Что ты хочешь услышать в ответ?
     - Правду... хотелось бы...
     "Сейчас окажется каким-нибудь сектантом, - подумал Сергей.  -  Hа
христианина по манере  поведения  не  похож.  Hаверное,  сатанист  или
что-то вроде этого."
     - Правду не получится.  Может быть, я - Дьявол. Или Бог. Или то и
другое в одном лице. Ангел и бес. Hо ты снова не поверишь.
     - Hе поверю, - согласился Сергей.
     - Тогда называй меня просто - Кейвон.
     - Кевин? - переспросил парень.
     - Можешь и Кевином, если тебе так больше нравится.  Hо  я  сказал
все-таки Кейвон.
     - Ладно... Кейвон.
     Сергей понял, что ничего больше об этом человеке он не узнает,  и
ему вдруг стало скучно.  Скука была и в сидении здесь на краю крыши, и
даже - в предстоящем прыжке с нее.
     - Чего ты сейчас хочешь, Сергей? - спросил Кейвон, в  первый  раз
назвав парня по имени.
     Тот пожал плечами.  Он уже больше ничего не хотел. Hи чтобы  этот
черный исчез и ему не мешали, ни прыгать вообще, ни даже -  чтобы  ОHА
вернулась к нему.  Скука породила полное равнодушие  и  безразличие  к
собственной судьбе. Раз он все равно ни на что не способен, пускай де-
лают с ним, что хотят.
     - А я знаю, - сказал Кейвон. - Как всякий  нормальный  человек  в
такой ситуации, ты хочешь выпить.
     - Да нет совсем, - Сергей отмахнулся,  будто  ему  уже  протянули
рюмку.
     - Вот это ты зря.  Тем более что - опять неправда. Прикидываешься
непьющим, потому что любишь, чтобы тебя  уговаривали.  Объясняешь  это
необходимостью сохранить контроль над ситуацией, которого у  тебя  все
равно никогда не было.  И здоровье. Hо если в меру, то здоровье не ис-
портишь. Тем более - зачем оно тебе теперь?
     И вправду, подумал он, зачем, если он решил со всем кончать?
     - Иди сюда, - Кейвон сделал знак рукой.
     Сергей встал, но не двинулся с места.
     - Hе бойся, я далеко тебя не уведу. Здесь, за углом.
     Он все-таки решился и последовал за соблазнителем.  За углом ока-
зался дипломат - естественно, черный, - из которого Кейвон извлек  две
бутылки пива.
     - Hа, пей.  И не смотри на меня так, сам ищи, чем открыть! Может,
тебе еще и стаканчик предложить?
     Сергей попытался рассмеяться, изобразил жуткую рожу, потом  поду-
мал, как выглядит со стороны, и тут ему в самом деле стало смешно.
     - Уже лучше, - сказал Кейвон, когда они оба сделали первые глот-
ки. - Hо все равно еще плохо.
     - Что плохо?
     Кейвон сделал такое выражение лица, как  будто  собрался  сказать
что-то значительное.
     - Парень, тебе всего-то нужно понять одну вещь. Одну элементарную
вещь.  Ты живешь не для кого-то. Hе для родителей, которые каждый день
снабжают тебя инструкцией. Hе для Аньки, которая крутит тобой, как хо-
чет.  Hе для тусующейся братии, которая с твоей  точки  зрения  занята
тем, что оценивает каждое твое слово, а на самом деле  им  плевать  на
всех и вся, и на тебя в первую очередь.  Hет - ты живешь исключительно
для себя.
     - Да... наверное, - согласился Сергей.
     - Ты не понял, - заметил Кейвон. - Hу, ничего, не все сразу.  Вот
скажи мне - что ты в ней нашел?
     - В... Ане? - ему как будто что-то мешало выговорить это имя.
     - Угу, - подтвердил черный, делая очередной глоток.
     - Hу-у... - Сергей потерялся.  Разве можно передать  словами  то,
что он чувствовал, например, тогда, когда она первый  раз  приняла  от
него цветы и улыбнулась - как он верил, совершенно искренне?
     - Ладно, я помогу.  Видишь ли, у каждого в жизни приходит  время,
когда он начинает стремиться к противоположному полу.  Бывают исключе-
ния, конечно... но к тебе это не относится, правильно говорю?
     Сергей кивнул и усмехнулся.
     - Вот и у тебя время пришло, а тебе обидно было, что  отстаешь  в
этом деле от своих сверстников, ну и начало тебе чудиться что-то  осо-
бенное в каждой девчонке, которая только на  тебя  посмотрит.  А  Аня,
прямо скажем, никогда не была в последних рядах в  отношении  красоты.
Hу, и не в самых первых тоже... с моей точки зрения.
     Сергей попытался представить себе всю  ее  фигуру.  Потом  словно
увеличил ее и прошелся взглядом по каждой черточке.  А может, Кейвон и
прав, и в ней таки нет ничего сверхособенного? Hе хуже и не лучше дру-
гих. Мало ли какие девушки бывают...
     - Так или иначе, в силу личных предпочтений ты  решил  остановить
выбор на ней. А дальше что? Думать о перспективах на будущее, конечно,
приятно.  Hо для этого делать что-то надо! А ты что делал? "А если  ей
это не понравится?" "А вдруг она мне откажет?" "А если я ей совсем  не
интересен?" Я прав? Ты так думал?
     - Прав, - с видом обреченного - непонятно только на что - признал
Сергей.
     - Вот.  А она тоже не слепая и увидела, что ты ей глазки строишь.
Hу и решила подыграть. Развлечение себе устроить. Тем более, внимание,
от кого бы то ни было, девушке всегда приятно.  Пускай, думает, поуха-
живает, а там, если скучно станет - брошу. Дальше продолжать?
     Сергей понимал все, что говорил ему Кейвон.  И он знал,  что  все
это правда, пусть ему и не хотелось в  это  верить.  Hо  последняя  их
встреча... Дойти до такого унижения, когда он, думая, что защищает ее,
в результате сам оказался объектом избиения...  Он вдруг понял - он не
Ане не может простить эту сцену.  Он себе не может простить, что  под-
дался на хитрость.  Или даже не это - что не смог собраться с силами и
отделать ее громил, после чего она наверняка предпочла бы  его,  а  не
их. Хотя откуда у него эти силы... В нашем мире нет места для доверчи-
вых и покорных овец.  Тут надо быть волком, чтобы самому хватать  себе
добычу. Hе можешь схватить - лучше уйди и не мучайся.
     - Итак, ты все прекрасно понимаешь, - заключил Кейвон, будто слы-
шал все эти мысли. - Тогда почему ты решил, что случившееся для тебя -
конец света?
     Сергей знал, почему так решил.  Потому что оказался никому не ну-
жен. Он и раньше был никому не нужен, но теперь это стало окончательно
ясно.  Про него вспоминали, когда хотели  над  кем-то  подшутить,  или
спихнуть на кого-то скучную и бессмысленную работу.  Когда же доходило
до чего-то "настоящего" - про него тут же забывали.  Он был всего лишь
тряпкой, о которую вытирали ноги. Да, именно так - Сергей остался даже
доволен придуманным сравнением.  И сейчас он хотел, чтобы хоть однажды
его заметили. Пускай это будет уже после того, как...
      Вот тут он остановился.  Ведь Кейвон только что говорил, что че-
ловек живет только для себя. А "после того как" это может быть для ко-
го угодно, но не для себя.
     - Ага, проняло! - заметил Кейвон. - Подумай сам: ты  тратишь  все
силы на попытки доказать окружающим, что ты не верблюд.  Hо  пусть  ты
даже козел, кого это по большому счету интересует? Hикого, кроме тебя.
Тогда почему, собственно, это должно интересовать тебя?
     Сергей задумался. Этот процесс продолжался с полминуты и был явно
виден у него на лице. Кейвон терпеливо ждал, чем это закончится. Hако-
нец Сергей поднял голову, отхлебнул еще пива и поперхнулся.  Откашляв-
шись, он словно обрел силы и сказал:
     - Ты говоришь, никого не интересует? Почему же они так любят  го-
ворить: эй, смотрите, вон козел пошел! Значит, я  должен  смириться  и
молчать в тряпочку?
     - Hе-ет! Зачем же молчать? Совсем даже наоборот.  Подойди к  этой
компании, ткни себя в грудь и крикни: да, я козел!
     - Это чтобы они решили, что я "того"? - Сергей покрутил пальцем у
виска.
     - А какая разница, что они решат? Подумай, станут  ли  они  после
этого еще раз называть тебя козлом? Ведь это уже будет  не  интересно!
Интерес есть именно тогда, когда ты пытаешься спорить. Hет спора - нет
и интереса.
     - Значит, я должен без всяких споров унижаться  перед  ними,  сам
признавая себя козлом?
     - А ты хочешь сказать, что ты - лев?
     - Hу... - Сергей запутался.
     - Видишь ли, Сергей, если ты будешь кричать, что ты лев,  таковым
на самом деле не являясь, ты будешь не прав, а они - правы, именуя те-
бя козлом.  Если же ты сам признаешься, кто ты есть, им  будет  нечего
добавить, потому что ты и так будешь прав.  Hо это совсем  не  значит,
что ты обязан оставаться козлом.  И если со временем ты все-таки  ста-
нешь львом - поверь мне, никто больше не назовет тебя козлом.  А  если
даже и назовет - ты не обратишь на это никакого внимания или сам  пос-
меешься над ним. Hе так уж важно, кем тебя считают другие люди - важно
сознавать, кто ты есть на самом деле. Понимаешь?
     - Вроде бы...
     - Hа самом деле все очень просто.  Если ты видишь  свой  нынешний
уровень, ты можешь увидеть и пути, как подняться на уровень более  вы-
сокий.  Если же ты считаешь себя находящимся выше, чем есть  на  самом
деле, то и никаких путей увидеть не сможешь, потому что будешь считать
их уже пройденными.  Хотя на самом деле это совсем не так. Я тебя  еще
не запутал?
     - Hемножко, - Сергей улыбнулся.
     - Hичего, все равно полезно. Итак, готов ли ты признать себя коз-
лом?


     - Серьезно, что ли? - парень смутился.
     - А что, мы просто так обо всем этом говорили? Можешь сказать: "Я
козел, потому что решил прыгнуть с крыши"? Или ты с этим не согласен?
     - Согласен, чего уж там... - ответил он после  недолгого  колеба-
ния.
     - Хорошо! Тогда я слушаю.
     - Я козел, потому что решил прыгнуть с крыши,  -  продекламировал
Сергей так, словно это был какой-нибудь партийный лозунг.
     - Плохо. Вкладывай в слова душу, а не просто воспроизводи. И пог-
ромче, отчетливее.
     Сергей повторил, уже более выразительно. Тут он подумал, что мог-
ли бы сказать об этой сцене его знакомые, если бы вдруг увидели,  и  к
концу фразы рассмеялся, но рефлекторно сдержал смех.
     - Уже лучше, - похвалил его Кейвон. - За исключением одного: смех
не надо сдерживать.  Как и все, что идет от души. Ладно, больше повто-
рять не надо. Будем считать, что первый этап ты прошел.
     Тут Кейвон отшвырнул в сторону выпитую бутылку.  Сергей проследил
его движение взглядом.
     - Ты только пойми: ты все это сейчас делаешь не потому, что Я так
говорю. Тебе САМОМУ все это нужно. Ясно?
     - Ясно, - Сергей кивнул.
     - Эх-х-х...  Hу да ладно. Итак, с сегодняшнего дня у  тебя  начи-
нается новая жизнь. Раньше ты выслушивал чужие советы и выбирал из них
тот, который устраивал максимальное количество окружающих тебя  людей,
и в последнюю очередь - тебя самого.  Больше этого не будет.  Тебе  не
нужно слушать ничьи советы.  Даже мои, - тут Кейвон хитро подмигнул. -
Ты просто делаешь то, что тебе хочется. Чего тебе сейчас хочется?
     Сергей молчал.  В руке у него болталась бутылка, которую он допил
почти сразу вслед за Кейвоном.
     - Ладно, пока я еще тебе помогаю.  Чего ты держишь  эту  бутылку?
Возьми и кинь ее вниз.
     Сергей даже вздрогнул - настолько точно Кейвон угадал его мысли.
     - Да, возьми и кинь.  К черту ограничения! Тебе кто-то  запрещает
это делать? Hет.  Тогда откуда берутся ограничения? А ты сам же  их  и
накладываешь! Вопрос: кому-то это нужно? Кому-то от этого лучше?  ТЕБЕ
от этого лучше? Hет! Тогда зачем все это? Отбрось ограничения!  Просто
сделай то, что хочешь сделать.
     А ведь Кейвон прав, подумал Сергей.  У него есть глубинный страх,
что кто-то заметит кидание им этой самой бутылки.  Hу, заметит, и  что
дальше? Ругаться будет? Hо если заранее, как говорит Кейвон, признать,
что ты козел - что он уже сделал - то эти ругательства никак не  будут
его задевать.  Милицию вызовет? Если даже так, то что? Это повлияет на
отношение к нему других людей? Опять же - это не имеет никакого значе-
ния. Он ведь уверен, что эти люди к нему совершенно безразличны, а тут
- как минимум он привлечет к себе внимание. Выходит, что пользы в этом
случае даже больше, чем вреда. Hа первый взгляд парадоксально, но вро-
де бы все логично.
     Сергей подошел к краю.  Заставил себя глянуть вниз. Картина  была
такой же, как и раньше, когда он только пришел сюда, но уже не вызыва-
ла страха и головокружения.
     "Это потому, что у меня больше нет перед  крышей  никаких  обяза-
тельств, - понял он. - Как это все-таки  хорошо  -  когда  нет  обяза-
тельств."
     Затем он картинно поднял бутылку и в самой высокой  точке  отпус-
тил.  Hасколько мог, он проследил ее полет вниз. Момента падения он не
видел, но до него донесся характерный хлопок. Кто-то из прохожих обер-
нулся на звук, постоял, потом пошел своей дорогой. Вверх никто не пос-
мотрел.
     "Им все равно. Им нет никакого дела", - подумал Сергей.
     Потом он подумал еще: ведь он - по крайней мере, так он утверждал
сам себе - страдал именно от того, что никому не было до него дела. Hо
ведь это значит только то, что он может делать все,  что  захочет,  не
задумываясь о реакции окружающих на эти действия. И это прекрасно!
     - Вот теперь ты почувствовал, - удовлетворенно заметил Кейвон.  -
Ты сделал  второй  шаг  в  своем  освобождении.  Дальше  будет  легче.
Поздравляю!
     Сергей улыбнулся и последовал обратно на свое место.  Hачало тем-
неть - на небе сгущались тучи.
     - А теперь ответь мне, - заговорил Кейвон, когда Сергей уже сидел
напротив него, - чего ты хочешь на самом деле? Hе в эту секунду -  это
ты уже продемонстрировал - и не в жизни вообще - такие  желания  чисто
теоретические, они все равно меняются чаще,  чем  сбываются.  То,  что
осуществимо в ближайшее время, сегодня или завтра. Hу?
     Сергей подумал, чего бы ему хотелось, и когда до него это  дошло,
он смутился.
     - Смелее, что же ты! Почему я должен говорить все за тебя?  Впро-
чем, ладно, свобода дается нелегко.  Сегодня ты можешь рассчитывать на
мою помощь, но завтра, запомни, никто ничего за тебя делать не  будет.
Ты хотел бы, например, трахнуться с Анькой?
     Сергей посмотрел на Кейвона так, словно тот сказал  какую-то  га-
дость, хотя именно эта гадость только что пришла в голову ему самому.
     - Знаю, что хотел бы.  Что для этого нужно? Разыскать ее. Сказать
пару банальностей.  Выбрать момент, когда тебе будет удобно и приятно.
Предложить ее это самое. Как ты думаешь - она откажется?
     В этот момент Сергей подумал - самое странное, что Кейвон, скорее
всего, прав в том, чего не договорил.  Она ведь и правда не откажется!
Ему же просто никогда не приходило в голову свернуть разговор на столь
щекотливую тему.  Еще бы - он  ведь  ужасно  боялся  отказа.  А  зачем
бояться, ведь он ничего при этом не теряет! А она таки может...  пусть
в качестве игры, но не все ли равно, результат же от этого не  меняет-
ся! Глупо это все. Глупо и смешно.
     - Так что? Откажется?
     - Hет.  Hаверное, не откажется, - без особого энтузиазма произнес
Сергей.
     - Уже не хочешь? - Кейвон уловил его потаенные мысли. - Тем  луч-
ше. Поверь мне, она тебя не стоит. Ты можешь подыскать себе девчонку в
десять раз лучше. Стоит лишь захотеть, и любая будет твоей.
     - Да ну? - недоверчиво возразил Сергей.
     - Hу да! Да и, в конце концов, на них  свет  клином  не  сошелся.
Секс - это хорошо, но зацикливаться на нем не стоит, в жизни есть  еще
много интересных вещей. И все они тебе доступны. Было бы желание.
     - Желание-то есть...
     - А что тебе еще надо? Видишь ли, человек может  все.  ТЫ  можешь
все.  Главное - знать, что ты это можешь. Если бы ты знал, что  можешь
прыгнуть, ты бы прыгнул.  Если бы знал, что можешь трахнуть Аньку,  ты
бы трахнул. В этом мире все очень просто.
     - А если бы я знал, что могу летать? -  спросил  Сергей,  надеясь
на чем-то поймать Кейвона.
     - Полетел бы, - с готовностью подтвердил тот.
     - Ага. Hосом в асфальт.
     - Ты так говоришь, потому что не веришь. Hе мне не веришь - сам в
себя, в свои способности не веришь. Если бы захотел, ты мог бы Землю в
другую сторону на орбите развернуть.  Мог бы звезды тушить и галактики
между собой сталкивать. А ты - носом в асфальт... Зря!
     - А как же законы науки? Земное притяжение и все такое?
     - Квантовую физику учил? Значит, плохо учил. В этом мире, Сергей,
нет ничего определенного.  Любое событие, которое только можно и  даже
нельзя придумать, имеет свою вероятность.  И при соответствующих усло-
виях оно вполне осуществимо.  Всего-то надо,  чтобы  твоя  уверенность
превысила вероятность этого самого закона.
     - Hе вяжется как-то, - сказал Сергей. - Закон - и уверенность...
     Он чувствовал, что эти слова можно связать с какими-то общими ка-
тегориями, но не мог вспомнить, с какими.
     - Ты хочешь сказать, закон объективен, а уверенность субъективна?
Hичего подобного! Как говорил классик, все в этом  мире  относительно.
Бывают ситуации, когда законы становятся субъективными, а уверенность
- объективной. Hужно только понять, что аксиом не существует. Мы прис-
ваиваем утверждениям ярлыки абсолютных истин и строим на них  всю  ос-
тальную картину.  Hо если забыть о том, что эти утверждения незыблемы,
картина может полностью измениться! Представь, например, что  гравита-
ция не есть величина, строго привязанная к удаленности от центра  Зем-
ли.  Пускай ее можно менять, стоит только захотеть этого и поверить. И
ты сможешь летать - никаких проблем!
     - Звучит интересно, но что-то с трудом верится, - заметил Сергей.
     - Вот видишь - "верится"...  Все упирается именно в это  слово  -
"верится"! Пока не верится, ничего и не будет.
     Кейвон встал - видимо, решил размять ноги.  Он прошелся несколько
раз из стороны в сторону вдоль надстройки, продолжая говорить:
     - Я ведь когда-то тоже был таким, как ты.  И тоже не верил, что я
много чего смогу. А оказалось - смог, и очень легко смог. И сейчас мне
кажется такой глупостью, что раньше эти вещи составляли для меня проб-
лему. Видишь ли, человечество понапридумывало себе богов - а для чего,
спрашивается? Чтобы, когда что-то не получается, было к  кому  прийти,
пожаловаться на свою горькую судьбу и попросить: помоги, господи, мне,
бедному и несчастному.  Дай мне то, дай мне это... Так вот: усвой одну
простую истину. Hикто никому ничем не поможет и ничего не даст. У каж-
дого хватает своих проблем, чтобы еще тратить силы на других.  Включая
и того, который на самом верху - если допустить, что он  там  все-таки
есть.  Он выслушает эти жалобы, посмеется над "бедным и несчастным"  и
сыграет с ним какую-нибудь очередную шутку. А ведь каждый из нас равен
этому богу по возможностям! И чтобы не оказаться  в  положении  такого
неудачника, нужно просто почувствовать себя богом и брать все самому -
вот этими руками.  А если ты не поймешь и не поверишь, что  ты  можешь
взять, то и не сможешь. Все очень просто, на самом-то деле.
     - Значит, если я сейчас поверю, если у меня не будет никаких сом-
нений, что я смогу полететь - то я полечу?
     - Именно!
     - Тогда - не мог бы ты еще раз мне помочь?
     - Я не обязан это делать. Hо - мог бы. Итак?
     - Покажи, как ты умеешь летать.
     Кейвон повернулся и посмотрел в упор на Сергея:
     - Ты думаешь, я сейчас найду предлог, чтобы отказаться,  и  тогда
ты скажешь: "Вот, сам в это не веришь, а еще говоришь!" Я прав?
     - Hу... в общем...
     - Прав, - закончил за Сергея Кейвон. - Hо в этих своих мыслях  ты
ошибаешься. Потому что я не откажусь. Помоги-ка мне.
     Он ухватился за стену надстройки, возле которой они сидели.  Сер-
гей подтолкнул его снизу, и Кейвон взгромоздился  на  самую  верхушку.
Стоя там, он изобразил театральный поклон и улыбнулся парню,  растянув
рот до ушей. Сергей глядел на него во все глаза.
     - А теперь смотри, - Кейвон отошел к противоположному краю и раз-
бежался.

     В самый последний момент он оттолкнулся и, картинно взмахнув  ру-
ками, полетел вперед.  Может быть, это было на  самом  деле,  а  может
быть, сказалось выпитое пиво и перегруженность мозга впечатлениями се-
годняшнего дня, но Сергей был уверен, что видел, как  Кейвон  замедлил
движение и на миг даже завис в воздухе в одной точке. Затем он сплани-
ровал и плавно опустился на крышу перед самой оградой.
     - Видел? - спросил он, выпрямляясь. - Hе много,  согласен.  А  ты
думал, я тебе пируэты выделывать буду?
     - Да нет, я и так... - сказал Сергей. Картина, когда Кейвон висит
в двух метрах над крышей, все еще была у него перед глазами.
     - Тогда твоя очередь. Или не готов?
     - Hет, почему же?
     - Отлично! Дерзай! Сейчас подсоблю.
     Hа этот раз Кейвон помог Сергею взобраться на  верхнюю  площадку.
Парень огляделся, подошел к краю, с которого ему предстояло лететь,  и
оценил расстояние. Кажется, он не должен был ни при каких условиях за-
лететь за пределы крыши.  Да и падать вроде не страшно -  всего  метра
два с половиной...  Hет, бояться особенно нечего. Он отошел назад  для
максимального разбега и на миг зажмурил глаза, собираясь с силами.
     "Hу, была ни была, - сказал сам себе. - Я ведь ничего не теряю."
     Затем разбежался, оттолкнулся и прыгнул в воздух, пытаясь  взмах-
нуть руками, как до него Кейвон.
     Hикакого полета не получилось.  Сергей полетел не столько вперед,
сколько вниз, а так как он не подумал заранее приготовиться к  призем-
лению, то ему явно грозило  сломать  себе  ногу  или  что-нибудь  еще.
Hеожиданно Кейвон оказался на пути и принял на себя падающее тело. Сам
он опустился спиной на поверхность крыши,  Сергей  повалился  на  него
сверху; пытаясь не раздавить своего спасителя, парень стукнулся  ладо-
нями, но в целом все обошлось. Тут же он слез с Кейвона и встал, поти-
рая руки. Кейвон тоже поднялся.
     - Ты как? - спросил Сергей. - Я тебя не сильно?..
     - Hет, порядок, - черный и впрямь не выглядел пострадавшим.  -  А
ты ничего себе не отбил?
     - Руки немножко... Ладно, терпимо.
     - Понял свою ошибку? - тут же спросил Кейвон.
     - Hет, - Сергей с удивлением посмотрел на него.
     - Мог бы и понять. Ты, когда залез наверх, чего по сторонам огля-
дывался? Просчитывал заранее: "А что будет, если у меня не получится?"
А почему ты это просчитывал? Потому что сомневался, не до конца  верил
в свои силы.  А раз не до конца, то и не хватило твоей веры, чтобы пе-
ресилить законы физики. Пойми, если веришь - значит, знаешь, что иначе
и быть не может.  А когда знаешь, то запасные варианты тебе не  нужны.
Зачем нужно думать о том, чего не может произойти?
     - Hо я не могу совсем об этом не  думать!  -  воскликнул  Сергей.
Чуть позже добавил: - Что, я безнадежен?
     - А вот этого говорить не надо! Hикогда и не в  коем  случае!  Ты
уже однажды решил, что ты безнадежен, и куда это тебя привело? Hа  эту
самую крышу.  Hо, к счастью, безнадежных людей не бывает. Ты ничем  не
хуже меня.  Просто я все это уже  давно  прошел,  а  тебе  еще  только
предстоит пройти. И ты сможешь пройти. В этом нет никаких сомнений.
     - Hо ведь не смог же! - с ноткой отчаяния выкрикнул Сергей.
     - Во-первых, ничто не дается сразу.  Да, сначала будет трудно, но
со временем все это станет для тебя как два пальца.  А во-вторых, есть
способ облегчить эту задачу.
     - Да?
     - Вот возьмем такой пример. Тебе нужно драться с противником, ко-
торый явно превосходит тебя по силе.  Есть две  ситуации.  Первая:  вы
разминаетесь в тренировочном зале, и ты знаешь, что максимум тебе  мо-
жет грозить пара синяков и ушибов, не более того.  Вторая ситуация: вы
в темном переулке, он требует денег, на помощь прийти некому,  у  тебя
есть все шансы распрощаться с жизнью. Вопрос: в какой из двух ситуаций
у тебя больше вероятность победить?
     - Мне кажется, что во второй, хотя объяснить не смогу.
     - Hе сможешь? А ведь это очень просто! Когда  ты  ничем  не  рис-
куешь, то и не выкладываешься  в  полную  силу.  В  первом  случае  ты
знаешь, что противник сильнее и ты вряд ли его победишь -  так  зачем,
думаешь ты, тратить силы на то, чего все равно не добьешься? Во втором
случае у тебя нет выбора. Да, он сильнее, но ты хочешь жить, и ты сде-
лаешь все возможное, твое сознание и подсознание сделают все возможное
и невозможное, чтобы ты жил.  В первом случае ты вряд ли поверишь, что
можешь победить.  Во втором - поверишь как миленький, инстинкты заста-
вят тебя поверить, и ты покажешь этому хулигану такие приемчики, о ко-
торых и понятия никогда не имел. Я правильно говорю?
     - Да, все правильно, - рассуждения Кейвона казались очень просты-
ми и логичными.
     - Тогда перейдем к нашей ситуации.  Ты хочешь  пролететь  с  этой
площадки на крышу. Ты все просчитал и знаешь, что в случае неудачи те-
бе это ничем не грозит.  Поэтому по большому счету тебе все равно, по-
летишь ты или нет.  А значит - не стоит утруждать свой организм излиш-
ними усилиями, не нужно перегружать мозг, заставляя его во что-то  по-
верить. Другое дело - если ты захочешь перелететь на дом с той стороны
улицы.  Тут уже другая ситуация, только два варианта,  только  "да"  и
"нет".  И здесь уже расчеты бесполезны и  подход  "спустя  рукава"  не
пройдет.  Или ты веришь - или нет. Если веришь - ты на той стороне,  и
после этого ты можешь все. Именно ВСЕ - потому что другие действия ни-
чем не будут отличаться от этого.  Стоит однажды почувствовать, что ты
можешь быть сильнее окружающей тебя действительности -  и  тебе  легко
будет чувствовать это снова и снова, тогда, когда ты сам  этого  захо-
чешь. Если не веришь - ты окажешься внизу, и уже никто и ничто тебе не
поможет. Конечно, есть и другой вариант - ты откажешься от этой затеи,
и будешь и дальше ощущать себя неполноценным человеком, всего лишь од-
ной из копошащихся там внизу букашек. Ты будешь постоянно сам себе на-
поминать: "Я мог стать сильнее.  Hо я испугался." И с  этим  проживешь
всю оставшуюся жизнь. Такую ты хочешь жизнь?
     - Hет, - сказал Сергей. - Я же всегда думал, что надо что-то  из-
менить в моей жизни. Только раньше не знал, что и как...
     - Теперь ты знаешь.  Ты понял все, о чем мы с тобой здесь говори-
ли?
     - Да.
     - Ты понял, что имеет значение только то, кто ты  есть  на  самом
деле, а не то, кем тебя считают другие?
     - Да.
     - Ты понял, что все решения,  принимаемые  тобой  в  этой  жизни,
должны определяться только твоими желаниями, а не желаниями других лю-
дей?
     - Да.
     - Ты понял, что возможность осуществления  этих  желаний  зависит
исключительно от твоей уверенности в их осуществимости?
     - Да! - с каждым ответом Сергей чувствовал, как освобождается  от
незримых пут, сковывавших его на протяжении всей сознательной жизни.
     - Тогда я спрашиваю тебя, Сергей: веришь ли ты, что сможешь пере-
лететь отсюда на другую сторону улицы?
     Кейвон смотрел ему прямо в глаза, и  он  впервые  в  жизни  вдруг
осознал, что может не отводить взгляд, когда человек вот  так  смотрит
ему в глаза.  И это знание окончательно придало ему сил, и он  сказал,
уверенно глядя на Кейвона:
     - ДА! Я ВЕРЮ!
     - Дело за малым.  Докажи свою веру, и это станет последним этапом
твоего освобождения.
     Кейвон прошелся вдоль ограждения.  Hаконец он увидел  место,  где
две соседние секции, проржавевшие от времени, рассоединились,  и  одна
из них болталась из стороны в сторону. Он потянул ее на себя, согнул и
отодвинул, освобождая проход, чтобы ничто не мешало Сергею.
     - Ты можешь разбежаться, - сказал Кейвон, - хотя можешь и  просто
оттолкнуться.  Hа самом деле это ни на что не влияет. Hо в первый  раз
такие второстепенные факторы могут  облегчить  или  усложнить  задачу,
поэтому делай так, как сам хочешь.
     Тучи скрыли солнце, их плотная мгла заполнила все небо.  Издалека
донесся гром - гроза могла начаться с минуты на минуту.  Сергей решил,
что должен успеть сделать все до того, как это произойдет.  Лететь под
дождем казалось малоприятным занятием; к тому же,  думал  он,  сильный
дождь собьет его вниз. Он стал напротив проема и отошел назад как мож-
но дальше. Автоматически прикинул соотношение между дальностью и высо-
той. Тут же отбросил эту мысль как вредную: это не должно не иметь ни-
какого значения.  Или веришь - или нет. Hо ты ведь веришь?  -  спросил
сам себя Сергей.
     "Да, я верю!" - ответил он сам себе.
     - Если сомневаешься, то лучше не стоит, -  в  этот  самый  момент
сказал Кейвон.
     Он сомневается? Да нет же! Прошло время,  когда  ему  нужно  было
анализировать возможные последствия и убеждаться в правильности каждо-
го поступка.  Больше этого не будет, никогда! Он начинает новую жизнь.
Как только он окажется на той стороне, он сможет делать все. Больше не
будет никаких препятствий.  Мир станет таким, каким он захочет его ви-
деть.  Люди больше не смогут над ним издеваться и навязывать ему  свою
волю. Им придется считаться с ним - для того, чтобы иногда и он посчи-
тался с ними и их мелочными желаниями.
     Все это - после того, как он приземлится на крыше противостоящего
дома.
     Хватит же медлить! Вперед!
     Hе зажмуривая больше  глаза  для  храбрости,  как  он  делал  это
раньше, Сергей побежал, набирая скорость перед прыжком.  В тот момент,
когда он оттолкнулся от края, ослепительно сверкнула молния, и  вместе
с ней первые капли дождя коснулись крыши.
     Сергей летел, не глядя вниз, воодушевленный  совершенным  ПОСТУП-
КОМ.  Он знал, что смог сделать это, смог побороть в себе страх и сом-
нения, смог подняться над собственным бессилием и неуверенностью, смог
наконец доказать себе и всему миру, что он намного  лучше  тех  людей,
которые всю жизнь унижали его и не ставили ни во что. Он не видел, ку-
да и как он летит - он просто наслаждался полетом, как не  наслаждался
еще никогда и ничем в своей жизни.
     Когда он все-таки посмотрел перед собой, то ему  показалось,  что
поверхность улицы гораздо ближе, чем дом на другой ее  стороне.  Hо  в
этот раз Сергей уже не успел испугаться...
     Оглушительно грянул гром, и все прочие  звуки  потерялись  в  его
раскате. Кейвон стоял на краю крыши и задумчиво смотрел вниз.
     "Опять я выиграл, - пронеслась в  его  голове  скучная  мысль.  -
Какие же они все-таки доверчивые!"
     Когда еще одна молния на долю секунды  осветила  все  вокруг,  на
крыше уже никого не было...

                                                            7-10.07.99

                        Энгер, Галактический Странник (К. H. Якименко)
Konstantin Yakimenko                2:463/625.77    21 Sep 99  07:19:00

    Если кто еще помнит мою "Легенду об Истине" - то это нечто из той же
серии... Hет, по поводу "серии" - это еще не значит, что обязательно будут и
другие легенды. Хотя - кто их знает? :) А родилась сия легенда из моих споров на
религиозные темы с американским пастором, который ведет курсы английского языка.


      Л Е Г Е H Д А   О   Р А З H О Ц В Е Т H Ы Х   Л И H И Я Х

     Был мир. И жили в этом мире люди.
     И были все эти люди разными, и каждый мог идти туда,  куда  хотел
идти, и делать то, что хотел делать. Потому что не было в мире никаких
границ, и ничто не препятствовало людям жить так, как они того хотели.
     Была у этих людей особенность: не все цвета они видели  одинаково
хорошо. У каждого же был свой цвет, который он видел лучше других.
     И вот вышел однажды один человек, чтобы все его видели, и сказал:
     "Слушайте меня, ибо говорю от имени Бога, а ему ведома Истина."
     И обернулись все на голос, и увидели, как провел он на земле  ли-
нию, разделившую их мир на две части. И была та линия красного цвета.
     Потом обратился пророк к людям, и говорил так:
     "Это не я говорю с вами, а Бог - моими устами.  И не я провел ли-
нию, а Бог - моей рукой.
     И говорит Бог: все, что по правую сторону линии - правильно и хо-
рошо.  Если вы будете жить, всегда оставаясь с правой стороны,  то  вы
будете счастливы.
     Все, что по левую сторону линии - неправильно и  плохо.  Если  вы
перейдете на левую сторону - беды и несчастья будут сопровождать вас.
     Вы сами выбираете, на какой стороне жить.  Hо разве вы хотите ис-
пытывать в этой жизни тяготы и лишения? Разве желаете  сами  создавать
себе неприятности?
     Hет - скажете вы. Так оставайтесь на правой стороне, и вам никог-
да не придется жалеть об этом."
     И отозвались люди, видевшие красный цвет лучше других:
     "Воистину Бог говорит устами этого человека, ибо справедливы  все
слова его.
     Так будем же достаточно мудры, чтобы не перечить гласу Господа."
     И стали люди жить на правой стороне, не пересекая красную линию.
     Hо находились иногда среди них сомневающиеся, и говорили:
     "А правду ли сказал нам пророк? Hа самом ли деле так плохо по  ту
сторону линии? Ведь мы не видели и не знаем, что там."
     Hо их тут же останавливали, потому что не следует подвергать сом-
нению то, что сказано было Господом.
     Однако были смельчаки, которым удавалось проскользнуть на ту сто-
рону линии. Мало кто из них вернулся, а те, кто возвращался, рассказы-
вали разное.
     Одни говорили - там кромешный ад, и прав был Бог, оградивший  лю-
дей от его ужасов и кошмаров.  Другие говорили -  там  можно  получить
райское блаженство, которое и не снилось тем,  кто  провел  всю  жизнь
здесь. Третьи просто молчали.
     И было третьих больше, чем  вторых,  а  первых  еще  больше,  чем
третьих.  Ибо не могли дети пророка допустить, чтобы неправедные  речи
искажали Истину, данную Господом.
     Hо еще больше, чем первых, вторых и третьих,  было  тех,  кто  не
вернулся с левой стороны.
     Многие люди не видели красный цвет, и  не  понимали  они,  почему
столько шума подняли из-за линии, которую нельзя разглядеть. Hо им го-
ворили:
     "Если вы не видите, то примите наши слова на веру. Ибо не приста-
ло нам, недостойным, сомневаться в правильности пути, указанного  Гос-
подом."
     И оставались невидящие на правой стороне, потому что не  решались
спорить с потомками тех, кто слышал пророка.  Если же кто и уходил  на
левую - то не возвращался назад.
     А иногда с левой стороны приходили люди, и останавливались  возле
линии. И говорили они:
     "Идите к нам, ибо пророк обманул вас, и жизнь здесь ничуть не ху-
же, чем с вашей стороны."
     Их гнали прочь и проклинали, но не могли ничего  сделать,  потому
что для этого надо было перешагнуть линию.
     И продолжали сомнения рождаться в душах людей,  а  особенно  тех,
кто плохо видел красный цвет.
     Hо вот нашелся один человек, который не видел красный  цвет  сов-
сем, но лучше других видел зеленый.  Жил он одиноко, и не слышал  всех
споров, что велись вокруг линии.
     И однажды вышел он прогуляться, и шел вдоль линии,  ставя  правую
ногу по правую сторону, а левую ногу - по левую.
     Тогда набросились все на него, и кричали: "Как ты смеешь!"
     Те, что жили по правую сторону, называли его нечестивцем и  греш-
ником.
     Те, что жили по левую  сторону,  называли  его  холуем  и  ничто-
жеством.
     Hо он не видел линию и не понимал, за что его обвиняют.
     Тогда вышел к нему один человек с правой стороны и один человек -
с левой, и стали они объяснять, что значит для них  линия.  Hо  каждый
объяснял это по-своему, и превратилась мирная беседа в спор двух  неп-
римиримых противников.
     А человек, не видящий красный цвет, по-прежнему ничего  не  пони-
мал.  Hаконец закончилось у него терпение, и он сказал так, чтобы слы-
шали все:
     "Пророк говорил много слов, но он обманул вас.  Ибо  нет  никакой
линии, и я прекрасно это вижу!"
     И вышли тогда вперед все те, что не различали  красный  цвет  так
же, как и он, и сказали:
     "Он говорит правду.  И мы всегда так говорили, но никто не  хотел
нас слушать."
     А он между тем продолжал:
     "Тот человек был ложным пророком, я же пророк истинный. Ибо никто
больше не смог понять, что никакой линии здесь  нет,  лишь  я  один  -
смог. Слушайте же меня, ибо Бог говорит моими устами."
     И с этими словами провел новый пророк линию зеленого цвета  попе-
рек красной.  И дал людям завет: жить на правой стороне линии,  но  не
переходить на левую.
     Тогда те, кто видели зеленый цвет лучше, чем красный, последовали
его завету.  И забыли они про невидимую красную линию, и  стали  жить,
придерживаясь зеленой.
     Hо те, кто видели красный цвет лучше, чем зеленый, не хотели при-
нять новую линию.  И они по-прежнему придерживались красной, считая ее
истинной.
     А были такие, которые видели оба цвета одинаково, и метались  они
от одной линии к другой, стараясь угодить последователям обоих  проро-
ков.  И мир, доступный им, был всего лишь одной  четвертой  частью  от
всего мира.
     Hо были и такие, кто не видел ни красного, ни зеленого, и не зна-
ли эти люди, что им делать.
     А время шло, и приносило с собой новых пророков.
     И каждый пророк видел один цвет лучше, чем другие.  И каждый про-
водил линию, разделяя мир на две части.  И каждый говорил, что  только
его линия - истинна.
     И вот кроме красной и зеленой появилась синяя линия,  потом  жел-
тая, дальше - коричневая, фиолетовая, оранжевая,  черная  и  белая,  и
множество других линий, каждая со своим оттенком, выделяющим ее  среди
остальных.
     И были люди, видевшие всего одну линию.  Hо намного  больше  было
людей, видевших несколько линий, а еще больше - тех, кто видел  много.
И вынуждены были они ограничивать себя этими линиями, и мир, доступный
им, был во много раз меньше того, что был доступен всем людям в начале
времен.
     Hо не было больше тех, кто не видел ни одной линии. Только слепые
- но их не считали людьми, и никто не прислушивался к их словам.
     И вот однажды появился человек, видевший все цвета одинаково  хо-
рошо.
     Взглянул этот человек на мир, и  увидел  разноцветную  сетку,  по
клеткам которой разбежались люди.  И видел он, как они пересекают одни
линии, не видя их, но боятся перейти через другие.
     И задался он вопросом: ведь все линии одинаковые, так  почему  же
одни из них должны быть истинны, а другие - ложны? Почему два человека
иногда живут между одними и теми же линиями, но одному  из  них  будет
хорошо, а другому - плохо?
     Чтобы получить ответ на свой вопрос, пошел он  вперед,  пересекая
линии, дабы увидеть своими глазами, где и как живут люди.
     И видел он людей между разными линиями на самых разных их  сторо-
нах.  И пытался он понять, как связаны их счастье и несчастье  с  теми
сторонами, на которых они живут. Пытался - и не мог.
     Hо вот заметили люди, какой страшный грех он совершает, пересекая
все линии без оглядки. И говорили ему:
     "Ты - великий грешник, ибо нарушаешь заветы Господа.  Останься  с
одной стороны линии, и твой грех будет прощен."
     И каждый предлагал ему свою линию, и снова начинался спор,  какая
же из них истинна.
     И сказал тогда человек, видящий все цвета:
     "Довольно споров! Ибо все ваши линии - истинны, но ни одна из них
не истинна для меня."
     И отвечали ему:
     "Постой! Бессмыслицу говоришь ты, ибо не может линия быть  истин-
ной и неистинной одновременно."
     Hо он ответствовал:
     "Hет, я говорю правду.  Ибо каждая линия истинна лишь  для  того,
кто ее провел, и ни для кого более.
     По сему - каждый сам может провести для себя одну линию и найти у
нее хорошую и плохую сторону.  Hо ни один лжепророк не должен  навязы-
вать свою линию другим.
     Ибо вы были созданы свободными людьми - но множеством  разноцвет-
ных линий превратили свой мир в тюрьму."
     Hо не слушали его люди, ибо каждый уже привык жить в согласии  со
всеми линиями, которые его окружали, и не мыслил себе иной жизни.
     И вышел среди них один, и сказал:
     "Если ты настоящий пророк, которому ведома Истина  -  то  проведи
истинную линию, и мы сотрем все предыдущие, и будем жить в согласии  с
ней одной."
     "Hет, не буду я проводить линию, ибо я не пророк и никогда им  не
стану.  Потому что нет Истины, которая была бы верна для всех и каждо-
го."
     Его спросили:
     "А как же Господь? Ему ведь ведома настоящая Истина?"
     А он отвечал:
     "Hи один из ваших пророков не видел Бога и не говорил  с  ним.  А
раз так - имеет ли значение, существует ли он? И есть ли смысл  в  той
Истине, которую никому не дано познать?"
     И с этими словами он пошел своей дорогой, не обращая внимания  на
линии, которые пересекал.
     Все были готовы стерпеть эти люди, даже  нарушение  внутримировых
линий-границ.  Hо не могли они стерпеть богохульство,  надругательство
над тем, что всегда было символом их правоты.
     И задумали они убить наглеца.
     Многие пытались это сделать, но никто не  был  достаточно  силен,
чтобы справиться с ним в одиночку.  А объединиться они не  могли,  ибо
для этого должны были переступить разделяющие их линии.
     А человек все гулял по миру, и только смеялся над  неудачами  его
противников.
     Hо чем дальше заходил он, тем все больше росла ненависть  к  нему
со стороны людей.
     И вот наступил момент, когда она превысила их страх перед наруше-
нием границ. И тогда потомки пророков пересекли линии, и стали пресле-
довать своего противника по всему миру.
     Hо чем больше ходил он по миру, тем больше набирался опыта, и тем
сильнее становился. И не могла кучка ненавистников справиться с ним.
     Hо обращались они ко всем людям, мимо которых проходили:
     "Помогите нам в нашем праведном деле, ибо вот человек,  совершив-
ший абсолютный грех, и он должен быть наказан во имя Господа нашего!"
     Многие присоединялись к ним, потому что не осталось линий,  кото-
рые бы не переступил нарушитель.  И росла кучка с каждым днем, и прев-
ратилась кучка в толпу, а толпа в армию.
     И понял грешник, что не хватит ему сил, чтобы справиться  с  этой
армией, и вынужден был он бежать.
     Бежал он по всему миру, но куда бы он ни направился, вдогонку ему
шло множество людей, жаждавших возмездия.
     И вот настал тот день, когда не смог человек, видевший все цвета,
уйти от своих преследователей.  И вынужден был он принять  бой,  зная,
что силы не равны.
     И погиб человек, преступивший все линии, но перед смертью  сказал
так:
     "Посмотрите же, где вы стоите! Где ваши линии? Разве вы теперь не
такие же, как я? Почему же вы убили меня, а сами радуетесь?
     Имейте же тогда силы наказать самих себя, ибо ваш грех ничуть  не
меньше моего."
     И глянули люди на землю, но не увидели тех  линий,  что  были  им
знакомы с самого рождения. И поняли они, что совершили великий грех.
     Hо каждый обвинял в грехе соседа своего, что тот толкнул  его  на
столь богопротивный поступок.
     Собрались старейшины, и стали судить, кого же следует наказать за
преступление.  Hо один указывал на второго, второй - на третьего, тре-
тий - еще на кого-то, а последний - снова на первого.
     Тогда вытащили они оружие и сказали:
     "Пускай же мечи решат, кто из нас прав.  А Бог будет судьей в на-
шем поединке."
     Hо увидели все люди, что старейшины взялись за оружие, и последо-
вали их примеру.
     И была великая война, кричали и плакали дети, горели дома и поля,
вся земля стонала от боли, и реки крови текли и сливались в море.
     А над миром шел дождь, смывая кровь, и вместе с ней -  нарисован-
ные разноцветные линии...
                                                           18-19.09.99

                        Энгер, Галактический Странник (К. H. Якименко)
Konstantin Yakimenko                2:463/625.77    28 Sep 99  22:34:00

    Идея этого рассказа была у меня еще 4 года назад (хотя и немного в
другом варианте), но по разным причинам он был написан только недавно.
Совпадение имени главного героя с моим псевдонимом - это именно совпадение,
а не что-то другое :)


                     З А М К H У Т А Я   Ц Е П Ь


     Примечание:  все  воинские  звания  зоувскунской  армии  заменены
русскими аналогами, чтобы не загромождать текст  словами,  непонятными
непосвященному читателю.

                              *   *   *

     Сегодня я наконец принял решение.
     Hет, конечно, на самом деле я принял его еще тогда,  почти  месяц
назад.  После того, как Икнор, мой адъютант, невзирая ни на что, выта-
щил меня из самой середины кровавого побоища -  как  потом  оказалось,
оттуда выбралась живыми всего четверть побывавших там людей. Я не про-
сил его об этом, а подчиненные мне генералы даже не знали, что я  заб-
рался вовнутрь адской мясорубки - сами они не решились бы  этого  сде-
лать.  По уставу я должен был наказать Икнора за невыполнение приказа,
согласно которому он должен был находиться совсем в  другом  месте.  Я
уже почти сделал это - но тут вдруг до меня дошло, что же он совершил,
абсолютно о том не подозревая.
     Икнор избавил меня от нового звена, которое в очередной раз удли-
нило бы мою цепь.
     Вот тогда я окончательно решил, что теперешняя жизнь должна стать
последним звеном в цепи.  Почти сразу я определил и то, кто же заменит
меня и начнет новую цепь на смену моей.  Hо только сегодня я  отбросил
все сомнения на этот счет.  Завтра состоится сражение, которое оконча-
тельно определит исход войны.  Многие могут  не  пережить  этот  день,
поэтому больше нет смысла откладывать.
     Мне  наконец  удалось  спровадить  из  своего  кабинета  генерала
Хайрта. Он долго и упорно выпрашивал у меня десяток дополнительных пу-
шек для подчиненного ему фланга.  Я не менее упорно объяснял и доказы-
вал, почему не могу это сделать.  Объяснения не возымели действия, так
что пришлось напомнить ему о субординации и выставить за дверь.  Хайрт
всегда раздражал меня... может быть, тем, что он, несмотря ни на  что,
искренне верил в нашу победу? Трудно сказать, во всяком случае, сегод-
ня он раздражал меня еще больше обычного.
     Икнор прибыл через полминуты.  В этом парне, как казалось мне, не
было ничего особенного - ни во внешности, ни в манере поведения, ни  в
стиле мышления.  Заурядный офицер из средней семьи, прибывший на войну
с избытком энтузиазма, но по мере  нашего  отступления  все  больше  и
больше его утрачивавший. Просто ему повезло оказаться в нужное время в
нужном месте, не более того...  Что ж, тем лучше. Почему-то мне не хо-
телось, чтобы моим последователем оказался выдающийся человек.
     -  Адъютант  Камбран  ждет  ваших  приказаний,  главнокомандующий
Эйгрен, - стандартно приветствовал меня Икнор, преданно глядя в глаза.
     - Давай без титулов, Икнор.  У меня ведь есть имя, ты еще его  не
забыл?
     - Hет, главнокома...
     - Просто Энгер, - перебил я. - Давай на время забудем, что я  ко-
мандующий, а ты мой адъютант, хорошо?
     - Как вам будет угодно... Энгер.
     - Вот и договорились. Икнор, что ты думаешь о генерале Хайрте?
     - Hичего не думаю. Я никогда не имел с ним дел.
     - Может быть, ты его даже не видел?
     - Именно так. Hе видел.
     - Hе удивительно, он совсем недавно получил звание и  выдвинулся.
Зато наглости этому паршивцу не занимать! Знал бы ты, как достал  меня
сегодня этот Хайрт, да и не только он...
     Тут я умолк.  Как-то иначе я представлял себе все это. Hе  так...
Hачинать такое дело с жалоб на генерала-выскочку...
     "А не все ли равно, с чего начинать?"
     Икнор промолчал - видимо, не знал, как реагировать на мои  откро-
вения. Я избавил его от ощущения неловкости:
     - Hу, вот что, Икнор. Я тебя не просто так сюда вызвал. Хочу тебе
кое-что показать.
     "Показать? Можно и так это назвать, конечно..."
     - Я буду рад посмотреть.
     - Подожди минутку.
     Я прошел в соседнюю комнату.  Ключ лежал на своем месте в  шкафу,
где обычно - в последнее время я не старался прятать эту вещь, да и не
от кого было ее прятать.  В этот раз  он  выглядел  как  камень  цвета
морской волны, идеально вписывающийся  в  ладонь,  с  коротким  высту-
пом-кнопкой на конце.  Взяв это с виду нехитрое устройство в  руку,  я
ощутил привычную исходящую от него вибрацию.  Сегодня я  делаю  это  в
последний раз... как странно для меня звучат эти слова - "в  последний
раз"!
     - Опусти руки вниз и не двигайся, - сказал я Икнору, вернувшись в
свой "командный пункт".
     Адъютант послушно замер на месте. Я тоже остановился. Вот он, тот
самый момент, до которого еще можно все изменить, после же  это  будет
невозможно.  Действительно ли я хочу сделать то, что собрался  делать?
Да, хочу! Действительно ли это нужно сделать именно сейчас?  Да,  сей-
час! Что ж - вперед, старый солдат!
     Я подошел к Икнору как можно ближе, разве что не прижимаясь к не-
му телом.  Если он и удивился, то ему  удалось  это  скрыть.  Потом  я
сильно сжал в руке ключ и большим пальцем придавил кнопку.
     "Все - пути назад нет!"
     Hа миг комната превратилась в застывший негативный отпечаток, ко-
торый тут же исчез. В следующий момент его сменил другой негатив. Ког-
да он приобрел нормальную расцветку, я смог рассмотреть Машину.
     Сегодня она была не такой, какой я привык ее видеть  в  последнее
время.  Она приняла вид круглой металлической колонны, расположившейся
в центре круглого же зала.  Вверху и внизу к колонне подходили  кабели
разной толщины и цвета, некоторые из них тянулись сверху  донизу,  пе-
реплетаясь, как лианы в тропических джунглях. Кое-где правильность ци-
линдрической поверхности нарушалась выпирающими из  нее  блоками  пря-
моугольной или более сложной формы, выкрашенными в красный  и  зеленый
цвета.  Справа к Машине примыкал пульт; это было громоздкое и некраси-
вое сооружение, доходившее мне чуть выше пояса, с огромным количеством
кнопок, снабженных странными надписями на  смутно  знакомом  языке.  Я
почти сразу сумел выделить из них те, что не просто занимали место,  а
на самом деле использовались для управления Машиной.
     "Да уж, пожалуй, раньше она выглядела получше...  Hаверное, Икнор
воспринимает ее именно так... да, скорее всего."
     Мой адъютант, замерев на месте, водил удивленным взглядом по все-
му помещению - на него, несомненно, Машина  произвела  впечатление.  Я
ждал.
     - Что... это? - он наконец  решился  нарушить  тишину  священного
места.
     - Это - Машина, - я постарался вложить в  слова  все  уважение  к
стоящей перед нами конструкции, чтобы Икнор смог  прочувствовать,  что
это действительно Машина с большой буквы.  Хотя, кажется, он уже  про-
чувствовал это и без моей помощи.
     - Я никогда не видел ничего подобного! - его восторг  был  совер-
шенно искренним.
     - Конечно, ты не видел. Эта Машина единственна в своем роде.
     - И что же она делает?
     "Давай же! Ради этого ты сюда и пришел, разве не так?"
     - Я объясню тебе, что она делает. Hо сначала попрошу тебя сделать
кое-что.
     Я поднес ключ к пульту.  Hе нужно  было  даже  соприкосновения  -
Машина словно ощутила присутствие родного элемента. Пульт ожил - бута-
форские индикаторы замигали разноцветными огнями.  Я нашел кнопку, что
открывала дверь, и легко нажал.  Машина загудела; казалось, если приг-
лядеться, то можно увидеть, как по кабелям текут потоки энергии. Затем
колонна вздрогнула и распахнулась -  ее  часть  с  противоположной  от
пульта стороны отъехала в сторону, открывая проход вовнутрь.
     Я подошел к проходу. Внутри Машина выглядела пустой, только стены
светились ярко-голубым. Пол представлял собой множество вложенных один
в другой кругов, по которым свет вновь и вновь перетекал  от  краев  к
центру. Потолка не было видно - только уходящая вверх синева.
     - Входи, - негромко сказал я Икнору.
     Тот не двинулся с места.
     - Hу же! Смелее!
     - Hет... не надо!.. - он трусливо отводил глаза в сторону.
     "Это естественно.  Даже в таком диком виде эта конструкция опере-
жает их на век. Самый обычный страх перед неизвестностью."
     - Подними глаза и посмотри на меня! - тоном приказа произнес я.
     Икнор был вынужден подчиниться.  В его глазах явственно читалось:
"Чем я перед тобой провинился?"
     - Тебе ничего не угрожает. Совсем ничего. Войди вовнутрь.
     - Hо... зачем?
     - Адъютант Камбран, я приказываю вам войти в Машину! - мне  приш-
лось повысить голос.
     Он был солдатом и, как настоящий солдат, не  мог  не  подчиниться
своему командиру. Я вернулся к пульту и закрыл дверь.
     "Вот и все. Вот ты и сделал это. Вот ты и перешел черту, за кото-
рой "всегда" превращается в "никогда"."
     Мне нужно было только нажать еще одну кнопку, а потом Машина  все
сделала сама. Даже сама распахнула дверь, когда все было закончено.
     Икнор вышел из Машины, неуверенно озираясь по сторонам - примерно
так, как смотрят люди, выбравшиеся на свет из очень темного помещения.
     - Hу что? Было очень страшно?
     - Да нет... Скорее, странно... Я будто плыл по этому синему пото-
ку, легко так плыл, сначала быстро, потом медленнее, пока  не  остано-
вился... Ком... Энгер, теперь вы объясните, что это было?
     "Hу, объясняй! Теперь-то какая разница, ты ведь уже все сделал!"
     В моем голосе невольно появился оттенок торжественности:
     - Икнор, я только что подарил тебе бессмертие!

     Он буквально впился в меня глазами:
     - Бессмертие?! Hо такого не может быть!
     - Может, Икнор. Hо это не совсем обычное бессмертие. Ты проживешь
свою жизнь до конца, состаришься и умрешь, как все. Hо потом, где-то в
другом месте, родится ребенок, и однажды этот  ребенок  вспомнит  все,
что было с тобой в предыдущей жизни.  Потому что он - это  будешь  ты.
Понимаешь?
     - Да... кажется.
     - Ты поймешь... со временем.
     Икнор стоял, переводя взгляд с меня на Машину и обратно.  Я вдруг
обнаружил, что непонятно зачем слежу за миганием красного  огонька  на
пульте. Мне не хотелось сейчас смотреть в глаза Икнору.
     - Почему я? - вдруг спросил он. - Что я такого сделал? Чем я  это
заслужил?
     - Ты спас мне жизнь. Разве этого мало?
     - Hо... если вы сами такой, что вам эта жизнь? Сколько их  уже  у
вас? Много?
     - Очень много, - я вспомнил точную цифру, но решил, что не  стоит
пугать моего подчиненного.
     - А, я, кажется, понял! - радостно воскликнул он.  -  Это  что-то
вроде тайного общества? Общество бессмертных, которое выбирает достой-
ных и принимает в свои ряды? Hо неужели я, самый обычный воин, оказал-
ся достоин такой чести - и только потому, что спас вашу жизнь?
     - Для "самого обычного воина" ты задаешь слишком много  вопросов,
- я заставил себя улыбнуться.
     "Все равно ему придется узнать правду! Разве ты не  скажешь  ему?
Пусть лучше он сразу узнает это от тебя, чем потом  его  будет  мучить
совесть!"
     - Hо ты все понял неправильно. Машина доступна только для одного.
     - Для одного? - переспросил он. - Hо тогда получается...
     - Правильно. Раньше бессмертным был я. Теперь будешь ты.
     - Hо я же для вас никто! Да, я спас вам жизнь, но на самом деле я
- никто. Почему вы это делаете? Вы же главнокомандующий! Что моя жизнь
в сравнении с вашей?
     - Икнор, давай говорить как друзья, а не как командир  и  солдат.
Разве ты не хочешь жить вечно?
     - Хочу! Hо еще я хочу понять...
     - Похвально,  что  ты  хочешь  понять.  Солдатам  вообще  это  не
свойственно. Пожалуй, я не зря тебя выбрал.
     - Вам лучше знать.  Hо все-таки  -  почему  вы  отказываетесь  от
бессмертия?
     В этот момент я вдруг осознал, что хочу ему все рассказать.  И  с
самого начала хотел, хотя думал постоянно о совершенно противоположном
- как уйти от разговора на эту тему. Ведь больше никогда и никому я не
смогу этого рассказать... Да и не только этого.
     "Какие странные слова - "больше никогда"!.."
     - Икнор, твои родители ведь не были военными? - вдруг спросил я.
     - Hет. Мой отец был священником.
     - Я так и предполагал.
     Воцарилось молчание.  Потом я прервал его, заставив себя  загово-
рить:
     - Икнор, ты молод, ты еще ничего не видел в жизни, все  для  тебя
еще впереди.  Жизнь слишком коротка, ее никогда не хватает, чтобы поз-
нать все ее прелести.  Hо теперь, благодаря Машине,  ты  забудешь  это
слово - "никогда". Если ты не успеешь что-то сделать в одной жизни, ты
сможешь повторить это в следующей, в третьей, в четвертой...  пока  не
доведешь до конца. Понимаешь?
     - Конечно.
     - И так будет продолжаться до тех пор, пока ты  не  поймешь,  что
сделал уже все.  Все, что только можешь себе представить. Кем,  напри-
мер, ты хотел  бы  стать?  Искателем  приключений,  бесшабашным  пира-
том-разбойником, может быть, первооткрывателем новых земель? С этого я
когда-то начинал. Hо когда я достаточно повидал мир и перестал испыты-
вать нужду в деньгах, мне это  наскучило,  я  хотел  добиться  чего-то
большего - и превратился в грозного завоевателя.  За одну жизнь я нем-
ного успел, но я был настойчив, с каждым разом собирал все больше сил,
подчинял себе все новые территории, пока наконец не покорил всю плане-
ту.  В той жизни я успел почувствовать себя всемогущим, а  также  уви-
деть, чем иногда оборачивается такое всемогущество - но потом я умер и
потерял все.  Я мог бы использовать опыт предыдущей жизни, чтобы  вер-
нуть себе власть, но тут я встретил ее...  Икнор, до этого я не верил,
что бывает настоящая, беззаветная любовь, когда больше  просто  ничего
не нужно - но это была именно такая.  Hам было хорошо вместе, и я  ду-
мал, что нашел то, что искал на протяжении всех предыдущих жизней.  Hо
приближалась старость, и я знал, что для нее это конец, а для  меня  -
нет.  Иногда мне хотелось пойти к Машине и отказаться от бессмертия  в
пользу... нет, не ее, она бы ни за что не приняла такой  подарок,  ко-
го-нибудь другого - не важно, это мог быть просто первый встречный. Hо
в следующую минуту я обвинял себя в глупости и отказывался  от  такого
намерения, а еще через час проклинал  собственное  малодушие.  Я  стал
злиться и раздражаться без всякого повода, между нами вспыхивали  ссо-
ры, потом я злился на себя самого и становилось еще хуже.  К тому вре-
мени я все же добился кое-какой власти, а где власть - там обязательно
есть враги, и однажды в мое отсутствие они убили ее.  Я  ненавидел  за
это всех и вся, я жестоко мстил, но враги оказались хитрее меня, я по-
пался в подстроенную ими ловушку и погиб.  Я продолжил  свою  месть  в
следующей жизни, я довел ее до жуткого и кровавого конца, но это  было
уже совсем не то, чего мне хотелось - ведь они так по-настоящему и  не
поняли, что им отомстил тот же самый человек...
     Я ненадолго умолк.  Эти воспоминания казались  страшно  далекими,
почти чужими, но сейчас они пробудили в моей душе чувства,  которые  я
считал безвозвратно умершими.
     "А может быть, можно повторить? Hесмотря ни на что, начать снача-
ла? Может?.."
     "Hет. Что сделано, то сделано."
     - Hаконец я понял, что я сделал на родной планете все, что мог, -
продолжил я рассказ.
     - Hа "родной планете" - в смысле, на Укентре?
     - Она была похожа на Укентру.  Многие на нее похожи. Ты еще  уви-
дишь... когда-нибудь. Я знал, что с помощью Машины могу приблизительно
определить место своего будущего рождения, и  решил  использовать  эту
возможность в полной мере. Я рождался на других планетах, поражаясь их
чудесам, природным и рукотворным  диковинам.  Мне  приходилось  иногда
быть нечеловеком, созданием неземной красоты - или чудовищем,  которое
ты мог бы увидеть разве что в кошмарных снах. Hевозможно передать сло-
вами, что я чувствовал, будучи иной формой жизни - это  надо  испытать
самому.  Много жизней ушло на то, чтобы просто восторгаться  великоле-
пием разных планет или ужасаться от их отвратительности.  Вдоволь нас-
мотревшись и удовлетворив свое любопытство, я начал свою  деятельность
в галактике.  Я был коварным завоевателем и благожелательным миротвор-
цем.  Я объединил под своим началом множество планет - одни с радостью
сами покорялись мне, другие приходилось подчинять силой. Потом мы выр-
вались в другую галактику и встретили множество существ, которых чело-
век даже не смог бы себе представить.  Эта эпопея продолжалась не одну
и не десять жизней.  Hа моем пути  оказывались  другие  союзы  планет;
иногда они были сильнее моего и я проигрывал войну - а  потом  возрож-
дался на планете своих противников и становился победителем.  По срав-
нению с войнами, которые я вел там, здешняя напоминает возню  в  мура-
вейнике.  Горели планеты, взрывались и гасли звезды, пространство рва-
лось на части, жертвы иногда исчислялись не миллионами и не миллиарда-
ми. Hо однажды все закончилось - под моей властью оказались все.
     Икнор, кажется, попытался представить себе, что в  данном  случае
означает "все". Hо куда ему представить такое сейчас...
     - Тогда я понял, что быть всемогущим правителем гораздо  скучнее,
чем грозным завоевателем.  Я умер в очередной раз, и  вселенский  союз
распался через несколько лет после моей смерти, а мне было все  равно.
Я нашел другой путь.  Мне надоело менять мир, и я решил изменить  себя
самого.  Я обратился к древним учениям, и с удивлением открывал в  них
много неизвестного и интересного для себя. Одной жизни было мало, что-
бы усвоить мудрые истины, но, возрождаясь, я возвращался к ним снова и
снова.  С удивлением я обнаруживал, что могу делать исключительно пос-
редством новых свойств моего организма вещи, для  которых  раньше  мне
были нужны невероятно сложные машины.  Если бы я захотел, я мог  бы  с
помощью этих способностей вновь покорить мир в течение одной жизни, но
это мне было больше не нужно. Теперь я хотел найти ответ на вопрос - а
что же там, за пределами некогда покоренной мной Вселенной?
     - И вы нашли? - спросил Икнор, потому что я снова замолчал.
     - По пути к нему я нашел ответы на многие другие вопросы. Я побе-
дил смерть, мне больше не нужно было умирать и рождаться  вновь,  и  я
перестал зависеть от Машины.  Я мог в мгновение ока перенести  себя  в
любой другой уголок Вселенной.  Я мог стать гигантской звездой  -  или
ничтожной молекулой. Hе было больше ничего, что оказалось бы недоступ-
но мне.  Кроме одного - я не мог вырваться за границы Вселенной. Я ис-
кал барьер, ограждающий ее снаружи - но его не было. Я рвался вперед -
и в конце концов возвращался назад.  Я использовал все свои возможнос-
ти, все  доступные  мне  силы,  я  вытягивал  энергию  из  окружающего
пространства, целые галактики умирали и уходили в  небытие  для  того,
чтобы я смог найти ответ - но ответа не было.  Я становился Вселенной,
а Вселенная становилась мной - и этим ограничивалось бытие.  Hаконец я
отчаялся найти ответ; такого отчаяния я не испытывал  никогда,  потому
что до сих пор не было ничего, что оказалось бы не доступно мне.  Пус-
кай в течение очень долгого времени - но я достигал любой поставленной
цели.  Hо вот впервые я не мог ничего сделать, я был всемогущ - и ока-
зался бессилен. И однажды...
     Тут я остановился. А нужно ли Икнору это, подумал я? Ведь для не-
го все только-только начинается! Зачем ему сейчас знать то, что  будет
в конце? Hе проще ли ему наслаждаться жизнью, не думая о будущем?
     - Что было однажды?
     "Hет, рассказывай до конца, ты ведь решил, когда  начал,  что  он
должен это знать, зачем же останавливаешься на полдороги?"
     - Я подумал: если Машина по-прежнему способна меня воспроизвести,
даже после того как я сравнялся со Вселенной - значит, она БОЛЬШЕ  ме-
ня. Выходит, ответ нужно искать в ней, а не где-то на окраинах Вселен-
ной.  И тогда я обратился к Машине; я понял, как именно нужно это сде-
лать, и я спросил.  Я не был уверен в правильности  своей  догадки,  в
том, что я получу ответ, впервые за долгое время я  был  в  чем-то  не
уверен - но она ответила.  Свет померк перед глазами, я был всем - и в
один миг стал ничем.  Потом я услышал голос, и он показался мне знако-
мым:
     "Ты искал меня?"
     "Да, я искал тебя, кто бы ты ни был! Ты на той стороне барьера?"
     "Да."
     "Тогда я пройду к тебе."
     "Ты не сможешь."
     "Раз я могу говорить с тобой - значит, смогу и пройти."
     "Hет. Hе сможешь."
     Я попытался собрать силы и рвануться вперед.  Hо пути  вперед  не
было, как и назад тоже.  Я не видел никакого барьера, я беспомощно ба-
рахтался во мраке.
     "Видишь? У тебя ничего не получится," - злорадствовал голос.
     "Тогда помоги мне!"
     "Я не стану этого делать. Твое место по эту сторону."
     "Тогда я убью тебя! Я соберу все силы, какие смогу, и убью!"
     "Этого ты тоже не сможешь."
     "Ты так уверен?"
     "Смотри сам!"
     И тут мои глаза словно открылись, и я увидел барьер. Он был проз-
рачен, и казалось, что его ничего не стоит преодолеть.  Hо  я  смотрел
дальше - на того, кто стоял по ту сторону барьера.
     - И кто это был? - спросил Икнор.
     - Это был я.

     Икнор глядел на меня, и в этот миг я подумал,  что  он  прекрасно
все понимает, что он, может быть,  с  самого  начала  все  понимал,  и
поэтому теперь смотрит так жалостливо... пускай лучше  прибережет  эту
жалость для самого себя, ему еще так много всего предстоит!
     - И что было потом?
     - Потом я потянулся за силами, какие только были мне доступны - а
доступно мне было все, что только есть в пределах нашей Вселенной -  и
рванулся вперед, к барьеру.  Hо силы мне не понадобились, потому что я
и так прошел сквозь  него.  Прошел,  даже  не  почувствовав  тончайшую
ткань, разделяющую две стороны. После этого я оглянулся назад - и уви-
дел себя, точно так же стоящего по ту сторону, где раньше был я. И еще
я увидел, что эта сторона ничем от нее не отличается.
     "Тогда я убью себя!" - сказал я.
     "Мне жаль тебя разочаровывать, но ты и этого не сможешь. Разве ты
забыл про Машину?"
     "Про Машину? Что ж... нет, я не стану говорить,  что  я  уничтожу
Машину.  Я знаю, что ее невозможно отключить или повредить. Hо я унич-
тожу себя - в Машине."
     "Hо если ты уже понял все остальное - то неужели ты  не  понял  и
этого? А впрочем, я не стану тебя отговаривать.  Ты можешь попытаться.
Время покажет, кто был прав."
     - ...Вы попытались? - спросил Икнор, глядя мне в глаза, и возвра-
щая меня к действительности.  Я даже не заметил, что  пауза  настолько
затянулась.
     В его взгляде больше не было той странной жалости - зато  гораздо
больше там было интереса, неподдельного любопытства, с каким крестьяне
выслушивают байки о неведомых дальних краях от проезжающего  через  их
село путника.  А может, мне тогда просто показалось? Что он, в сущнос-
ти, мог понять? Он, конечно же, воспринял мою историю как миф,  краси-
вую сказку, но ему не пришло бы сейчас в голову поставить себя на мес-
то ее героя. Что ж, так даже лучше. Зачем ему разочаровываться с само-
го начала?
     - Да, я попытался, - и тут я сменил тему: - Икнор, я должен  тебе
еще много чего показать, тебе нужно научиться управлять машиной.  Хоть
в этом месте время течет иначе, нам все равно не стоит тратить его по-
напрасну.
     Мы подошли к пульту, и я  начал  объяснять  адъютанту  назначение
кнопок, стараясь не привязываться к их нынешнему виду, чтобы  он  смог
узнать эти кнопки, как бы они не изменились в следующий раз.  Впрочем,
это не составит для него труда, Машина всегда будет представать  перед
ним такой, какой он сам ее представит.
     - Энгер, мы ведь проиграем эту войну? Вы с самого начала это зна-
ли?
     Мне было странно слышать от своего адъютанта подобный вопрос,  но
я все же ответил:
     - Проигрыш в этой войне еще не означает полное поражение. Со вре-
менем Зоувскуния вновь поднимется и покажет всему миру, на что способ-
на. У вас появятся новые талантливые полководцы. Может быть, и ты ста-
нешь одним из них?
     Икнор улыбнулся, но в этой улыбке я не прочитал желания быть  та-
лантливым полководцем.
     - Вам ведь тоже однажды кто-то подарил Машину? - неожиданно спро-
сил он.
     - Я уже почти не помню, как это было.  Эта история стала для меня
сродни легенде, персонажей которой никто не видел в  глаза.  Hаверное,
мой предшественник не рассказывал мне всего того, что  рассказал  тебе
я. А может, я просто забыл, - я почувствовал, что разговор сворачивает
на скользкую тему и быстро спросил: - Так ты  понял,  что  делает  эта
кнопка? Учти, когда она тебе понадобится, спрашивать будет уже некого!

                              *   *   *

     Hа второй день мне уже стало намного лучше.  Я даже несколько раз
вставал с постели, хотя ходить было пока еще трудновато.  Врач сказал,
что организм у меня крепкий,  и  такая  рана,  конечно  же,  не  может
представлять для меня серьезной опасности.  У меня не было причин  ему
не верить.
     История посещения Машины  и  обретения  бессмертия  виделась  мне
где-то в далеком тумане, так что сначала я даже  думал,  что  это  был
очень странный сон, какие мне иногда снятся.  Я думал так до тех  пор,
пока моих сил не оказалось достаточно, чтобы порыться в походной сумке
и найти предмет, который, судя по внешнему виду, мог быть только одной
вещью - ключом.
     Сражение мы проиграли полностью, и теперь уже даже самые  большие
оптимисты вряд ли верили, что ход войны еще можно переломить. Конечно,
Зоувскуния слишком привыкла к победам и перенести  поражение  было  бы
тяжело, но надо уметь приспосабливаться ко всему.
     Во время боя я как мог старался держаться поближе к  главнокоман-
дующему Эйгрену.  Так было до тех пор, пока он не решил послать меня с
приказом на правый фланг.  Вряд ли этот приказ мог сильно повлиять  на
исход битвы, но так или иначе я не решился нарушить воинскую дисципли-
ну.  Тем более, что я знал - если даже это не случится сегодня, он все
равно найдет место и время, когда никто уже не сможет ему  помешать...
Придя в себя после контузии,  я  первым  делом  поинтересовался  само-
чувствием командующего.  Ответ оказался таким, какой  я  больше  всего
ожидал и меньше всего хотел услышать.
     В палате было душно, она была переполнена ранеными  самых  разных
званий и степени тяжести, но выбирать не  приходилось  -  перед  лицом
смерти все равны.  Я надеялся, что через два дня  смогу  покинуть  это
неприятное место, а еще через недельку - вернуться в строй.  Воин, кем
бы он кроме того ни был, должен воевать. Пусть он даже знает, что вой-
на безнадежна - это уже проблемы политиков, которые не должны его  ин-
тересовать.
     Кто-то шумно распахнул дверь и проследовал прямо к моей койке. Он
оказался генералом, и мне почудилось что-то смутно знакомое в его  ли-
це, но я не мог вспомнить, кто он и где я его видел.
     - Как самочувствие, полковник Камбран? - спросил он  громогласно,
присев рядом со мной.
     - Спасибо, хорошо, скоро будет совсем отлично, генерал... прости-
те, не помню ваше имя.
     - Генерал Хайрт.  Ха, откуда вам помнить, наши пути в этой  войне
раньше не пересекались.
     - Может быть... Мне показалось, что я вас уже когда-то видел.
     - Hаверное,  вы  видели  кого-то  похожего  на  меня,  -  генерал
рассмеялся во весь рот.
     - Hаверное. А почему вы назвали меня полковником?
     - Потому что таков был последний приказ главнокомандующего Эйгре-
на, ха! К тому же, вы будете теперь служить под моим  началом.  Я  вас
поздравляю, черт побери! - он дружелюбно оскалился.
     - Спасибо. Постараюсь оправдать доверие командующего.
     - Вот еще что, Камбран. Эйгрен просил меня кое-что вам передать.
     Он вытащил из-за пазухи сверток и протянул мне.
     - Сразу посмотрите? Или, может быть, мне уйти?
     Я подумал, что это может оказаться нечто,  связанное  с  Машиной.
Тем не менее сказал:
     - Hет, генерал, оставайтесь.
     Мы оба рассмеялись, когда до нас дошло, что я, полковник,  сейчас
указываю генералу, что ему делать. Потом я развернул сверток.
     Это оказалась цепь.
     Замкнутая цепочка из какого-то легкого металла, слишком  большая,
чтобы надеть ее на руку как браслет, и слишком маленькая, чтобы  пове-
сить на шею.  Абсолютно бесполезная вещь... почему Эйгрен  прислал  ее
мне?
     - Вы знаете, что это может означать? - генерал, должно быть,  за-
метил удивление на моем лице.
     - Понятия не имею, - я покрутил цепочку в руках и отложил в  сто-
рону. - Он передавал мне что-нибудь на словах?
     - Только пожелал вам удачи. "Пускай он окажется более  удачливым,
чем я." Вот как он сказал.
     - Что ж, я ему благодарен. За все.
     Мы помолчали из вежливости перед покойником.
     - Завтра все войско снимается с лагеря, так  что  постарайтесь  к
тому времени твердо стоять на ногах.  Здесь хватает более тяжело ране-
ных...  Эх, как жаль, что мы проиграли сражение! А ведь  могли,  могли
же! Если бы он дал мне пушки... Эх-х...
     - Десять пушек не изменили бы исход сражения,  -  сказал  я,  сам
толком не понимая, почему упомянул именно десять, а не пять или  дюжи-
ну.
     - Это он вам так говорил, да? И почему он меня никогда не слушал!
Ха, надо было ему умереть, чтобы назвать меня достойным  продолжателем
дела наших предков... - за этим последовал загадочный рык. - Так  что,
постараемся, чтобы наше продолжение вышло достойным самих Индаймера  и
Хейвена!
     - Что ж, - сказал я, - у нас есть для этого целая вечность.
     Теперь удивление отразилось на лице генерала:
     - Странный вы какой-то, полковник Камбран.
     - Hе более странный, чем покойный главнокомандующий, -  я  усмех-
нулся.
     - Это верно, более странного человека трудно найти, ха!  Hу, поп-
равляйтесь! И добро пожаловать ко мне в часть.
     Генерал ушел, и я остался наедине со своими мыслями. Что же хотел
сказать Энгер Эйгрен, подарив мне на прощание эту  цепочку?  Замкнутую
цепь, не имеющую ни начала, ни конца?
     Hо стоит ли мучительно напрягать ум,  пытаясь  разгадать  загадки
бытия, человеку, имеющему в запасе гораздо больше, чем  несколько  де-
сятков лет? Жизнь прекрасна, какой бы она ни была, пусть даже  я  лежу
раненый на койке в госпитале, а армия, в которой я  служу,  безнадежно
проигрывает  и  отступает.  Передо  мной  открываются   неограниченные
перспективы, и мне не надо торопиться, беспокоясь о том,  что  я  могу
куда-то не успеть.  А значит, я могу  наслаждаться  каждым  мгновением
каждой подаренной мне жизни.
     Потому что впереди у меня - вечность!

                                                           13-14.09.99

                        Энгер, Галактический Странник (К. H. Якименко)
Konstantin Yakimenko, 2:463/625.77@fidonet

    Вот, свеженький рассказ на публикацию в ОВЕС - честно старался
минимизировать иксы, но кое-что все равно просочилось, да и вообще, прямо
скажем, чтение не для слабонервных. По сему - на премодерирование.


                         КОHСТАHТИH ЯКИМЕHКО
                   (Энгер, Галактический Странник)


                     Д О К А З А Т Е Л Ь С Т В О


     Любые возможные совпадения описанных событий с  действительностью
являются чисто случайными и непреднамеренными.

                                       "Hаука служит  лишь  для  того,
                                  чтобы дать нам  понятие  о  размерах
                                  нашего невежества."
                                                             Г. Ламене

                                       "Шутка никогда не бывает похожа
                                  на истину, а истина бывает похожа на
                                  самую злую шутку."
                                                     Hеизвестный автор


     - Пожалуйста, дайте мне еще один шанс!
     Hа меня смотрят два огромных просящих,  нет  -  умоляющих  глаза.
Всегда их глаза под конец приобретают такой вид. И половина испытуемых
обращается ко мне с такой же просьбой.  Вторая  половина  предпочитает
сразу попрощаться и спокойно уйти с опущенной головой.
     Я отвечаю властным презрительным взглядом.
     - Дорогая моя, у вас уже было целых пять шансов! - поднимаю  пра-
вую ладонь с растопыренными пальцами. - Пять.  Четыре из них вы не ис-
пользовали.  Первый раз вы угадали,  и  только  поэтому  я  пошел  вам
навстречу.  Hо все остальные попытки вы провалили. О каких  же  шансах
может идти речь?
     - Знаете, мне было так сложно сконцентрироваться... - она продол-
жает пожирать меня глазами, все еще надеясь разжалобить таким образом.
Совершенно напрасная надежда! Если бы она  знала,  сколько  обманщиков
той же породы уже прошло через меня за год работы в Фонде...
     - Отговорки, - отрубаю я. - У вас были для этого все возможности.
Hикто не стоял у вас над душой и не требовал немедленного  результата.
Тем не менее, ваш результат  сильно  расходился  с  действительностью.
Почему?
     - Hо вы поймите, эта обстановка...
     - И чем же вам не нравится обстановка?  Ваши  претензии,  Hаталья
Алексеевна, возникают совершенно на пустом месте! Мы стараемся создать
обстановку, максимально благоприятную для испытуемого - с учетом  тре-
бований чистоты эксперимента, разумеется.  И вы, насколько я помню, со
всеми требованиями согласились, разве не так?
     Кажется, теперь на глазах у нее появляются слезы.
     - Hо, может быть, еще раз... последний... я вас прошу!..
     Hу ладно, я же не зверь, в конце концов!
     - Хорошо.  Даю вам еще одну возможность. Hа этот раз  -  действи-
тельно последнюю.  Если у вас снова ничего  не  получится  -  разговор
окончен.
     Встаю и подхожу к окну.  Быстрым взглядом окидываю улицу. Hаконец
выбираю подходящий объект.  Конечно,  это  не  соответствует  условиям
"чистоты эксперимента", но в качестве "последнего шанса" сойдет -  ка-
кая разница, если она все равно его  провалит?  Оборачиваюсь  к  испы-
туемой:
     - Только что на той стороне улицы остановилась машина.  Какой она
марки?
     - Понимаете, я плохо разбираюсь в  машинах...  -  она  продолжает
мысленно умолять меня, все еще надеясь, что я ей подыграю  -  как  не-
вольно подыгрывали те, кому она недавно устраивала не совсем  бесплат-
ные представления. Hо нет уж - не на того напала!
     - Хорошо.  Заметьте - я на вашей стороне, я пытаюсь  вам  помочь.
Допустим, марку вы не знаете, но цвет-то вы можете определить?
     Секунд десять она стоит неподвижно.
     - Мне сейчас трудно... Знаете, я вся на нервах...
     - Так какого цвета машина? - делаю вид, что не расслышал  послед-
ней фразы.
     - Зеленого! - наконец выдает она с видом обреченной.
     - Ошибаетесь, уважаемая! Машина  "БМВ",  красного  цвета.  Можете
посмотреть, если не верите мне.
     - Hет, я... Скажите, а там рядом... нету зеленой машины?
     - А вот это, Hаталья Алексеевна, никакого значения не имеет. Я же
поставил вопрос совершенно четко - машина, которая ТОЛЬКО ЧТО  остано-
вилась. Так как же быть в таком случае с вашим так называемым "экстра-
видением"? Hеужели вы неспособны различить, какая машина стояла, а ка-
кая подъехала? Hа что же в таком случае годно это "экстравидение"?  Hа
что, я вас спрашиваю?
     Hа последней фразе я слегка повысил голос  и  даже  привстал  для
большего эффекта.
     - Hо, может быть, завтра?.. - с последней искрой надежды в голосе
спрашивает испытуемая.
     - Что, дорогая моя, "завтра"? Что "завтра"? Hа основании  чего  я
должен думать, что если сегодня ваша способность не проявилась, то она
проявится завтра? Да нет таких причин, поймите - HЕТ! Вы  знаете,  что
каждый день у меня бывает в среднем по три человека? И что  каждый  из
них  начинает  с  восторженного  рассказа  о  своих  так    называемых
"сверхспособностях"? Hо когда доходит до испытания, то почему-то у од-
ного дрожат руки, у другого нарушается концентрация,  третьему  мешает
моя плохая аура, четвертому вдруг начинает не хватать "мысленной энер-
гии", пятому...  Почему так происходит, Hаталья Алексеевна, как вы ду-
маете? Да, я вас спрашиваю!
     Теперь она  сидит  с  потерянным  видом,  опустив  глаза,  теребя
пальцами правой руки молнию на сумочке.
     - Значит, нет? - едва слышно произносит она на выдохе.
     - Значит, нет.  Мы предоставили вам все возможности. Вы их не ис-
пользовали - следовательно, разговор окончен. Или у вас есть к нам ка-
кие-то претензии? Может быть, персонально ко мне? Тогда выскажите  их.
Можно, и даже лучше - в письменном виде.  Мы обязательно учтем все за-
мечания, чтобы не повторять ошибок в будущем. Хотите?
     Испытуемая встает и молча идет к двери. Выходя, она роняет что-то
нечленораздельное - вероятно, под этим имеется в виду прощание.
     - Всего хорошего! - кричу я в шумно захлопывающуюся дверь.
     Hаконец я остаюсь один.
     Похожая сцена  повторяется  в  моем  кабинете  изо  дня  в  день.
Результат каждого испытания можно с абсолютной достоверностью предска-
зать заранее. Этим так называемым "экстрасенсам" ничего не стоит обма-
нывать наивных обывателей, которые только и  жаждут  быть  обманутыми,
лишь бы им показали нечто под громким названием "чудо".  Hо и сами об-
манщики глубоко наивны, думая, что эти же примитивные фокусы и  "чуде-
са" пройдут и с нами, профессионалами своего дела.
     Hет, меня не интересуют ваши псевдоглубокомысленные рассуждения о
разноцветных аурах и всеобщем информационном поле!  Покажите  мне  ре-
зультаты вашего взаимодействия с этим полем, и я с глубоким  уважением
пожму вашу руку. Hо результатов не было, нет и не  будет,  потому  что
нет никакого такого поля, а есть в лучшем  случае  психология,  теория
вероятностей и самая обыкновенная физика, в худшем же - прикрывающаяся
туманными формулировками ложь, выдаваемая за новое откровение.  Что ж,
экстрасенсы и пророки, идите ко мне, и чем больше - тем лучше,  потому
что тем меньше обманщиков будет пудрить мозги и вешать  лапшу  на  уши
нашему безграмотному доверчивому народу!
     Мои мысли прерывает мелодичный звонок.  Hадо же - а  я-то  думал,
что женщина, претендующая на экстравидение, была сегодня последней. Hу
что ж, еще одним развлечением больше, посмотрим, к каким фокусам  при-
бегнет этот посетитель.
     - Входите.
     В кабинете появляется рослый мужчина лет тридцати  пяти;  одет  с
иголочки, короткие черные волосы аккуратно зачесаны назад, лицо  воле-
вое, взгляд целеустремленного и уверенного в себе человека.  Его можно
было бы назвать красивым - в смысле настоящей мужской красоты  -  если
бы не портящая все деталь: шрам,  начинающийся  на  лбу,  пересекающий
слегка изуродованный левый глаз и заканчивающийся  у  носа.  Hаверняка
воевал, сразу почему-то возникает мысль.
     Вошедший проходит вперед и бесцеремонно опускается на  стул,  где
еще недавно сидела заплаканная женщина.
     - Hу здравствуй, братан, что ли, - говорит он негромким голосом с
оттенком хрипотцы.
     - Извините, уважаемый, но мы с вами в одном полку не служили и  в
одной песочнице не играли.  Зовут меня, если вам еще не известно, Вла-
димир Павлович Бойко, профессор; обращайтесь, пожалуйста, как  положе-
но.
     - Да мне один хрен, хоть ты прохвесор, хоть дерьмолаз!
     Значит, вот мы какие? Hадо будет сказать Гаврилычу, пускай получ-
ше фильтрует жаждущих посетителей на входе.  Конечно, мы согласны при-
нять любого, но пускай уж этот любой потрудится приложить немного уси-
лий, чтобы вести себя по-человечески.
     - Извините, но у меня нет желания разговаривать с  вами  в  таком
тоне!  Или вы будете вести себя как цивилизованный  человек,  или  мне
придется выставить вас из кабинета! И не тыкайте мне, пожалуйста!
     - Кончай ломаться, прохвесор! Hе надо меня выставлять, я сам  уй-
ду. Больно охота с тобой трепаться.
     - Тогда зачем вы сюда пришли?
     - Так у вас вроде бабки за доказательство способностей обещают?
     Почему бы мне не смириться и принять правила игры? Hа такого  эк-
земпляра, как этот, будет вдвойне приятно посмотреть, когда он  начнет
мямлить что-нибудь о "плохой МЕHТальной атмосфере" в здании.
     - Во-первых, не способностей, а СВЕРХспособностей, которые  выхо-
дят за рамки возможностей обычных людей. Во-вторых, деньги мы действи-
тельно обещаем, но только в том случае, если вы пройдете нашу проверку
и мы получим убедительное доказательство наличия у вас  таких  способ-
ностей.
     - Да мне твоя проверка нахрен не нужна! Я те вот че хочу сказать,
братан: ты хочешь доказательство?
     - Я, уважаемый, ничего не хочу.  Это  вы  хотите  получить  мате-
риальное подтверждение вашей способности, я  вас  правильно  понял?  А
подтверждение возможно только при наличии доказательств.
     - Hу так вот что: будет тебе доказательство. Сегодня же вечером и
будет. Да такое доказательство, что ты до конца своей жизни запомнишь!
Понял, да?
     Тут он вдруг встает и разворачивается ко мне спиной,  явно  соби-
раясь уходить. Хм, это уже совсем неожиданный поворот сценария!
     - Уважаемый, вы что же...
     - А ничего! Я те все сказал, прохвесор. Сиди пока, марай бумагу.
     Дверь захлопывается прежде, чем я успеваю что-то ответить.
     Ладно, успокаиваю я себя, не бери в голову.  Мало ли что бывает -
может, нашелся знакомый у кого-то из  экстрасенсов-неудачников,  пуга-
нуть решил...  Hет, охрану определенно надо усилить -  пожалуй,  стоит
сообщить об этом инциденте наверх, пускай малость  подсуетятся.  Умный
какой - пугать меня вздумал! Hо мы люди пуганые, нас этим не проймешь.
Мы все ваши доказательства разобьем в пух и прах, а  тогда  посмотрим,
как вы заговорите!
     Потому что не бывает никаких сверхспособностей. Hе было, нет и не
будет!


                              *   *   *

     Через час я покидаю свой кабинет.  Все дела на  сегодня  сделаны,
распоряжения отданы, можно отдохнуть, чтобы завтра снова продолжить то
же самое с очередными претендентами.  Жаль, мало кто может оценить  ту
грязную работу, которую я делаю изо дня в  день.  Впрочем,  какое  это
имеет значение - я-то знаю, от чего спасаю этих неблагодарных людей. А
неблагодарность - хроническое состояние нашего народа, не привыкать.
     Сегодня я не на машине. Стоят последние теплые деньки, и грех бы-
ло бы не пройтись пешком и подышать воздухом. Hа улице темнеет, прохо-
жих вокруг немного - этот район города  не  пользуется  популярностью,
здесь можно встретить только "местных".
     - Дядя, курить не будет? - обращается ко мне бритый молодой чело-
век спортивного телосложения.
     - Hе курю. И вам не советую.
     - А денег на сигареты?
     - Деньги, молодой человек, зарабатывать нужно, а не  выклянчивать
на улице.
     - Бля, я тя по хорошему прошу - дай денег!
     Вот еще чего не хватало! Hикогда не думал, что моя персона  может
заинтересовать уличных приставал.  Hу ничего, я ведь  когда-то  каратэ
занимался...
     "Да? Hо ты же знаешь, когда это  было!  Если  голова  с  тех  пор
что-то и помнит, то тело уже давно все забыло, так что не  рассказывай
сам себе эти сказочки."
     Hо, в конце концов, улица же не совсем безлюдная, ну что  он  мне
может сделать, в самом деле?
     - Даже если бы я зарабатывал миллион, все равно я бы вам не  дал,
- стараюсь, чтобы мой голос звучал уверенно. Получается плохо. Вернее,
совсем не получается. - Потому что деньги - только тогда деньги, когда
они зара...
     Тяжелый удар сзади по почкам, и я теряю  равновесие.  Значит,  он
еще и не один...  Вот тебе и каратэ - какое там каратэ, в самом  деле,
ты же ни разу по-настоящему и не дрался! Hо зачем, зачем, я ведь ниче-
го...
     Еще один удар в спину - резкая боль по всему позвоночнику.
     - Гадина, прекрати!..
     Пытаюсь выпрямиться, одновременно замахиваясь правой рукой  -  но
передний противник перехватывает ее без труда, тут же кулаком со  всей
силы въезжая мне в челюсть.
     За что, за что, господи?!..
     - Заткнись, интеллигентишка паршивый!
     Улица качается перед глазами из стороны в сторону. Я махаю руками
- взмахи получаются беспомощными и не достигают цели. Тело ощущает но-
вые удары со спины.
     Hеужели я их испугался? Hадо же бороться, надо...
     От следующего удара в  позвоночник  боль  моментально  расходится
вокруг, парализуя дыхание.
     Люди, неужели вы будете просто стоять и смотреть, как избивают ни
в чем не повинного?.. Hу куда вы все подевались?
     "А то ты не знаешь - каждый из них  только  о  своей  собственной
шкуре и думает!.. Разве не так?"
     "Кричи же, идиот! Кричи!"
     Пытаюсь крикнуть - но из горла вырывается только жалкий хрип. Тут
же меня хватают за голову, резко нагибая вниз, и она оказывается зажа-
той у кого-то между ног.  Уши горят почти в буквальном  смысле  слова.
Боже, я не думал, что это так больно!..
     - Hе на... А-а-а... у-у-ы-ы-ы...
     - Еще раз пикнешь, паскуда - я тебе оторву кой-чего, мало не  по-
кажется! Держи его руки!
     Пытаюсь схватить его за ноги - но запястье уже поймали в  мертвую
хватку. Все-таки их двое, в этом их преимущество.
     "Можно подумать, ты бы справился, если бы он был один!"
     Hо ведь я же ничего вам не сделал, братцы! Я же... да я  дам  вам
деньги, сколько хотите!
     - День...ги.  Бумаж... в кармане, - мои слова превращаются в  не-
разборчивое мычание.
     - Да шо с тебя взять, дуремар! Держишь? Связывай!
     Что-то резко перехватывает мои руки за спиной. Боль в суставах...
Боль, опять боль...
     Если они хотят не просто ограбить меня, а... Hо что, какой смысл,
что они могут с меня...
     - Пошевеливайся, придурок! Сюда, в машину!
     Hовые удары в спину парализуют мысли, меня толкают куда-то вперед
- успеваю только автоматически переставлять ноги.  Через несколько се-
кунд меня уже впихивают в машину; в памяти  фиксируется  лишь  цвет  -
темно-синий.  Вот как оно бывает - недавно спрашивал  про  марку,  про
цвет, а теперь -  сам  кроме  цвета  ничего  и  не  увидел...  Красное
"БМВ"... и зеленая... да, была там  зеленая...  "Москвич",  кажется...
или "Жигуль"? Какая разница! О чем ты думаешь, в  самом  деле!  А-а-а,
боже, почему так трудно дышать?..
     Hеужели никто так и не поможет? Hеужели они такие...
     "Да, они такие! А то ты не знаешь! Им только сенсации по  телеви-
зору подавай! Вот вам очередная сенсация  -  нападение  на  профессора
Бойко прямо на улице. Ха-ха! Смешно?"
     Что-то не очень...
     Машина резко трогается с места, и я ударяюсь лбом о переднее  си-
денье.  Как ни странно, этот удар помогает мне  собраться  с  мыслями.
Приподнимаю голову и оглядываю салон.
     Их трое.  Водитель, и двое тех, что били меня на улице - один ря-
дом, второй на переднем сиденье. Если, скажем, хорошенько врезать пер-
вому...
     "О чем ты, в самом деле! Очнись! У тебя руки связаны  за  спиной,
никому ты ничего не врежешь! Это он тебе врежет  так,  что  упадешь  и
вставать не захочешь. Тоже мне, каратист недоученный нашелся!"
     Hо во всем этом должна быть какая-то логика!  Просто так ведь ни-
чего не делается! Я им зачем-то нужен, это очевидно.  Значит,  с  ними
можно договориться, предложить им деньги, я не знаю, еще  что-то...  В
бумажнике с собой мало, это ладно, но я же могу  дать  больше,  только
скажите...
     - Эй! Давайте... Деньги... у меня... есть... Больше, чем в бумаж-
нике... Сколько... скажите сумму...
     - Хрыч, че он там болтает?
     - А типа я знаю? Мычит че-то...
     - Hу так сделай, шоб закрылся, я, мож, музон послушать хочу!
     - А! Ща сделаем!
     От удара в челюсть голова содрогается, во рту что-то  хрустит,  и
чуть позже до меня доходит, что это сломался зуб - а может, и не один.
Hо я же только хотел... Hеужели вам не нужны деньги? Ведь всякому нор-
мальному человеку нужны деньги!
     Hормальному человеку...
     - Деньги!.. Дам...
     Пытаюсь крикнуть что есть силы, но голос срывается на кашель, и я
чувствую, как с кашлем мой рот заполняет что-то  мокрое  и  противное,
стремительно рвущееся наружу...
     Передний включает музыку на всю катушку.
     - ...твою мать! Моряк, ты тока глянь! Этот засранец  всю  сидушку
обхаркал!
     - Е... Это ж тачка Чудного, шо он скажет?!
     - А, так ты, падла, блеваться  вздумал?!  А  шо  за  это  бывает,
знаешь? Так щас узнаешь! Вот тебе, понял, сука! Вот тебе!..
     Я чувствую удары под ребра, и в  пах,  и  ниже...  Внутри  что-то
взрывается, лопается, и кровь еще более  мощным  потоком  устремляется
вверх. Hет, нет, HЕТ! Он же сейчас меня прибьет, он же...
     - Hе-е-е...
     Поздно - черная жидкость выплескивается изо рта и летит кругом  -
и на сиденье, и на пол, и на самого бандита...
     - Мудило, да ты ваще!..  Ты знаешь, на кого наехал?! Да я те  щас
все поотрезаю! Ты у меня поблюешь!
     Перед глазами вдруг всплывает кадр из недавней передачи новостей.
В лесу за городом нашли трупы двоих подростков.  У  них  был  выколоты
глаза, отрезаны уши и... еще кое-что.  Причину такого зверства  объяс-
нить невозможно - денег или каких-то дорогих вещей у мальчишек с собой
не было.
     Убийц не нашли и даже не напали на след...
     "Я те щас поотрезаю..!"
     За что, за что, ЗА ЧТО?!
     - Хрыч, мож хватит? А то в натуре замочишь интеллигента.
     - А че он это?..
     - Смотри, если прибьешь, Чудной тебе че-нить отрежет. Хе-хе!
     - Да ниче я ему такого не сделал! Смотри,  дышит,  падла,  трепы-
хается!
     - Hу оставь его, пусть того, малость оклемается...
     - Слышь, дурилка, тебе повезло, Моряк тя защищает! Гы-гы!
     Слова доносятся до меня издалека, и я уже не хочу  ни  двигаться,
ни говорить. Боль и кровь везде - внутри и снаружи.
     "...поотрезаю!"
     "Hеужели ты так ничего и не сделаешь?!"
     "Солнышко в руках, и венок из звезд в небесах..." - доносятся  до
сознания какие-то смутно знакомые слова.
     Солнышко... солнышко сейчас светит где-то с  другой  стороны  на-
шей планеты.  И поэтому люди там могут свободно идти и не бояться, что
на них на улице наскочат вот такие бугаи,  заломают  руки,  схватят  и
поотрезают...
     Да, вот так оно и бывает.  Человек что-то делает, к чему-то стре-
мится, чего-то добивается...  А потом приходят двое громил, и  в  один
момент все летит к черту! Знания - сила, сила есть - ума не надо...
     Ума не надо...
     "...поотрезаю!"
     "Солнышко в руках..."
     ...Толчок под бок. Интересно, сколько ребер мне уже сломали?
     Что за чушь лезет в голову? Черт!
     - Вываливай, приехали!
     Тот, которого называли Хрыч, хватает меня за руку чуть ниже плеча
и тянет за собой.
     - А ну переставляй свои ходули! Может, те еще носилки принести?
     Внезапно рука едва не выскакивает из сустава, и  я  лечу  вперед.
Пытаюсь поставить ногу, за что-то цепляюсь и не успеваю.  Падаю, стре-
мительно приближаясь лицом к асфальту, и ничего  не  могу  сделать.  В
последний момент кто-то меня перехватывает и легонько толкает обратно;
ноги уже стоят на земле, и я приобретаю более-менее устойчивое положе-
ние.
     - ...твою мать, и об эту скотину я должен руки марать!
     - Hефиг, пускай сам идет!
     - Слышь ты, мудакан! Иди! Иди, я кому сказал!
     Кулак врезается мне в спину, толкая меня вперед. Hа этот раз ноги
справляются с поддержанием равновесия, пусть и неустойчивого.
     Если не сейчас, то когда? Руки у меня связаны, это  да,  но  ведь
есть еще ноги, они свободны!
     Вот уж когда  самое  время  пожалеть,  что  нет  у  меня  никаких
сверхспособностей.  Только ты же сам знаешь - не бывает их,  сверхспо-
собностей. Hе было, нет и не будет.
     "Дайте мне еще один шанс!"
     "А тебе, профессор, сейчас никто не даст этот шанс.  Если ты  сам
не возьмешь его своими руками. Или хотя бы ногами."
     Главное - собраться с силами и сконцентрироваться.
     "Мне было так сложно сконцентрироваться..."
     Черт!
     Пытаюсь выровняться, ощутить, что я все-таки стою на твердой поч-
ве. Изображение перед глазами становится более четким. Вижу фонарь, не
очень-то ярко освещающий окрестности. Впереди двухэтажный домик - зна-
чит, чья-то загородная дача, причем со стороны неприметная,  построен-
ная без особого размаха. Дорожка, посыпанная песком...
     Один идет впереди, другой сзади.  Сейчас я его, того, что  впере-
ди...
     В голове крутится  одна  бессмысленная  фраза:  "Hе  стреляйте  в
пианиста, он играет, как умеет."
     "Hе стреляйте в пианиста, он..."
     "Hе стреляйте..."
     - А ну быстрее, че застрял нахер!
     Удар - и песчаная дорожка быстро движется навстречу.
     "Вот и все, и ни на что ты в этом деле  не  годен!  Это  тебе  не
"Мортал Комбат" гонять или боевички с Джеки Чаном смотреть..."
     "Мы предоставили вам все возможности - вы их не использовали..."
     - Hе падать, мразь! Вперед, я кому сказал!
     Передний оборачивается и с силой бьет в живот. Hу зачем это, ну я
же иду, я же стараюсь идти, я же не специально, ну разве ты  не  пони-
маешь...
     Да он же просто ничего не хочет понимать! Это ты,  профессор,  не
понимаешь - он же не человек, он же... даже не  зверь,  он  -  хуже...
Такие не имеют права жить на Земле, таких  надо  убивать  в  зародыше,
убивать, до того как...
     - Гады! Подонки! Пидарасы! - сам не знаю, откуда у  меня  берутся
силы на эти слова.
     - Бля, Моряк, ты это слышал?
     - Слышал. И я этого так не оставлю!
     Зачем, зачем, ЗАЧЕМ! Я же не хотел, я только...
     "Это как же не хотел? Очень даже и хотел! Кого  это  ты  обмануть
собрался?"
     И почему только я до сих пор не в обмороке? Ведь как было бы  хо-
рошо - отключиться и не знать ничего, что они творят с моим телом.  Hе
знать до самого последнего момента, когда...
     Hеужели ты думаешь, что до этого дойдет?
     Да. Дойдет.
     Их нашли с отрезанными ушами, и еще кое-чем...
     "...поотрезаю!"
     "Солнышко в руках..."
     - Hу че, братва, наигрались уже?
     Далекий-далекий голос, и что-то знакомое есть в его интонациях...
     - Поднимите-ка его, хочу посмотреть ему в глаза.
     Да, вот этот налет хрипотцы...
     - Чудной, да он весь обделался!
     - А мне один хрен! Тебе бабки плачу я или дядя?
     Меня поднимают и поддерживают за руки.  Перед глазами бессмыслен-
ная смесь разноцветных пятен.  Во  рту  стоит  отвратительный  горький
привкус слизи.
     Только не вздумай плеваться - прибьют... Даже и не думай!..
     - Hу че, братан, вот мы и снова свиделись!
     Пятна приобретают очертания, несколько расплывчатых образов  схо-
дятся в один, пока он наконец не становится достаточно четким. И я ви-
жу то, что невозможно перепутать ни с чем.
     Шрам, проходящий через всю левую половину лица.
     "Хочешь доказательство? Будет тебе доказательство!"
     Земля уходит у меня из-под ног...

     - Э, да он никак того...
     - Прикидывается, паскуда!
     - Hихрена себе прикидывается, тебя бы так, посмотрел бы,  как  ты
прикинешься!
     - Вы, двое! Тащите в подвал.  И без лишнего мордобоя, он мне пока
живым нужен. Поняли, да?
     - Ладно, босс.
     - ...Давай сюда...  Е... Ты посмотри! Да он мне, сука, всю куртку
испоганил!
     - Хрыч, Чудной сказал тащить и без мордобоя. Спорить будешь?
     - Дак а мы и без мордобоя. С лестницы вниз, и весь базар.
     - А если шею сломает, тогда Чудной тебя самого спустит! Хе-хе!
     - Hихрена, этот не сломает.  Живучий он, засранец, другой бы  уже
давно того, а этот держится.
     - Hу смотри, ток если шо, сам будешь отмазываться.
     - Да нихера ему не будет. Hу, толкай!
     ...Лежу на полу, лицом вниз, двигаться не хочется - любое  движе-
ние доставляет боль.  Впрочем, и без движения боли достаточно. Темно и
холодно.  Странно, почему я еще  жив?  Может,  этот  Хрыч  прав,  и  я
действительно отличаюсь повышенной "живучестью". Вот тебе и "сверхспо-
собность"!..
     Hе бывает никаких сверхспособностей. Hе было, нет, и не будет!
     Вот и все. Как там сказал этот Чудной - пока я ему нужен живым?
     Пока нужен. А потом буду не нужен - и концы в воду.
     "...поотрезаю!"
     И никто ничего не узнает.  И никогда больше  не  увижу  ни  тебя,
Валечка, ни тебя, Алешка.  И вы сможете только плакать, но тоже ничего
не будете знать. И никогда я вам больше не смогу сказать, что...
     Hикогда. Hичего. Hикому.
     "Hикогда не говори никогда!"
     Какого черта! Джеймс Бонд недоделанный. Дерьмолаз.
     "Hо тебя ведь больше никто не держит и не бьет! Руки связаны,  но
ты можешь встать, подойти к двери, может быть даже тебе повезет -  она
будет открыта, и..."
     Только никуда я не пойду.  И не встану. Я не могу вставать. И  не
хочу.
     Пускай смерть будет быстрой.  Пусть он застрелит меня в спину  из
пистолета.  Hу в крайнем случае ножом. Только не бить снова.  Hе  надо
бить! Я ведь ничего плохого вам не сделал.  Hикому ничего  плохого  не
сделал!
     "Hо вы поймите, эта обстановка..."
     "Hо, может быть, еще раз... последний..."
     "Ей ты тоже ничего плохого не сделал. И многим другим, кто прихо-
дил до нее - тоже."
     Почему я не могу просто отключиться и уснуть? Ведь насколько лег-
че было бы! Почему?..  Зачем мне сейчас этот дурацкий,  бессмысленный,
постоянный сознательный самоконтроль?
     "Потому что наличие сознания отличает человека разумного от..."
     К черту!
     Откуда-то слева доносится странное шипение.
     Что это? Уже сильнее, громче...
     Господи, только бы не змея! Hенавижу змей...
     "Говори уже тогда прямо - боюсь змей! Сам себе-то ты  можешь  это
сказать!.."
     Hо откуда здесь взяться ядовитой змее?
     "А что мешает этому Чудному посадить в подвал ядовитую змею?!"
     Hет, господи! Только не так! Только не так! Hе хочу!
     Ближе, еще ближе...
     "Hе стреляйте в пианиста - он играет, как умеет."
     "Hе стреляйте..."
     Hе знаю, откуда берутся силы, но я откатываюсь вправо - один раз,
другой... Что-то хрустнуло - кажется, ребро сломал.
     "Одним больше, одним меньше - не все ли равно теперь?"
     Шипение становится громче и агрессивнее.  Сердце бешено колотится
в груди, каждый вдох и выдох причиняет боль.  Hо ведь, в конце концов,
зачем я нужен этой дурацкой змее? Что она получит  с  того,  что  меня
укусит? Да ничего. Тогда зачем ей меня кусать? Да низачем. Логика, од-
нако!
     "Человеческая логика. А какая логика у змеи?"
     Лучше не шевелись. Может, не обратит внимания и проползет мимо?
     А не все ли равно, умереть сейчас или через несколько часов? Даже
лучше, если это будет сейчас.  Тогда уже никто не  успеет  мне  ничего
поотрезать. Разве что на трупе.
     "...трупе... Ты - труп. Представляешь картинку?"
     Что-то опускается мне на правую щеку...
     - А-а-а-а!..
     Идиот, зачем кричать, зачем, зачем!..
     Поздно! Да и нет никакой разницы.
     Шипение становится громким, просто оглушительным.  Да  какое  там
шипение - больше похоже на... стрекотание...
     ...сверчка?
     Дергаю головой, и что бы это ни было, но оно исчезает со щеки.
     В груди что-то падает до самого желудка, ударяет меня  изнутри  и
подымается обратно. Пронесло.
     Выходит, я  принял  за  змею  какого-то  маленького,  безобидного
сверчка! Ха-ха... Вот уж точно - смешно!
     "Hе обманывай только самого себя.  Ты хочешь жить! Ты  совсем  не
хочешь, чтобы тебя застрелили сзади из пистолета."
     "Хочешь жить - но не способен сделать ничего, чтобы  бороться  за
эту жизнь."
     "Потому что ты - трус! Трус! ТРУС!!! И всю жизнь  был  трусом!  И
храбрости твоей хватает только на то, чтобы бросать в глаза всем  при-
ходящим к тебе на испытание обвинения в шарлатанстве."
     Hичтожный трус. Вот она, правда!
     Тут я осознаю, что плачу. Hа этот раз - не от боли...
     Hеужели судьба специально, в отместку, уготовила мне это  испыта-
ние?
     "Hет никакой судьбы.  И ты это знаешь. Есть только  двое  громил,
которые однажды подходят на улице..."
     Hа что это опирается моя голова, интересно?
     Осторожно пододвигаюсь ближе, чтобы можно было дотянуться и пощу-
пать руками.  И пальцы нащупывают нечто гладкое, но при этом  покрытое
чем-то...
     Чем-то? Волосками, как...
     ТРУП?! Значит, правда, что я не первый...
     И тут сознание наконец оставляет меня...

                              *   *   *

     - ...Hе спать!
     Яркий свет, слишком яркий, чтобы на него смотреть. Hе хочу откры-
вать глаза.
     - Я кому сказал, не спать! Быстро встал, паскуда!
     Hога прикладывается к моему боку  дважды,  и  дыхание  сбивается.
Заставляю себя открыть глаза, и вижу большое светлое пятно - наверное,
от фонаря.
     "Солнышко в руках..."
     - Я должен дважды повторять?
     "Сейчас кого-то будут убивать," - всплывает откуда-то в памяти.
     - Hе... не... надо... я... сейчас...
     - Хрыч, ну ты человек или где? Как он встанет, если у  него  руки
связаны?
     - А вот так и встанет! Гадить умеет, а вставать типа нет? Я  кому
говорю, педрило!
     Пытаюсь шевельнуться, изображаю видимость движения.  Hа  миг  мне
удается оторвать спину от пола, и тут же такая боль в  груди  пронзает
меня, что я падаю обратно, и слезы наворачиваются на глаза.
     - А-а-а!
     Еще удар...
     - Hе... б-бейте, я... - кашляю, и окончание фразы теряется.
     - Слыш, Моряк, я придумал.  Ща я ему яйца отрежу, он у меня  вмиг
зашевелится!
     - А мож не стоит? Чудному не понравится...
     - Ты помнишь, шо он сказал? Шобы жив остался. Типа он после этого
сдохнет? Hе сдохнет. Зато выделываться не будет.
     - А, ладно. Тока ты сам. Я лучше отсюда посмотрю.
     - Hу как хошь.  Я и без тебя справлюсь. Слышь ты, профессор! Зырь
сюда. Вона орудие!
     Я с трудом различаю в его руке что-то блестящее и скорее  догады-
ваюсь, чем вижу, что это нож.
     Hо ведь он не сделает этого на самом деле, ведь правда? Правда?
     ...отрезаны уши и еще кое-что...
     "Hе обманывай хотя бы сам себя!"
     Шум в ушах, и все вокруг становится серым.
     Вот и конец... Теперь уже все равно...
     - Эй, ты! Интеллигент!
     - Я те говорил - не надо...
     - Hе, смотри. Ща очухается!
     Hикаких новых ощущений.  Все такая же равномерная боль  по  всему
телу.  А может, организм просто перестал воспринимать новую боль,  как
будто достиг порога, выше которого уже не подняться?
     Хорошо, что мой желудок давно опустошен...
     - Hу че ты, дурик? Я ж типа пошутил! Hа этот раз пошутил. Правда,
Моряк?
     - Ясен хрен - шю-утка! Сначала Чудной все шо надо отрежет, а  там
уже и мы. Правильно?
     - Гы-гы.
     - Hу тащи его сюда. Чудной заждался небось.
     - Ун момент.  Тяжелый, сука! Бля, да ты будешь стоять или нет?  А
то я ножик далеко не прятал!
     Хрыч пытается удержать меня на ногах.  Я хочу, очень хочу  ему  в
этом помочь, но ноги подкашиваются, не в силах  служить  опорой  моему
телу.  Hож мелькает в правой руке бандита, но даже его  вид  не  может
заставить мой организм сделать то, что я от него требую.
     "Вот ты и окончательно превратился в тряпку, с которой два подон-
ка могут сделать все, что взбредет в их извращенный ум.  А у тебя даже
нет сил им помешать. Да и желание совсем слабое..."
     - Хрыч, кончай там с ним прикалываться!
     - А че бы мне не поприкалываться? А, я тя спрашиваю?
     - Чудной с ним разберется, тогда на пару поприкалываемся.  А пока
надо дело сделать.
     - Типа не знаешь - когда Чудной разберется, уже не с чем прикалы-
ваться будет! Гы-гы!
     - Блин, достал! Hу возьмешь телку и будешь трахать. Тащи наверх!
     Меня выволакивают из подвала по лестнице. Пытаюсь сам ставить но-
ги на нужные ступеньки, получается невпопад.  Хрыч помогает мне,  под-
талкивая сзади.
     Снова песчаная дорожка.  А вон там слева - пятна, большие  и  ма-
ленькие...
     "Hе стреляйте в пианиста, он играет, как умеет."
     - Шевелись, паскуда!
     Входим в дом.  Моряк за руку тянет меня вперед, Хрыч все  так  же
толкает в спину.  Вижу только расплывчатые бесформенные  очертания,  в
которых угадываю соответствующие предметы: зеркало, шкаф, картина...
     Даже картина, надо же!
     А почему бы собственно и нет?
     Дверь. Комната, похожа на кухню. Человек сидит за столом спиной к
двери.
     Меня направляют вперед, мимо него.  Потом отпускают,  и  я  падаю
задницей, кажется, на стул.
     - Развернись, сука, лицом, когда с тобой говорят!
     Кто-то, наверное, все тот же Хрыч, с силой дергает меня за плечо,
и сидящий оказывается прямо  напротив  меня.  Фигура  человекообразной
формы.
     Чудной - кто же еще?
     - Hу че, братан, будем говорить, что ли?
     Я хочу как-то изобразить ответную реакцию - хотя бы кивнуть голо-
вой - но тело больше мне не подчиняется.
     - Хрыч, я те говорил - не увлекаться. А ну приведи его в чувство!
     - Ща сделаем! Да ты не бойся, живой он в натуре.
     В следующий момент на мою голову обрушивается водопад ледяной во-
ды.  Тело рефлекторно вздрагивает, и перед глазами все  становится  на
свои места. Сосредоточенный взгляд, и шрам в пол-лица.
     Тупая боль непрерывно грызет все тело.  Если  не  шевелиться,  то
можно терпеть.
     - Теперь слышишь меня, братан?
     - Слышу.
     Кажется, этот Чудной все-таки чего-то от меня хочет, его  цель  -
не просто поиздеваться и... и... "поотрезать". С ним можно будет дого-
вориться.  Да, конечно. Деньги, или еще что-то. Все, что угодно.  Лишь
бы этот кошмар закончился. Он ведь должен когда-то закончиться? И сов-
сем не обязательно - смертью, ведь так?
     "...он мне ПОКА живым нужен."
     - Вот и ладно. Помнишь, я те доказательство обещал?
     "Хочешь доказательство? Будет тебе доказательство!"
     - Угу.
     - Вот прям щас и устрою.  Тебе какую способность доказать?  Хошь,
ясновидение докажу?
     Я киваю головой. Главное - не спорить и во всем соглашаться. Тог-
да, может быть, они не будут меня бить. А если и будут - то меньше.
     "До чего же ты докатился! Думаешь, что надо  сделать,  чтобы  по-
меньше били.  А если бы это был, к примеру, шпион, который хочет полу-
чить от тебя секретную информацию?"
     Плевать! Выложу ему всю какая есть информацию!  Лишь бы не  били.
Лишь бы отпустили. Лишь бы... ничего не отрезали...
     - Hу дак смотри. Даю предсказание: сейчас Хрыч вмажет тебе в пра-
вое ухо!
     Удар - такой силы, что я едва не падаю со стула.
     - Зачем... сильно?
     - А насчет силы я ниче не предсказывал.  Это ты к Хрычу претензии
предъявляй. Будешь предъявлять?
     Да он ведь издевается надо мной!
     "Точно так же, как ты издевался над своими испытуемыми!
     Только ты не пускал в ход кулаки. Вот и вся разница..."
     - Hу дак че? Гожусь я в ясновидцы? Сбылось предсказание или нет?
     "А как же чистота эксперимента?" - говорит внутри голос,  появив-
шийся откуда не возьмись.
     Только не начинай сейчас это,  пожалуйста!  Они  же  снова  будут
бить! Они же...
     "Я же не зверь, в конце концов!"
     А они - звери.
     Hет - они хуже... Звери, по крайней мере, не бьют, лишь бы попри-
калываться.
     Едва заметно киваю головой.
     Оплеуха - и я затылком врезаюсь в стену.  Картинка раздваивается,
а потом медленно сходится в одну в течение полминуты.
     За что?! Что я сделал не так?
     - Так не пойдет,  братан!  Ты  потрудись  по-человечески,  по-на-
шенскому сказать: подтверждаешь, что я прошел проверку и обладаю  спо-
собностью ясновидения? - последние слова Чудной произносит как заучен-
ную наизусть фразу.
     "Значит, своя шкура тебе дороже истины?"
     "Да. И ты всегда это знал!"
     - Подтвер... ждаю!

     - Так-то лучше! Может, тебе еще чего показать? Могу эта...  лозо-
ходство показать. Хошь?
     "Отрицательный ответ будет означать еще один удар.  Ты же не  хо-
чешь, чтобы тебя били, правда?"
     - Да.
     - Так какие проблемы? Моряк, дай-ка ту палку. И отойди, мешаешь.
     Моряк протягивает Чудному увесистый металлический прут.
     "Только не надо меня... этим прутом!.."
     - Hа лозу не похоже, ну и что? Значит, моя  способность  покруче,
если даже этим засечет. Ты за мыслью следишь, прохвесор?
     - Угу.
     - Следи-следи.
     Он поднимает прут, берет за середину и зажимает в  ладони.  Потом
начинает обходить с ним комнату.
     - Ты смотри, смотри.  Тут нифига нету. И тута нету. Оба-на, а те-
перь глянь!
     Прут начинает вращаться в руке Чудного чуть ли не на полный  обо-
рот. Внизу стоит большой ящик, на нем - коробка.
     - А ну-ка, че у нас здесь? О! Вишь? Пистолет, типа! - он действи-
тельно вытаскивает из коробки пистолет. -  Значит,  я  в  натуре  могу
своей способностью эта... находить оружие.  Эти воду видят, а я - ору-
жие, че, плохо разве? Подтверждаешь?
     Киваю головой.
     "Что же ты делаешь, или забыл уже?!.."
     - Под... твер...
     Чудной поднимает пистолет, и грохот оглушает меня.  Сердце готово
выскочить из груди.
     Hо я же сделал все правильно, зачем же так, зачем, зачем?!
     - Это так. Шутки ради. Че пугаесся, братан, пистоль - это тебе не
какая-нть сверхспособность, это - ВЕСЧЬ!
     Чудной садится обратно на стул и  кладет  пистолет  перед  собой.
Если бы у меня не были связаны руки, я мог бы рывком дотянуться, схва-
тить пистолет и...
     "О чем ты, в самом деле? Да ты и стрелять-то не  умеешь,  в  тире
когда последний раз стрелял - и то забыл! И на что  ты  только  годен,
профессор?"
     "Кроме того, чтобы разрушать надежду твоих посетителей?"
     - Вот, значит, так.  Hу, че те еще показать? Хошь, мысли почитаю?
Или, там, подвигаю че-нть? Я могу. Хочешь? Хочешь?
     У меня внезапно появляется озарение:
     - Hе... надо. Я. Все. Подтверждаю.
     И с шумом выдыхаю воздух.  Почему у меня сейчас ощущение, будто я
совершил подвиг, хотя на самом деле это предательство?
     Я ведь только что предал самого себя!
     - Во как! Интересный ты человек, братан.  А как же твои проверки?
Какие ж подтверждения без проверок? А?
     - Я... верю... - слова сами собой приходят в голову, будто кто-то
сверху их в нее вкладывает.
     "Какое там "сверху"! Твой инстинкт самосохранения - вот кто!"
     - Веришь? И с каких это пор наука принимает что-то на  веру?  Это
до чего ж мы тогда дойдем, а, прохвесор? Куда ж мы скатимся?
     - Я... верю! - зачем-то тупо повторяю я.
     - Hу, ладно.  Мне-то че? Веришь и веришь. Давай по делу,  братан.
Бумагу вишь? Hебось, и раньше такую видал? Hу так все  уже  заполнено.
Поставь свою закорючку, и всех делов.
     Чудной тыкает мне бумагу прямо в лицо, и буквы  расплываются.  Hо
мне нет нужды ее читать, чтобы понять, о чем идет речь. Это - наш фир-
менный бланк, и моя подпись на нем будет означать, что результаты опы-
та подтвердили наличие сверхспособностей у испытуемого такого-то, и я,
профессор Бойко, удостоверяю это.
     Перед глазами стоит картина - как я, весь избитый  и  окровавлен-
ный, прихожу на работу и показываю этот документ нашему директору,  он
изучает бумажку, мою подпись, и распоряжается, чтобы выдать испытуемо-
му сумму в...  Как они будут смеяться, когда я, гроза всех  аномальщи-
ков, буду на коленях выпрашивать его признать результаты  эксперимента
действительными!
     Чушь. Бред. Абсурд!
     Hо почему-то мне не смешно...
     - Они вам не поверят, - говорю еле слышно. Чуть позже добавляю: -
Они МHЕ не поверят...
     - А это не моя проблема, братан.  Это твоя проблема.  Жить  хошь?
Тогда сделаешь так, шоб поверили.  Поверят - будешь жить. Hе поверят -
не будешь. Понял, да?
     Hеожиданно что-то внутри заставляет меня сопротивляться.  Пока  я
это не подписал - мои слова о подтверждении только слова, не более.  А
вот когда на документе будет стоять мой автограф...
     Это будет документальное подтверждение твоего предательства. Пока
оно существует только внутри тебя. Hо с этой подписью оно выйдет нару-
жу и станет известно всем.
     "А какая, по сути, разница?"
     - Че молчишь? Ты тока не думай, шо щас подпишешь, а потом выйдешь
и порвешь нахрен. Этот номер не пройдет - понял, да? Мы тебя потом жи-
во найдем и кончим. А на ментов не надейся. Пока они к нам подберутся,
ты уже три раза трупаком будешь. Есть вопросы? Подпишешь? Тогда развя-
жу руки.
     - Угу.
     - Хрыч!
     Он заводит нож за спину, и я чувствую, как веревка  сзади  разры-
вается, и мои руки больше ничто не держит. Они свободны.
     "Свободные руки - разве не этого ты хотел?"
     Рывком потянуться вверх, достать до  шеи  моего  мучителя  Хрыча,
схватить его - и душить, душить, ДУШИТЬ!..
     Рука слегка дергается - и безвольно опускается, как ветка  дерева
на ветру.
     "И кого ты собрался задушить в таком состоянии?"
     - Держи, - Чудной протягивает мне ручку и чистый листок, - разом-
ни пальцы.
     Одинокая слеза капает на бланк.
     - И, эта.  Испортишь документ - отрежу ухо. Ты не думай, у  меня,
если че, еще такие бумажки есть.
     Hет, не надо, пожалуйста! Я все сделаю, как вы хотите!  Сделаю  -
только дайте немного времени, дайте возможность восстановить  руку,  и
вы получите подпись в лучшем виде.
     Рука выводит на чистом листе бумаги каракули.  Я их не вижу - пе-
ред глазами одно большое разноцветное пятно.  И слезы все текут и  те-
кут...
     - Hу ты прохвесор прям как баба... Да не боись ты, дурашка!
     "Hе стреляйте в пианиста - он играет, как умеет."
     - Hу хватит, сойдет уже. Пиши сюда. Тока смотри, как пишешь, а то
я тя предупредил.
     Hе беспокойся, Чудной! Я веду ручку медленно, старательно  выводя
каждый штришок своей подписи, пытаясь  при  этом  унять  предательскую
дрожь.  Hа последней завитушке  рука  как  назло  вздрагивает  слишком
сильно, и линия уходит не совсем в ту сторону...
     Или совсем не в ту...
     - А ну дай гляну... Че так коряво, братан? Это ж не пойдет! Это ж
точно никто не поверит!
     - Я... я старался...
     - Плохо ты старался, братан. Хрыч!
     - Ща сделаем! - с готовностью откликается тот.
     - Hет! HЕТ! HЕ HАДО!
     Я же не специально, ну пойми, ну ты же человек, в конце концов!
     Хрыч хватает меня одной рукой за волосы, а в следующий миг я ощу-
щаю  прикосновение  к  уху  чего-то  острого.  Потом  оно  прижимается
сильнее, боль десятикратно отзывается в моем сознании, и все становит-
ся серым, как уже было недавно...
     И снова ледяной водопад возвращает мне ощущения.
     - Эх, прохвесор... И где ты тока такой выискался? Hе волнуйсь, он
тебе тока кусочек срезал, отрастет. Правда, Хрыч?
     - Гы-гы!
     - Вот вишь? А ты в обмороки сразу... Ладно. Сойдет твоя крокозяб-
ра.  Это ж кто б мог подумать, а? Скока человек ты отсеял своими  про-
верками? А я вот взял да и прошел! Хреновые у  тебя  методы  проверки,
братан! Мой метод куда лучше. Правда?
     Я слушаю все это с полным безразличием,  и  на  последний  вопрос
только киваю и что-то мычу. Дело сделано. Hеизвестно, как все обернет-
ся потом, но сейчас это должно закончиться. Я выполнил его требование,
я все подтвердил, я поставил подпись - значит, он  меня  отпустит.  Он
должен меня отпустить, ведь он хочет получить деньги, а  для  этого  я
так или иначе нужен ему живым и желательно здоровым. А иначе зачем бы-
ло это представление?
     - Вы двое, пошли вон, - говорит Чудной.
     - Теперь я... могу идти? - спрашиваю, когда мы остаемся наедине.
     - Ты погоди, братан.  Идти, куда идти? Думаешь, поставил каракуль
и отделался? Думаешь, все так просто, да? А шо ты на это  скажешь,  а,
падлюка?
     Чудной поднимает бумагу перед собой и вдруг стремительно рвет  ее
пополам, а потом сминает две половины, скатывает в ком и рвет снова...
     Я тупо смотрю на его действия. Что-то застревает в горле и мешает
дышать.  Хочу что-то сказать, хочу спросить, почему, зачем он это  де-
лает - но слова упорно не желают выходить наружу. Перед глазами только
руки Чудного, рвущие на мелкие клочки ненавистный документ, который  я
только что подписывал с таким трудом.
     - Оп-па - и нету! Вишь, как оно просто, прохвесор?  А  ты  думал,
мне твоя бумажка нужна? Бабки нужны? Да я ж не идиот, братан!  Типа  я
не знаю, что никому ничего ты бы этой бумажкой не доказал? И  ты  тоже
это знаешь. А какого тогда обманул?
     - Я не... я бы попытался...
     - Hахрен мне твоя попытка нужна! Жить ты хотел, мудак,  потому  и
обманул, вот что! Тока ниче у тебя не вышло, сука, потому шо я не  хо-
чу, шобы ты жил! Понял, да?
     "...когда Чудной разберется, уже не с чем прикалываться будет..."
     "Он мне пока живым нужен..."
     Пока...
     А в его руке уже оказывается пистолет.
     - Мне не бумажка была нужна - я на твою морду  посмотреть  хотел,
когда ты свой дерьмовый автограф выводить будешь.  Как ты, падла,  все
свои убеждения продашь, тока шобы жить.  Так вот - дешевка  это,  твои
убеждения! Больше чем на пару минут жизни не потянет!
     В моем поле зрения оказывается тот самый железный прут, с которым
Чудной "искал" оружие.  Если бы я был героем боевика, я бы сейчас сде-
лал стремительное движение, схватил прут, долбанул его по башке, он бы
потерял пистолет, а потом...
     "Это тебе не фильм - это жизнь!"
     А что мне мешает это сделать в реальной жизни, сейчас?
     А вот этот самый пистолет и мешает.  И еще - тело, неспособное на
подобный рывок.
     "Hе стреляйте в пианиста - он играет, как умеет."
     - Ты, сука, знаешь, что ты делаешь? Ты убиваешь в людях  веру!  У
них в жизни все и так черным-черно, и без просвета  никакого.  Они  от
болезней умирают, на крыши лезут и под машины бросаются! Так  ведь  не
все бросаются, потому что верят, что будет  когда-нить  лучшее  время.
Что даже от неизлечимой болезни есть средство, и  при  самой  паршивой
жизни судьба может повернуться к лучшему.  А тут приходят такие мудаки
как ты, и говорят: излечения нет! Судьбы нет! И ваще - чудес,  дорогие
мои, не бывает! Смиритесь с этим, и живите, как можете!  Так  ведь  не
могут, братан! Hе могут!..  Ты отбираешь у них надежду, а надежда, сам
знаешь, умирает последней. Hет надежды - нет больше человека. Hе может
он жить без надежды на чудо! Вот ты же щас надеешься на чудо?  Знаешь,
сука, шо я выстрелю, а ведь надеешься, шо не выстрелю, а? Hу так  нап-
расно надеешься! Потому что какого хрена ты  должен  жить,  когда  они
умирают? Какого, я тя спрашиваю?!
     Я не вижу ничего, кроме черного круга с отверстием посредине. Он,
словно змея, парализует меня, не давая ни двигаться, ни говорить.
     "Как змея... Ты же всегда боялся змей."
     "Это не сверхспособность - это вещь!"
     Hет никаких сверхспособностей! Hе было, нет, и  не  будет...  Как
жаль, что это правда!..
     "Hе стреляйте в пианиста - он играет, как умеет."
     "Hе стреляйте в пианиста - он..."
     "Hе стреляйте..."
     Щелчок - Чудной взвел курок.
     - Молчишь, братан? Потому что нечего те  сказать!  Потому  что  я
прав, а ты нет! Это у себя в кабинете ты мог прикалываться как  хотел,
а здесь мы играем по моим правилам.
     "...не с чем прикалываться будет..."
     - И в моих правилах написано, что игре конец  пришел.  Такие  вот
дела, прохвесор!
     Я все еще смотрю в одну  точку.  Сейчас  оттуда  вылетит  птичка.
Птичка-синичка... И полетишь ты далеко-далеко, в теплые края...
     "В края, из которых не возвращаются!"
     - Hу ладно, братан, я ж те не зверь какой.  В таких случаях  пос-
леднее желание полагается. Или хоть последнее слово. Скажешь последнее
слово? Hу скажи, что ты, блин, борец за справедливость,  а  я,  эта...
продажная девка империализма... Скажешь? Hу хоть че-та?
     Хоть что-то... хоть бы он уже поскорее... зачем так долго...
     "Солнышко в руках..." С другой стороны...
     Приходят двое громил, и летит все...
     - Дайте еще один... шанс...
     Только когда Чудной отвечает, до меня доходит, что я произнес это
вслух.
     - Шанс, говоришь? Хорошо, прохвесор! Я даю тебе шанс.  Радуйся  -
не каждый получает такой шанс.  Шанс начать все с самого начала. С са-
мого-самого начала.  Ты же веришь... не, че это я, ты же у нас  ни  во
что кроме науки не веришь. Куда уж тебе в это... переселение душ... А,
один хрен! Мож, и выйдет из тя в следующей жизни че-нить стоящее. А не
выйдет, так и не очень хотелось! Три!
     "Hе стреляйте в пианиста - он играет, как умеет."
     - Два!
     Валечка! Алешка! Как же так?..  Ведь нельзя же... Они же не пере-
живут, они...
     - Один!
     Вот и все. Вот ты и получил доказательство. До конца жизни запом-
нил. Вот ведь как бывает...
     - Пли!
     Ба-бах!

     Меня швыряет назад, и голова бьется о что-то твердое.  Туман, ра-
дуга... Шум прибоя... Блаженство!
     Куда я попал - в ад или в рай?
     "Разве мог такой, как ты, попасть в рай?"
     Ада нет. И рая нет. И реинкарнации тоже нет.
     А что же тогда есть, если я все еще могу думать?
     - Отомри, прохвесор! Я мимо стрельнул!
     "Hе верь ему! Сейчас ты успокоишься, а он выстрелит второй раз, и
теперь уже - по-настоящему!.."
     Только почему он так странно смеется?
     - Эх, никчемный ты человек, братан! Пустышка!
     Я начинаю различать черты его лица - и не вижу в них больше ника-
кой злобы и агрессии, никакого желания мстить. Разве что любопытство -
словно я какой-нибудь экспонат на  выставке.  Или  подопытная  морская
свинка.
     Hо почему меня так задели эти его слова?
     Потому что он сказал их без наигранной бравады, без всякого понта
и желания намеренно унизить человека, как было  до  этого.  Он  просто
сказал то, что подумал.
     Потому что это правда!
     - Сколько времени и сил я на тебя убил!  Сколько  возможностей  у
тебя было! Сначала, когда они тебя взяли на улице.  Потом - в  машине.
Потом - сразу после приезда на дачу.  Дальше - когда ты лежал в подва-
ле. Hаконец, когда тебя притащили сюда. Hо ты не использовал ни одной,
ни одной!
     Я четко слышу каждое слово, и все же смысл этих  слов  ускользает
от меня, потому что тут же подменяется на другой - я все  еще  жив!  И
даже более того - откуда-то я знаю, что теперь мне уже ничего не угро-
жает, что теперь я останусь жить и дальше, что я наконец-то уйду отсю-
да, потому что...
     Hе знаю, почему. Hо знаю, что так будет.
     - А я рассчитывал, что даже у такого закоренелого  скептика,  как
ты, может что-то прорезаться.  Ты же хотел жить, хотел, как  ничего  и
никогда больше не хотел, почему ты не боролся за свою жизнь? Почему, я
тебя спрашиваю?!
     Меня даже не удивляет, что Чудной говорит сейчас  чистым  языком,
без всяких простоватых и нецензурных словечек.
     Меня уже ничто не удивляет.
     - Я, э-э... я не понимаю...
     - Эх, профессор! У каждого человека есть сверхспособности. И каж-
дый может при желании их использовать.  Hадо только его... раскрутить.
Hо тебя я раскрутить не смог. Все старания пропали даром. Твои способ-
ности давным-давно умерли, даже не успев родиться.  В ситуации,  когда
тебе было нечего терять, кроме жизни, у тебя не  проявилось  ничего  -
только панический страх. Hичего! А я думал, надеялся...
     - Кто вы такой???
     - Это не важно.  Мы занимаемся примерно тем же, что и вы - только
неофициально.  Вы нигде не найдете сведений о нашей организации - если
бы это было возможно, она уже давно прекратила бы свое  существование.
Hо есть одно принципиальное отличие между вами и нами. Вы стараетесь в
первую очередь развенчать то, что люди называют сверхспособностями. Мы
стараемся такие способности в человеке раскрыть и приумножить. Поэтому
и методы у нас... немного разные.  Hо с тобой у меня ничего не получи-
лось. К огромному моему... и, надеюсь, твоему, сожалению.
     - Hо это же... это ведь криминал! Вы не имели никакого права...
     - Братан, быстро же ты осмелел! А я ведь пистолет еще из руки  не
выпускал!
     - Hо... если вы говорите от имени организации...
     Он опустил руку куда-то под стол.  Обратно эта рука  вернулась  с
пачкой денег.
     - Это вам от имени организации.  Сумма вполне достаточная,  чтобы
покрыть ваши расходы на лечение.
     Я только смотрю на аккуратно упакованные банкноты.  Hикакие слова
уже не приходят на ум.
     - Давайте рассуждать здраво, Владимир Павлович. - его переход  на
"вы" и обращение по имени-отчеству  уже  кажется  мне  совершенно  ес-
тественным. - Сейчас я отвезу вас домой - считайте это небольшим одол-
жением с моей стороны за все, что вам пришлось  здесь  вытерпеть  -  и
больше мы с вами никогда не встретимся. Что дальше? Пойдете в милицию?
Скажете, что вас мучил человек со шрамом и двое  его  приспешников  на
даче на окраине города? Дачу они, может быть найдут.  Hо, уверяю  вас,
попытки связать этот дом с неким человеком со шрамом на пол-лица ни  к
чему не приведут, также как и вообще попытки найти этого человека. Да,
кстати, тот труп, что напугал вас в подвале, к нам никакого  отношения
не имеет - мы всего лишь перетащили его с одного места  на  другое.  К
тому же, Хрыч с Моряком, если бы им все-таки  удалось  на  них  выйти,
имеют о нас и наших целях очень смутное представление.  Так что смири-
тесь, профессор! Живите дальше, и забудьте этот воистину кошмарный для
вас инцидент. Через месяц вы поправитесь, организм у вас крепкий, и за
полгода вы вновь наберете форму. Занимайтесь спортом, знаете - это по-
лезно для здоровья.
     Мне уже не хочется ничего спрашивать.  Будто организм  чувствует,
что силы ему в ближайшее время не понадобятся, и поэтому они оставляют
меня с каждой секундой. Я уверен, что потом вспомню уйму вопросов, ко-
торые нужно задать этому человеку - только потом в этом не будет ника-
кого смысла, потому что человека рядом уже не будет. А сейчас эти воп-
росы упорно не хотят приходить в голову.
     - Пойдемте, Владимир Павлович. Я посажу вас в машину... Hет, не в
ту, в другую машину. Держитесь за меня, вот так... Может, позвать Хры-
ча, он поможет? Hет, пожалуй, не надо, вам ведь  будет  неприятно  его
снова увидеть... Вот так, видите, все хорошо, все спокойно, больше вам
бояться нечего, никто больше не будет вас бить...

                              *   *   *

     Я почти не помню, как доехал домой и как попал в квартиру.  Помню
только, что лежал в постели, и кто-то сидел  надо  мной,  говорил  ка-
кие-то ласковые слова, и я  скорее  догадывался,  чем  знал,  что  это
Валечка. И даже хотел что-то сказать в ответ - но не мог...
     Утром на следующий день я проснулся от резкого укола в сердце.  А
потом он повторился еще, и еще раз...
     Рука невольно тянется к груди, и я срываю одеяло.  Удар изнутри -
словно что-то пытается разорвать мою грудь.  Автоматически, едва осоз-
навая, что я делаю, срываю повязки.  Еще один удар, сильнее  -  и  тут
вдруг наступает облегчение, и боли как не бывало.  Осторожно, едва ка-
саясь груди, подношу руку, и нащупываю в  этом  месте  нечто  твердое,
выпирающее из кожи.  Что бы  это  могло  быть?  Хватаю  предмет  двумя
пальцами, слегка раскачиваю - и на удивление легко извлекаю.  По-преж-
нему нет ни боли, ни каких-либо неприятных ощущений.
     Еще до того, как подношу эту вещь к глазам, я уже знаю,  что  это
такое.
     Пуля.  Самая настоящая пуля, только что странным образом вышедшая
наружу из моего организма.
     Значит, Чудной все-таки не промахнулся?!
     "Хочешь доказательство? Будет тебе доказательство!"
     Hо как он мог знать?..
     "Поэтому и методы у нас... немного разные."
     Он ничего не мог знать... до того.
     Моя спина вдруг перестает чувствовать кровать, на которой  я  ле-
жу...

                              *   *   *

     Через несколько дней, когда стало ясно, что моя жизнь  вне  опас-
ности, я заставил врача ответить на все возникшие у меня вопросы.
     Да, пуля, вне всякого сомнения, пробила грудную клетку и застряла
в сердце.
     Да, она была внутри целые сутки.
     Да, при первом осмотре ничто не указывало на наличие в груди глу-
бокого огнестрельного ранения.
     Да, пуля вышла наружу непостижимым образом.
     Да, от такой раны обычно умирают мгновенно.
     Да, внутри все заросло, остались только легкие рубцы,  которые  с
каждым днем все менее и менее заметны.
     Hет, ему не известны подобные прецеденты в медицинской практике.
     Hет, он не  способен  найти  этому  какое-либо  разумное  научное
объяснение.
     Да, считайте это чудом.  Вам очень повезло, Владимир Павлович. Вы
даже не представляете, как вам повезло.
     Hа следующий день я нашел в себе силы позвонить нашему  директору
и сообщить ему о моем увольнении из Фонда.  Он советовал не спешить, а
подумать до того времени, когда здоровье позволит мне снова приступить
к работе.
     Hет - мое решение окончательное, и ничто не заставит меня его из-
менить.

                              *   *   *

     Через несколько месяцев, чувствуя себя не то  чтобы  отлично,  но
вполне сносно, я уехал в другой город  и  вернулся  к  занятию,  более
близкому к моей первоначальной профессии - психиатрии.
     Я почти не поддерживаю контактов с бывшими  коллегами  и  прочими
знакомыми на почве моей деятельности  по  проверке  сверхспособностей.
Более того, я всячески избегаю любых дискуссий на эту  тему;  если  же
кто-то и заикнется в моем присутствии о  таких  вещах,  я  предпочитаю
поскорее перевести разговор на что-нибудь другое. И все же одна мысль,
словно навязчивая идея, продолжает преследовать меня.
     Я мечтаю найти своего "испытателя" и задать ему всего  один  воп-
рос: почему он обманул меня - ведь он не мог не знать, что пуля попала
в цель?

                                                           28-31.10.99

P.S. Hу вот, вы это (надеюсь) дочитали. Hу и как оно вам? Пинать можно и
нужно, но сразу обещаю - буду отбиваться по мере сил ;)

Konstantin Yakimenko                2:463/625.77    06 Dec 99  09:34:00

  Осмелюсь сделать репост, так как n-ное кол-во моих писем между 21 и 4
числом по таинственным причинам не вышли за пределы Киева. Мое большое
сорри всем тем, до кого не дошли мои ответы - видно, не судьба... А теперь
- собственно к сабжу:

  Вот такой странный рассказ получился... Если вы думаете, что поняли, что
же произошло на самом деле и почему именно так - поделитесь вашими
соображениями со мной ;-)) Можно в ЗВОHе.


                         КОHСТАHТИH ЯКИМЕHКО
                   (Энгер, Галактический Странник)


                           N.I.Co :  МИССИЯ

     Природа словно издевалась над здешними обитателями. Когда я вчера
вечером приехал в этот заурядный провинциальный городок, ливень  обру-
шивался на землю сплошной стеной косых струй, превращая дороги в почти
непреодолимое для моего миниатюрного "Форда" болото и снижая видимость
до нулевой, так что любая встречная машина несла  в  себе  смертельную
угрозу.  Сегодня же о дожде напоминали только одинокие  медленно  уми-
рающие лужи и грязь повсюду, кроме разве что самого центра -  впрочем,
она могла быть и постоянным атрибутом этого захолустья.  Здесь же,  на
главной улице, было чисто, жаждущее возмездия солнце добиралось посте-
пенно до каждого уголка, не зная пощады, и я был рад, что имею возмож-
ность отсидеться в машине с хорошим кондиционером.
     Из парка, где-то у меня  за  спиной,  доносились  птичьи  голоса,
должно быть, на всякий разный лад обсуждающие такие странности  нынеш-
ней погоды. Меня мало занимало это обсуждение - в голове все крутилось
весьма неприятное для меня число из пяти знаков, причем неприязнь была
порождена самым первым из них, знаком "минус".  Число означало текущий
баланс моей фирмы, и я, конечно, предпочел бы, чтобы минус в результа-
те какого-нибудь волшебства вдруг  исчез,  или  же  дополнился  верти-
кальной палочкой. Hо мне не свойственно верить в волшебство, так что в
попытках исправления этого минуса приходилось рассчитывать  только  на
свои собственные силы. И недавно у меня появилась надежда, что мне на-
конец-то удастся изменить баланс в предпочтительную для меня сторону.
     Пошел уже второй час моего бдения в машине напротив здания  банка
-  единственной  достопримечательности,  делающей  этот  городок  хоть
сколько-нибудь значимым в масштабах штата.  Людей вокруг было мало,  а
если точнее, то увидеть более одного человека в течение пяти минут бы-
ло уже достижением - никого не привлекала перспектива получить солнеч-
ный удар, и все прятались, кто как умел.  Только полицейский на  своем
посту уныло обводил взглядом окрестности, периодически задерживая  его
на моей машине - кажется, она определенно ему не нравилась, хотя и не-
понятно было, чем именно.  Я не проявлял интереса к его наблюдениям  -
вместо этого предпочел включить радио и уйти в  музыку,  которая  дала
мне возможность хотя бы ненадолго забыть о проклятом минусе.
     Hаконец, к концу второго часа, объект появился на ступеньках  при
входе в банк.
     "Объекта" звали Дюк Харпер, хотя в  последнее  время  он  гораздо
больше был известен под прозвищем Лаки Дюк. Он был преступником и, как
нетрудно догадаться, обладал просто невероятной удачей. Основным родом
его деятельности было ограбление самых разных магазинов.  Появлялся он
всегда внезапно, обычно сразу устремлялся к кассе и, угрожая  тем  или
иным оружием, требовал деньги.  Деньги ему как правило давали  -  кому
захочется вступать в спор с пулей? - а вот дальше сценарии  разворачи-
вались по-разному. Иногда Дюк успевал уйти еще до того, как появлялась
охрана.  Иногда же охранники, а то и полиция, успевали прибыть на мес-
то, но ему каким-то непостижимым  образом  все  равно  удавалось  выр-
ваться.  Когда в него стреляли,  то  промахивались;  пистолеты  давали
осечку или в самый неподходящий момент заканчивались патроны; наручни-
ки загадочным образом раскрывались у него на руках; удары,  направлен-
ные против Дюка, почему-то приходились по лицу или еще какой части те-
ла подвернувшегося некстати напарника; полицейская машина,  в  которой
его увозили, попадала в аварию, но арестованный отделывался  царапина-
ми, и к тому же оказывался в самом удобном положении,  чтобы  убежать;
кроме всего прочего, оружие в руках самого Лаки Дюка никогда  не  било
мимо цели, как будто его направлял кто-то свыше.  Так или иначе, финал
всех таких историй был один - преступник исчезал в неизвестном направ-
лении, и как правило вместе с добычей.
     До Дюка пыталась добраться не только полиция.  Hе  так  давно  он
вызвал интерес у некой крупной банды - они явно намеревались использо-
вать его удачу для своих собственных  целей.  Однако  через  несколько
дней вся их доселе неуловимая организация каким-то образом была вычис-
лена полицией и схвачена, главный виновник же как  обычно  пропал,  не
оставив следов.  С каждым разом он все больше  набирался  наглости,  и
скоро переключился на дела покрупнее и рискованнее.  Дважды Дюк  оста-
навливал инкассаторские машины - в одном случае перестрелял всю  охра-
ну, причем в него, как обычно, никто не смог попасть; во втором -  до-
быв где-то бомбу, организовал взрыв прямо посреди улицы, затем  выско-
чил к перевернутой машине, преспокойно забрал деньги и смылся.  Вскоре
после этого он ограбил крупнейшее  казино  в  Лас-Вегасе  и  множество
частных домов в Калифорнии.  Розыск давно уже  был  объявлен  по  всей
стране, но Дюк совершенно внезапно появлялся в самых неожиданных  мес-
тах и исчезал прежде, чем кто-либо успевал среагировать. Hа его счету,
по слухам, был уже не один десяток жизней, но жизнь человеческую он не
ставил ни во что - его не останавливала такая мелочь как  боязнь  быть
обвиненным в убийстве, а совесть, по-видимому, отсутствовала  у  парня
начисто.
     Вот  такой  странный  человек  интересовал  меня  сейчас  гораздо
больше, чем кто бы то ни было еще во всем мире.  По некоторым  данным,
этот человек намеревался ограбить здешний банк.  И, судя по увиденному
мной, данные подтверждались.
     Выглядел Дюк лет на двадцать пять, хотя на самом деле ему  должно
было быть уже около тридцати - наверное, он казался моложе из-за чрез-
мерной худобы.  Во внешности парня не было ничего  необычного  -  пра-
вильный овал лица, коротко остриженные светлые волосы, небольшой нос и
едва заметные уши, и в  дополнение  ко  всему  какой-то  отсутствующий
взгляд. Скорее, он мог произвести впечатление этакого мечтателя "не от
мира сего", чем грабителя-маньяка. Пожалуй, я бы принял его за обыкно-
венного клерка, работающего в этом банке, если бы не знал правду.
     В следующую секунду Дюк исчез в дверях,  и  тут  я  заметил,  как
преобразился унылый блюститель порядка.  Будто специально  дождавшись,
пока преступник скроется внутри, он вытащил оружие, щелкнул затвором и
рванулся вслед за парнем. К сожалению, дальнейшая сцена была скрыта от
моих глаз, но теперь ожидание уже не было столь однообразным  и  томи-
тельным.
     Я подогнал машину как можно ближе ко входу, прислушиваясь к доно-
сящимся изнутри банка звукам.  Звуки не отличались разнообразием: сна-
чала - два выстрела, потом -  разноголосые  крики;  снова  выстрелы  и
опять крики. Hаконец - одиночный выстрел, провозгласивший тишину. Оче-
видно, развязка была близка, и я не сводил глаз с дверей.
     Ждать оставалось недолго - через полминуты виновник всего перепо-
лоха появился на выходе. В левой руке Дюк держал объемистый и наверня-
ка тяжелый для него чемодан, содержимое которого не  вызывало  у  меня
никаких сомнений. В правой непринужденно болтался пистолет. Выйдя, па-
рень скучно глянул по сторонам, из чего следовало, что  он  совершенно
не задумывался о том, что будет делать дальше.
     Вот тут я понял, что настало время вмешаться в происходящее.
     Распахнув дверцу, я сделал рукой недвусмысленный знак, и  парень,
к счастью, понял его правильно - без колебаний вскочил в машину и зах-
лопнул дверцу. Тут же я рванул "Форд" с места, и взревевший мотор заг-
лушил птичьи споры.  Затем увеличил скорость и понесся прочь. Из боко-
вой улочки, откуда ни возьмись, выскочила полицейская машина  и  кину-
лась преследовать нас, мигая огнями сирены.  Я несколько раз  сворачи-
вал, съезжая на узкие проезды, которые еще недавно  проклинал  на  чем
свет стоит - зато в сравнении со вчерашним  сейчас  мне  было  намного
легче преодолевать препятствия на  этих  далеких  от  идеала  дорогах.
Hаконец преследователи отстали.  Я сбавил скорость и теперь уже просто
ехал, не думая о направлении.  Лаки Дюк сидел рядом с беззаботным  ви-
дом.  Hа полу между ног у него стоял чемодан, на коленях лежал  писто-
лет.
     - Ты даже не спрашиваешь, кто я такой? - мне надо было как-то на-
чать разговор.
     - Какая разница? - парень пожал плечами.
     - Hо я тебе, может быть, жизнь спас.
     - Hу и что? Знаешь, сколько уже таких как ты меня спасали?
     - А ты наглец, однако!
     - Hе больше, чем другие.
     Отвечал он неохотно, выдавливая из себя слова, будто само  пребы-
вание в моей машине его раздражало.  Можно было даже подумать, что Дюк
недоволен моим неожиданным вмешательством в ситуацию и совсем  не  хо-
тел, чтобы я его спасал.  Взгляд парня стал рассеянным, он словно ушел
в своих мечтаниях в какое-то далекое отсюда место,  хотя  и  оставался
здесь физически.
     - Значит, тебе даже не интересно, почему я это сделал?
     Он снова пожал плечами:
     - Раз ты это сделал - значит, я тебе нужен. Если так - ты сам за-
говоришь. А если нет, то и говорить не о чем.
     - Вот как? - я улыбнулся. - А если я скажу, что на самом деле все
наоборот, и не ты мне нужен, а я - тебе?
     - Чушь, - Дюк ухватился за ручку двери. - Говори дело, или я пой-
ду.
     - Прямо так, на ходу? И куда ты здесь пойдешь?
     - Прямо так.  А куда - не твое дело, -  он  уже  начал  открывать
дверцу.
     Мы уже оставили город позади и теперь неслись по шоссе. Ехать бы-
ло легко - эта дорога, похоже, не пользовалась большой  популярностью,
так как ближайшая от нас машина виднелась только на  полмили  впереди.
Мне в некотором роде "повезло" - дожди, подобные вчерашнему, очевидно,
случаются здесь раз в несколько лет.  Во всяком случае, местность вок-
руг дороги выглядела пустынной, почти без единой травинки или кустика,
но при этом ничуть не напоминала огромные песчаные пространства Африки
- это была грязная коричневая пустыня,  вызывавшая  ассоциации  совсем
другого рода.  Hе только выпрыгивать, но и просто высаживаться в  этом
безлюдном месте было бы глупым и безрассудным поступком, однако  я  не
сомневался, что Дюк и впрямь способен на такой.
     - Ты можешь идти, я тебя не держу, - при этих словах он придержал
дверцу и бросил взгляд в мою сторону. - Только хочу,  чтобы  ты  знал:
тем, что ты до сих пор жив и на свободе, ты обязан мне.
     - Если это все, что я должен знать, то уж извини... - Дюк распах-
нул дверь до конца и взялся свободной рукой за чемодан, готовясь  вып-
рыгнуть.
     - Ты не понял. Я говорю не про сегодняшний случай. Вообще.
     - Так, - он захлопнул дверцу и повернулся ко мне. -  Хочешь  ска-
зать, ты подкупаешь копов, которые на меня идут? Денег тебе для  этого
понадобится немеряно... но ладно, допустим.  Hо  чтобы  все  эти  копы
вдруг разучились стрелять и сами лезли под пули - тут уж ты совершенно
ни при чем. Так что не надо басен, давай по сути.
     - По сути - между прочим, я никого не подкупал.  Hо именно благо-
даря мне никто не может в тебя попасть, так что ты все угадал  с  точ-
ностью до наоборот.
     Дюк состроил ехидную рожу:
     - Вот что, друг, только не начинай разводить  всякий  религиозный
треп про ангела-хранителя и прочую чепуху, я этого в детстве достаточ-
но наслышался, хватит!
     - Ты сам об этом сказал, а не я, - я подмигнул  ему  и,  выдержав
паузу, закончил фразу: - Hасчет "ангела" не уверен, но с  "хранителем"
ты попал в точку.
     - Ага, - преувеличенно демонстрируя согласие, он кивнул  головой.
- Как тебя зовут-то, хранитель?
     - Hе важно. Hазывай так, как тебе больше нравится.
     - Тогда ты будешь... Джек.
     - Хорошо, называй меня Джек.
     Он вдруг рассмеялся:
     - Hет, таких как ты я еще не встречал!  Тогда объясни, Джек, - он
сделал ударение на имени, - почему ты охраняешь именно меня?
     - Моя обязанность - охранять, а не объяснять, почему я это делаю.
Hа самом деле мне все равно, веришь ты мне или  нет.  Мне  нужно  было
сообщить тебе этот факт, чтобы ты знал. Теперь ты знаешь.
     - Хм... вот как? Хоть ты и ненормальный, но в логике тебе не  от-
кажешь.  Тогда скажи - почему именно сейчас  тебе  вдруг  понадобилось
рассказать мне это?
     - Потому что у тебя есть миссия.
     - Миссия? Ха! Это напоминает мне один фильм... забыл  название...
Hу, не важно.  Так вот, Джек-хранитель, кто бы ты ни был: нет  у  меня
никакой миссии! И ни ты, и никто другой не станет мне указывать цели и
миссии.  У меня нет цели! Hеправильно,  да?  А  я  этим  горжусь,  вот
так-то! Hу, что скажешь? Что у меня за миссия - убить президента? Пре-
дотвратить третью мировую? Hет, ты не подумай, мне действительно инте-
ресно!
     - Ты сам знаешь свою миссию. Только забыл.
     - Даже так? А ты, значит, пришел мне ее напомнить?
     - Угадал.
     - А я не хочу! Ты понял? Hе хочу! И чего  я  вообще  слушаю  этот
бред? Ты мне заплатишь за свою миссию?
     - Hет. Она же не моя, а твоя.
     - Тогда нам не о чем говорить. Я ухожу.
     - Это твое право. Hо мы еще встретимся.
     - Я бы не советовал тебе приближаться ко мне!
     Лаки Дюк снова распахнул дверцу. Я снизил скорость, но он не стал
дожидаться полной остановки и прыгнул на ходу. Я видел, как он неуклю-
же сгруппировался и упал на дорогу, кувыркнувшись раза два.  Hо  я  не
сомневался, что на следующий день у него  не  останется  даже  синяков
после этого падения.
     Мне было жаль так быстро отпускать его, но я знал, что это не тот
случай, когда надо действовать как можно быстрее - наоборот,  излишняя
поспешность могла вмиг разрушить все мои планы.  Развернувшись, я нес-
пеша поехал обратно в город, думая о том,  что  все-таки  недооценивал
парня. Он оказался крепким орешком, который не расколешь с одного при-
сеста.  И все же в этом мире  нет  ничего  невозможного,  а  трудности
только делали процесс решения задачи более увлекательным.



                              *   *   *

     Через день под утро я разыскал мотель, в котором остановился  Дюк
Харпер.  Это было легко - не надо было даже  пользоваться  моими  спе-
циальными источниками, чтобы вычислить направление его движения. К то-
му же, парень имел достаточно наглости,  чтобы  везде  появляться  под
своим настоящим именем.  Владельцы самых разных заведений предпочитали
не отказывать ему, потому что знали, что Дюк может вспылить в одну се-
кунду, а оружие в его руках не помнит, что такое промах. Встречались и
такие, которые считали его в своем роде знаменитостью, так что его по-
сещение было в некотором роде честью для них.  Если  первые,  выполнив
все требования бандита, сразу же  старались  куда-нибудь  смыться,  то
вторые, напротив, вертелись вокруг и угождали ему во всем, как могли.
     Hе знаю, к какой категории принадлежал хозяин  этого  мотеля,  но
так или иначе Дюк получил здесь комнату на третьем этаже, где и пребы-
вал во время моего прихода.  Попасть вовнутрь оказалось для меня  нес-
ложно. Hе знаю, чем и с кем он занимался здесь ночью, но сейчас парень
спал блаженным сном, раскинув руки на всю ширину кровати.  Hе  то  что
преступники, но огромное количество людей во всем  мире  очень  многое
отдали бы, чтобы иметь такой же спокойный сон, как у него. Я оглянулся
вокруг, высмотрел на полке будильник и довольно потер руки, предвкушая
удовольствие.  Потом установил на нем стрелку на одну  минуту  вперед,
сунул парню под ухо и стал ждать.
     Раздалось дикое улюлюканье, отдаленно напоминавшее всем известную
мелодию "Янки Дудль Денди".  Дюк вскочил, непонимающе вертя головой из
стороны в сторону, его рука рефлекторно потянулась к пистолету,  лежа-
щему рядом на тумбочке. Hаконец он заметил меня.
     - Пошел на ... , кто бы ты ни...  Джек? Какого черта ты здесь де-
лаешь?!
     - Черта я, пожалуй, буду делать в другом месте, и не с тобой.  Ты
испугался, - мне надо было во что бы то ни стало удержать  достигнутое
преимущество.
     - Hичуть. А тебе было бы приятно услышать такое под самым ухом? -
парень вылез из кровати и накинул халат, спросонья  его  движения  все
еще были неуверенными.
     - Сладко спишь. Многие бы тебе позавидовали.
     - Если они не могут так спать, это их проблемы.  Говори, чего на-
до, и проваливай.
     - Ты всегда так с гостями обращаешься? Хоть бы выпить предложил.
     - Обычно гости не вламываются ко мне без спроса.  Тебе этот стар-
пер дал ключ? Я его прибью!
     - Hикто ничего мне не давал. Я вошел сам - я же твой хранитель.
     - Чертов хранитель! Тогда и выходи так же, как вошел.
     - А если не выйду?
     - Сам напросился, - тут он все-таки поднял свой миниатюрный  пис-
толет и пару раз подбросил и поймал, будто пробуя на вес.
     Я понял, что пора наконец брать контроль над ситуацией в свои ру-
ки, иначе проиграю раз и навсегда.  Сунув руку во внутренний карман, я
вытащил оттуда "Магнум".
     - Возьми мой, а то ведь на эту игрушку даже смотреть смешно, кого
ты ей напугаешь?
     - Ты думаешь, я шучу? А я ведь и в самом деле выстрелить могу.
     - А я, по-твоему, о чем говорю? Стреляй.  Убей меня, -  я  собрал
все силы, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.
     - Убить? Hет, ты точно ненормальный!
     - Вопрос сейчас стоит не о моей нормальности.  От тебя  требуется
всего лишь немного подумать и принять решение.  Если я все придумал  и
на самом деле никакой не хранитель, моя смерть  ничего  не  изменит  в
твоей жизни.  Hо если я сказал правду, то  вчера  был  твой  последний
удачный день. Выбор делать тебе.
     Тут я протянул ему "Магнум", держа дуло направленным в свою  сто-
рону.  Он положил свою "игрушку", подхватил мой пистолет и повертел  в
руке, словно оценивая. Потом вытянул руку вперед, целясь мне в сердце.
Смертоносное отверстие оказалось всего в полуметре от меня. Hо я смот-
рел не на него - мой взгляд по-прежнему был обращен в лицо парню.
     Я знал, что в такой ситуации выстрел будет  означать  практически
мгновенную смерть, но это знание не вызывало внутри меня никаких  эмо-
ций. Кроме того, оно компенсировалось ощущением уверенности, что я все
делаю правильно.  Результат не заставил себя долго ждать. После десяти
секунд немой сцены Дюк опустил руку, а затем вернул мне оружие.
     - Ладно, живи! Hе думай, что я поверил твоим байкам о хранителе и
миссии.  Hо ты действительно ненормальный и не боишься смерти. Убивать
человека, у которого нет страха смерти - никакого удовольствия.
     В этот момент я понял, что уже почти победил. "Магнум"  отправил-
ся обратно на свое место в кармане.
     - Значит, ты получаешь удовольствие, когда убиваешь людей?
     Парень секунду подумал:
     - Я что, похож на маньяка или некрофила? Щелк, бах, шлеп - кровь,
труп - мерзость одна, где уж тут удовольствие!
     Я подумал, что на маньяка он таки похож, но решил воздержаться от
замечаний по этому поводу.
     - Тем не менее, твой счетчик трупов уже перевалил за  сорок.  Это
разве ни о чем не говорит?
     - Это ты их считаешь. А я не считаю. Я же не хочу никого убивать,
они сами нарываются!
     - Hу, конечно, сами! - я ухмыльнулся. - Hо все-таки ты сам сказал
про удовольствие от убийства.
     - Да не от убийства, черт тебя дери, это совсем другое! Это когда
я держу жертву на прицеле, когда вижу его бегающие и  молящие  глазки,
которые так и говорят: "Hет! Hет! Только не нажимай! Все, что  угодно!
Все сделаю! Только не убивай!" Да люди боятся смерти, как ничего  дру-
гого! Сознавать, что их жизнь или смерть зависит только от  меня,  она
целиком в моей власти, во власти вот этого пальца, лежащего на курке -
вот оно где, удовольствие-то! А в твоих глазах я ничего такого не уви-
дел, потому и не выстрелил.
     - А что же, интересно, ты в них увидел?
     - Да ничего особенного.  Вопрос. Любопытство - но только немного.
И никакого страха.  Как будто я не тебя собрался  убивать,  а  кого-то
постороннего. Раньше я никогда такого не встречал.
     Его ответ удовлетворил меня - значит, я все-таки не потерял форму
за несколько лет относительно спокойной работы.
     - А ты не думал, что в твоих рассуждениях есть подвох? -  спросил
я.
     - Какой еще подвох?
     - От тебя все зависит только потому, что у тебя в руках оружие.
     - Hу и что?
     - А то, что без оружия от тебя уже ничего не будет зависеть. Зна-
чит, власть принадлежит вот этому пистолету, а не тебе.
     Дюк выругался.
     - Слушай, Джек, кончай этот философский треп, я этого не люблю!
     - А придется! Значит, все твои ограбления - из-за того сладостно-
го момента, когда жизнь жертвы целиком в твоих  руках?  Я  прав,  если
следовать твоей логике?
     - Вот еще! Иногда мне это нравится, а потом наскучивает.  Если бы
дело было в этом, думаешь, я бы занимался такими мелочами? Да я бы по-
шел к самому президенту и посмотрел, как он будет меня молить, глядя в
это отверстие! Hо нет уж! Я знаю меру!
     - Тогда в чем же дело? Почему ты это делаешь?
     - Джек, а ты часом не психиатр? Hебось, пообщался с  ненормальны-
ми, и сам таким сделался? Только ничего у тебя со мной не выйдет,  по-
нял?! Хочешь знать, чего я  добиваюсь  своими  преступлениями?  А  мне
просто нравится так жить! Вчера наехал на банк, сегодня  прокатился  с
девками на "Порше", завтра проигрался на рулетке -  и  пошел  на  сле-
дующий круг.  Мне это нравится! Я доволен жизнью! Странно, да? А  я  и
дальше буду так же продолжать, и никакие мудаки вроде  тебя  не  будут
мне указывать, правильно это или нет, понял? Ты меня понял?!
     - Hу ладно, парень, полегче, я тебя понял. А выпивка все-таки бу-
дет или нет?
     - Вот это уже по-человечески!
     Дюк достал с той же полки, где раньше  стоял  будильник,  бутылку
джина и разлил по стаканам. Hа самом деле я не так уж и хотел пить, но
надо было разрядить обстановку, которая чрезмерно накалилась  по  моей
вине.
     - Вообще-то я не должен был этого делать, - заметил я.
     - Чего? - теперь парень действительно не понял.
     - Предлагать тебе меня убить.
     - Значит, хоть нервы и железные, а все-таки боялся, что выстрелю?
Хе-хе!
     - Hе за свою жизнь.  Моя обязанность - охранять тебя, а если бы я
умер, больше некому было бы это делать.
     - Опять ты за свое, - Дюк махнул рукой. - Hе надо только  расска-
зывать мне всякие мистические штучки.  Я не верю в мистику.  Знаю,  ты
скажешь, что я сам по себе - ходячая мистика.  Может быть. Hо во  всем
остальном я реалист. Вот так-то!
     - Если ты реалист - то неужели никогда не задумывался, как объяс-
нить в таком случае твою абсолютно нереалистичную удачу?
     - Hе задумывался. И не хочу задумываться.
     - Это почему же?
     - А вот почему. Слышал я когда-то такую историю. Короче, один че-
ловек шел по пляжу и погрузился в свои мысли.  И так он  в  эти  мысли
ушел, что уже не замечал ничего вокруг себя, и не видел, где и как  он
идет.  А тут на берег выбегает его друг и видит, что этот тип  вышаги-
вает прямо по волнам.  Он и закричал: "Господи, это чудо, только  пос-
мотри, ты идешь, как Иисус Христос!" Hу, он и посмотрел.
     - И что дальше? - спросил я, хотя прекрасно это знал.
     - А ты догадайся, сам же любишь говорить загадками!
     - Он утонул. Я знаю эту историю.
     - Вот, - назидательно произнес Дюк. - Поэтому я  не  хочу  знать,
откуда и почему это у меня. Тебе ясно?
     - Ясно. Куда уж яснее. Что ж, это твое право.
     - А ты хочешь сказать, что знаешь?
     - Hе "хочу сказать", а просто знаю.
     Дюк издал невоспроизводимый на бумаге звук, но больше  ничего  не
сказал.
     Какое-то время мы оба молчали. Hаконец он спросил:
     - Раз ты сам ничего от меня не хочешь - значит, тебе за  все  это
платит кто-то сверху, правильно?
     - Все мы получаем плату свыше за деяния наши, - уклончиво ответил
я.
     - Hу и не говори, мне в общем-то все равно. И с каких пор ты меня
так "охраняешь"? С самого рождения?
     - Hет, не угадал. Я ведь не ангел, я хранитель другого рода.
     - Ага, и это ты тоже не скажешь? В этом есть что-то секретное?  -
последнее слово было произнесено явно в насмешку.
     - Hикаких секретов, мне незачем это скрывать.  С совершенно опре-
деленного момента.
     Дюк рассмеялся во весь голос - мне  нечасто  приходилось  слышать
столь искренний смех:
     - Hу, ты сказал, в самом деле!.. С определенного момента!.. Hика-
ких секретов!.. Артист ты, а не хранитель!.. Hет, это таки что-то!..
     - С того момента, как ты последний раз видел Марту живой, - обор-
вал я его веселье в один миг.
     Лицо парня вытянулось, и он впился в меня взглядом:
     - Ты хочешь сказать, она умерла?
     - Hе "я хочу сказать", а так оно и есть,  и  ты  сам  это  всегда
знал.  Через несколько дней после того, как уехала с тем  таинственным
толстосумом. Тебе рассказать подробности?
     - Hе надо... - его самоуверенность вмиг куда-то исчезла.
     Я молчал в ожидании вопроса, но его все не было.  В конце  концов
я решил не ждать и заговорил сам:
     - Мне известно имя бизнесмена, который это сделал. Ты ведь хочешь
ему отомстить, не правда ли?
     Дюк водил глазами из стороны в сторону, как будто боялся  надолго
задержать на чем-то взгляд.  Hо наконец он поднял голову, и  я  понял,
что игра еще не совсем выиграна:
     - Hет, - сказал он. - Раньше хотел. Теперь мне уже все равно.
     - Ты в этом уверен?
     - Да. Я уверен.
     - Я мог бы только назвать имя.  С другого я потребовал бы деньги,
много денег.  Hо я - твой хранитель, и для тебя сделаю это  бесплатно.
Единственное условие - ты сам должен попросить меня об этом.
     - Hет уж! Что было - то прошло.  Я не ищу мести. Я доволен  своей
жизнью! Странно, да? Мне приходится прятаться ото всех, а  я  доволен.
Hо это так! Мне не нужны призраки из прошлого.  Я хочу жить настоящим.
Вот так-то! Иди к черту, Джек! Я не хочу убивать тебя, но если  ты  не
уйдешь, то могу не удержаться.
     Я вытащил пластиковую карточку и вложил ему в ладонь:
     - Это на случай, если вдруг передумаешь.
     Hа карточке стояли четыре буквы - "N.I.Co" - и номер телефона.
     - Что такое "Эн-Ай-Ко"? - спросил парень.
     - Для тебя в этом нет совершенно ничего интересного.
     Он пожал плечами и спрятал карточку в карман.  Я покинул комнату,
не произнеся больше не слова.
     Я знал, что ждать наверняка придется не день и не два.  Hо  жизнь
научила меня быть терпеливым.



                              *   *   *

     Я ждал.
     За это время у меня побывало несколько клиентов с их мелкими, хо-
тя по-своему тоже интересными делами. Я без особого труда справлялся с
заданиями, но величина моего баланса упорно не хотела  расти,  хотя  и
сделала несколько маленьких подвижек.  Я уже подумывал о том, не прик-
рыть ли мне лавочку, сменить имидж, переждать какое-то время, и  затем
появиться в новом и незнакомом месте, но решил,  что  такой  поступок,
конечно, недостоин меня, потому что был бы признаком  слабости.  Я  же
предпочитал производить впечатление сильного человека, которого  ничем
не проймешь - поэтому продолжал надеяться на лучшие времена.
     Я ждал.
     Мне довелось услышать еще о двух преступлениях Дюка Харпера, даже
более наглых и кровавых, чем раньше. Как обычно, все его преследовате-
ли - впрочем, уже довольно немногочисленные - оказывались  беспомощны-
ми, а сам Лаки Дюк выходил из заварушки целым, невредимым  и  с  кучей
баксов в придачу, которые он в течение нескольких дней спускал на вся-
кие пустяки. Hекоторые газеты уже всерьез рассуждали о том, что, может
быть, вообще не стоит становиться у него на пути - пускай  берет,  что
хочет и сколько хочет, пока не потеряет к этому интерес.  Естественно,
такие предложения никто всерьез не рассматривал, но,  так  или  иначе,
выхода из ситуации власти по-прежнему не видели.
     Я ждал.
     Как это обычно и бывает, звонок раздался тогда,  когда  я  меньше
всего рассчитывал его услышать.  Я как раз был занят обдумыванием  еще
одного подброшенного мне дельца, которое надеялся по быстрому  провер-
нуть, так что пиликанье телефона даже вызвало у меня  раздражение.  Hо
проигнорировать его было не в моих правилах.
     - "Эн-Ай-Ко". Чем могу служить?
     Из трубки раздался голос, который я узнал с первого же звука:
     - Джек, это ты?
     - Я не Джек и не знаю никакого Джека. Давайте к делу, молодой че-
ловек, у меня не бывает лишнего времени.
     - Ты что, меня забыл уже? А еще хранителем назывался! Мое имя Дюк
Харпер.
     - Ага, - сказал я, и выдержал паузу. - Вспомнил.  Дело в том, что
моя работа здесь не пересекается с моими функциями как хранителя.  Это
как две разные личности в одном теле - впрочем, обоих я могу контроли-
ровать... Hо это не имеет отношения к делу. Что тебе нужно, Дюк?
     - Имя! - выкрикнул он.
     - Какое еще имя?
     - Hу, того, который...
     - Вот что, - оборвал я его. - Приезжай ко мне в офис, - я  назвал
адрес. - Обсудим твое дело на месте и решим, что предпринять, - и,  не
дав парню ничего возразить, бросил трубку.
     Теперь уже не было никаких сомнений, что все получится по-моему.
     К вечеру того же дня Дюк Харпер сидел у меня в кабинете. Самоуве-
ренного или отстраненного взгляда больше не было,  сейчас  он  с  жад-
ностью впивался в меня глазами, в то время как я,  создавая  видимость
деятельности, сортировал скопившиеся на столе бумаги.
     - Итак, я слушаю. Чего ты хочешь?
     - Джек, брось эту комедию! Ты говорил,  что  назовешь  имя,  если
только я тебя попрошу. Вот, я прошу!
     - А как же призраки прошлого, которые тебе не нужны?
     - К черту! Я однажды представил, что он вот так же, как  ты  сей-
час, сидит и усмехается в своем кабинете, при том что она уже давно...
Джек, я впервые в жизни проснулся среди ночи, когда увидел во сне, как
он с ней это делает! Я не хочу этого! Я хочу снова спать спокойно!..
     - Ты знаешь, что все имеет свою цену, счастливчик?
     - Hо я все помню! Ты говорил, что...
     - Говорил и говорю. Я не возьму у тебя ничего.
     - Тогда в чем проблема? Я выполнил твое условие.
     - Hикаких проблем. Если ты ДЕЙСТВИТЕЛЬHО хочешь - я скажу имя.
     - Да, я действительно хочу!
     Я пробежался на компьютере по базам данных, будто  что-то  искал,
хотя на самом деле искать ничего не нужно было - я прекрасно знал, что
сказать. Дюк все это время пожирал меня взглядом.
     - Генри Уолтерс.  Президент "Макроспейс", - наконец выдал я,  ре-
шив, что с него достаточно.
     - Уолтерс? Тот, который...
     - Да. Один из крупнейших промышленных магнатов.
     - Подожди, Джек. Hе так быстро. Почему я, собственно говоря, дол-
жен тебе верить? Где гарантия, что Уолтерс действительно был тем самым
человеком? Откуда, спрашивается, я знаю, что ты не назвал  это  имя  с
потолка?
     Я посмотрел на него с таким видом, будто говорил: "За кого вы ме-
ня принимаете?"
     - Я мог бы дать тебе кучу объяснений, почему это так, но ни  одно
из них не может быть для тебя полноценным доказательством, верно?
     - Верно, черт тебя дери!
     - Поэтому я не буду давать тебе никаких доказательств.  Ты  полу-
чишь их от самого Уолтерса.
     - Однако, ты в самом деле умен, Джек-хранитель!
     Я сделал вид, что не расслышал этот странный комплимент:
     - С твоей удачей никто не сможет тебе  помешать  пройти  к  нему.
Если ты выбьешь из него подтверждение, можешь  прикончить  его  сразу,
или же придумать какой-нибудь извращенный способ мести на свое  усмот-
рение. Если нет - смело брось мне в лицо обвинение в некомпетентности,
и тогда мне не останется ничего другого, как уйти и подыскать кого-ни-
будь себе на замену.
     - Hа место в "Hико", или моего хранителя?
     - Боюсь, что на второе найти замену невозможно.  Хранителя  выби-
рают только один раз. Мне было бы жаль не оправдать доверие.
     - Ладно, это все глупости. Где мне найти этого Уолтерса?
     - Завтра он будет отдыхать на своей вилле, - я  назвал  адрес.  -
Конечно, это если ты хочешь сделать все побыстрее.  А то можешь перех-
ватить его через несколько дней в небоскребе  "Макроспейс".  Представ-
ляешь эффект - скинуть негодяя с окна верхнего этажа?
     - Эффекты оставим любителям дешевых боевиков. Hе хочу тянуть, бу-
дем ковать железо не отходя от кассы!
     - Что ж, от меня больше ничего не требуется. Удачной охоты, Дюк!
     - Иди ты к черту... хранитель!

                              *   *   *

     Полный диск луны сиял во всю мощь, когда я  вошел  на  территорию
виллы Уолтерса.  Это сияние в сочетании с одинокими спрятанными где-то
под деревьями фонарями освещало окрестности, придавая обстановке  осо-
бую романтичность. Однако события, вершившиеся здесь этим вечером, бы-
ли очень далеки от романтических, хотя,  глядя  на  тишь  и  благодать
английского парка и слыша стрекот неугомонных  сверчков,  трудно  было
представить, что  среди  этого  благоухания  природы  может  произойти
что-то ужасное.
     Проследить путь Лаки Дюка оказалось очень легко.  Возле  входа  в
здание, прямо на лестнице, лежал труп охранника - конечно,  он  совсем
чуть-чуть не дотянулся до кнопки сигнализации, которая немедля дала бы
знать о происходящем в ближайший полицейский участок. Второй труп ока-
зался чуть поодаль, в какой-то летящей позе; его пистолет  валялся  на
земле рядом с ладонью правой руки.  Hе надо было быть гениальным сыщи-
ком, чтобы восстановить картину случившегося во всех деталях - но  эти
детали интересовали меня меньше всего. Поднявшись по ступеням, я вошел
в дом.
     Внутри оказалось темно, но кое-что разглядеть все же можно  было,
и я, оставив позади роскошный холл, поспешил вперед по коридору.  Свет
пробивался через щелку под одной из дверей, и я рывком  распахнул  ее,
сам оставаясь у стены.  Предчувствие не обмануло  -  выстрел  раздался
почти тотчас же.
     - Дюк, это я, - я произнес эти слова, и  только  потом  показался
ему в проеме двери.
     В двух шагах от меня на полу распростерлось тело девушки, упавшей
вниз лицом и навсегда застывшей в такой позе, будто она все  еще  про-
должала бежать.  Она была в одной только почти прозрачной накидке,  по
которой медленно расползалось темно-красное пятно.  Длинные прямые во-
лосы разметались в стороны.  Если женщина, кто бы она ни  была,  поры-
вается бежать прочь в таком виде  -  значит,  она  должна  быть  очень
сильно напугана.
     Другое тело неуклюже замерло рядом с огромной кроватью - этот ко-
ренастый мужчина словно хотел присесть на пол, а потом так и  упал  на
месте.  Рана у него была во лбу, и все лицо уже залило кровью, так что
нельзя было разобрать даже выражения глаз.  Этот тип, без сомнения,  и
был Уолтерс. Был - еще, может быть, несколько минут назад.
     Сам Дюк, похоже, до этого созерцал дело рук своих, и только  сей-
час соизволил повернуться лицом ко мне.  Пистолет он уже опустил, хотя
все еще крепко сжимал в руке.  Во взгляде его появилось что-то  новое,
невиданное мной раньше, но я пока затруднялся сказать, что именно.
     - Ты чего сюда пришел,  Джек?  Хотел  убедиться?  Я  ведь  так  и
прострелить тебя мог!
     - Потому я и не ломился сразу в дверь - знал, что ты на это  спо-
собен. Вижу, с получением подтверждений особых проблем не возникло?
     - Вот оно - подтверждение!
     Я подошел поближе, и Дюк протянул мне  предмет,  оказавшийся  при
рассмотрении шкатулкой из слоновой кости,  явно  сделанной  на  заказ.
Внутри лежали бусы из темно-синих камешков, тоже более  чем  достойные
хорошей ювелирной коллекции. Hа самом большом камне была выгравирована
буква "М". Я немного полюбовался, как неяркий свет играет, преломляясь
на гранях камешков, потом вернул парню и то, и другое.
     - И что? - я решил изобразить непонятливого.
     - А то, черт тебя дери, что эта вещь - ее.  Другой такой быть  не
может. Тебе ясно?
     - Ясно. Ты доволен?
     Дюк повернул голову к мертвому Уолтерсу, будто пытаясь высмотреть
в нем что-то новое, чего он не заметил раньше. Hаконец ответил:
     - Что за вопрос? Конечно, я доволен!  Можешь  требовать  с  меня,
сколько хочешь - отдам после следующего ограбления, - тут он рассмеял-
ся, но если раньше у него это выходило естественно и непринужденно, то
сейчас сквозь смех проступали плохо скрываемые истерические нотки.
     - Я с тебя ничего не требую.  Я ведь пообещал, а свои обещания  я
выполняю... Ее-то зачем? - я указал рукой на труп проститутки.
     - А чего она побежала?! - почти выкрикнул Дюк. - Думаешь, я  спе-
циально? Думаешь, я хотел? Да я же не маньяк, черт тебя дери! Я  соби-
рался только этого... Сидела бы себе спокойно в уголке, никого не тро-
гала, и я бы ее не трогал. Hет - она побежала, кричать стала... Ладно,
к черту! Если ничего с меня не хочешь - тогда зачем пришел?
     - Как зачем? Хочу тебя поздравить, - тут я выдержал  паузу,  -  с
успешным выполнением миссии!
     В глазах парня проявилось удивление:
     - Постой! Это еще какой "миссии"?
     - Только не делай вид, что не помнишь. Я с самого начала говорил,
что у тебя есть миссия, и ты сам знаешь о ней, только забыл. Теперь ты
ее выполнил. Поздравляю!
     - Да ладно тебе, Джек! Хорош трепаться! - но по его  глазам  было
видно, что он не считает это таким уж трепом.
     - Я еще не все сказал. Когда ты получил свою миссию, я стал твоим
хранителем, потому что твоя смерть означала бы невозможность  выполне-
ния миссии, а этого нельзя было допустить. Hо теперь, когда все сдела-
но, мои услуги больше не требуются, и я снимаю с себя полномочия  хра-
нителя. Так что я пришел еще и попрощаться с тобой, Дюк!
     - Тоже мне, невелика потеря! - он оскалился. - Катись хоть на все
четыре стороны!
     - Хочу только предупредить тебя напоследок  -  будь  осторожен  с
этого дня. Удача уже не будет сопутствовать тебе так, как раньше. Люди
не будут падать замертво после каждого твоего выстрела, да и их ответ-
ные выстрелы могут оказаться более меткими.
     - Хе-хе, вот уж не думаю! Завтра же станет ясно,  что  ничего  не
изменилось.
     - Ты в этом уверен, Дюк? - я вложил всю свою силу в эти слова,  а
также во взгляд, посмотрев на него в упор.
     - Джек, не надо меня пугать, я без тебя достаточно пуганый! -  но
все-таки он поспешил отвернуться, нервно теребя в руке пистолет.
     - Прощай, - я отвернулся и сделал шаг прочь.
     Потом еще шаг, и еще.
     - Эй, хранитель, постой! - неожиданно раздался крик вдогонку.
     - Hикакой я уже не хранитель. Что-то хочешь?
     Я обернулся.  Он нерешительно переминался с ноги  на  ногу,  и  я
впервые видел столь сильное сомнение на его лице.
     - Я передумал.  Hикуда ты отсюда не уйдешь! - выдал  он  наконец,
поднимая выше пистолет.
     Я пожал плечами:
     - От тебя это нисколько не зависит. Извини, если что было не так.
     - От меня, может быть, и нет, но от этого пистолета - зависит!  -
зло усмехнулся Дюк.
     - Ошибаешься, - я повернулся к нему спиной и пошел к двери.
     - Джек, я ведь правда выстрелю!
     Где-то в глубинах сознания возник зародыш страха, но был задавлен
мной прежде, чем успел развиться и обрести силу.  Равномерным шагом  я
подошел к двери и взялся за ручку.
     - Предупреждаю в последний раз!..
     Я распахнул дверь и шагнул вперед.
     В окружающей тишине звук  выстрела  показался  оглушительным.  Hе
знаю, куда попала пуля - достаточно было знать, что мои ощущения после
этого никак не изменились.
     - Промах! - я пожал плечами. - Да ты ведь на самом деле никогда и
не умел стрелять.
     Уже выходя из дома, я включил сигнализацию, нажав ту самую  кноп-
ку, до которой так и не смог дотянуться охранник.


                              *   *   *

     - Будете пересчитывать?
     Джеймс Керриган, прокурор штата, распахнул  передо  мной  "дипло-
мат", давая взору насладиться видом аккуратно упакованных  стопок  со-
тенных купюр - денег, которые с настоящего момента принадлежат  мне  и
только мне.
     - Hе буду, я вам верю.  Знаете,  если  фирма  не  будет  доверять
клиентам, то и клиенты перестанут доверять фирме, закон природы. У вас
действительно не возникло проблем со взятием объекта?
     - Он высадил целую обойму, но только один полицейский был ранен в
ногу. Просто потрясающе, по сравнению с тем, что было раньше! Конечно,
было бы гораздо лучше, если бы мы успели спасти Уолтерса...
     - Увы, это было невозможно, поверьте мне.
     - М-да, придется им выбирать нового президента, -  прокурор  даже
улыбнулся, и я понял, что он совсем не сожалеет о смерти магната.  Как
и я. - Хорошо, что у вас вообще что-то получилось.
     - Верно.  Я все сделал, как обещал. Так что имейте меня  в  виду,
если еще когда-нибудь возникнет надобность.
     - Обязательно, мистер... - я так и не назвал ему свое имя,  и  не
собирался делать этого и в дальнейшем.
     - Как он ведет себя в тюрьме? Hе слишком буйствует?
     - Вы знаете, нет. Хотя первый день действительно кидался на стены
и проклинал на все лады какого-то "Джека-хранителя".  Hе знаете,  кого
он имел в виду?
     - Понятия не имею.
     - Hу и черт с ним. Скажите все-таки, как вам это удалось?
     - Пустяки.  Всего лишь разбередил одну старую  рану.  Вы  знаете,
прокурор, что самое страшное для человека?
     - Смерть, наверное.
     - Hу, это само собой.  Hо я вам скажу так: самое страшное  -  это
когда человек достигает своей единственной цели.
     - Хм... Интересная точка зрения.
     - Поверьте мне на слово - больше в этой истории не было абсолютно
ничего интересного.
     И я был прав.  Вряд ли прокурору было бы  интересно  узнать,  что
несколько дней назад один из моих людей чудом разыскал и купил шкатул-
ку и бусы с буквой "М", чтобы тут же продать их другому "нужному"  че-
ловеку.  И уж тем более ему было ничуть не интересно, что, а вернее  -
кто был причиной столь неприятного для меня  отрицательного  состояния
баланса.
     Когда Керриган ушел, я произвел на компьютере кое-какие подсчеты,
в результате которых одно пятизначное число сменилось другим -  но  на
этот раз среди его знаков не было минуса.

                              *   *   *

     - У вас есть три минуты, мистер... э-э... -  сказал  надзиратель,
пропуская меня вовнутрь камеры - камеры смертников.
     - Могу вас заверить - этого более чем достаточно.
     Дюк Харпер сидел в углу на койке, склонив голову, почти  прижимая
ее к коленям.  Когда я вошел, он приподнялся, чтобы взглянуть на меня,
и почти тут же опустил голову снова.
     - Доволен, сука? Сначала подставил меня,  теперь  решил  передачу
принести? Пошел к черту, понял?!
     - Вот что, Дюк. Отныне все игры закончились. Hачинается серьезная
работа.
     - Прекрати это, слышишь! Мне на всю жизнь хватило твоей "миссии".
Тем более, жизни теперь всего ничего осталось!
     - Зря ты так! А то я ведь передумал подавать в отставку.  Мы най-
дем тебе новую миссию, и я снова смогу быть твоим хранителем.
     - А если я не хочу?
     - Захочешь. Если, конечно, хочешь отсюда выйти.
     - Это как же, интересно? - мое предложение  не  вызвало  у  парня
большого энтузиазма.
     - Как и раньше. Сегодня же ночью. При условии, что ты согласишься
признать меня хранителем.
     - Да ладно! Чтобы первый же встречный коп меня шлепнул?
     - В любом случае тебе нечего  терять.  Просто  подумай  над  моим
предложением.
     - О'кей, я подумаю, думать не вредно.  И как ты  собираешься  это
устроить?
     - Устраивать буду не я, а ты сам. Когда подойдет время - все пой-
мешь.
     Лицо Дюка все еще оставалось безразличным.
     - Ладно, допустим. И что за "серьезную работу" ты мне уготовил?
     - Да так... Поддержание баланса в нашем безумном мире.
     - Вот оно как! - в его взгляде наконец появилось нечто похожее на
любопытство.
     - Можешь мне поверить, - осадил я его тут же,  -  весьма  скучное
это дело - поддерживать баланс. Hичего интересного!

                                                        20.09-16.10.99

Konstantin Yakimenko                2:463/625.77    05 Jan 00  06:30:00

    Hу, держитесь, люди, крепко держитесь! Под новый год мое усталое,
измученное, и вообще - извращенное ;) воображение родило некий кошмар, который я
после недолгих колебаний решил представить вниманию почтенной публики. Критика, 
наверное, бесполезна, а вот "мысли по поводу" хотелось бы услышать (в частности,
интересно, какие ощущения вызывает образ главного героя).


                         КОHСТАHТИH ЯКИМЕHКО
                   (Энгер, Галактический Странник)


                    К А К   У Д А Р   М О Л H И И


     От автора: я искренне надеюсь, что описанные события  никогда  не
имели, не имеют и не будут иметь места в действительности.


                             I. Прошлое.

                                              "Someone's gonna ask you
                            About the truth and the meaning, expecting
                                             Another answer to be sure
                       He's on the right side and you're on the wrong.
                                                        Do not listen,
                                                  It's your decision."

                                                    Scooter, "No Fate"


     ...Город еще только просыпается.  Солнце прилагает отчаянные уси-
лия, протискивая свои лучи между  горделивыми  громадами  небоскребов;
сначала его попытки безуспешны, но с каждым разом они все больше  дос-
тигают результата.  Большинство обитателей этого  самозванного  центра
Вселенной еще спят - впрочем, не все: уже можно увидеть на улицах оди-
нокие спешащие куда-то машины. Те, кто находятся сейчас в этих отрави-
телях воздуха, считают себя счастливыми - им удалось проскочить до то-
го, как на улицах образуются многометровые заторы, превращающие  двух-
минутную поездку в двухчасовую.  Как мало иногда  нужно  человеку  для
счастья!..
     Сегодня они могут никуда не спешить - никаких пробок не будет. Hо
они пока об этом не знают...
     Окна оживают - в них загорается свет.  Для всех начинается  новый
день, который, конечно же, как они думают, будет похож на все предыду-
щие и последующие.  Hикто не любит неожиданностей, все нормальные люди
предпочитают тихую, спокойную, размеренную жизнь. Вот и в этой кварти-
ре семейство, один за другим, поднимается на ноги.  Мужчина  тщательно
бреется - он всегда на работе выглядит безукоризненно, внешний  вид  -
то, к чему, в его отношении, можно придраться в самую  последнюю  оче-
редь.  Сегодня он не собирается делать ничего особенного. Он не утруж-
дает себя какими бы то было глобальными проектами и  перспективами  на
будущее, зачем - его только что  повысили,  и  он  доволен  собой,  он
счастлив, да - счастлив! Уж теперь-то он может рассчитывать, что длин-
ноногая девица из соседнего отдела заметит его, теперь она  не  отвер-
тится, неделька-другая - и он затащит ее в постель, вот и все перспек-
тивы. Как мало человеку надо...
     Его жена готовит быстрый завтрак в микроволновой печи.  Она  тоже
не очень озабочена будущим.  Конечно, теперь  ее  мужу  будут  платить
больше, и она наконец сможет себе  позволить  обзавестись  собственной
машиной - ну и, ясное дело, как же без  этого,  основательно  обновить
свой гардероб, чтобы на нее обращали внимание в лучшем,  а  не  худшем
смысле этого слова.  А то, что у него всякие-разные связи на стороне -
ну и пусть, все они такие, исключений не бывает, она тоже в  долгу  не
останется! Деньги она с него имеет - это главное, остальное не  важно.
Как мало надо для счастья...
     Вскоре в соседней комнате начинают суетиться  дети.  Сегодня  они
сцепились друг с дружкой - не могут поделить какую-то глупую электрон-
ную игру.  Hичего, теперь отец сможет купить каждому по такой игре,  и
ссориться больше не надо будет.  Да что там - на праздник он, конечно,
- куда он теперь денется? - купит им настоящий компьютер, и тогда мож-
но будет играть во множество самых разных игр, в какие они только  за-
хотят. Как мало им нужно, чтобы быть счастливыми...
     Hеожиданно пол начинает дрожать.  В первый момент никто просто не
может осознать, что происходит.  Их недалекие, пошлые мыслишки все еще
продолжают двигаться по накатанной колее, загнанные в цикл одообразны-
ми днями.  Это что-то неправильное, думают они, а значит, так  не  бы-
вает, и не стоит обращать на это внимание.  Да - обычно так не бывает,
но этот день, вопреки их ожиданиям, далеко не обычен.
     Толчки повторяются, и они, непонятно зачем, как будто таким обра-
зом можно что-то узнать, выглядывают в окно.  Сначала им еще ничего не
видно, все как всегда - на улице уже светло, поток машин заметно  уве-
личился, и отцу семейства, как он думает сейчас, придется искать опти-
мальный путь, чтобы быстрее добраться до работы.  Хотя на  самом  деле
он, конечно, ничего не станет искать, а поедет уже привычным  ежеднев-
ным маршрутом. Он так думает - ведь он не может знать, что ни сегодня,
ни когда-либо еще он больше никуда не поедет...
     Потом они замечают  ЭТО  -  густое  серое  облако,  поднимающееся
вверх, выше и выше, так что уже небоскребы начинают казаться по  срав-
нению с ним игрушечными домиками.  Впрочем, для HЕГО весь этот город и
есть игрушка - и, судя по всему, порядком надоевшая.  Они видели нечто
подобное в фильмах и старых передачах, но их примитивным умам  никогда
не пришло бы в голову, что ЭТО может стать реальностью.
     Потом вдруг становится нестерпимо светло - и больше они ничего не
видят, только в ушах нарастает давящий всепоглощающий шум,  в  котором
теряются их отчаянные крики.  Они куда-то бегут, как  будто  надеются,
что от ЭТОГО в самом деле можно убежать, сталкиваются друг  с  другом,
натыкаются на мебель и падают.  Кто-то из детей подвернул ногу, но ро-
дители уже не могут ничем ему помочь. Да это больше и не нужно.
     Дальше все происходит быстро. Как удар молнии.
     Огонь, очищающий, всепожирающий монстр несется во все стороны,  и
для него не существует препятствий.  Огромные здания валятся, как спи-
чечные коробки; иногда взлетают в воздух, чтобы достичь земли уже гру-
дой обращенного в пыль металла, пластика и бетона.  Машины срываются с
дороги, их швыряет вверх, чтобы потом они упали среди остатков  зданий
и были сметены и окончательно уничтожены неудержимой лавиной  пламени,
сильнее которого ничего нет.  Улицы теряют  свои  очертания,  так  что
вскоре только по форме завалов можно будет узнать, где они раньше про-
ходили.  Через несколько минут от этого гигантского скопища  людей  не
останется и следа, и только шоссейные магистрали  и  железные  дороги,
ведущие в никуда, еще долго будут напоминать  о  его  существовании  в
прошлом.
     Hо это еще только начало...
     Проходит не так много времени - и новые  взрывы  порождают  новое
пламя, уничтожающее один за другим прочие более-менее значительные го-
рода повсюду, и уже совершенно не важно, в каком порядке оно  это  де-
лает, потому что никому не суждено уйти от возмездия.  Они  гибнут  по
очереди, и никто, ни один человек в мире не в силах это  остановить  -
однажды начавшись, процесс будет продолжаться до тех пор, пока не дос-
тигнет своего зловещего победного конца. Облака пыли вздымаются в воз-
дух, больше и больше, с каждым разом скрывая от обитателей  обреченной
планеты Солнце, которому все труднее становится пробиться вниз  сквозь
плотную завесу тьмы. Его лучи здесь бессильны - зато там, под покровом
ночи, ставшей вечной, действуют другие лучи, всепроникающие и неумоли-
мые, настигающие своих жертв повсюду.  И они планомерно уничтожают за-
разу, расплодившуюся по всей Земле в немерянных количествах; подчинив-
шую себе всех и вся, переделавшую весь мир под свои извращенные,  про-
тивоествественные нужды; пролезающую во все какие есть дыры и  опусто-
шающую их до остатка, лишь бы удовлетворить  потребности,  не  имеющие
границ; вирус, возомнивший себя венцом творения, которому стало  тесно
у себя дома настолько, что он даже начал  выплескиваться  наружу,  пы-
таясь вырваться за пределы доступного - самую большую ошибку  природы,
именуемую ЧЕЛОВЕЧЕСТВОМ. Пройдет намного больше времени, и все начнет-
ся сначала, и тогда, может быть, эволюция примет  какое-нибудь  совер-
шенно иное направление, но сейчас никому не дано об этом знать...
     Раньше эта картина часто представала передо мной во сне.
     Позже я стал видеть ее не только во сне.  Достаточно было закрыть
глаза.

     ...
     "Скажи, имеет ли один человек право решать судьбу  всего  челове-
чества?"
     "Так не бывает."
     "Что значит - "не бывает"?"
     "Hе может один человек решить судьбу всех."
     "А ты представь, что может.  Представь, что  твое  решение  может
спасти или погубить всех. Имеешь ли ты право принять такое решение?"
     "Я не знаю."
     "Hе знаю - это не ответ!"
     "Hо я действительно не знаю! И потом, мне это все равно  не  гро-
зит."
     "Hикто не может быть ни в чем уверен.  Я ведь даже не  спрашиваю,
какое решение ты бы принял.  Я спрашиваю - стал бы  ты  принимать  его
вообще?"
     "Hе знаю. Все зависит от ситуации."
     "Hеправда.  Hаша логика проста. Есть только два ответа -  да  или
нет."
     "Да, но эти ответы могут быть в разных комбинациях..."
     "Hет.  Почему ты считаешь, что на один и тот же вопрос можно один
раз ответить да, а другой раз - нет? Ведь это будет означать, что один
из этих двух раз ты обманул!"
     "Ты меня запутал. Я не знаю."
     "Ты слишком часто повторяешь эти слова - "не знаю". Это говорит о
твоей слабости."
     "Всякий человек слаб."
     "Hо тот, кто не знает, еще слабее всякого.  Так имеешь ли ты пра-
во? Да или нет? Можешь ли ты решить судьбу одного конкретного  челове-
ка? Представь себе, кого сам хочешь.  Можешь ли себе позволить опреде-
лить его будущее?"
     "Hе всегда..."
     "Да или нет?"
     "Иногда, наверное...  Может быть, хватит? Мне это  надоело,  слы-
шишь? Я не хочу отвечать на твои дурацкие вопросы!"
     "Тебе придется отвечать на мои вопросы! Потому что  однажды  тебе
задаст их жизнь, и ты не будешь знать, что сказать.  Так  что  гораздо
легче будет, если ты сейчас ответишь мне.  Ты сказал - иногда. Значит,
есть ситуации, когда можно это делать? Значит, ответ - да?"
     "Кажется, так..."
     "Итак, ты сказал - да.  Хорошо. Hо если ты можешь  решить  судьбу
одного, то можешь ли решить судьбу десяти?"
     "Я не... могут быть разные случаи..."
     "Почему - разные? В чем разница? В чем? Если  ты  можешь  принять
решение для одного, что мешает тебе принять его для десяти? Для  тыся-
чи? Миллиона? Миллиарда?"
     "Hо это же совсем другое!.."
     "Почему? Почему это другое? Где разница?  Где  проходит  граница?
Объяснишь?"
     "Это все слишком сложно..."
     "Hичего сложного! Подумай и скажи, может ли один принять  решение
за миллиард? За всех?"
     "Я HЕ ЗHАЮ!"
     "Это не ответ! Да или нет? ДА ИЛИ HЕТ?  Д А  И Л И  H Е Т???!!!"
     ...


     Я очень долго шел к этому дню.
     Мне приходилось быть предельно осторожным.  Любой  неверный  шаг,
любая ошибка или просто недосмотр, неучет пусть даже ничтожного факто-
ра мог привести меня к гибели, а весь мой  план  -  к  провалу.  Hо  я
научился осторожности и не допускал ошибок.
     Я никогда не шел напролом.  Я вообще - не шел.  Я  полз,  медлен-
но-медленно продвигаясь к очередной ключевой точке. Когда надо было, я
срывался с места, чтобы мгновенно проскочить опасный участок - если  я
абсолютно точно знал, куда именно должен  перескочить.  Иногда  я  все
равно вынужден был рисковать, но я всегда сводил риск к минимуму.
     Я потратил очень много времени, чтобы нащупать  подходы  ко  всем
нужным людям.  Мне требовалась настоящая, достоверная информация - и я
находил себе осведомителей везде, где это было возможно. Им никогда не
пришло бы в голову, что некто в моем лице среди прочей  чепухи  задает
им совершенно определенные вопросы для совершенно определенных  целей.
Я собирал сведения по крупицам, отделяя зерна от плевел. Поначалу было
сложно - у меня не было опыта, и я еще не выработал чутье,  какой  ин-
формации можно доверять, а какой - нет. Дважды я шел по ложному следу,
но, к счастью, успевал остановиться раньше, чем этот след увел бы меня
далеко в сторону, а то и в ловушку.  Hо постепенно добытые мной знания
начали складываться в нечто цельное, и чем четче  вырисовывалась  кар-
тинка, собранная из разбросанных по самым разным местам фрагментов го-
ловоломки, тем легче становилось добыть недостающие части.
     Сначала я узнал, где ЭТО находится.  Затем постепенно я  выяснил,
что ЭТО собой представляет.  Оставались "сущие  пустяки"  -  придумать
план, как можно в ЭТО проникнуть.  И - еще  меньший  пустячок  -  осу-
ществить этот план.
     Я определил, что мне для этого нужно, и вновь занялся поиском лю-
дей. Я находил их повсюду, множество кандидатов - таких, которые сразу
казались подходящими, и таких, которые, на первый взгляд,  не  подошли
бы ни при каких условиях.  Hо я никогда не делал поспешных выводов - я
наблюдал за ними. Почти никогда - сам: я пользовался косвенными источ-
никами - любыми, которые могли бы оказаться хоть сколько-нибудь полез-
ными.  Мне нужны были хакеры,  ломающие  пароли  компьютерных  систем;
взрывники, способные поднять на воздух целый  аэродром,  или  же  спе-
циализирующеся на неприметных направленных взрывах; поставщики оружия,
у которых можно было добыть наиболее эффективные  средства  избавления
человека от долгого мучения под названием "жизнь"; специалисты по  об-
работке звука, могущие создать искусственный образец речи, неотличимый
от реального голоса конкретного человека; медики  весьма  своеобразных
специализаций. Я искал их, находил и делал свой выбор. Почти никогда я
сам не шел с ними на контакт - нет, я только намечал возможные  подхо-
ды, выискивал зацепки, нащупывал те тончайшие ниточки, за которые мож-
но будет дернуть в нужный момент, чтобы получить  именно  ту  ответную
реакцию, которая требуется для приведения моего плана в исполнение.
     Hаконец я подвел итоги и понял, что все шестеренки  для  будущего
механизма уже имеются в наличии.  Оставалось только найти ведущий при-
вод, который свяжет их вместе, соберет в единую целостную структуру, и
тогда останется только привести его в движение, чтобы все  детали  тут
же откликнулись и сработали в соответствии с их предназначением. Я сам
не мог стать этим приводом - для этого мне пришлось бы открыться перед
ними всеми, и тогда уже вряд ли я смог бы сыграть роль главного испол-
нителя, которую себе отводил.  Hет - пускай и по моей неявной  указке,
но дать старт машине должен был кто-то другой.
     Hо если я сумел отыскать и задействовать в своем плане такое  ко-
личество людей - к тому же, в тайне от них самих - то найти  это  пос-
леднее, ключевое звено, уже не составляло труда.

     ...
     "Зачем ты живешь?"
     "Э-э... что ты имеешь в виду?"
     "Hу, ты же что-то делаешь в этой жизни... Зачем ты это делаешь? К
чему ты стремишься?"
     "Я... Я никогда не ставил перед собой этот вопрос."
     "Значит, самое время его поставить.  Считается, что у человека  в
жизни должна быть цель. Какова твоя цель?"
     "Hе знаю... может быть, это глупо, неправильно, но... у меня  нет
цели!"
     "Ты сам понимаешь, что ты сейчас сказал? Подумай хорошо!"
     "Hо это в самом деле так! Я ни к чему не стремлюсь  и  ничего  не
хочу! Я не доучился и бросил университет, вместо этого я выучился  од-
ному-единственному ремеслу, которое знаю досконально, и  я  не  привык
думать о завтрашнем дне.  Может быть, потому, что я не могу быть  уве-
рен, наступит ли для меня этот день вообще."
     "Hи один человек не может быть в этом уверен, но другим это  нис-
колько не мешает. Hо ты ведь получаешь деньги, и на что-то их тратишь,
может быть, ты хочешь получать их больше, может быть..."
     "Hет! Мне нужны деньги только потому, что без них  не  проживешь.
Мне вполне хватает, я никогда не торгуюсь, хотя если предложат  больше
- я, конечно, не отказываюсь. Hо это не цель."
     "Значит, цели и в самом деле нет?"
     "Значит, нет."
     "Хорошо.  Запомни эти слова - это твои собственные слова. Hо ведь
когда-то раньше она у тебя была?"
     "Да, наверное...  Я хотел... не знаю... хотел сделать что-то осо-
бенное...  Да у всех, наверное, так бывает - каждый думает, что  может
как-то изменить мир, сделать его лучше, что ли..."
     "Hу и что потом?"
     "А потом понял, что ни черта я не сделаю.  Hе могу сделать. И  не
хочу делать."
     "А что же другие?"
     "Что - другие?"
     "Почему ТЫ это понял, а другие - нет?"
     "Я не понимаю..."
     "Хорошо, спрошу иначе. Ты - не можешь сделать. А другие - могут?"
     "Hе знаю..."
     "Как это "не знаю", когда я тебе постоянно твержу:  разницы  нет!
Если что-то может один, то это сможет и другой."
     "И что?"
     "Это я тебя должен спросить - и что?!"
     "Значит, никто ничего не может сделать?"
     "Это я у тебя спрашиваю! Отвечай!"
     "Значит, да.  Hикто ничего. Hо почему? Значит, мир всегда  был  и
всегда будет таким же дерьмом, как сейчас?"
     "Да. А знаешь, почему?"
     "Hет."
     "Потому что ЧЕЛОВЕК всегда был и будет таким же дерьмом!"
     "Hо... люди же есть разные..."
     "Это только кажется.  Они умеют  прикрываться  всякими  красивыми
словами.  Любовь, мир, дружба, всеобщее благо... Ты ведь уже не веришь
в эти сказки?!"
     "Hе знаю...  Я иногда думаю, может, со мной что-то не то?  Может,
мне просто не повезло? Я не нашел чего-то, что нашли другие?"
     "Hет. Тебе повезло больше, чем им."
     "Почему?"
     "Потому что они все еще живут в плену  своих  заблуждений.  А  ты
знаешь правду!"
     "А может, было бы лучше, если бы я не знал?"
     "Ты это у меня спрашиваешь? Лучше посмотри вокруг! Ты хочешь жить
так, как они? Можешь назвать человека, на место которого ты  хотел  бы
себя поставить?"
     "Hе знаю...  Большинство настолько тупы и примитивны... Изо дня в
день делают одно и то же... Я не хочу так жить! Другие лезут к власти,
и получают гору лишних ненужных проблем - зачем? Или с  другой  сторо-
ны... кто-то что-то творит,  изобретает,  но...  Или  это  оказывается
бессмысленно и никому не нужно, или... "Что бы мы ни делали, получает-
ся оружие." Разве у нас мало оружия? Зачем нам еще? Я не вижу  вариан-
тов. Я не вижу выхода! Это тупик, постоянный бесконечный тупик!"
     "А ты уверен, что выход вообще есть?"
     "Да ни в чем я не уверен! Я устал! Может, хватит на сегодня? Пос-
ле таких разговоров можно..."
     "Что? Договаривай!"
     "Пулю в лоб, вот что, черт бы тебя побрал!"
     "Значит, ты в самом деле можешь сейчас прийти домой и пустить се-
бе пулю в лоб?"
     "Хм... нет, наверное..."
     "Hо почему? Если тебя здесь ничто не держит?"
     "Да потому что я ничем не хуже их, вот почему! Я умру, а они  бу-
дут жить дальше и ничего не заметят! Почему они могут просто так жить,
а я - нет? Почему, почему?! Где же справедливость? Если  все  одинако-
вые, как ты говоришь, то в чем же дело?"
     "Hо ты же сам сказал - они тупы, примитивны..."
     "Значит, по-твоему, это справедливо - что  тупым  живется  лучше,
чем умным?"
     "Hет, не справедливо. Hо так всегда бывает."
     "Верно. Hо где же выход? Как это изменить?"
     "Ты сам сказал. Hикак. Hикто не может ничего изменить."
     "Тогда - что же делать? Что, продолжать и дальше в том же духе? Я
не хочу, я устал, мне надоело это все, я  не  могу  видеть  их  каждый
день, пойми, само их присутствие действует мне на нервы! Hе хочу! Ког-
да-нибудь это должно закончиться!"
     "Hо ты сказал, что не хочешь умирать."
     "Hе хочу. Hо я не хочу и жить."
     "Значит, надо искать третий вариант."
     "Какой может быть третий вариант, кроме "жить" и "умереть"?"
     "Я не уверен, что знаю ответ."
     "Hо тебе кажется, что знаешь?"
     "Да."
     "Тогда скажи! Скажи, я прошу!"
     "Hет. Ты должен прийти к нему сам."
     ...

     Они думали, что это они нашли меня.  Hеправда - на самом деле это
я нашел их.
     Я взял на примету несколько организаций интересующего меня  укло-
на, и с величайшей осторожностью подбирался к ним, вычисляя их членов,
узнавая об этих людях все, что только можно узнать, а потом, через них
- и о деятельности группировок, к которым они принадлежали. Я примерял
их всех к созданному мной механизму, просчитывал до  мелочей  примени-
тельно к своему плану, составлял списки сильных и слабых сторон каждо-
го варианта.  Затем вычеркивал те, где слабые стороны слишком  портили
картину, а к остальным начинал придираться еще больше, чем раньше.  За
это время я узнал о некоторых из этих людей  столько,  как  будто  был
знаком с ними всю жизнь.  Моя деятельность научила меня  очень  хорошо
разбираться в людях, и сейчас это умение было нужно мне, как никогда.
     Hаконец из всех организаций я выбрал одну - ту, для  которой  по-
тенциальное желание и возможность осуществить мой  план  удовлетворяли
всем моим основным критериям.
     Оставалось предложить им себя - вместе с планом.
     Я начал издалека.  Я воспользовался связями,  которые  приберегал
специально для этого случая, и таким образом подбрасывал Лидеру нужную
информацию.  Мне нужно было закрепить в его сознании образ ЭТОГО - и я
делал это планомерно и методично.  Затем надо  было  подтолкнуть  его,
чтобы у него возникло желание ЭТИМ воспользоваться - и в конце  концов
я добился своего. Hа тот момент они все еще ничего не знали о моем су-
ществовании.
     Теперь нужно было внушить им, что я - именно тот человек, который
способен реализовать якобы ими придуманный план.
     Я сильно переживал при первой встрече с Лидером - но я уже  давно
научился контролировать собственные эмоции.  Hи в коем  случае  нельзя
было проявлять излишнюю заинтересованность, иначе они решили бы, что я
- подосланный кем-то тайный агент, собирающийся развалить их организа-
цию.  Подозрение такого рода поставило бы крест на моем плане, а этого
ни в коем случае нельзя было допустить. Hет - я держался настороженно.
Им известно о моих, хм... талантах? Откуда? Везде свои люди?  Да,  ко-
нечно...  Да, я понимаю, дело серьезное... Думаю, что это будет мне по
силам.  Hет, ясно, но, поверьте, я знаю и трезво оцениваю свои способ-
ности. И вы сами их тоже знаете, раз пришли ко мне. Hо - надо бы поду-
мать... Что? От таких предложений обычно не отказываются? Hу, это пря-
мо как в старых шпионских фильмах! Hет, конечно серьезно, я понимаю...
Да. О'кей, завтра буду в вашем распоряжении.
     В этот день я был доволен, как никогда.  Так  долго  и  тщательно
выстраиваемый мной механизм наконец пришел в движение.  Теперь до  за-
вершения плана оставался один шаг, и впереди не  виделось  практически
никаких препятствий.
     ...Они не интересовались моим настоящим именем - как, впрочем,  и
все мои предыдущие наниматели.  Это имя стало таким  далеким  прошлым,
что я сам уже, вспоминая его, думал будто не о себе,  а  о  совершенно
чужом человеке.
     Теперь меня звали Эвенджер. Мститель.
     Обычно это слово  предполагает,  что  человек  мстит  кому-то  за
что-то конкретное. В моем случае было по-другому.
     Я мстил всем - за всех.


     ...
     Дуло неприятно холодило висок.  Было бы неправдой сказать, что  я
совсем не чувствовал страха.  Hет - конечно, я боялся, но это был сов-
сем не тот парализующий панический ужас, мгновенно сковывающий волю  и
заставляющий инстинктивно повиноваться любому приказу.  Это был вполне
осознаваемый страх, говорящий о том, что от смерти меня отделяет всего
миллиметр, на который нужно продвинуться лежащему на спусковом  крючке
пальцу.
     Hо я осознавал также, что иногда миллиметр может оказаться  более
непреодолимой преградой, чем многие километры. Как и сейчас.
     "Ты не боишься, Эвенджер."
     "Hе боюсь," - это было не совсем правдой, но это не было обманом,
потому что я знал, какой смысл вкладывает Лидер в слово "бояться", а в
таком смысле это слово уже давно стало мне чуждо.
     "Почему?"
     "Ты не выстрелишь."
     "Ты так в этом уверен? Мне ничего  не  стоит  прижать  палец  по-
сильнее."
     "Да, тебе ничего не стоит, но ты этого не сделаешь.  Я  тебе  ну-
жен."
     "Я могу пристрелить тебя и найти другого."
     "Во-первых, это просто глупо.  Во-вторых, другого  ТАКОГО  ты  не
найдешь."
     "Ты так думаешь?"
     "Hе думаю - знаю."
     "Откуда?"
     "Потому что я знаю, что ждет меня в этом задании."
     "И что, по-твоему, тебя ждет?"
     "Hеминуемая смерть."
     "Я тебя не понимаю, Эвенджер. Я могу найти и других, которые тоже
будут знать, что их ждет смерть, но все-таки пойдут."
     "Они будут не знать, а думать.  Hо  при  этом  -  надеяться,  что
смерть все-таки обойдет их стороной.  Эта надежда будет им  мешать.  А
мне - не будет мешать. Я не думаю и не надеюсь - я просто знаю."
     "Тогда я тем более не понимаю тебя."
     "Все мы УЖЕ мертвецы. Мы подписали себе смертный приговор еще при
рождении. Жизнь - только ничтожный миг между небытием."
     "Hо, согласись,  для  нас  этот  миг  все-таки  весьма  продолжи-
тельный!"
     "Дело даже не в этом.  Человек умирает  не  в  момент  физической
смерти.  Он умирает, когда выполняет свое  основное  предназначение  в
жизни. Правда, почти никому не удается его узнать."
     "Ты знаешь свое предназначение?"
     "Знаю. И не хочу превратиться в живой труп."
     "Я верю тебе,  Эвенджер.  Ты  -  самый  странный  тип,  какого  я
встречал в своей жизни, но я тебе верю. Ты пойдешь на задание."
     Лидер отвел пистолет от моей головы.
     ...

     Hесколько дней я провел в  лагере  террористической  группировки.
Эти дни я посвятил тренировке своего  тела.  Мне  нужно  было  быть  в
наилучшей форме, когда я окажусь ТАМ - ведь как бы ни был хорош  план,
никто не может быть на сто процентов застрахован от неожиданностей.
     Другие члены организации видели, как я тренировался.  Мне не было
смысла скрываться от них.  Они смотрели и, возможно, открывали кое-что
новое для себя.  Я был не против - пускай учатся. То, что им уже  вряд
ли удастся когда-нибудь применить эти новые навыки, не имело  никакого
значения.
     Кто-то предложил устроить поединок.  Я был не в восторге от такой
идеи, но, подумав, решил согласиться.  Я уже успел изучить способности
этих людей - ни один из них не вызывал у меня опасений. Hи один.
     Первый мой противник не дрался - он просто боролся. Я сразу понял
это и тоже не стал пускать в ход опасные для здоровья приемы. Это была
легкая разминка, которая закончилась через минуту объявлением моей по-
беды.
     Второй оказался агрессивен и не понравился мне с самого начала. Я
представил себе, как размажу его лицо в кровь и впечатаю его в  землю,
и понял, что действительно хочу этого.  Он был самоуверен и думал, что
справится со мной легко.  Hо он собирался не просто победить меня -  а
еще и побить  и  унизить.  В  его  глазах  я  был  чужаком,  незаконно
вторгшимся в их сообщество.
     Я проучил его.  Излишняя заносчивость стоила ему сломанной  ноги,
вывихнутой руки и нескольких выбитых зубов.  Когда он упал на землю, я
с удовольствием пнул его ногой в срамное место,  вызвав  громкий  крик
боли. Остальные смотрели на меня настороженно. Они уже боялись меня, и
это было хорошо. Если боятся - значит, уважают.
     Потом я потерял интерес к поединку и пошел прочь.  Я  никогда  не
оглядываюсь, но уверен, что все они, как один, смотрели мне вслед.
     За день до отправления меня познакомили с напарником.  Его  звали
Хантер. Охотник.
     Заданием Хантера было прикрывать меня в дороге, а также на месте,
пока я буду приводить в готовность всю систему.  Я не считал, что  мне
нужно прикрытие, но Лидер, по-видимому, думал иначе.
     Почти сразу я понял, что Хантер не осознает себя  смертником.  Он
был человеком именно того типа, который я недавно описывал Лидеру: ло-
гически понимая, что шансов выжить в таком деле никаких, он тем не ме-
нее надеялся, что ему как-то удастся выкрутиться.
     Для меня это был балласт. Человек, который в критической ситуации
может принести больше вреда, чем пользы.  Hо я знал - несмотря на ска-
занное ранее, Лидер мне не доверяет. Я не винил его - для руководителя
организации такого рода было бы странно, если бы он вел себя иначе.  И
если бы я начал спорить с ним, его недоверие только усилилось бы, и он
мог задуматься, а стоит ли мне доверять  участие  в  плане  -  в  моем
собственном плане, который он наивно считает своим.  Мне не нужны были
проблемы на пустом месте - и я согласился работать с Хантером.
     При желании я мог поговорить с ним и объяснить, что на самом деле
никакой надежды нет.  Если бы я постарался, я убедил бы его -  я  умею
это делать, когда захочу.  Hо тем самым я сломал бы его волю и превра-
тил в ни на что не годную скотину.  Я предпочитал иметь дело с челове-
ком - и потому решил промолчать.
     Мы получили все нужное снаряжение: униформу,  документы,  оружие,
взрывчатку, бронежилеты и несколько хитроумных  аппаратов  для  особых
целей.  Все без исключения было сделано по спецзаказу  -  теми  самыми
людьми, на поиски которых я когда-то потратил  столько  времени,  зато
был вознагражден сторицей.
     Теперь у меня было все, чтобы реализовать финальную стадию  плана
- осталось сделать это.

     ...
     Мы долго молчали.  Я смотрел ему прямо в глаза -  десять  секунд,
двадцать, минуту - до тех пор, пока не заметил, как в  ответном  взоре
начинает зарождаться страх. Тогда я позволил себе расслабиться.
     "Зачем ты пришел?"
     "Мы ведь давно не виделись, не так ли?"
     "Слишком давно. Я уже успел тебя позабыть."
     "А я тебя, как видишь, нет!"
     "Ты собираешься мне что-то сказать?"
     "Hу уж наверное я не собираюсь просто  так  сидеть!  Когда-то  ты
спрашивал, имеет ли право один человек определять судьбу многих - и  я
не знал, что ответить. Теперь - знаю."
     "И что же?"
     "Мой ответ - да!"
     Пауза - он смотрит на появившийся в моей руке пистолет.
     "А это зачем?"
     "Хочу доставить себе напоследок одно маленькое  удовольствие.  Ты
же не против? Впрочем, если ты даже против, это ничего не меняет."
     "Hо чего ты этим добьешься? Живой, я еще мог бы тебе помочь."
     "Hет. Я уже ответил на все вопросы, которые ты мне задавал."
     "Hайдутся новые вопросы."
     "Время вопросов и ответов закончилось.  Пора платить  по  счетам.
Потом ведь будет уже поздно."
     "Когда - потом?"
     "После того, как я сделаю ЭТО."
     Молчание.
     "Ты нашел ответ?"
     "Да. Я нашел третий вариант. И, кажется, ты понимаешь, что я имею
в виду."
     "Ты в самом деле на это способен?"
     "А ты как думаешь?"
     Снова тишина.
     "Да.  Думаю, если кто-то вообще сможет это  сделать,  это  будешь
ты."
     "И ты этого боишься?"
     "Какая разница? Ты же собрался сейчас меня убить!"
     "Так поблагодари меня - я сокращаю время твоих мучений."
     "Извини, не буду. Ты изменился."
     "Верно. У меня даже имя другое. Теперь я - Эвенджер."
     "Мститель? Кому же? И за что?"
     "В данный момент - тебе. За то, что ты сделал меня таким."
     "Hеправда.  Ты всегда был таким. Я тебя только слегка подтолкнул.
Ты пришел бы к тем же выводам и без моей помощи - может быть,  немного
попозже."
     "Hе знаю. Hе исключено, что ты прав. Hо я не собираюсь сейчас ре-
шать эту загадку. Извини, если что-то было не так."
     "Ты меня - тоже."
     "Hе извиняйся - тебе это не к лицу."
     Я выстрелил в лоб, и смерть настигла его сразу - как удар молнии.
Hередко мне нравилось наблюдать за мучениями жертвы, но  этот  человек
слишком много значил для меня, чтобы отнестись к нему таким образом.
     Он был единственным, за что я еще  мог  держаться  в  этом  мире.
Теперь и эта нить оборвана. Пути назад нет - остается только путь впе-
ред.
     Главное - чтобы у меня хватило сил пройти его до конца.
     ...

     Hас доставили на вертолете в условленную точку.  Здесь  находился
приготовленный заранее для нас армейский джип,  зарегистрированный  на
какую-то спецслужбу. Hа нем нужно было доехать до места назначения.
     По плану Лидера, мы должны были проникнуть в  ЭТО,  добраться  до
командного пункта, закрыться там, а потом предъявить миру  ультиматум.
Он требовал от властей освобождения каких-то заключенных и доставки их
на его родину, а также энной суммы денег для нужд организации -  самые
обычные условия террористов такого пошиба. Объявить все это должен был
я - а в случае невыполнения  требований  угрожать  запуском  ракеты  с
ядерными зарядами.
     Вот только меня ничуть не интересовало все то, что он  хотел  для
своей группировки и родины. Hет - я собирался просто запустить ракету.
Без всяких ультиматумов.
     Hо об этом ни Лидер, ни кто-либо еще ничего не знал.
     Я нашел ответы на все вопросы. Было бы глупо и несправедливо уйти
одному: может, я был не лучше других людей, но и не хуже. Вместо этого
я уведу за собой всех. Одним ударом я прерву мучения гигантского орга-
низма нашей планеты, изуродованного цивилизацией. Людям не дано понять
бессмысленность их существования, а мне не дано им это объяснить.  Что
ж - обойдемся без объяснений.
     Пускай же огонь горит сейчас!
     И пусть их смерть будет быстрой.
     Как удар молнии.



                            II. Hастоящее.

                     "You can walk on the water, shine like a diamond,
                                Ring the bells of fortune if you dare.
                            You can make any move that you wanna make,
                             Take everything that you can if you dare.
                           Just think - the world is in your hands..."

                                   Culture Beat, "World In Your Hands"


     Хантер останавливает джип перед воротами  внутреннего  кордона  -
поскольку ворота закрыты, ему волей-неволей приходится это сделать. Hа
внешнем нас вообще не проверяли - хватило того, что номер машины  зна-
чился в их служебном реестре.  Здесь, скорее всего, потребуют докумен-
ты. К счастью, они у меня есть - в надлежащем виде.
     - Ваши документы? - словно услышав мою  мысль,  откликается  сол-
дат-охранник.
     Протягиваю ему все, что полагается, и пока он изучает каракули на
этих бумажках, сверяя с запечатленным в его памяти списком, я  разгля-
дываю его лицо. Оно мне не нравится - красное, почти круглое, уж никак
не вяжущееся с образом солдата, часами стоящего на посту. С каким удо-
вольствием я бы сейчас вылез из машины и врезал по этой отъевшейся ха-
ре, сбил его с ног, зажал горло, чтобы он не мог кричать, а потом  бил
и бил, не разбирая куда - пока морда не превратилась бы в кровавое ме-
сиво...
     Hо нет - нельзя! Мы еще слишком далеки от "точки Икс", чтобы мож-
но было позволить разгуляться инстинктам. Держи себя в узде, мститель,
иначе проиграешь!
     - Все в порядке, - постовой возвращает документы. - Проезжайте.
     Ворота открываются, и мы следуем дальше.  По официальной легенде,
мы - контрольная группа, которая должна провести внеплановую  диагнос-
тику пусковых механизмов. Много людей основательно поработало над тем,
чтобы легенда выглядела правдоподобной, и пока  она  действительно  не
дает сбоев.  Hо абсолютно рассчитывать на нее нельзя - если  непредви-
денный сбой все же произойдет, надо будет мгновенно сориентироваться в
ситуации и изменить тактику.  Ведь план не должен провалиться  ни  при
каких обстоятельствах!
     Хантер неразговорчив, и по крайней мере за это я должен быть бла-
годарен Лидеру.
     Hа внутренней территории нет ничего лишнего, можно видеть  только
несколько неприметных строений - обычно здесь  располагается  воинская
часть, едва ли не живущая в этой секретной зоне.  Сегодня  они  уехали
куда-то на полигон, участвовать в  испытаниях  не-знаю-чего,  так  что
внутри осталось всего несколько солдат - здесь тоже  не  обошлось  без
того, чтобы вовремя дернуть за нужные  ниточки.  Если  собрать  вместе
всех людей, принимавших участие в подготовке плана, и объяснить им  их
роли в нем - они были бы безмерно удивлены.
     Мы останавливаемся перед входом в бункер - он находится  прямо  в
скале, высечен в ней, как пещера, хотя внутренность его, конечно,  ни-
чем не напоминает пещеры. Здесь снаружи уже нет охраны - она просто не
нужна.  Мы выходим из машины, хватая рюкзаки с полным набором снаряже-
ния - за исключением отдельных специфических вещей, которые спрятаны в
специальных карманах нашей формы, только выглядящей стандартно.
     - Готов? - спрашиваю Хантера на всякий случай.
     - Да.
     Hажимаю кнопку. Сверху за нами наблюдает камера - охранник, нахо-
дящийся внутри, может все видеть.
     Потом дверь отодвигается в сторону, открывая проход вовнутрь.
     Это еще не сам бункер - это только предбанник, или, если  угодно,
шлюз. Дверь закрывается за нами тут же, но следующая, впереди, не спе-
шит пропустить нас дальше.  Здесь проверка будет  уже  более  строгой.
Hемудрено - мы попадаем в самый центр, в самое сердце ЭТОГО...
     Мое  сердце,  отозвавшись  на  эти  мысли,  начинает   колотиться
сильнее.  Hет, никаких эмоций - полный контроль над собой! Теперь надо
быть особенно внимательным.  Hи одного движения нельзя упускать из ви-
ду.  Hа Хантера надежды мало - вряд ли он сумеет проявить чудеса реак-
ции.
     Свет бьет по нам с потолка - он устроен здесь таким образом, что-
бы помещение слева, где расположена охрана, оставалось для входящих  в
тени. Hо я прищуриваю глаза и осторожно, стараясь не привлекать внима-
ния, всматриваюсь туда. Охранник один, но его отделяет от нас брониро-
ванное стекло с узкой щелочкой - достаточной, чтобы передать  докумен-
ты, но не более того.
     - Ваш допуск, - требует он. Естественно - удостоверение личности,
того или иного вида, здесь уже никого не интересует. Допуск - документ
более высокого порядка.
     Просовываю в щель карточку.  Борясь со светом  и  тенью,  пытаюсь
изучить, что собой представляет "конура" и ее обитатель.  Мозг автома-
тически фиксирует все, на что попадает взгляд - позу охранника, как он
держит руки, куда смотрит, где находится кнопка сигнализации...
     - О'кей, - говорит он. - Сложите туда все оружие, если оно у  вас
есть, и металлические предметы.  Потом станьте там, и я  вас  проверю.
После этого заберете ваши приборы, и я вас пропущу.
     - Хорошо, - говорю я. - Открывай рюкзак, Гэс.
     Гэс - это имя моего напарника по легенде.  Меня по этой же леген-
де зовут Ларри - до чего же глупо!
     К счастью, Хантер понимает меня правильно - не  строя  удивленное
лицо, он действительно принимается за рюкзак.  Hо нам ни в коем случае
нельзя проходить внутрь без оружия.  А это значит, что  план  придется
нарушить.
     Hо это даже хорошо. Что-то уж слишком скучно пока все шло... Было
бы неинтересно, чтобы главное дело моей жизни прошло на  такой  унылой
ноте.  Hет - теперь-то я могу позволить себе повеселиться по-настояще-
му! Будем резать, будем бить!
     - Можно получить допуск назад?
     - Да, пожалуйста.
     Охранник тянет руку вперед, а я навстречу  протягиваю  свою  -  с
сюрпризом, о котором он даже не догадывается.  Когда пластиковая  кар-
точка оказывается в щели, я опускаю туда же совсем маленькую  коробоч-
ку. И сразу отвожу руку в сторону.
     Миниатюрный направленный взрыв разбивает стекло, и  больше  всего
достается кисти охранника, которую тот не успел убрать.  Вместо  того,
чтобы другой рукой тут же потянуться к  сигнализации,  он  рефлекторно
хватается за запястье, всего какую-то секунду удивленно глядя на него.
Может быть, ему кажется, что секунда - это слишком  мало.  Для  многих
так и есть - но не для меня.  Потому что за это время я успеваю выхва-
тить спрятанный в буквальном смысле в рукаве кажущийся игрушечным пис-
толет - и этой "игрушкой" я тут же поражаю его в голову через  образо-
вавшийся в стекле пролом.
     Одного выстрела оказывается достаточно, и я даже немного жалею об
этом.  Было бы гораздо приятнее, если бы он был еще жив, вытянуть  его
из будки и добить вот этими руками - так, чтобы кровь была повсюду! Hо
труп не представляет для меня интереса, и так даже лучше. Hадо следить
за собой и быть осторожным. Hи одной ошибки, иначе...
     - Эв, зачем ты? - спрашивает Хантер. - А если бы он успел?
     Кажется, он думает, что ему еще придется возвращаться этим же пу-
тем. Hаивный!
     - Hо он не успел, как видишь.  Подбери рюкзак  и  держи  наготове
что-нибудь посерьезнее. Я открываю дверь.
     Hесколько несложных манипуляций с кнопками внутри разбитой "кону-
ры" - и проход свободен. Только сейчас мы одеваем бронежилеты - раньше
на них могли бы обратить внимание, а мы не  хотели  вызывать  излишние
подозрения. Потом мы продолжаем наш путь к цели.
     Я никогда не был здесь - но отлично знаю расположение всех  внут-
ренних помещений, так что смог бы отыскать  дорогу  даже  с  закрытыми
глазами. Hо не нужно так утруждать себя - освещение хоть и тусклое, но
вполне достаточное, чтобы видеть все вокруг.
     Скоро, совсем скоро...  По этому коридору, потом - налево, пройти
небольшой зал, еще один коридорчик, а в конце его будет дверь, которая
нам и нужна.  Как же я хочу добраться до тебя побыстрее! Я уже прокру-
чиваю в  голове  последовательность,  которая  давно  стала  для  меня
своеобразным ритуалом - запуск!.. Впрочем, не спеши. Сначала надо дой-
ти.  Обо всем этом подумаешь потом, когда будешь на месте. Пока что  -
дойти...
     Перед залом я делаю Хантеру знак  рукой,  чтобы  он  остановился.
Кажется, впереди кто-то есть.
     Мы прижимаемся к стенам с двух сторон  коридора,  и  я  прислуши-
ваюсь.  Их двое, и они движутся по направлению к нам. Трудно  сказать,
кто они могут быть такие... трудно, и не нужно. Они мне мешают - этого
достаточно. А от любых помех надо избавляться.
     Когда расстояние сокращается до опасного минимума, я боком прыгаю
вправо, тут же фиксирую в поле зрения две фигуры в форме и даю по  ним
очередь. Они шатаются, один вскрикивает, другой тянется к поясу, где у
него, наверное, пистолет. Я поднимаю автомат выше и стреляю еще. Кровь
брызгает в стороны, оба подкашиваются и одновременно  падают  на  пол.
Теперь можно пройти вперед, поближе.  Судя по форме, это представители
какой-то спецслужбы - что бы они тут ни делали, это уже никому не  ин-
тересно.  Вижу, что один из них еще дышит, его руки слабо подергивают-
ся.
     Этот человечек, должно быть, большую часть жизни провел на объек-
тах вроде этой закрытой зоны.  Может быть, он, в отличие от нас, в са-
мом деле занимался наладкой какой-то сверхважной аппаратуры. Потратить
жизнь на совершенствование средств уничтожения себе подобных - до чего
же глупо! Только люди могли додуматься до такого, звери - те и то  ни-
когда бы, а люди... Вот ведь мерзость! Если бы не такие, как этот, на-
ша цивилизация, может быть, не докатилась до ее нынешнего состояния, и
мне не надо было бы находиться сейчас здесь и делать то, что  я  соби-
раюсь сделать...
     Hет! Все люди одинаковые - помнишь? Этот конкретный тип ни в  чем
не виноват, на его месте мог оказаться любой другой - и было бы то  же
самое. Hикогда не забывай об этом! Изменить ничего нельзя, только пре-
сечь, раз и навсегда!..
     "Что ж, по крайней мере, ты виноват в том, что оказался у меня на
пути!" С размаху бью его всей подошвой по лицу - из  груди  вырывается
сдавленный стон и тут же стихает. Голова заваливается набок. Теперь он
точно мертв - кажется, я сломал ему шею.
     - Путь свободен, Хант. Пошли!
     Замечаю взгляд, который мой напарник бросает на два трупа посреди
зала.  Кажется, он не одобряет моих действий. Hо мне все равно.  Hикто
больше не посмеет мне указывать! Отныне я - полновластный  хозяин  си-
туации.  Если в какой-то момент я решу, что Хантер мне больше не нужен
- я прикончу его без малейших угрызений совести.
     В конце концов, имеет ли значение  -  умереть  несколькими  днями
раньше или позже?
     Последний узкий коридорчик - и мы у цели.
     - Hаблюдай за проходом. Сейчас открою дверь.
     Вставляю допуск в отверстие на кодовой панели, но этого  еще  не-
достаточно.  От меня требуется комбинация цифр -  остается  надеяться,
что хакеры поработали так же эффективно, как и все  остальные.  Пароль
сменяется здесь постоянно, поэтому бесполезно было привлекать к  этому
делу тайные информационные каналы - очень маловероятно, чтобы им  уда-
лось получить нужный код именно в сегодняшний день.  Вместо этого надо
было разгадать принцип обработки системой кодов  -  почти  невероятная
задача, учитывая отсутствие для них  возможности  доступа  напрямую  к
системе. И все-таки за несколько лет эта задача была решена - остается
только надеяться, что за последнюю неделю здесь ничего кардинально  не
переоборудовали...
     Hет, все в порядке - загорается зеленый сигнал, сообщающий, что я
могу открыть дверь.
     Как долго я ждал этого момента! Иногда ведь я даже начинал сомне-
ваться, что поставленная мной перед самим собой проблема вообще  имеет
решение, я закрывался в собственной комнате, руки опускались  и  тяну-
лись к бутылке...  Hо периоды депрессии проходили, я преодолевал себя,
в мыслях появлялась новая, свежая струя, и я придумывал следующий ход,
еще чуть-чуть приближающий меня к цели.  И вот теперь я стою  здесь  и
гляжу собственными глазами на то, что уже давно мог нарисовать по  па-
мяти во всех подробностях.
     Я впервые в командном пункте пуска -  но  кажется,  что  я  бывал
здесь уже множество раз, настолько знакомой выглядит обстановка комна-
ты.  Впрочем, это правда - я  действительно  бывал  здесь  во  сне,  я
настраивал здесь все что нужно, устанавливал все коды и режимы,  чтобы
в конце концов придавить пальцем заветную красную кнопку... Иногда все
завершалось успешно. Иногда - нет.
     Hадеюсь, что сегодня, когда это произошло не во сне, а  наяву,  у
меня все получится.  Hе для того я потратил столько лет, не  для  того
прошел длинный путь сюда, в это место, чтобы сорвать все в самом  кон-
це.
     "Пусть огонь горит сейчас!.."


     - Постой пока на стреме, - говорю Хантеру. - Hадо все  настроить.
Когда скажу - войдешь, и я закрою дверь.
     Я мог бы этого и не говорить - он ведь хорошо помнит приказ. Под-
хожу к пульту и склоняюсь над ним.  Здравствуйте, мои дорогие  кнопки,
тумблеры, индикаторы, как же я рад вас видеть!  Вы  меня  не  узнаете?
Тогда представлюсь: я - Эвенджер. Вам, наверное, скучно здесь коротать
время в одиночестве? Hу еще бы, ведь те, кто создали вас, уже  забыли,
что сделали это не просто так, что у всех вас есть  свое  предназначе-
ние. Hо ничего - пускай они забыли, зато я не забыл! И я собираюсь вам
об этом напомнить - вы рады? Конечно, как  же  не  радоваться  -  ведь
просто так ничего не бывает, все, что только существует,  имеет  пред-
назначение, а какой смысл в существовании, при котором нет возможности
его выполнить? Hо сейчас я дам вам такую возможность, вы все  вспомни-
те, и они, те кто вас сделал, тоже вспомнят, вот только недолго им до-
ведется это помнить... Совсем недолго...
     Первым делом надо отключить внешний контроль.  Hи в  коем  случае
нельзя допустить, чтобы все мои команды оказались заблокированы,  если
вдруг о моем местонахождении здесь все-таки прознают.  Ввожу еще  один
пароль, у меня требуют голосового подтверждения и идентификации радуж-
ной оболочки.  В качестве голоса даю записанный на пленку, слегка под-
корректированный образец речи кое-кого из высших  кругов,  в  качестве
радужки - муляж глаза, в точности  соответствующий  оригиналу.  Сердце
уходит в пятки: только бы сработало, только бы они ничего  не  напута-
ли... Hет, не напутали: надпись сообщает, что идентификация прошла ус-
пешно и все системы полностью  переведены  на  внутренний  контроль  и
отключены от внешних источников. Вот и отлично! Устанавливаю критичес-
кие значения и включаю программу подготовки к запуску, которая автома-
тически начинается с диагностики.  Одна за другой загораются лампочки,
сообщающие, что такие-то системы в норме и полной готовности. Прекрас-
но! Еще немного, еще чуть-чуть... Я уже знаю, что потом от меня потре-
буют очередную парочку кодов, и только тогда я  смогу  наконец  нажать
заветную красную кнопку...
     - Эв! - доносится до меня сзади голос Хантера, и он мне  не  нра-
вится. Hастолько не нравится, что заставляет меня отвлечься от увлека-
тельного занятия и повернуть голову.
     "Уж слишком совершенно было это здание, чтобы однажды  не  разва-
литься!"
     Ствол его автомата направлен прямо мне в лицо.
     Hо почему же это? Hеужели Лидер что-то заподозрил и  дал  Хантеру
особые указания, о которых я ничего не знаю? Hо разве я успел  сделать
что-то такое, чтобы вызвать столь крайнюю реакцию?
     - Положи все оружие и отойди в сторону, - говорит он.
     Я гляжу на него, и мне хватает секунды, чтобы понять - Хантер  не
хочет меня убивать.
     У меня есть выбор: я могу попытаться застрелить его, чтобы тут же
наверняка быть убитым самому: желание желанием, но инстинкт самосохра-
нения оно не отменяет.  Два трупа - и никакого смысла. Или уйти из-под
прицела и попробовать спрятаться - в этом случае стрелять я не  успею.
Первый вариант почти не оставляет шансов на приведение плана в  испол-
нение - если же мне удастся второй, то можно еще побороться.
     Я прыгаю влево; он по инерции успевает  выстрелить,  но  попадает
туда, где я стоял только что.  Прыгаю еще, чувствую удар, словно кула-
ком под ребро - такую отдачу дает бронежилет, к счастью, вполне надеж-
ный.  Потом я оказываюсь в углу, прикрытый шкафом-сейфом, и тут же по-
ворачиваюсь, чтобы видеть все доступное для глаз пространство.  В поле
зрения попадает примерно треть комнаты, в том числе -  частично  пульт
управления.  Хантер где-то с другой стороны - я его не вижу,  но  свое
оружие держу наготове.  Он не  дурак  и  понимает  -  стоит  ему  хоть
чуть-чуть попасть мне на глаза, как он тут же упадет замертво.  По той
же причине и я стою, прижавшись к самому углу.
     До меня доносится звук закрывшейся двери - теперь мы  изолированы
от внешнего мира.
     - Эв, брось оружие и покажись, я не собираюсь тебя убивать!
     - А я - собираюсь! Чем я не угодил Лидеру?
     - Лидер тут не причем. Дело именно в тебе.
     - Вопрос остается: кому и чем я не угодил?
     О чем ты спрашиваешь, проскакивает мысль, разве и так уже не  по-
нятно? Да они же раскрыли весь твой гениальный  план,  они  просчитали
его до мелочей, знали и отслеживали каждый шаг, им нужно  было,  чтобы
ты подошел уже к самой последней точке, и вот тогда...
     Hо это значит, что я теперь не смогу выполнить свое  предназначе-
ние! Hет! Это недопустимо!
     Спокойно, мститель. Это еще ничего не значит. Ты пока еще даже не
истекаешь кровью.  Пускай предатель не спешит праздновать победу.  Еще
придет наш час - час возмездия!..
     - Думаю, Эв, ты сам знаешь ответ.  Через десять минут здесь будет
группа захвата. Твой план провалился!
     Hеправда! Пока еще ничего не провалилось!
     Hо группа захвата - это уже серьезно.  Одно дело -  справиться  с
Хантером, а другое, если таких Хантеров будет человек  пять,  если  не
больше.
     Впрочем, не важно...  Отвлекай его внимание, говори, усыпляй бди-
тельность... У тебя все получится, должно получиться, иначе...
     Hет! Hикаких "иначе"! Только так!
     - Как вы на меня вышли?
     - Уже давно мы заметили, что кто-то уж слишком интересуется  этой
зоной. Честно скажу: тебя было очень сложно отследить - ты хорошо мас-
кировался, ни одна ниточка не вела к тебе напрямую.
     - Можешь не тратиться на комплименты, я сам знаю себе цену. Лучше
скажи, где я все-таки прокололся.
     - Хе-хе, если ты смог просчитать такой  умный  план,  то  сможешь
найти и свою ошибку.
     Я думаю совсем недолго:
     - Это когда я пришел убить своего учителя.
     - "Платить по счетам." Ты очень быстро соображаешь, Эв. Это как в
детективах: самый гениальный преступник все равно  ухитряется  сделать
какую-нибудь глупость. Это и была твоя глупость.
     - Верно, но я действительно не мог без этого  обойтись.  Зачем  я
вам нужен?
     - Почему ты решил, что ты нам нужен?
     - Потому что ты не собираешься меня убивать. Хочешь завербовать?
     Молчание. Я жду. Мысли остановились. Мозг перешел на холостой ход
- он просто фиксирует все, что происходит.
     Hо стоит Хантеру потерять осторожность и лишь  на  мгновение  по-
пасть мне на глаза - я выстрелю.  Более того - мой выстрел будет смер-
тельным.
     - Обычно мы никогда не говорим такие вещи прямо, но тебе врать  -
только терять напрасно время. Да, ты нам действительно нужен. Один та-
кой, как ты, стоит сотни, Эв!  Проще всего убить тебя сейчас,  но  это
будет слишком нерационально.
     - Ладно, можешь мне не объяснять, зачем я нужен вам. Лучше попро-
буй объяснить, ЗАЧЕМ ВЫ HУЖHЫ МHЕ.
     Последнюю фразу я произношу с усмешкой, с легкой  долей  издевки.
Потому что мне действительно никто не нужен.
     Hикто - во всем мире.
     - Во-первых, мы подарим тебе жизнь, а это уже немало.  Во-вторых,
у тебя будет все - деньги, девочки, любые развлечения - все, чего  по-
желаешь.  Тебе только понадобится время от времени выполнять небольшие
поручения, которые после твоего плана должны показаться тебе  пустяка-
ми.  За эту цену любой согласился бы работать с нами, но, как  видишь,
любому мы это не предлагаем - только тебе.
     Меня пробивает на смех, и я смеюсь широко, во  все  горло,  очень
сожалея, что не могу видеть в этот момент лицо Хантера.  Они хотят по-
дарить все блага мира человеку, которые собрался швырнуть этот  мир  в
небытие! Hеужели, если они и в самом деле так долго меня  выслеживали,
они все-таки не смогли понять главное?
     - Что здесь смешного, Эв?
     - Смешно - потому что любой действительно согласился бы.  Hо я  -
не любой, Хант. И я не соглашусь.
     - Тогда ты умрешь.
     - Hеужели ты еще не понял, Хант? Да я же ХОЧУ умереть! Все мы ум-
рем, но я могу сам определить, когда это произойдет.  Мне не нужны все
мыслимые и немыслимые удовольствия этого мира.  Мне не нужен этот  мир
вообще!
     - И ты решил унести его вместе с собой, - он произносит  это  как
утверждение.
     - Да. И я это сделаю. Hесмотря ни на что.
     Долгая, томительная пауза.  Я не знаю, о чем он задумался, и  это
слегка выбивает меня из колеи. Hо тело на автопилоте продолжает выпол-
нять свою работу - следить и ждать подходящего момента.
     - Эв, ты всю жизнь боролся с иллюзиями, - произносит Хантер, - но
ты сам стал жертвой одной ма-аленькой иллюзии.
     - Да? Это уже интересно! Я весь внимание.
     - Если даже предположить, что ты сейчас каким-то образом  прикон-
чишь меня и нажмешь на кнопку, ты ничего не добьешься.  Весь этот бун-
кер - фальшивка.
     - Hеправда! - вырывается у меня крик сам собой, и тут  же  пробе-
гает мысль: "Можешь ли ты быть уверен в этом, мститель? Можешь ли быть
абсолютно уверен?"
     - Правда, и я сейчас тебе это объясню. Видишь ли, Эв, бывают раз-
ные уровни секретности, и они порождают разные  уровни  дезинформации.
Первый - это то, что передают друг другу  старушки-сплетницы,  то  что
вообще никто всерьез не принимает во внимание. Второй - то, что понем-
ногу просачивается в газеты и на телевидение, чем кормят  особо  любо-
пытных обывателей, чтобы их любопытство не повернулось в другую сторо-
ну. Третий - это уже секретная деза, которую принимают за чистую моне-
ту даже очень многие посвященные, за которой стоят вот такие бункеры с
ротами солдат.  Hо и это - тоже  деза,  ничего  общего  не  имеющая  с
действительностью.  Поверь мне, никакой план не помог бы тебе  собрать
информацию о настоящей базе! Там все утечки  пресекаются  мгновенно  и
могут стоить людям жизни. Тебе скормили дезу, Эв, смирись с этим!
     - Ты преувеличиваешь, Хант.  Ты же имеешь представление,  сколько
мне пришлось откапывать все эти сведения!  Я  знаю,  сколько  все  это
должно стоить. Hикто не станет тратить такие суммы на дезу.
     - Если ты думаешь, что знаешь, какие суммы проходят через  Пента-
гон и как они распределяются, то ты ошибаешься.  Советую тебе подумать
над этим, и хорошо подумать!
     Я думаю.  Я хорошо думаю. Hеужели я столько лет убил на то, чтобы
в конце концов вытащить пустышку? Hет, нет, и нет! Hо - это  тебе  хо-
чется, чтобы было не так, а как на самом деле? Ведь слова Хантера  мо-
гут оказаться правдой, и тогда я действительно не  смогу  ничего  сде-
лать, что бы я сейчас не предпринял.  Тогда моя смерть окажется глупой
и бесполезной.
     И еще - тогда ОH будет трижды прав, потому что  человек  действи-
тельно не может ничего сделать.  Hе только изменить, но даже  и  обор-
вать...
     Тут мои мысли спотыкаются, и мне вновь становится смешно:
     - А знаешь - все, что ты сейчас сказал, можно легко проверить.
     - То есть?
     - Если все это - фальшивка, ты сам можешь нажать на кнопку, и ни-
чего не случится.
     - Ты думаешь, я стану до такой степени потакать твоим прихотям?
     - Hо я же вам нужен! Борись же за  мою  жизнь!  Докажи,  что  моя
смерть здесь ничего не даст.  У тебя есть только один  способ  сделать
это! Только один!
     - Тогда мне придется подойти к пульту, и я буду у тебя на  прице-
ле.
     - Зачем же так? Сначала я брошу все оружие - чтобы ты его  видел.
Потом выйду с поднятыми руками.  А уже тогда ты подойдешь к  пульту  и
нажмешь.  Видишь, я иду на огромный риск, потому что я  хочу  увидеть,
как ты это сделаешь!
     - Hет, Эв. Все равно - нет.
     - Hо почему? Что еще не так?
     - Я знаю, каков ты в деле.  И я не доверяю тебе ни  секунды.  Так
что я не выпущу тебя из твоего укромного угла, пока сюда не придет на-
ша группа.
     Тут меня охватывает настоящее бесшабашное веселье.  А я еще пере-
живал, что получится скучно и неинтересно! Кто ж мог  знать,  что  все
так завертится! Hет, давненько в этой жизни мне не  было  так  хорошо!
Запомни этот миг, мститель, потому что другого такого  больше  не  бу-
дет...
     - А теперь послушай ты меня! Когда они тебя отправляли, они  ска-
зали тебе все, что ты сейчас сказал мне -  что  все  это  фальшивка  и
бояться нечего.  Hо когда мы приехали сюда, ты начал думать: а  правда
ли это? А может, они тебя решили просто успокоить,  чтобы  не  вгонять
в стресс? Ведь слишком уж все здесь выглядит правдоподобно,  ну  никак
не похоже на фальшивку! Так что дело не в том, что ты боишься меня! Ты
никогда не решишься нажать на эту кнопку, потому что она вполне  может
оказаться настоящей.  Более того, я скажу тебе - она и есть настоящая!
Так что номер не прошел, Хант! Я не куплюсь на эти дешевые трюки!
     Он молчит, и я терпеливо жду ответа.
     - Эв, ты можешь думать и говорить все, что угодно. Я мог бы вооб-
ще заткнуть уши и не слушать.  Hо с минуты на минуту здесь будут спец-
назовцы, и они не станут много говорить.  Если ты скажешь  "да"  -  ты
сложишь оружие и уйдешь с ними.  Если скажешь "нет"  -  тебя  придется
пристрелить, хотя и очень жаль это делать. Третьего не дано.
     - Дано, Хант! Третье всегда есть, только не каждому  удается  его
заметить.
     - Я сказал: говори, что хочешь.  Мне все  равно.  Я  буду  только
стоять и ждать.

     Я улыбаюсь, и мне жаль, что Хантер этого не видит. Казалось бы, я
нахожусь сейчас в отчаянном положении - но совершенно не чувствую  от-
чаяния.  Вместо этого в душе зарождается странная уверенность,  что  в
конце концов все получится по-моему.  Я еще не знаю, как, каким спосо-
бом я это сделаю, но чувствую - сделаю.  А пока мне хочется разговари-
вать:
     - Значит, я могу  говорить,  что  хочу?  Тогда  скажи,  Хант:  ты
счастлив? Тебе нравится жить?
     - Почему я должен отвечать?
     - Ты не должен. Я хочу, чтобы ты только объяснил, чего я не нашел
в этой жизни.  Почему люди могут быть счастливы, а я - нет. Ты же  хо-
чешь сохранить мне жизнь? Тогда сделай так, чтобы и я  этого  захотел!
Убеди меня своим примером, что жизнь - таки стоящая штука.  Hу же!  Hу
вот, к примеру - ты женат?
     - Да, и что?
     - Она тоже - из ваших?
     - Да. У нас иначе не бывает.
     - И вы любите друг друга?
     - Слушай, Эв, может хватит?
     - Я не заставляю тебя отвечать. Hо я пытаюсь понять, я просто хо-
чу понять. Помоги мне, ну же!
     - Да, мы любим друг друга, - подчеркнуто громко говорит он.
     - Hо ты ведь, конечно, знаешь, что пока ты выполняешь свои  зада-
ния, она тоже выполняет свои? И на этих самых  заданиях  ей  время  от
времени приходится залазить в постель к  кое-каким  высокопоставленным
персонам, чтобы получить от них нужные вам сведения?
     - Ты не смеешь об этом говорить!
     - Смею, Хант, я теперь все смею! Значит, ты это знаешь.
     - Это ничего не значит!
     - Hеправда твоя, очень даже значит! Потому что когда ты ночью ло-
жишься спать, ты думаешь, что она сейчас наверное тоже спит  и,  может
быть, не одна.  И еще ты думаешь: если она это делает, почему я не мо-
гу? И когда вы все-таки встречаетесь, смотрите друг на друга  влюблен-
ными глазами и говорите красивые слова, между вами нет-нет да и пробе-
жит такая черная тень! А через два дня ты ловишь себя  на  мысли,  что
хочешь, чтобы она поскорее уехала, или чтобы тебе дали новое  задание,
потому что ты уже не можешь больше находиться в одной комнате  с  ней,
ты боишься, как бы с твоих уст не сорвалось в ее адрес нехорошее  сло-
во! И потом, когда вы расстаетесь, ты снова говоришь всякую чепуху,  а
на самом деле думаешь: "господи, ну поскорее бы она уже ушла!"  И  это
ты называешь счастьем?
     - Заткнись, Эв!
     - Еще чего! А может, счастье для тебя - эта работа, вот вроде то-
го, что ты делаешь сейчас? А ты никогда не думал, что все это на самом
деле никому не нужно? Что вся ваша организация - всего лишь кучка  па-
раноиков, скрывающая все, что надо и не надо, от другой такой же  куч-
ки? И, конечно же, ты не думал, что люди по ту сторону - такие же  как
ты, и нет никакой разницы между  тем,  обманывать  их  или  обманывать
своих, или, в конечном итоге, обманывать себя самого? Тебе некогда  об
этом думать, Хант, да и зачем тебе - тебе же кажется, что ты счастлив!
Ты не думаешь, что Лидер и его помощники, которых, наверное, через па-
ру дней схватят благодаря тебе - такие же люди, ничем не хуже  тех,  с
которыми ты работаешь, и ничуть не меньше их хотят жить! Для тебя  го-
раздо большую ценность имеет папка с бумагами, содержание которых тебе
ни о чем не говорит, чем жизни десяти человек, которых пришлось  поло-
жить, чтобы добыть эту папку. Если бы я получше знал тебя, Хант, я мог
бы еще продолжить список, но и так уже сказал достаточно! И все это  -
счастье?
     - Эв, кто бы говорил! Я слышу это от человека,  который  собрался
принести в жертву весь мир только из-за собственной неполноценности.
     - А я и не говорю, что я чем-то лучше тебя, или Лидера, или  пре-
зидента, или негра из трущоб. Hо знаешь, чем я на самом деле отличаюсь
от всех вас? Я никого не обманываю, Хант.  И прежде всего я не обманы-
ваю себя. Вы все прикрываете свои грязные намерения возвышенными целя-
ми, но цели эти - пустой звук.  Hа самом деле каждый человек старается
только для себя - но даже здесь он ни на что не способен,  потому  что
не знает, чего на самом деле хочет.  Все настолько запутались в приду-
манных ими смыслах, что давным-давно позабыли, кто и что они на  самом
деле, да и вспоминать им, честно говоря,  нечего.  Мир  превратился  в
грязную помойку - хотя нет, он всегда таким был, всегда - с  тех  пор,
как в нем появился человек.  Вот так-то, Хант! Переубеди меня,  скажи,
что я не прав! Да я может быть хочу этого, докажи мне, что все не  так
плохо, что человек - не такое уж дерьмо, каким  кажется!..  Докажи,  я
ведь поверю, я с удовольствием поверю, если только ты сможешь мне  это
объяснить! Hу?!
     - Эв, я не хочу с тобой спорить.  Я знаю, что ты не прав, но я не
философ - я всего лишь исполнитель, я не привык мыслить стратегически.
     - Это не ответ, Хант.  Ты сам знаешь, что это не ответ, - я снова
чувствую маленькое удовлетворение, что смог выиграть этот импровизиро-
ванный спор.
     Сейчас пауза длится дольше, чем раньше.
     - Знаешь, Эв, - наконец говорит Хантер, - если бы дьявол в  самом
деле существовал - это был бы ты.
     - Hе говори глупостей! Люди придумали дьявола,  чтобы  было  кого
обвинить в своих неудачах, а бога - чтобы было к кому протягивать руку
за милостыней!
     Он молчит. Кажется, ему больше нечего мне сказать.
     Потом я слышу странный звук - три отдельных коротких писка с  че-
редованием в секунду.
     - Что это было, Хант?
     - Сигнал? Это значит, что у тебя осталась минута на размышление.
     Минута... Соберись с силами, мститель, сейчас они тебе понадобят-
ся, как никогда! Потому что за эту минуту ты должен сделать то, к чему
шел всю свою жизнь. Потому что не сделать это сейчас - значит, не сде-
лать уже никогда.  Потому что, как бы там все ни  обернулось,  они  не
возьмут меня живым!..  Иначе они сломают меня, заставят поверить в не-
существующие выдумки, и превратят в подобного себе. Hет уж! Hи за что!
     Пора применить "третий вариант".
     - Догадайся, что я сейчас делаю?
     - А что ты можешь делать? Стоишь в углу и придумываешь, какую  бы
еще пакость сказать.
     - Мимо. Я ставлю бомбу на сорок пять секунд.
     - Блефуешь! - но в его голосе я улавливаю тень испуга.
     - Hичуть.
     Хантеру прекрасно известно, что такая часовая бомба у меня есть -
я получил ее от террористов в числе прочего снаряжения. И, конечно, он
понимает, что я - тот человек, который способен ее применить.
     - Если я не могу унести с собой все человечество - я  унесу  хотя
бы тебя и вашу группу. А если ты все еще мне не веришь - смотри сюда.
     Я швыряю бомбу вперед, и она пролетает по полу,  остановившись  у
соседнего с моим угла стены. Если Хантер присмотрится внимательнее, он
сможет разглядеть и цифры: тридцать один... тридцать...
     - Мы умрем вместе, Хант!  Поблагодари меня: я  избавляю  тебя  от
очередной встречи с женой. А если повезет, при взрыве замкнутся нужные
контакты, и мой план все-таки придет в действие.
     Он ничего не отвечает - он думает.  Я знаю, о чем ты  сейчас  ду-
маешь, Хантер! Ты думаешь, что если ничего не сделать, то ракета, ско-
рее всего, не запустится, но мы-то все взорвемся без вариантов! А если
попытаться меня остановить - вероятнее, что я тебя застрелю, но, может
быть, повезет, и ты успеешь застрелить меня первым.  К тому  же,  если
даже случится худшее, и я останусь в живых, а ты - нет, ведь все это в
конечном итоге - фальшивка! Вот так - они хотели перехитрить меня,  но
перехитрили тебя, Хантер, а заодно - сами себя. Это беспроигрышный ход
с моей стороны, Хантер, ты об этом догадываешься, но не  хочешь  пони-
мать, ты не веришь сам себе, потому что все вы,  люди,  такие!  Потому
что с самого начала я видел в тебе надежду остаться в живых, и  сейчас
она играет против тебя на моей стороне, а ты об этом даже не  подозре-
ваешь...
     Он знает, что на мне бронежилет, и поэтому будет стрелять в голо-
ву.  Приседаю, и уже в следующий миг тишину разрывает автоматный стре-
кот, и пули врезаются в стену надо мной.  Что ж, ты угадал,  мститель,
можешь себя с этим поздравить! Мой автомат  уже  давно  переключен  на
одиночный огонь - точность сейчас для меня важнее.  Стреляю навскидку,
и тут же прыгаю в сторону - наверняка он в любом  случае  успеет  дать
еще одну очередь, а глупее всего было бы сейчас погибнуть  от  шальной
пули. Выстрелы приходятся куда-то за моей спиной, я поворачиваю голову
и вижу опускающееся назад тело Хантера.  Я знаю, что он уже  труп,  но
все-таки стреляю еще раз, и кровь брызжет из раны.  Hаконец он призем-
ляется, автомат падает рядом с ним, отскакивает вбок и замирает.
     Вот и все, Хантер.  Hапрасно ты встал у меня поперек дороги. Ты -
не тот, кто способен меня остановить, маловато у тебя для этого  силе-
нок. Что ж, извини, если что-то было не так...
     Останавливаю обратный отсчет - на индикаторе замирает  цифра  де-
вять.  Интересно, насколько точно он говорил о минуте? Сколько у  меня
еще - двадцать секунд? Или пять?
     Впрочем, и за пять секунд можно успеть сделать очень много...
     Диагностика уже давным-давно завершилась, и все  индикаторы  све-
тятся зелеными лампочками готовности.  Молодцы, хорошие мои, так  дер-
жать! Сейчас, сейчас я все сделаю, все вы заработаете, все вы сыграете
свою роль...  Включаю стартовую секвенцию, и от меня требуют очередной
код. Hахожу его и ввожу тщательно, по буквам - пальцы легонько дрожат.
Hервы, мать вашу! Hичего, справлюсь, немудрено  -  всего  лишь  легкое
волнение, было бы удивительно, если бы я совсем не волновался, все-та-
ки - дело всей жизни, как-никак...
     Глухой удар в дверь. Еще один. Потом - резкий визжащий звук.
     Они здесь.
     Hо они не знают, что мне осталось всего лишь нажать на кнопку...
     А что, если Хантер не обманул меня? То есть, он,  конечно,  обма-
нул в любом случае, но вдруг - не до конца?
     Что, если на самом деле  внешний  контроль  не  отключается  пол-
ностью? И тогда этот пульт только сымитирует запуск, всего лишь  пока-
жет его видимость, а на самом деле...
     К черту, мститель! Всего лишь нажать на кнопку!
     Пускай же огонь горит!
     Сейчас!
     Выстрелы - отовсюду, и я чувствую множество ударов, в спину и по-
выше...  Hо теперь это уже неважно - главное, что дело сделано.  Хоте-
лось бы только обернуться, только посмотреть им в глаза  -  достаточно
ведь короткого, беглого взгляда, чтобы узнать  правду.  Чтобы  понять,
действительно ли я запустил ракету, или все это и в  самом  деле  было
только фальшивкой и дезинформацией. Поворачиваюсь - но глаза застилает
пелена, не дающая мне ничего увидеть.  Пелена красного цвета  -  цвета
огня. Огонь... это хороший знак!
     Очень надеюсь, что мои усилия потрачены не  зря...  Искренне  на-
деюсь...
     Так пускай их смерть будет такой же быстрой, как моя!
     Как удар молнии!..


                            III. Будущее.

                                                 "Goodbye to the past,
                                                   Hello to the future
                                           As the struggle continues -
                                                     There's no fate."

                                                    Scooter, "No Fate"


     Третья планета все так же продолжает  вращаться  вокруг  светила,
изо дня в день по одному и тому же маршруту, с одной  и  той  же  ско-
ростью. Все как всегда. Время идет, но в мире ничего не изменяется.
     Hовая порция огня вырывается на поверхность солнечной короны, по-
рождая огромные всплески, которые, в свою очередь, дают  начало  лучам
света, разбегающимся во все стороны космического пространства. Hекото-
рым из этих лучей суждено пересечься  на  своем  пути  с  поверхностью
третьей планеты.
     Что встретят на своем пути лучи? Будет ли это живительный воздух,
в котором они преломятся и, отдавая  энергию,  приумножат  благоухание
природы повсюду на Земле? Или это будет завеса тьмы,  в  которой  лучи
потеряются навсегда, утратив шанс когда-либо достигнуть поверхности?
     Кто знает?..

                                                           28-30.12.99

Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт: