- Это... это стихи!
- Ну, так послушаем их, - произнес Бретон благодушно, злясь, что
позволил втянуть себя в это шарлатанство. Однако быстрота и ловкость, с
какой писала Мириам, произвели на него впечатление.
Кэт откашлялась и прочла:
Без тебя я томился во мраке ночей,
А стрелки ползли от черты до черты.
Я плакать готов, так я жажду тебя,
Но слезы мои не попробуешь ты.
Бретона эти строчки смутно встревожили, хотя он не мог бы объяснить,
почему. Он вернулся к бару и, пока остальные изучали этот стихотворный
отрывок, хмуро смотрел на отраженный строй бутылок, бокалов и рюмок.
Прихлебывая позвякивающее льдом виски, он смотрел в собственные глаза
среди стеклянного блеска, и тут - внезапно - в его сознании всплыл смысл,
который мог быть скрыт во фразе "вот уже почти девять лет". В этом была
подоплека телефонного звонка, если он не ошибся. Психологическая глубинная
бомба с точно рассчитанным моментом взрыва.
Девять лет назад без одного месяца полицейская патрульная машина
обнаружила Кэт, когда она брела по темной Пятидесятой авеню, а на ее лице
были брызги человеческого мозга...
Бретон судорожно вздрогнул - в холле затрезвонил телефон. С дробным
стуком он поставил бокал, вышел в холл и взял трубку.
- Бретон слушает! - резко сказал он. - Кто это?
- Добрый вечер, Джон. Что случилось? - На этот раз голос безусловно
принадлежал Таферу.
- Карл! - Бретон рухнул в кресло и пошарил в поисках сигарет. - Вы
мне уже звонили? Полчаса назад?
- Нет... Мне было не до звонков.
- Это точно?
- В чем дело, Джон? Я же сказал, что мне было не до звонков. С
разведкой у Силверстрима дело скверно.
- Противоречия?
- Вот именно. Сегодня утром я провел проверку в восьми местах
участка, а днем перепроверил с другим гравиметром. Насколько я могу судить
в данный момент, первоначальные изыскания, которые мы провели месяц назад
- это черт знает что! Новые данные, грубо говоря, на двадцать миллигалей
меньше, чем следовало бы.
- На двадцать! Но в этом случае порода много легче, чем мы
предполагали. Что-то вроде...
- Соли! - перебил Тафер. - Не предложишь ли ты клиенту вместо
цементного завода открыть соляные копи?
Бретон сунул сигарету в рот и закурил, спрашивая себя, почему судьба
выбрала именно этот вечер, чтобы пустить все под откос.
- Покушайте, Карл! Тут могут быть два объяснения. Первое вы уже
упомянули: известняк, который, как нам твердо известно, пролегает под этим
участком, внезапно преобразился в соль. Это мы, естественно, сразу
отбросим. Значит оба наших гравиметра внезапно разрегулировались. Верно?
- Как будто, - устало сказал Тафер.
- Завтра мы возьмем напрокат новые инструменты и сделаем контрольные
замеры.
- Я думал, что вы примете именно это решение. А знаете, Джон, сколько
я сегодня исходил миль? У меня такое ощущение, точно я пересек всю
Монтану.
- В следующий раз я пойду вместе с вами, - пообещал Бретон. - Мне
надо поразмяться. Увидимся утром. Карл.
- Угу... Джон, вы не упомянули третьего возможного объяснения.
- А именно?
- Со вчерашнего дня сила тяготения изменилась.
- Отдохните, Карл. Даже ваши шутки позевывают.
Бретон положил трубку и одобрительно улыбнулся: маленький геолог
никогда не позволял себе расстраиваться или поддаваться тревоге.
Телефонный псих, нарвавшись на Тафера, расквасил бы нос о непробиваемый
щит его трезвой практичности... Однако в данном случае ему некого было
подозревать, кроме Тафера. Правда, его шутки обычно смахивали на школьные
розыгрыши, однако года за два до этого Тафер потратил долларов пятнадцать
из своего кармана на бензин: несколько дней он приносил с собой полную
канистру и тайком выливал бензин в бак машины сторожа. Позже Тафер
объяснил, что его интересовало, как сторож отнесется к тому факту, что его
машина словно бы производит бензин, а не расходует его. Нет ли тут
сходства с "ты живешь с моей женой вот уже почти девять лет"? Бретон не
мог придти ни к какому выводу. Он зашагал назад по горчичного цвета
дорожке, машинально при каждом шаге касаясь стены костяшками пальцев,
чтобы снимать излишек статического электричества.
Кэт даже не посмотрела на него, когда он вошел в комнату, и Бретону
стало совестно за свой недавний сарказм.
- Звонил Карл, - объяснил он. - Засиделся за работой.
Она кивнула с полным равнодушием, и ощущение виноватости мгновенно
исчезло, сменившись злостью: даже при посторонних она не потрудилась
сделать вид, что интересуется его делами. "Давай, Кэт! - подумал он с
яростью. - Ни на секунду не поддавайся! Живи на мои деньги, но считай себя
вправе презирать мою работу и всех, кто имеет к ней отношение!"
Бретон угрюмо уставился на жену и обоих Палфри, которые теперь
просматривали листы, исписанные Мириам, и вдруг обнаружил, что
пошатывается. Он взял свой бокал, допил его одним духом и налил себе еще.
"Я проглатываю и проглатываю ее штучки... - На поверхности его сознания
стали складываться старые привычные конфигурации жаркой злобы. - Но
сколько терпения можно требовать от человека? Моя жена с утра до ночи
жалуется, что я слишком много времени провожу в конторе, но стоит мне
освободить вечер - и нате пожалуйста! Псевдо-спириты и очередная доза ее
подлого равнодушия... Только подумать, что я плакал - да-да, плакал! - от
облегчения, что с ней ничего не случилось в ту ночь, когда ее нашли с
кусочками мозга Шпиделя у нее в волосах. Тогда я этого не знал, но Шпидель
пытался оказать мне услугу. Теперь я это знаю. Если бы я только мог..."
Бретон с тревогой оборвал эту мысль, осознав, что провоцирует
переход.
Но было уже поздно.
Не уменьшаясь, пригашенные оранжевые светильники и каменный,
скрепленный белой известью камин гостиной начали отступать на планетарные,
звездные галактические расстояния. Он попытался заговорить, но прозрачный
настил языка скользил по поверхности реальности - существительные лишались
смысла, рвались связи подлежащего и сказуемого. Комната претерпевала
немыслимые изменения, его мучительно бросало от одного смутного полюса к
другому. Обернувшееся к нему лицо - бледное смазанное пятно. Мужчина или
женщина? Неуклюже, беспомощно срываемся мы в пропасть...
Бретон опустил крышку капота с таким бешенством, что большой "бьюик"
дернулся, как испуганный зверь, приседая на сверкающие задние лапы. В его
темной глубине ждала Кэт, застыв с кротостью Мадонны. И оттого, что она не
выразила никакого чувства, его собственная ярость вырвалась наружу.
- Аккумулятор сел. Все ясно. Мы не поедем.
- Глупости, Джек. - Кэт вышла из машины. - Мегайры нас ждут. Вызовем
такси.
Вечернее платье было плохой защитой от ночного ветра на исходе
октября, и с видом отчаявшегося достоинства она закуталась в накидку.
- К черту твою рассудительность, Кэт! Мы уже опаздываем на час, и с
такими руками я на вечеринке не появлюсь. Мы возвращаемся домой.
- Ребячество, и ничего больше.
- Благодарю тебя. - Бретон запер машину, в раздражении оставив темные
отпечатки пальцев на светлой краске. - Пошли!
- Я поеду к Мегайрам, - сказала Кэт. - А ты можешь отправляться домой
и кукситься там, сколько душе угодно.
- Не говори глупости. Ты не можешь добираться туда одна.
- Могу. И могу вернуться одна. Как-то я обходилась все годы, пока не
познакомилась с тобой.
- Я знаю, у тебя есть опыт, милочка, однако у меня хватало такта не
упоминать об этом, только и всего.
- Прими мою благодарность. Ну, во всяком случае, сегодня ты будешь
избавлен от неприятной необходимости показываться со мной на людях.
Распознав ноту безнадежности в ее голосе, Бретон испытал приступ
злорадства.
- И как же ты намерена добираться туда? Ты взяла с собой деньги?
Она замялась, а потом протянула руку:
- Дай мне денег на такси, Джек.
- И не надейся. Я ведь ребячлив, ты еще не забыла? Мы возвращаемся
домой. - Несколько секунд он смаковал ее беспомощность, отплачивая за
собственную жестокость, и тут же все рассыпалось. "Мерзко, - подумал он. -
Даже для меня. Ну, приеду на вечеринку с опозданием, весь чумазый.
Нормальный человек обратил бы все в цирковой номер. Пусть попросит еще
раз, я уступлю, и мы отправимся туда".
Но Кэт произнесла только одно короткое слово, больно его задевшее, и
пошла по тротуару мимо сверкающих витрин. В серебряной накидке, туго
стянутой поверх легкого платья, в туфлях на шпильках, отчего стройные ноги
казались еще длиннее и стройнее, она выглядела, как идеализированный
киновариант любовницы гангстера. На миг он увидел ее внешний облик яснее,
чем когда-либо прежде, словно позади его глаз заработал давно
бездействующий механизм фокусировки. Сияние витрин проецировало Кэт в его
сознание с поразительной четкостью, и он увидел - потрясенный словно
совершенно новым открытием - крохотные голубоватые жилки под ее коленями.
Бретона захлестнула жгучая волна нежности. "Ты не допустишь, чтобы Кэт шла
ночью по городу, одетая так!" - настойчиво сказал ему внутренний голос, но
тогда ему пришлось бы бежать за ней, упрашивать... Он заколебался, а потом
зашагал в противоположном направлении, изнывая от отвращения к себе,
злобно ругаясь.
Полицейская патрульная машина остановилась перед его домом примерно
через два часа.
Бретон, стоявший у окна, побежал к двери на свинцовых ногах и с
трудом ее распахнул. Два детектива с мрачно враждебными глазами на фоне
фигур в синей полицейской форме...
Полицейский показал ему бляху.
- Мистер Бретон?
Он кивнул, не в силах говорить. "Прости меня, Кэт, - думал он. -
Прости и вернись. Мы поедем на вечеринку..." Но одновременно происходило
нечто невероятное: в глубоко спрятанном уголке его сознания нарастало
облегчение. "Если она мертва, то мертва. Если она мертва, значит, все
позади. Если она мертва, значит я свободен..."
- Я лейтенант Конвери. Убийство. Вы не согласились бы ответить на
несколько вопросов?
- Конечно, - глухо ответил Бретон. - Войдите.
Он повел лейтенанта в гостиную и с трудом подавил желание поправить
диванные подушки, словно хозяйка, встречающая неожиданного гостя.
- Вы как будто не удивились, увидев нас, мистер Бретон, - медленно
произнес Конвери. У него было скуластое загорелое лицо и крохотный нос,
словно бы и не разделявший широко посаженные глаза.
- Что вас интересует, лейтенант?
- У вас есть ружье, мистер Бретон?
- А... да. - Бретон растерялся.
- Вы не могли бы предъявить его?
- Послушайте! - почти закричал Бретон. - В чем дело?
Глаза Конвери были голубыми, ясными и цепкими.
- Вас проводит патрульный.
Бретон пожал плечами и направился к лестнице в подвал, где он устроил
мастерскую. Когда они сошли с последней деревянной ступеньки на бетонный
пол, он почувствовал, что патрульный у него за спиной весь напрягся, а
потому остановился и кивнул на высокий шкаф, где хранились большие
инструменты, удочки, лук со стрелами и охотничье ружье. Патрульный быстро
обошел его, распахнул дверцы и вытащил ружье. Ему пришлось высвободить
ремень, запутавшийся в леске.
В гостиной Конвери взял ружье у патрульного и провел пальцем по
пыльному прикладу.
- Вы редко им пользуетесь?
- Да. Последний раз я охотился года два назад, еще когда не был
женат.
- Так-так... Мощная штука, верно?
- Да. - Бретон чувствовал, как нарастающее недоумение почти физически
