плаванию, а теперь играющий роль пепельницы, был полон окурков.
- Здравствуй, Зернов, что это ты за химию глотаешь?
- Какую химию? - искренне удивился Сид.
- Вот, полюбуйся, - мрачно сказал тренер. - Накатали тут...
И действительно, накатали. Сид не схватил, как хотелось, жадно и
нервно, а брезгливо двумя пальцами притянул к глазам листок, на котором
черным по белому было написано, что он, Зернов, принимает наркотические
препараты с доппинговым эффектом и что с этим делом надо разобраться и
наказать, чтоб другим неповадно было.
- Бред и фигня, - отчеканил Сид.
- Вот и я говорю - бред, анонимка, кляуза, мать их так, да председатель
содружества сказал, что надо проверить, а у нас системы допингового контроля
нет, так что...
- Понятно. Где председатель?
- Сейчас ты его уже вряд ли найдешь, - тренер вздохнул. - Не лезь в
бутылку. До полного выяснения ты, считай, и в содружестве-то не состоишь...
В дверях Сид столкнулся с Барковским.
- Харе Кришна! Ты чего такой мрачный?
- Да вот анонимку накатали...
- На кого?
- Ну...
- О чем?
- Допинг, наркотики. Ну, и с соревнований, соответственно, к нездешней
матери...
- Постой, постой... Это же... А... Ну конечно! Балиев! Я-то, дурак! Мы
с ним базарили. Ну, и о тебе речь зашла, а я ему хохму рассказал, ну, как
Марина эта... Ну, пиплов собирала, тебя от наркотиков отучать... Ну, знаешь,
да?
Для Бродяги то, что Марина собирала пиплов, было новостью, и в другой
ситуации весьма бы его позабавило, но не теперь.
- Так что точно, Балиев, сволочь. А я-то хорош, ты уж прости...
- Балиев?
- Да, больше ж некому, он...
- Ладно. Ты каким номером пойдешь?
- Седьмым. А что?
- Да так. Удачи тебе!
- Спасибо.
- Цзай цань!
- Харе Кришна!
... За жесткий контакт в поединке с Балиевым Барковский получил два
предупреждения, но, несмотря на это, первое место все-таки занял.
Балиев занял второе. Но это не помогло ему, когда после соревнований
Сид поймал его и отбил почки. Хотя техника у Балиева была не хуже, чем у
Зернова, в жестком контактном бою, в простонародье именуемом дракой, опыта у
Бродяги было гораздо больше.
Оценил это и проходивший мимо милицейский патруль...
Когда Сида доставили в отделение "до выяснения личности" (свой ксивник
с паспортом Бродяга забыл у Марины), на него вдруг напала какая-то шизовая
веселость. В общей камере - "обезьяннике" - он сначала приставал ко всем с
вопросом: "Глючу я или не глючу? "- потом, перезнакомившись со всеми
обитателями этого комфортабельного зверинца, научил их, как освободиться,
если руки заломили за спину, посвятил всех в магометанство и, в довершение
ко всему, заявив двум малолетним проституткам, что они дурочки неопытные,
стал учить их целоваться. Учил он их так качественно, что они чуть не
забыли, где находятся.
Капитан, дежуривший в отделении с самого утра, был доволен. Он так
устал от хныканья и угроз, что теперь с интересом прислушивался к взрывам
хохота, доносившимся из-за решетки, и поэтому продержал Сида в "обезьяннике"
лишних часа три. Сиду было уже все равно. Сид так понравился капитану, что
тот было хотел отпустить его с миром, но разобиженный сержант, Сида
задерживавший и не разделявший подобных теплых чувств, описал происшествие с
такими "пикантными" подробностями, что не составить протокола по поводу
недостойного поведения по отношению к милиционеру или хотя бы уличной драки
было бы просто невежливо.
Сид поставил под протоколом иероглиф "хозяин" и, попрощавшись, ушел.
Придя домой, на риторический вопрос матери: "Как дела в институте? " -
он недоуменно пожал плечами, лег, не раздеваясь, на диван и заснул сном
праведника.
- 16 -
Помнишь, как оно бывало:
Все горело, все кружилось...
М. Щербаков
А завтра будет новый день...
М. Щербаков
Бывает так, что в сумасшедший ритм жизни, когда времени не хватает
катастрофически, и надо переделать столько дел, что не успеваешь ни одного,
и события летят быстрее, чем успеваешь на них среагировать, вдруг выпадает
совершенно пустой день. Он не приносит желанного отдыха и передышки, не дает
подумать обо всем не спеша. В такие дни почему-то устаешь даже больше.
Похожи они более всего на стоп-кадр: все летит, мелькает, кружится - и вдруг
вмиг замирает в какой-нибудь самой нелепой позе. А подойдет срок - и снова
посыплется на тебя все с прежней скоростью, а то и с большей: за сегодняшний
день и за вчерашний, когда висел ты, неестественно застывший, между небом и
землей. Что это? Может быть, время вытекло, как из дырявой бочки, унося в
себе все сегодняшние события, и остался день пуст. Ученые говорят, такого не
бывает. Даже и не говорят - настолько для них очевидно, что время течет
непрерывно и с неизменной скоростью. Но вот ведь должен был Сид сегодня
что-то предпринять, биться за восстановление в секции, утрясать проблемы с
Альбиной, хотя бы встретиться с Саней; поджидали его и новые, неизвестные
удары, но не теперь. Теперь он как будто откуда-то сбоку смотрел на себя в
нелепом ватнике, с солдатским ремнем и противогазом, стоящего в строю среди
поля, и тощий злыдень - майор объяснял, куда надо бежать в случае
наступления на противника... То, что в царской армии называлось экзекуцией
(продержать пять часов по стойке смирно на ветру и морозе), в наше время
считается нормальным учебным процессом в рамках военной подготовки
студентов.
Саня почему-то сачковал. Видимо, поехал к той, которая притягивала его
значительно сильнее худого майора. В любом случае, и он сегодня наверняка
ничего не натворит, не сделает ни одного хода в игре, потому что время на
сегодня остановилось. Его просто не существует. Не выпадет до полуночи
первый снег, никто не умрет, никто не родится... Так думал Сид, стоя в строю
(хотя и видел строй этот и себя самого в нем со стороны). Думал и удивлялся
странным своим мыслям, но ничуть не сомневался, что, придя домой, не
дозвонится Альбине, не встретится с Саней, не сделает ничего из того, что
нужно, - до двенадцати ночи. До того момента, когда наступит "завтра", и в
нем опять будет время, и оно потечет обычным порядком.
Альбине он, однако, дозвонился. Договорился, что завтра она приедет к
нему на дачу, и сел чертить курсовик чьей-то знакомой, хотя за свой такой же
еще не брался. Часа в два ночи у него сломался третий карандаш. Сид махнул
на все рукой, чуть не разбив при этом люстру, и завалился спать. Да, хотел
съездить, найти председателя содружества - не съездил; хотел переговорить с
Саней - не переговорил; хотел чертеж дочертить - не дочертил; хотел кота
покормить - так ведь и то не покормил.
День прошел впустую...
- 17 -
Ну и что - большое дело?
Вы мне скажете - пустяк,
И, наверное, вы правы,
Да уж это кому как...
М. Щербаков
Первые сорок четыре минуты лекции были, как всегда, скучны и
безынтересны. За минуту до перерыва в аудиторию, постучавшись, вошел
запыхавшийся Сэм.
- Еле успел, - прокомментировал сие явление Жорж, демонстративно
посмотрев на часы.
Сэм непонимающе оглядел хохочущую аудиторию и на всякий случай спросил:
- Можно?
- Да-да, конечно, Семен Борисович, проходите, садитесь... Остальные -
на перерыв, - и лектор вышел, слегка посторонив все еще торчавшего в дверях
Сэма. Тот же, делая шаг в сторону, чтобы уступить путь профессору, сбил с
ног входящую девчонку, похоже, первокурсницу, похоже, двоечницу, в мини-юбке
и с блокнотом в руках, который был как бы и не при чем. Еще не успев встать
с пола, она устроила такой хай, что сбежалось пол-этажа, в том числе и
замдекана, который и попросил ее зайти в эту аудиторию, чтобы позвать к нему
старосту группы, в которой учился Сид. Оценив ситуацию, он не стал
успокаивать второй раз за сегодняшний день эту сумасшедшую бабу, предоставив
это сомнительное удовольствие другим, а ушел вместе со старостой к себе в
кабинет. Вернувшийся на шум лектор, не вдаваясь в подробности, аккуратно
взял первокурсницу за плечи, столь же аккуратно вытолкал ее из аудитории и с
силой захлопнул дверь.
- Слава богу, - резюмировал Жорж, - а то я даже не успел у Сэма
спросить, что у него нолвенького на этот раз.
- Ну, решил взять подряд на изготовление статуэток для алтаря в
кришнаитской молельне.
- За чем же дело стало?
- Да вот не знаю... Кстати, где Сид?
- Нету. Я за него.
- А-а... Так, может, знаешь, сколько рук у Кришны?
- Кто тебе сказал, что у Кришны вообще есть руки? - спросил Жорж,
многозначительно дорисовывая пенек в попавшейся под руку Лидиной тетрадке.
- Найди Барковского, - посоветовал Саня, уже уставший смеяться. В это
время в аудиторию влетела взволнованная староста.
- Мальчики, где Вова Зернов?
- Как, Лида, и тебе интересно, сколько рук у Кришны? - хором спросили
Жорж и Саня.
- Да ну вас! На него бумага в деканат пришла.
- На Кришну?
- Да, разумеется, - ответила Лида и собиралась уже отойти, но Сэм,
воспринимавший серьезно все с самого начала, остановил ее:
- А что за бумага?
- Из милиции. - Жорж протяжно свистнул. Лида продолжала: - Там что-то
вроде сопротивления милиции, драка...
- Наркотики, - в тон ей заключил Жорж.
- Я серьезно, - обиженно поджала губы староста.
- Я тоже.
- Что за чушь! - возмутился Саня и, видя, что Жорж сейчас смутится и,
не дай бог, замнет разговор, спросил: - Это тебе Аркаша наплел?
- А хотя бы...
- Трепло твой Аркаша. - С этим Жорж был полностью согласен. Он и сам не
верил, просто к слову пришлось. Но Саня так на удивление неубедительно стал
доказывать, что все не так, что не Жорж, конечно, но Лида поняла, что дело
серьезное, и не то чтобы оно ее совсем не касалось.
Теперь уже все, но одно время - не так давно и довольно долго - у них с
Сидом что-то было; она бы затруднилась сформулировать, что именно (Саня или,
скажем, Жорж особо бы не затруднялись). Потом все кончилось. Особых эмоций
Сид, по обыкновению, не проявил, долгих разборок не устраивал: уточнил, что
таки да - все, и все. Но курить после этого начал. А может, и наркотики
принимать. И тут уже неважно, завязали или не завязали и что она там себе
раньше думала, но если такое натворила - надо самой разбираться.
Лида с трудом досидела до конца лекции. Кончилась она, к счастью, минут
на десять пораньше, потому что по коридору мимо их открытой двери прошел
Барковский, и Сэм с криками: "Эй! Стой! " - выбежал за ним. По пути он
отдавил обе ноги Сане, который, впрочем, даже не перестал насвистывать "Хава
Нагилу".
Лектор проводил Сэма печальным взглядом и спросил у оживившейся
аудитории:
- На сегодня - все?
- А как же! - возопил Жорж и так душевно ткнул Лиду под ребрышки, что
она невольно подскочила. Следом за ней повскакивали со своих мест и все
остальные.
Через минуту Лида была уже в телефонной будке:
- Алло?
- Здравствуйте, Анна Владимировна. Вову можно?
- Он в институте. - Лиду она не узнала.
- А-а... Да-да, конечно... Когда он обещал вернуться?
- Ой, не знаю. Кажется, на выходные он на дачу собирался, - наобум
ответила мамаша Бродяги.
Иногда выстрелы вслепую тоже попадают в цель.
- 18 -
И все в ресницах мокренько,
И все на сердце душненько:
