протянул уже руку к трубке, звонить Сане, как телефон душераздирающе
заверещал. Но это звонили не хипы. Это звонил Аркаша. Закруглив разговор с
ним буквально за полтора часа, Володя опять не успел набрать Санин номер. На
этот раз звонила какая-то сумасшедшая девица с вопросом: давно ли он видел
Лиду?
- В гробу я вас всех видел. Недавно, - вежливо ответил Сид и бросил
трубку. Телефон как будто ждал этого момента и, чуть только трубка коснулась
рычажков, задребезжал опять. Барковский звал его в Ижору, в кришнаитской
храм. (На эту мысль его натолкнул Сэм давешними расспросами. Кстати, не
слышал ли он, Сид, что там за рок-группу Сэм собирает? ) А еще через
несколько минут позвонила Катя, искавшая Барковского по всем притонам.
- А он в какой-то монастырь ушел, - очень серьезно сообщил Бродяга. -
Разве он тебя с собой не взял?
- В какой монастырь? - она действительно не сразу въехала.
- Действующий. Кающихся грешниц. Имени Марии Магдалины. Офелия, иди в
монастырь. Отбой связи.
Потом звонили отцу, но его не было дома.
Потом звонили матери. Она дома была, но Володя все равно не стал звать:
ему надо было позвонить Сане. Удалось это, тем не менее, только после
звонков Альбины, Марины, Лиды и еще кого-то, попавшего не туда.
- Уже у телефона, - услышал наконец Сид бодрый Санин голос. Видимо, ему
сегодня звонили меньше.
- Фришберг, ты скотина! - торжественно возвестил Володя.
- Я знаю. Саня, это тебя... Сид.
И через минуту - абсолютно тот же голос:
- Алло?
- Это что, опять братец подходил?
- Да. Опять спутал?
- Да. И теперь повторяю лично для тебя: Фришберг, ты скотина. Почему,
знаешь?
- Знаю. Хотя ты так запропастился, что что-либо тебе сообщить было
невозможно. Равно как и узнать у тебя о результатах. Я тебе все эти дни
пытался дозвониться. Только что два часа угробил...
- Да, это Аркаша звонил.
- Аркаша? Не выдержал, значит, все-таки. И как он там?
- Письмо от Джексона получил.
- Почитать даст?
- А как же... Все ищет, в кого бы возвышенно влюбиться. С Натальей-то у
него, сам знаешь...
- Ладно, ты мне зубы не заговаривай. Ты о результатах докладывай.
- Результаты потрясающие, - скрипнув зубами, сказал Сид. - Меня,
считай, выгнали из секции, из общества парапсихологов, не сегодня-завтра
попрут из института, плюс разборки с тремя девицами из двух возможных, плюс
на даче жить нельзя.
- Сгорела?
- Нет, но провоняла аммиаком.
- Ужас! - Саня был в восторге. - И как это все связано с моим слушком?
Володя объяснил, что знал, Саня - остальное.
- Короче, кружка пива моя.
- Да, но, учитывая, что ты нарушил правила...
- Увы, я...
- Так вот. Спор ты выиграл. Но игра не окончена. Она даже, считай, не
начата: я не имел возможности отвечать.
- Ну, знаешь ли...
- Так вот. Ответный ход - за мной.
- Ладно, азартный игрок вечно лезет отыгрываться. Ты лучше скажи, как
выпутываться будешь? Чем-нибудь помочь? Хотя, по-моему, ситуация
безвыходная.
- Ну, это по-твоему. Увидишь, все утрясется в двадцать четыре часа.
- М-да? И с чего ты начнешь?
- Высплюсь.
- Спокойной ночи.
Сид повесил трубку, закурил и начал прикидывать, так с чего же он в
самом деле начнет, когда телефон опять зазвонил.
- Здорово, Сид. Это Сема, - представился Сэм, будто бы его можно с
кем-то спутать.
- Да, привет.
- Ты сможешь через двадцать минут быть на Владимирской?
- Зачем? - Сид так устал, что не нашелся даже, как подтрунить над
Сэмом.
- Ну, мы же в среду договаривались. Не помнишь? Насчет сигарет...
- Не ожидал, что ты так долго помнишь свои великие идеи... Ладно, жди.
- 21 -
Убьют - и никаких проблем.
М. Щербаков.
... Когда в "рафике" оставалось всего три коробки, Сид почувствовал,
что за ним наблюдают, и, прикуривая, осторожно огляделся. Так и есть - в
подъезде напротив дверь была чуть приоткрыта, из-за нее кто-то выглянул и,
встретившись с Володей взглядом, шарахнулся обратно. В следующую секунду
оттуда выскочили шесть человек, трое побежали на Барковского, трое - на
Сида, который невозмутимо курил, не обращая на нападавших особого внимания.
Это их настолько ошарашило, что они остановились в нерешительности, а Сид,
усмехнувшись, нанес ближайшему серию коротких ударов, от которых тот тихо
лег на землю с выражением недоумения на лице.
Зато второй оказался противником посерьезней. Первый удар пришелся Сиду
в челюсть, второй он успел сблокиргвать, но его сбило с ног вместе с блоком,
и покатился он по асфальту, разбивая локти и матерясь на чем свет стоит.
Противник подошел к лежащему на земле Сиду и, охнув, согнулся пополам - Сид,
не вставая, пнул его ногой в пах, потом вскочил и ударил локтем в
переносицу. У бедняги хлынула кровь, но он попытался было еще раз ударить,
однако был остановлен встречным ударом, который окончательно вывел его из
боя.
Третий противник стоял в стороне, задумчиво поигрывая финкой. Он узнал
Сида: когда-то они вместе тренировались, потом Сид из-за травмы бросил
тренировки, а он пошел работать на Полещука. Встреться они в другой
обстановке, он сводил бы Сида в пивную за свой счет - Полещук платил хорошо.
Но сейчас...
Сид взглянул на Барковского. Тот уже угостил своих противников
нончаками, поэтому они вели себя осторожно и старались держаться на
расстоянии. А тот, что остался против Сида, наоборот, держался вызывающе,
вертел в пальцах нож и ухмылялся. Сида это взбесило, и он нанес несколько
ударов, которые, впрочем, было блокированы. Контратаку Сид успешно отразил.
У них была абсолютно одинаковая школа, и это могло бы продолжаться довольно
долго, но тут из-за "рафика" выбежал Сэм с обрезком водопроводной трубы в
руках. "Куда же он прет, убьют ведь, "- мелькнуло в голове у Сида, и он,
обернувшись, чтобы крикнуть Сэму: "Уматывай! " - крикнул нечто созвучное. Но
тут почувствовал, как что-то холодное и неприятное с хрустом вошло ему под
ребра и кровь теплой струйкой потекла по спине. Стало резко темнеть, и, хотя
Сид никогда не жаловался на зрение, противника различить он уже не мог и
ударил ногой наудачу, в темноту и пустоту... Он услышал сдавленный крик и
понял, что попал... Как упал на асфальт, Сид уже не почувствовал.
Стало тихо.
Эпилог
Так он и умер у вокзала,
В экспрессе, едущем на юг...
Ах, почему в России мало
Талантов авторских, мой друг?
М. Щербаков.
Стало тихо...
И это все?
Все. Среди хипов ходит байка про Бродягу, который отправился автостопом
во Владивосток. Крамин уверен, что Володя уехал по вызову Техасского
парапсихилогического университета. А друзья собираются на могиле Сида крайне
редко...
... Помолчали. Отхлебнули.
Нет, плохо.
А может быть, так?
Угрюмый и небритый могильщик в вязаной шапочке с помпоном лишний раз
поправил лопатой засыпанный цветами холмик. Был уже вечер, солнце из желтого
стало красным и окрашивало в розовый цвет облака и золотые, не успевшие
потускнеть листья. Темнело, к ночи обещали дождь. Все расходились -
поминать. У могилы остались двое. Подошли с разных сторон поближе, молча
взглянули друг на друга и сели. Они были очень похожи и очень непохожи друг
на друга. Один - обросший, немытый и нечесанный, с руками, густо покрытыми
шрамами, шрамиками и царапинами разной величны и значком - портретом Виктора
Цоя на ксивнике. Другой - достаточно респектабельный, со следами
самосовершенствования на снобоватом лице, и глаза... Нет, глаза одинаковые -
серьезные и внимательные, хотя у одного в них была вечная циничная насмешка.
Разговор не клеился. Не потому, что им тяжело было понять друг друга,
нет: один из них видел людей насквозь, а другой... Другой знал людей. Он
узнал их там, где нет секретов: какие тайны с попутчиком на последней
электричке, с соседом в промерзшем зале ожидания, в ночном парке на
скамейке, с таким же, не нашедшем другого места для ночевки? Что скрывать от
человека, с которым делишь пополам последний бычок? Что будет прятать за
душой водитель-дальнобойщик, который по пути из Архангельска в Сыктывкар
подсадил к себе промокшего до нитки паренька? Или разве не расскажет о себе
девчонка из Заполья, у которой заночевал по пути в Псков? И разве молча
ляжет спать стрелочник со станции Гачки, в домике которого ты ждешь первого
поезда?
Оба они разбирались в людях и знали друг про друга все. Но разговор не
клеился - слишком велика была дистанция между ними, как между двумя концами
цепи, из которой выбито одно звено.
- Жаль Сида.
- Жаль? Нет, он нашел, что искал.
- Искал смерти? Ну нет, это удел фанатиков и шизофреников. Нормальный
человек...
- Ну, то нормальный. Риска он искал. Острых ощущений искал. Во всем.
Вот и нашел на свою спину приключений.
- Зачем?
- От скуки.
- От скуки? Я полагаю, дело в другом. Он риска не искал. Тот сам его
находил. А он просто тыкался во все стороны - энергии много, а куда идти -
не видел. Тратился по мелочам. Перенервничал из-за всей этой дурацкой
истории с наркотиками. Может, и тут искал из нее выход?
- Елы-палы, выход искал... В том, что ласты склеить? В кайф! Он же не
идиот! Курить будешь?
- Да.
- Пижон он был, этот Сид.
- Оригинальное пижонство.
Было уже совсем темно, и спичка выхватила из темноты два лица и
фотографию. Похожие, даже слишком, но и непохожие. Стал накрапывать дождь,
шурша по листьям. Завтра они будут уже темнее, а потом и вовсе сольются с
землей, станут неразличимы.
- У тебя какие планы? - Поеду в США, в Техасский парапсихологический. А
я во Владивосток, автостопом. Но я про сейчас.
- Сейчас? Домой.
- Помянуть бы...
- Да нет, дела. Домой. А ты?
- Я? Я налево.
Они внимательно посмотрели друг на друга, как в зеркало, и, обменявшись
рукопожатиями, молча разошлись.
Огоньки их сигарет все удалялись, а потом и вообще пропали из виду.
... Помолчали, отхлебнули еще.
- Слушай, тебе не кажется, что мы создали образ шизующего бога?
- Нет, мне кажется, что мы создали образ хипующего черта.
- В любом случае, его смерть - событие довольно странное. И вообще,
зачем так мрачно?
- Тогда, может быть, так?
- Алло, Сид? Из больницы давно выпустили? Когда на тренировках
появишься? Да, тренер просил передать, что так тебе и надо, и когда придешь
- будешь отрабатывать защиту...
- Алло, Володя? Здравствуйте. Как Ваше здоровье? Вы не забыли, что
через неделю семинар? У Вас доклад. Да, пока Вы болели, председателя
правления сеяли. Ромоданова добилась своего. Теперь председатель - Думов...
- Привет, Бродяга. Так я насчет двадцати рублей...
Все шло своим чередом. Леня готовился к отъезду. Жорж сидел на
компьютере и обсуждал с Саней и Сэмом планы ближайшего похода. Альбина и
Лида, не знающие, что Сид сбежал из больницы, собирали передачи, и Марина
тоже думала, что надо бы. Барковский бросил институт. А женщина, которую
снял наконец Аркаша, оказалась на редкость вульгарной.
И, видит бог, сказать мне больше нечего,
Да больше и не скажешь ничего.
М. Щербаков.
IX. 1990 - IV. 1991
