схватками, и ежедневные, ничуть не меняющиеся глаза Читы - взрослеющей
Читы. Это было сонное дыхание салона, споры моего "старика Пэта" с Уолфом
и что-то еще, равнодушно утерянное памятью. Архивы, приговоренные к
уничтожению, которых мне всегда будет жаль, хотя никогда я так и не узнаю,
стоили они моего сожаления или нет. Я могу только гадать. Впрочем, в
случае нужды можно порасспрашивать тетушку Двину или Леончика, но более
всего я хотел бы поговорить о прошлом с Уолфом. Он - единственный,
воспоминаниям которого я мог бы поверить безоговорочно. Но увы, я лишен и
этой подсказки. Уолф пропал. Пропал совсем недавно в одном из моих
бездонных провалов. Я полагаю, что это произошло во время очередной
схватки со штурмующими. Уолф никогда не прятался за чужие спины, и может
быть, столь долго щадящий нас перст судьбы в одной из ожесточенных баталий
лениво избрал среди многих других именно его. Словом, все тот же случай
сделал свое дело - послюнявив палец и перелистнул разом стопку страниц.
Только после этого невидимый режиссер сдвинул мохнатые брови, заставив
время и жизнь вздрогнуть и заструиться с прежней скоростью.
Вдвоем с Лисом мы стояли у водительской кабины. Тонкая прозрачная
перегородка отделяла нас от лысоватого неподвижного затылка шофера. Этим
самым затылком он не мог, конечно, разглядеть решимости на наших лицах и
увесистых дубинок в руках.
- Вот увидишь, нам даже не придется его бить, - шепнул Лис.
- Возможно. Он уже не тот белозубый забияка...
В этот миг, что-то почувствовав, шофер обернулся. Пухлый дрожащий
подбородок, рыхлые плечи - действительно, за последние годы
"рубаха-парень" основательно переменился. Его глаза - два маленьких
светлячка пугливо прятались в щелочках между набрякшими кожными складками.
Заметив нас, они настороженно заблестели. Но испуга пока не было. Скорее,
удивление и непонимание. Пинком Лис распахнул стеклянную дверь и в
мгновение ока очутился рядом с водителем. Держа дубинку наготове, я вошел
следом.
- Когда следующая остановка, толстяк? Кажется, скоро?
- Остановка? - "светлячки" обеспокоенно забегали. - Что вы задумали,
ребята? Какую-нибудь шутку?
Лис поднес к носу водителя дубинку.
- Если ты эту шутку имеешь в виду, то да.
"Рубаха-парень" растерянно заморгал.
- А теперь послушай меня, я шагнул ближе. - Отныне ты не будешь
останавливаться. Ни сейчас, ни завтра, никогда. Только на заправку! Это и
есть то, о чем мы хотели потолковать с тобой. Дави на газ и наращивай
брюхо. Не мне тебя учить, как объезжать все эти сборища стороной.
Физиономия водителя вытянулась и начала стремительно багроветь. А
потом что-то случилось, и он разом увял, потеряв всяческую окраску. А я
обратил внимание на его руки. Словно живущие порознь с телом и сознанием,
они спокойно и уверенно продолжали родное дело, ни на миг не отрываясь от
баранки. Встревоженный мозг и паникующее сердце были им не нужны.
- Ребятки... - Он судорожно сглотнул. - Вы сами не понимаете, что
творите!
- Все, разговор окончен! - Лис ткнул его дубинкой между лопаток. -
Отныне ты едешь без остановок, жмешь на клаксон и все такое прочее.
- Ребятки! Милые, я не могу! - голос водителя прозвучал умоляюще. -
Правда, не могу!
- Это тебе только кажется, - Лис хмыкнул. - Пока ты с нами, забудь о
своих страхах.
- Но поймите, я ДОЛЖЕН останавливаться!
Лис не слишком сильно, но вполне достаточно, чтобы почувствовать,
ударил дубинкой по массивному загривку шофера.
- Сейчас ты сам увидишь, как это просто - ехать без остановок. И
перестанешь вибрировать. На первый раз мы, так и быть, тебе поможем.
Я уселся на поручень, задрав ноги на панель управления, наблюдая, как
стекают по вискам нашей жертвы капельки мутного пота. "Рубаха-парень"
здорово перетрухал. За стеклом впереди тянулась дорога, черная и
лоснящаяся, как огромная морская змея. Справа и слева мелькали тени
столбов.
- Смотри, приятель! До сих пор мы обходились с тобой ласково, -
предупредил Лис. - Не превращай нас во врагов.
Он встал за тяжелой, почерневшей от пота спиной водителя, положив
костлявую кисть на вздрагивающее плечо.
Прошло, наверное, минут десять, прежде чем мы увидели станцию. Этого
момента мы с нетерпением ждали и отнюдь не восприняли, как нечто
неожиданное. Остановки шли строго по расписанию. Гигантским прыжком тьма
отскочила от дороги, выпустив из своих лап неопрятно разросшийся
кустарник, позволив нам рассмотреть мертвенно-бледный абрис станционных
зданий и мусорные пирамидальные кучи. Обогнув обшарпанный домик почтамта,
украшенный ржавого цвета вывеской, мы выехали на площадь и зажмурились от
множества разожженных костров. Сквозь рев мотора прорвались первые неясные
крики. Нас ждали.
Автобус начал тормозить, и я невольно приподнял дубинку. Лис
приподнял свою. Водитель вобрал голову в плечи. Надо признать, картинка
была не из приятных. В пронзительный свет фар одна за другой вбегали
темные фигуры с лицами покойников, с распахнутыми ртами. Отпихивая друг
дружку, люди бежали к машине, всерьез рискуя угодить под колеса. Где-то
здесь же нас наверняка караулили и пронырливые контролеры. Я озирался,
пытаясь разглядеть их раньше, чем они свалятся на нашу голову.
- Назад! - прорычал Лис. - Сдавай назад!
Автобус неуверенно попятился. Ужасающе медленно мы стали
разворачиваться в обратный путь. Другого выхода, вероятно, и не было.
Объехать эту запруженную людьми площадь не представлялось возможным.
- Ничего страшного, - бодро произнес я. - Сделаем небольшой крюк.
На самом деле меня тоже трясло. Как и нашего шофера.
Машина наконец-то завершила разворот. Спешащие к нам толпы обезумели.
По всей видимости, они чувствовали себя обманутыми и потому торопились изо
всех сил. Перед самым бампером шарахнулось мохнатое, человекоподобное и
пропало. Мы уже набирали скорость...
Куда несся в ту ночь взбунтовавшийся автобус, не объяснил бы никто,
включая и самого шофера. Кривые переулки сменялись проспектами, дважды
выбираясь из тупиков, мы попадали в чудовищно захламленные места. Под
колесами трещало и взрывалось. Напряженно завывая, машина летела по
каменному лабиринту, сшибая с тротуара какие-то ящики и дощатые шалашики.
Людей мы больше не встречали. Все они, вероятно, были там, на площади.
- Ну вот и все, - выдохнул водитель. Толстые щеки его тряслись,
рубаху можно было выжимать. Мне показалось, что за эти минуты он даже
чуточку похудел.
- Молоток! - Лис похлопал по жирной спине. - Видишь, как все просто!
А теперь жми на всю железку и окончательно забудь про остановки. Только
питание и заправка горючим. Ничего более! Время от времени будем
кого-нибудь присылать. Так сказать, для моральной поддержки, - Лис
подмигнул мне узким искрящимся глазом.
- Это бесполезно...
- Что бесполезно?
- Все бесполезно, - шофер остановившимся взглядом смотрел на бегущую
дорогу. - Теперь они не оставят нас в покое.
- Кто они?! - Лис раздраженно пристукнул дубинкой по собственному
колену. - Кто будет гнаться за нами? Кому мы нужны? Контролерам? Но у нас
у всех имеются пропуски. Мы в праве ехать куда хотим.
- В праве... - Водитель снова втянул голову в плечи, словно
мальчишка, ожидающий подзатыльника.
- Сдается мне, это чудо со страху и не то наговорит, - Лис покосился
на меня. - Пойдем, что-ли? А для начала позовем Барсучка с Вестом. Пусть
посидят с ним.
Когда мы возвращались, салон провожал нас десятками вопрошающих глаз.
Тенью ко мне придвинулась из полумрака Чита.
- Вы все-таки сделали это?..
Карие глаза ее излучали тревогу.
- Господи, Чита! Ты-то чего волнуешься? - я взял ее худенькие руки и
крепко пожал.
- Я... Я не знаю.
- Итак, господа пассажиры! - трубно объявил Лис. - Отныне и вовеки!
Все остановки упразднены. С водителем улажено, он согласен.
Неизвестно какой реакции ждал Лис, но яростного "ура" не последовало.
Кто-то из молодежи дурашливо кукарекнул, двое или трое захлопали в ладоши.
И все. Если не считать написанного на лицах беспокойства и растерянных
глаз. Долговязый Леончик вертел головой, соображая, как отнестись к
загадочному известию.
- Да... Потасовок теперь не будет, - с непонятной интонацией протянул
дядюшка Пин.
- Разве ты не рад этому? - я обернулся к нему.
- Рад-то рад... - Дядюшка отвел взгляд в сторону, затеребил пальцами
жиденький ус.
- Отвечай честно: ты считаешь, мы поступили неправильно? Так? И все
эти остановки с мордобоем и кровью имели смысл? Отвечай же! - я намеренно
повысил голос, желая вовлечь в диспут окружающих.
- Не знаю, - дядюшка упорно увиливал от ответа. - Но так никто и
никогда раньше не поступал.
- Откуда ты знаешь - поступал или нет? Может, были до нас и другие?
- А если и не было, - вмешался Лис, - разве плохо оказаться в числе
первых?
Никто не поспешил поддержать нас, но не поддерживали и нашего
собеседника, и дядюшка Пин окончательно стушевался.
- Понимаете, ребятки, жизнь такая штука... Ничего не предскажешь
заранее...
- Ну что вы на него насели? - заворчала тетушка Двина. - Сделали и
сделали, что теперь говорить? Да и поздно уже.
Взяв старика за руку - совсем как маленького она повела его
устраиваться на ночь. Дядюшка Пин уныло передвигал ноги, с покорностью
позволяя себя вести, ничуть не горюя, что нашу беседу прервали. Час
действительно был поздний. Пора было укладываться, и люди ворочались на
сидениях и в гамаках, разворачивая простыни и одеяла.
Мамаша Мэллованов неуверенно позвала Читу, но девушка и бровью не
повела. Тем временем Лис уже шептался о чем-то со своей командой. Вернее
сказать - уже с нашей командой. Выслушав его, Барсучок, высокий и вечно
печальный паренек, послушно направился в сторону кабины. Чуть помедлив и
прихватив с собой обрезок резинового шланга, за ним двинулся и Вест. Я с
сомнением поглядел им вслед и улыбкой попробовал ободрить Читу. Совсем как
взрослая она покачала головой.
- Что теперь с нами будет?
Ее глаза смотрели на меня так, словно я был огромной, набитой
всевозможными ответами коробкой. Увы, она ошибалась. Заглядывать в будущее
я не умел. Что-то нас всех, конечно, ждало, но что?..
10
Проснулись мы с первыми рассветным заревом, но не от лучей солнца и
не зевков пробуждающихся. Нас швырнуло с мест грохочущим безжалостным
рывком. Автобус перестал быть машиной, он превратился в жалкое,
потерявшееся среди волн суденышко. Один раз такое уже бывало, когда на нас
обрушился осатаневший сом. Охранные службы основательно подранили его, и
свою злобу он срывал на нас. После приходилось вылезать всем автобусом и
стальными рычагами переворачивать машину на колеса. Но сейчас творилось
что-то совершенно иное.
Едва разлепив глаза, я сделал попытку броситься к окну, но это
оказалось далеко не просто. Выполнив замысловатый пируэт, я шлепнулся
обратно на свое место. Салон мотало из стороны в сторону, кидая людей друг
на дружку, оживив прыгающие баулы и сундучки. С очередной волной грохота я
увидел, как справа от машины гейзером взметнулась земля. Кто-то заверещал,
и этот крик, в котором было больше животного, чем человеческого,
окончательно привел меня в сознание. Осколками брызнуло одно из окон, и,
всплеснув руками, тетушка Двина закрыла пораненное лицо. По пальцам ее
